Глава 2Последними в рядах учеников шли Рон и Гарри. Профессор МакГонагалл устала их подгонять, потому что из-за них всем приходилось останавливаться и послушно ждать разрешения идти дальше. Гермиона устала махать им рукой и смеяться над их неуклюжим поведением. Казалось, друзья оставляют её на попечение дракона, так сильно они не желали упускать её из виду до последнего. Когда Гермиона уже перестала различать их лица, к Гарри кто-то подошел и рывком потащил в толпу.
Быстрым и уверенным шагом Гермиона приближалась к заветной двери. В глазах горел огонь, будто бы она уже сдала все выпускные экзамены на «Превосходно». Обычно молчаливые портреты в этот раз не упустили возможности бросить ей упрек в слишком быстром беге по коридорам школы, но их замечания тонули в громком стуке каблуков. Оглядевшись, Гермиона достала палочку и громко произнесла:
— Алохомора!
* * *
Драко устроился на трибуне около флагов, чтобы ветер не тревожил его размышления. На самом деле сейчас ему вообще ни о чем не хотелось думать, просто закрыть глаза и сделать несколько глубоких вдохов. Единственный раз можно было расслабиться и почувствовать мнимую свободу от указаний, заданий и планов. Моросил дождь, и Драко надвинул мантию на голову. Но даже ливню сейчас он был бы рад. Воспоминания унесли его в далекое детство, когда еще не было Поттера, Волдеморта, дементоров и задания. Конечно, Поттер уже существовал, но не в мире Драко, где он был центром мира и главной заботой родителей.
Открыв глаза, он заметил какое-то движение неподалеку от поля. Злость и обреченность охватили его с неимоверной силой. Трудно было представить, кому это понадобилось идти на поле для квиддича в такую погоду, да еще и когда добрая половина школы веселится в Хогсмиде. Силуэт приближался, и Драко смог разглядеть нарушителя своего одиночества. Злость сменилась удивлением. В самый центр поля широкими шагами направлялась Грейнджер, в руке она держала метлу. Драко быстро скрылся за деревянной башней с флагом и принялся наблюдать. Он пожалел лишь о том, что не было поблизости того чудика с камерой, чтобы заснять, как Грейнджер свалится с метлы.
Гермиона сделала глубокий вдох, еще один, и села на метлу, отбросив сумку в сторону. Это удивило Драко, ведь сумка плюхнулась в небольшую лужу. Но Гермиона будто бы не замечала капель дождя, похожих на маленькие иголочки. То ли от порыва ветра, то ли от неопытности она качнулась в сторону, но сильно обхватила метлу руками и наклонила спину вперед. «Ну, вот и первая ошибка», — подумал Драко. Ноги соскользнули, и метла чуть было не взмыла вверх без Гермионы. Снова глубокий вдох. Полметра над землей, довольный вскрик. Драко прыснул и полностью скрылся за башней. Грейнджер не настолько хорошо умеет летать, чтобы осмелиться подняться над землей выше двух метров. Поэтому Малфой спокойно закрыл глаза и поправил мантию, которая сползла до плеч. Но тут он услышал пронзительный крик и выглянул на поле. Гермионы не было. Два метра над землей, пять метров, десять. Драко задрал голову и ахнул. Грейнджер висела метрах в пятнадцати выше трибун и ёрзала на метле, видимо, пытаясь сдвинуть её с мёртвой точки. Он хотел крикнуть, чтобы Гермиона оттолкнулась ногами и прижалась корпусом к метле, но вряд ли бы она услышала, а пугать её Сонорусом показалось не лучшей идеей.
Вдруг Гермиона перевернулась, успев ухватиться за метлу руками. В этот момент Драко уже бежал на поле. Как спустить непутевую Грейнджер на землю, он пока не знал. Когда Драко выбежал на поле, руки Гермионы соскользнули с метлы. Но последняя осталась висеть в воздухе, тогда как Грейнджер стремительно приближалась к мокрой земле. Драко ринулся вперед. Скользкая от дождя трава придавала ускорения, а хорошая подготовка помогала не упасть.
В следующий момент Малфой уже держал Грейнджер на руках. Она пребывала в шоке и, кажется, не совсем понимала, кто её поймал. Ноги Драко подкашивались то ли от тяжести ноши, то ли от радости.
— Малфой? — заикаясь, выдохнула Гермиона.
— Нет, Мерлин. Ты умерла, и теперь я буду сопровождать тебя в таком обличии, — прошептал он, помогая Грейнджер встать.
Она схватила его за рукав, будто опасаясь поскользнуться. Драко же непонимающе развел руками, и Гермиона повисла на нем.
— Помоги мне дойти до скамейки, — задыхаясь, попросила она, подбирая ослабшей рукой испачканную сумку.
— Тебе надо в Больничное крыло, — безразлично проговорил Драко, собираясь уйти.
— Нет, туда я больше не вернусь. Никогда! По крайней мере, будучи в сознании, — Гермиона принялась качать головой и щупать волосы.
— Тогда мне придется тебя вырубить, — Драко присел на край скамейки, понимая, что сейчас никуда не сможет пойти. Колени судорожно тряслись.
Он поднял глаза вверх — в воздухе все еще висела метла — и проследил путь падения. Сердце, уже вроде бы успокоившееся, снова бешено забилось. Постепенно пришло осознание.
— Интересное чувство, — выдохнул Драко.
— Что?
— Ничего, — он отвернулся. — Какого дементора ты уселась на метлу? Это же единственное, чего ты делать не умеешь!
Драко очень надеялся, что смолчит, но эти слова вылетели сами собой, смешиваясь с нервным смехом. Ему уже не раз приходилось видеть смерть невинных людей, и воображение живо нарисовало Гермиону, лежащую на траве в луже крови. Это вполне могло бы произойти. Если бы он сегодня пошел в Выручай-комнату чинить шкаф. Если бы он вдруг не вспомнил, что поле для квиддича абсолютно свободно. Если бы он решил пойти в Хогсмид. Многочисленные «если» вертелись в голове, заставляя её гудеть.
— Будешь?
Драко обернулся и увидел кружку с горячим чаем. Вторую держала Гермиона и прерывисто дула на кипяток.
— Не нужно, — отмахнулся он.
— Да брось, боишься, что кто-то увидит нас вместе? Я никому не скажу, что ты взял из моих рук кружку чая.
— Зачем мне чай? — спросил Драко, с подозрением косясь на белый пар.
— Чтобы согреться и успокоиться. У меня, например, ноги дрожат и подбородок. И, кажется, меня сейчас вырвет...
Драко поспешно взял чай и отсел подальше. Гермиона поспешила поставить кружку на скамейку. Драко мельком увидел, как дрожат ее колени. Он делал долгие, медленные глотки, чтобы поскорее согреться. Действительно, боялся ли он, что кто-нибудь увидит их, сидящих рядом и разговаривающих? Об этом предстояло еще подумать, потому что Драко и сам не знал ответа на этот вопрос. С одной стороны, пятно на репутации сейчас ни к чему, а с другой, достоинство в данный момент для него ничего не значило. Главное, что Грейнджер жива.
Дыхание постепенно пришло в норму, Драко сделал последний глоток и поставил кружку на скамейку.
— Я думала, что у меня получится, — подала голос Гермиона, вернувшись на скамейку. — Я прочитала, что после травмы головы могут открыться новые возможности. Пробовала готовить, но эльфы лишь добродушно посмеялись над моей стряпней. Не все, конечно, но я видела, что провалилась. Пробовала петь. В следующий раз нужно выбирать место, где нет раковин. До сих пор мне кажется, что я слышу смех Миртл. И вот, осталась только метла.
— Так вот куда ты все время убегала после обеда, — Драко сказал это прежде, чем подумал.
— Ты что же, следишь за мной? — Гермиона удивленно посмотрела на него.
— Нет, — выкрикнул Драко, и это было слишком агрессивно.
Он снова поймал на себе тот самый взгляд. Именно так она посмотрела на него, когда опрокинула чернила. Кажется, это было вечность назад. В её глазах читались сожаление и благодарность одновременно.
— Просто ты так громко кричишь на рыжего, когда уходишь, — он посмотрел вдаль, — тебя весь Большой зал слышит.
Гермиона медленно поднялась на ноги, одной рукой держась за живот. Трансфигурировала вторую кружку в книгу, медленно спустилась с трибун и обернулась.
— Малфой, — она замялась, — знаешь...
— Не надо, — он сделал характерный жест рукой, но выглядело это больше заботливо, нежели угрожающе.
— Да, ты ведь всего лишь спас...
Эти слова она произнесла совсем неслышно и направилась в сторону замка. А Драко остался сидеть. Теперь он, наконец, обрел надежду на счастливый конец войны для него и его семьи, кто бы в ней не победил. Придуманный план разлетелся на куски, но теперь ничего придумывать было не нужно.
* * *
Следующие две недели казались сном. Драко очнулся только в субботу, сидя у дерева с учебником на коленях. Весна вступила в свои права, и за размашистым дубом его никто не мог увидеть. Никто кроме неё. Гермиона подошла сзади, но Драко не испугался, а просто улыбнулся, переворачивая страницу. Улыбку все чаще можно было видеть на его лице, и это, кажется, многих пугало.
— Ты от меня скрываешься? — Гермиона бросила сумку рядом и села на неё.
— Нет, просто хотел побыть в тишине. Ты, видимо, чувствуешь, когда я один, и приходишь мешать.
— Нет, просто я тоже захотела побыть одна, — закрыв глаза, она откинулась на ствол.
Так они проводили уже ни один вечер. Гермиона просто приходила, садилась рядом и молчала. Иногда они перекидывались парой слов в Большом зале или перед занятиями. Но это всегда были ничего не значащие для большинства фразы вроде:
— Смотри куда идешь.
— Без тебя разберусь.
Реже, конечно, мелькали более дружелюбные выражения, услышав которые Гарри покрывался пятнами от раздражения, а Рон злился так, что даже отказывался от обеда.
Каждый в мельчайших подробностях помнил тот отвратительный апрельский вечер. Гарри только-только вернулся от Дамблдора и без сил сел в кресло, закрыв глаза. Он даже не заметил, что кроме него в гостиной было еще около десяти человек. Все были чем-то заняты, но Гарри словно унесся куда-то далеко, где шум создавали только качающиеся ветви деревьев. Из дремоты его вырвал Рон. Он тряс Гарри по плечу и что-то шептал. В следующий момент они оказались в пустом коридоре, где их ждала Гермиона.
— Не хотела причинять всем неудобства, поэтому позвала вас сюда, — оправдывалась она, пока Гарри тер глаза под очками.
— Что-то случилось? — сбивчиво спросил он.
Гермиона тяжело вздохнула и посмотрела на Рона с глубокой надеждой на понимание и на одном дыхании выдала целую историю дружбы с Малфоем, опустив историю с метлой.
— Что на тебя нашло?
— Чем ты думала?
— Это, безусловно, Империо!
— Но ведь он Пожиратель!
Гарри мгновенно отошел ото сна, когда Рон принялся кричать. Несмотря на то, что Гарри подозревал Малфоя во многих вещах, он продолжал молча смотреть на подругу. Но когда Рон замолчал, переводя дыхание, сказал только одно:
— Это просто немыслимо, Гермиона. У тебя должны быть веские причины с ним общаться, и мы должны о них все знать. Ты тоже подозреваешь его, и просто решила действовать решительно?
— Нет, Гарри...
Но он не дал ей договорить, крикнув:
— Тогда почему?!
— Если вы сейчас же не прекратите на меня кричать, я больше никогда с вами не заговорю! — она топнула ногой. — Отлично. Теперь слушайте и не перебивайте. Да, теперь я общаюсь с Малфоем, но это не должно вас беспокоить. Неужели вы думаете, я стала бы общаться с таким, как Малфой, не отдавая себе отчет в том, что это опасно? Перестаньте, наконец, вести себя так, будто я беззащитный эльф, который не в силах за себя постоять. Если вдруг мне понадобится помощь, я вам скажу. Но сейчас все в полном порядке! Просто смиритесь с моим решением!
Не успела Гермиона выдохнуть, как Рон тут же продолжил кричать, но все было тщетно. Если уж Гермиона что-то решила, отговаривать её было бесполезно. Оставалось лишь оберегать её, следить, чтобы Малфой или кто-либо другой не навредили ей. По крайней мере, в пределах школы Гарри чувствовал защиту, как для себя, так и для своих друзей.
После нескольких попыток серьезно поговорить с Гермионой наедине, он все же решил пустить это дело на самотек. Предварительно, конечно, рассказав об этом по секрету Джинни и посоветовавшись с Дамблдором. Последний, однако, не увидел в общении Гермионы и Малфоя проблемы, а лишь погладил бороду и протянул Гарри очередную колбочку с воспоминанием.
Единственный раз Драко проявил неосмотрительность, и Гарри нагнал его по дороге в Выручай-комнату. Им было запрещено приближаться друг к другу ближе, чем на десять метров, если вокруг нет, как минимум, десяти человек. Но Гарри пренебрег этим правилом, надеясь, что их не увидят вместе:
— Что ты задумал? — Гарри преградил Малфою дорогу.
— Поттер, в чем дело? Я иду по своим делам, которые тебя не касаются.
— Не притворяйся, я спрашиваю про Гермиону. Откуда такая перемена? Ты использовал Империо? И зачем тебе она? Задание Волдеморта?
От последних слов у Драко на лбу выступил пот, но челка его скрыла. Каждый раз его поражало то, как Поттер догадывался о вещах, которые ему лучше не знать.
— У тебя навязчивая идея, Поттер, обратись к колдомедикам, — отмахнулся Малфой.
— Я доверяю Гермионе, но не доверяю тебе. Если она решила с тобой общаться, пусть так. Если с ней что-нибудь случится, я буду знать, что это твоих рук дело. Только посмей...
Он не договорил, услышав шаги за поворотом, и поспешил уйти. Через мгновение мимо Драко прошли первокурсницы, о чем-то весело перешептываясь.
* * *
Малфой снова погрузился в воспоминания, слушая шелест травы, и все больше отдалялся в своих размышлениях от школы и всех её обитателей. Душу вновь бередили сомнения. Сомнения. Они закрались не так давно, и очень хитро. Но в одиночку Драко никак не мог решить, какую выбрать тактику, если трусость и страх одержат над ним верх. Волнения за Гермиону притуплялись, ведь у нее есть шрамоголовый и рыжий. Ради неё эти двое кому угодно переломают все кости. А за Драко заступиться было некому. Только Снейп продолжал мелькать тенью на горизонте.
— Тебе разве не нужно на занятия? — не шевелясь, спросил Драко.
— Еще пять минут, — на автомате ответила Гермиона, будто отмахнувшись от его назойливых слов. — Проявляешь заботу. Что-то новенькое.
— Нет, просто твоё сопение действует на нервы.
Больше не возникало неловкого молчания. Тишина стала их постоянным спутником. И лишь иногда они осмеливались её нарушить. Первые три дня Драко чувствовал себя неуютно, когда Гермиона, словно по волшебству, оказывалась именно там, где он ходил, хотя общие занятия Слизерина и Гриффиндора проходили в другие дни. Рон продолжал обжиматься с Браун, не замечая никого вокруг, а Поттер все чаще куда-то пропадал. И Гермиона больше обычного бродила по замку в одиночку. Джинни отдалилась от нее, доверяя все самое сокровенное только Лаванде. Именно эти дни после падения оказались для Грейнджер одинокими. Казалось бы, именно об этом мечтала Гермиона. Чтобы Гарри нашел себе занятие и перестал ходить за ней по пятам, сдувая пылинки. Но именно сейчас ей нужен был кто-то рядом. То недолгое мгновение падения, едва не забравшее её жизнь, растянулось на дни. Малфой поймал её, не дал переломать кости, но в душе она продолжала падать. И приземлиться можно было, только поняв, почему Драко все же ее спас. Гермиона не привыкла спрашивать, она должна была догадаться сама. Но любое воспоминание о том пасмурном дне сопровождалось тошнотой и головной болью. Драко постоянно попадался на глаза, однако, от его вида Гермиона не хваталась за голову и не искала ближайший туалет. Она просто проходила мимо, делая вид, что спешит куда-то.
Спустя несколько дней Гермиона решила все же найти Драко и поговорить. Запасы снотворного зелья кончались, а каждый раз, касаясь головой подушки и закрывая глаза, она снова будто падала, но внизу никого не оказывалось. Желание рассказать Гарри и Рону пропало также быстро, как и появилось, только Гермиона вспомнила налившиеся кровью глаза Рона, когда Гарри упомянул Малфоя в очередном разговоре о Волдеморте. Оставалось лишь поговорить с Драко наедине. К счастью, он последнее время регулярно отделялся от толпы учеников, уходя в пустующие коридоры. Конечно, узнать это помогла Карта Мародеров, которую Гарри регулярно забывал на столике гостиной.
В первый раз Гермиона нашла Малфоя за теплицами профессора Стебель. Он отнюдь не наблюдал за растущей мандрагорой или зубастой геранью, а стоял, прислонившись к двери и о чем-то размышляя. Гермиона отважилась громко кашлянуть, чтобы привлечь его внимание. Драко резко открыл глаза, но не вздрогнул. Нужно было что-то сказать, чтобы завязать разговор, пока он не прогнал Гермиону. Но его вопросительный кивок сбил с мысли, и Гермиона просто встала напротив, достала книгу и принялась читать на первой открывшейся странице. Неловкое молчание продлилось около минуты, а потом прозвенел звонок.
Драко не запомнил, кто первый ушел, однако, в памяти четко отложилось, что Грейнджер держала книгу вверх ногами, изображая вдумчивое чтение.
Через какое-то время неловкость сменилась привычкой. Привычка видеть Грейнджер каждый день, привычка дежурно отвечать на колкость и делить с ней укромные и тихие места. В следующий раз она пришла в дальний коридор недалеко от кабинета трансфигурации. Просто села на соседний подоконник и, вздыхая, читала, уже правильно держа учебник. У Драко просто не было ни сил, ни желания её прогонять. Тем более, раз у Уизли и Поттера появились очень важные дела, и Гермиона одна, пусть уж лучше сидит рядом.
Идиллию суждено было нарушить слизеринцам. Блейз тихо посмеивался, когда Драко и Гермиона в Большом зале как обычно немило здоровались. Панси громко смеялась, будто кто-то рассказал шутку. И только Нотт однажды подошел к Драко в гостиной, чтобы серьезно поговорить «об этом недоразумении в мантии Гриффиндора, которое слишком часто оказывается рядом». Конечно, он упомянул честь крови и все остальные доводы, которые обычно приводил Люциус в поучительных разговорах с Драко. Но он просто отмахнулся, сказав короткое: «Не твоего ума дело». Отмашка стоила ему репутации. Гермиона заметила, что теперь Драко не был похож на предводителя небольшой группы. Наоборот, он был отстранен от остальных, как и она сама.
— Почему ты ходишь за мной? — однажды спросил Драко, когда они в очередной раз провели полчаса в молчании.
— Я думала, что не знаю ответа. Но недавно поняла. Не знаю, готов ли ты его услышать, — Гермиона спрыгнула с подоконника, понимая, что отведенное им на сегодня время закончено.
— Мне часто признавались в любви, так что не стесняйся.
— Значит, еще не готов, — усмехнулась она и скрылась за поворотом.
Драко знал, что если начать разговор, Гермиона уйдет. Поэтому научился этим пользоваться, чтобы было время заглядывать в Выручай-комнату. Никакие изменения в настроении или состоянии не могли заставить его забыть о задании. Обо всем остальном он приучил себя думать потом. «Потом» наставало слишком быстро, и Гермиона вновь сидела неподалеку, склонившись над книгой или просто смотря на небо. Иногда она считала про себя облака, стремительно проплывающие мимо. В их нелепых формах она искала знакомые силуэты, придумывала сюжеты и улыбалась.
Гарри терпел неудачи, стараясь вытащить из Слагхорна кусочек воспоминания, Рон смирился с участью парня Лаванды, и, вздыхая, каждый раз пересаживался от Гермионы к Браун за столом в Большом зале.
— Ты больше никогда со мной не заговоришь? — спросила Гермиона у Гарри, когда Рон в очередной раз отсел подальше.
— Заговорю, — прошептал Гарри, — когда все закончится. Теперь, когда ты решительно заявила, что Драко твой друг и брат, я не могу полностью доверить тебе все новости.
— Драко мне не брат. Друг, — она замолчала, — я не знаю. Но мы не говорим ни о чем, что как-то связанно с тобой или Дамблдором, или Ты-Знаешь-с-Кем.
— О чем же вы тогда говорите? — в голосе Гарри слышалась ревность.
— Практически ни о чем.
— Замечательная дружба. Сидеть и молчать, — Гарри с чувством вонзил вилку в сардельку, представляя, что это палец Малфоя.
— Иногда это необходимо. Просто быть рядом друг с другом.
Гермиона увидела, что в зал вошла Джинни.
— Не могу поверить, что ты оказалась способна на такой поступок по отношению ко мне. И к Рону. Мы просто были рядом с тобой, но тебе этого оказалось мало, — напоследок бросил Гарри, когда Гермиона перекидывала лямку сумки через плечо, готовясь уйти.
Они не просто были рядом, и Гермиона хотела об этом сказать. Но лучшим вариантом было уйти, чтобы не оказаться свидетельницей споров Гарри и Джинни.
