Небесный огонь

Глава 3

Глава третья. Поиск рецепта.

Самый верный признак истины – это простота и ясность. Ложь всегда бывает сложна, вычурна и многословна.
Л. Н. Толстой

«Опять! – с раздражением подумала Медузия, посмотрев на часы. – В который раз я просыпаюсь на выходных в половину одиннадцатого!»
Недовольно щёлкнув пальцем на локон, вздумавший превратиться в змею, преподавательница пошла одеваться. На столе обиженно зашелестела страницами книга, оставленная вчера женщиной на столе. Доцент Горгонова настолько зачитывалась рукописью, что подчас и засыпала в кресле-качалке, под утро просыпаясь от затёкшей в неудобном положении шеи. Рядом с большим фолиантом была кучка – а иначе не назовёшь – книжек на разных языках. «Последние исследования 16-ого века» - та самая большая книга – была скорее сборником записей различных людей. И языки тоже были различными: для этого Меди и требовались книжки-переводчики. Она знала, что в этой книге содержится нужное ей заклинание - Сарданапал когда-то сказал, а женщина запомнила – но страницы были записаны на разных языках сложно разбираемым почерком, поэтому ведьме с трудом удавалось пробираться сквозь дебри текстов, ища нужную запись.
Устало протерев глаза, женщина с помощью простенького заклинания сотворила кофе: оно было менее вкусным, но спускаться в Зал Двух Стихий Медузии не хотелось. Обжегшись горячей жидкостью и «насладившись» пресным вкусом, женщина решила прогуляться по парку, чтобы отдохнуть.
Когда учительница вышла на улицу, ни с кем из учеников не здороваясь, лишь кивая некоторым, она огляделась и решила пройтись к развалинам Древнира. Осень, с её красками цвета ржавчины, уже порядком (за пару тысячелетий-то) надоела женщине, и преподавательница предпочитала больше времени проводить в замке, скрываясь от естественного огня прощания – она не любила наблюдать, как зелёные, яркие и живые, листья превращались в подобие тряпочек на земле, размокших от дождя. Трава медленно увядала, цветы – исчезали, кусты теряли былые краски, становясь почти однотонными, деревья, листья которых – пусть сейчас ещё разноцветные – потом станут лишь ковром непонятного цвета на земле. Да, Медузия знала биологическую связь, что без опадения листьев, без увядающей травы вообще бы ничего не росло – почва не стала бы плодородной, но серость и близость холодов, почти постоянные дожди (этот день оказался приятным исключением) угнетали ведьму, заставляя её сильнее закутываться в мантию.
- Эй, подожди! – Меди резко обернулась, едва успев подставить руки – в неё чуть не врезался... Ягун. – Фу-ю-юх, - выдохнул он, не переставая держаться одной рукой за ладонь учительницы, а вторую усердно пряча. – Догнал тебя! – зачем-то сообщил мальчишка, но доцент Горгонова уже решила ничему не удивляться. – А это… вот… тебе! – внезапно выпалил малыш, выставляя, словно щит, букет цветов. Медузия была ошеломлена – она почти и забыла, что такое подарки. И какими иногда бывают дети. Нет, не эти оболтусы-подростки, сомневающиеся в себе, почти все тёмные, в колючках, а именно ребёнок – светлый, ясный, простой, добрый, не насмешливый.
- Спасибо, - растеряно произнесла она, чуть приобняв малыша. Тот радостно улыбнулся, открыто глядя женщине в глаза.
- Пойдём к Ягге? Она просила тебя позвать! – «Оригинальный способ», - оценила женщина.
- Хорошо, идём, - кивнула она.
Цветы в том букете, что собрал малыш, были Тибидохские, но большинство из них было сложно достать – некоторые росли в старых развалинах, другие – на крыше Тибидохса, ещё какие-то – в туннелях, давно скрытых под озером. Как мальчик их собрал, оставалось непонятно.
- А давай поиграем? – предложил Ягун, перепрыгивая через ступеньки. Не дожидаясь ответа от Медузии, он продолжил: - Скажешь своё заветное желание?
Женщина, уже улыбающаяся уголками губ, резко остановилась, не в силах скрыть удивления: не ожидала она такого поворота событий.
- А ты сам чего больше всего хочешь? – так и не найдя, что ответить, но, уже контролируя эмоции, спросила преподавательница нежитеведения.
- Я – чтобы мама вернулась… и папа тоже… - отвлёкшись на воспоминания, забыл свои прошлые слова Ягун. – Уже скоро придём! – через пару минут «очнулся» малыш.
Доцент Горгонова, всё это время наблюдавшая за ребёнком (врежется ещё во что-нибудь!), облегченно выдохнула.
Завернув ещё раз, они оказались перед дверью. Медузию, собиравшуюся вежливо постучать, опередил Ягун, без стука толкнувший дверь и громко прокричавший:
- Бабусь, мы пришли! А я Медузию привёл! – тут же добавил малыш.
- Тише, не кричи ты так, - проворчала Ягге, заходя в комнату. Судя по запаху, старушка варила какое-то зелье. – И чего стоишь на пороге, Меди? – обратилась она к женщине, приглашающим жестом махнув в комнату, где Ягун уже расположился у камина, довольно улыбаясь.
- Ты просила Ягуна найти меня? – спросила учительница.
- Зачем же так сразу? – предостерегающим голосом ответила Ягге. – Я хотела показать тебе зелье, оно в другой комнате, - начиная о чём-то догадываться, Медузия кивнула. – Ягунчик, мы с Меди отойдём, если что – постучи, хорошо? – дождавшись согласия малыша, ведьма со старухой прошли в комнату.
- К чему это представление, Ягге? – подняла бровь учительница, беря в руки какие-то бутылочки с микстурами.
- Осторожнее, разобьёшь, - не сдержалась управляющая Магпунктом. – Я не хотела говорить при Ягуне – маленький ещё, не поймёт, боюсь…
- Что-то в последнее время ты стала многого бояться, - задумчиво теребя скляночки, перебила её доцент Горгонова.
- Когда любишь, всегда есть повод беспокоиться, - услышав эти слова, Медузия выронила бутылочки, даже не заметив. – Эй! Что ж ты делаешь? – всплеснула руками старушка. От смешанных мазей пол зашипел, и в воздухе начал витать запах смолы.
- Ой, - опомнилась женщина. – Прости, я уберу, - пара неслышно прошептанных слов, изумрудная искра и руна – вот и всё заклинание. Вмиг убрав мази, запах и даже залатав дыру в полу, Медузия продолжила: - Прости ещё раз – задумалась.
- Чего уж там… - отмахнулась Ягге. – Но, Медузия, не о том ты думаешь, по глазам вижу, не о том…
- Так что ты хотела сказать? – прервала её Горгонова, не желая говорить на эту тему.
- Не хорошо перебивать, Меди, - укоризненно покачала головой старушка, поправляя очки. – Я хотела попросить у тебя, чтобы ты посидела с Ягунчиком, когда я поеду… - управляющая Магпунктом на миг прикрыла глаза, готовясь произнести слова, - на… могилы его родителей – будет полгода, как они погибли…
Медузия не успела ничего ответить, когда в комнату ворвался, держась за руку, Ягун.
- Бабуся, бабуся! Я ручку обжёг! – всхлипнул мальчишка.
- Ну что ж ты так? Зачем в камин-то полез? – усаживая малыша к себе на колени, отругала его Ягге – видимо, такой любознательностью Ягуша уже отличался ранее.
- Не зна-а-аю, - плакал мальчик. – Больно, бабуся!..
- Меди, будь добра, передай мне мазь в голубой бутылочке… И поосторожнее, пожалуйста, - попросила она учительницу.
Та, передав склянку, наблюдала за тем, как Ягге обрабатывает рану, успевая одновременно держать вырывающегося Ягунчика. Наблюдала, а перед глазами у неё стояли воспоминания: лица родителей Баб-Ягуна – Ягины и Паши. Ягина, похожая на мать, смуглая, черноволосая, но с синими глазами (наследство от папы), заводной, яркий характер, она больше всего любила танцевать, носила яркую, огненную одежду – пару раз она сбегала в лопухоидный мир и была там цыганкой. Паша же – весёлый хулиган-ловелас, в очках, с русыми волосами, светло-зелёными глазами, он любил нежитеведение и был любимым учеником доцента Горгоновой на этом курсе. Когда они стали парой, Ягге возмущалась, но вскоре привыкла, хотя Пашку полюбить так и не смогла («И уже не сможет», - добавила про себя Меди). Учительница видела улыбающиеся, смеющиеся лица; их взгляды, обращённые друг на друга, были полны любви.
Когда Ягунчик, уже смеясь, выбежал из комнаты, напоминая обоих родителей сразу – смех был явно от Ягины, а вот манера держаться – папина заслуга, Медузия вздохнула:
- Конечно, поезжай, проведай их, я присмотрю за Ягунчиком.
Ягге облегчённо вздохнула:
- Спасибо. Прости, что нагружаю…
- Ничего страшного, - доцент Горгонова, уже выходя, вспомнила: - Слушай, мне тут Ягун цветы подарил, - поймав насмешливый взгляд старушки, она передёрнула плечами, - что мне с ним делать?
- А что ты обычно делаешь с букетом? В вазу поставь. Можно потом засушить… Да уж, весь в отца мальчишка, - недовольно произнесла Ягге.
- А по-моему, нет, - не согласилась женщина.
***
Дождь лил вперемешку с градом – капли и льдинки стучали по стеклу, точно хрустальные камешки, которые скидывают Боги. Жаль только, что Медузия знала – всех Боги, наделённые такой силой, давно заключены за Жуткими Воротами. В противовес погоде на улице, трещал огонь в комнате. Прыгучие, как живые, тени мешали сосредоточиться на и без того сложном тексте. Неразборчивым почерком, вовсе не свойственным доценту Горгоновой, она записывала свои переводы, уже не думая о смысле – изредка учительница от переутомления забывала, как пишется та или иная буква в русском языке, и впадала в непродолжительный ступор. Тетрадь, содержащая переводы, была уже наполовину заполнена, но текст в ней больше походил на наскальные рисунки доисторического человека. Как она потом будет разбирать всю шушеру, женщину уже не волновало – лишь бы выполнить задачу, достигнуть цели…
- Всё, хватит на сегодня, - даже не заметив, что говорит вслух, женщина встала, по-кошачьи потянулась и направилась к кровати. – Хорошо, что завтра выходной…
Наутро проснувшись, Меди попробовала разобрать свой текст – с трудом, но получалось:
«Котёл ваш должен воместить в себе две четверти гарнеца воды, да смочь ещё во столько же. Закиньте во котёл три листка от травушки тёплых чувств (да поможет она вам во перемещения!), что посвящена Афродите, помешайте, забыв о времени за благоухание; взять два будущих водопьяна, чей знак благословит скорпион, да закинуть, коли и мига не прошло – в одночасье пар повалить должен, коли будет так, шесть раз помешаете по ходу солнца, во половину меньше – против ясна-круга, поможет вам во защиту, ибо заснёте вы, перемещения судьбою приняты; защиту от тёмных намерений поможет вам истребить трава, что жгуча, аки огнь, да помешивая три через три, посыпьте семь раз по цветку, ибо восьмой истребит всё добро, ежели оное живо рядом; да помогут вам три полосы, размером со три вершка и шириной в один, коры скромности чада, что меньше года ей, удачу и успех возыметь, коли вы засушите их, да, подбросив их во блага солнца, дабы стали они воздухом пьяны, аки пьяница – вином, раздолбите их, дабы были они каменной крошкой, и высыпьте, аки пыль кристальную, нежно со ладонию сдувая; когда варево станет алому подобно, аки трава на рассвете, добавить следует в него масло, сделанное от жизни корня, да только не переборщите, капля восполнит вашу нужду, и более не станет нужным; коли станет ваше зелье тяжкое, аки смолистое, то останется лишь листок у травы ведьм взять, вареву отдать. И да поможет зелье это во перемещениях, временем не тяготящихся!..»*
С трудом пробираясь через ненужные описания и чуждые женщине обороты речи (хотя она и помнила, как сама так же говорила когда-то), Медузия поняла – вот оно, нужное ей зелье! Теперь осталось найти только заклинание, а дальше – только практика.
_____________________
* По- русски: «В котёл налить 1,64 л воды, и ещё столько же он должен будет вместить в себе. Закинуть в котёл три листа перечной мяты (она поможет в перемещении), помешать, вдыхая аромат. Взять два семени дурмана и закинуть сразу, как только пойдёт дым - помешать шесть раз по часовой стрелке, три раза – против, поможет в защите, когда человек заснёт, перемещаясь. Крапиву помешивать три через три, высыпать по цветку, семь раз, если кинуть восьмой цветок – всё доброе, что есть рядом, умрёт. Следом добавьте три полосы молодой коры рябины, равные 13,32 см в длину и 4,44 см в ширину, высушить, высоко подбросить над солнцем, размолоть, бережно сдуть с ладони в зелье, даст успех и удачу. Когда зелье станет нежно-розового цвета, нужно добавить масло Женьшеня, но только одну каплю. Когда варево станет тягучим, взять листок Базилика Душистого и добавить в зелье. И да поможет вам это зелье во временных перемещениях!..» (Часа три над рецептом трудилась =) Прим. авт.)