Благородный Разбойник

Глава 2

Здание больницы представляло собой серую пятиэтажку времен перестройки 80-х годов, окруженную лысоватыми деревьями и кустами, жалкими пародиями на цветочные клумбы и ржавым железным забором, с которого уже давно облупилась последняя краска. Миша очень удивился, обнаружив рядом со зданием больницы приличную парковку. Серая мышка так смущалась его присутствия, что спешила избавиться от него как можно быстрее. Дина бросила его за пару кварталов до больницы, предварительно объяснив дорогу, и чуть ли не бегом направилась в противоположную сторону. Боится что ли, что их застукают вместе?

Через дорогу от больницы громоздился трехэтажный торговый центр, в котором обнаружился продуктовый магазин. Эта новость его обрадовала. Выбросив в урну носовой платок, он поискал в карманах мелочь. Денег вполне хватало на пару мандаринок или бананов. Продавец окинула его косым взглядом, и Мише с его характером ничего не оставалось, кроме как нагрубить. Здешние «провинциальные» горожане его до жути раздражали. Ходили они в одни и те же места, в почти одинаковой одежде, а на все новое тыкали пальцем, словно дикари. Придя в больницу, Миша Сточевский вновь испытал на себе косые взгляды, однако сдержал свои мысли по поводу этого при себе. Он выяснил, спросив у медсестры, что стоматология находится на третьем этаже и что лифта в этом здании нет. Тихо выругавшись, он одним махом осилил первую половину пролета. Слава Богу, в детстве Миша занимался легкой атлетикой и мог похвастаться выносливостью.

Когда Сточевский все-таки закончил изнурительное поднятие на третий этаж по крутым больничным лестницам, его встретил давно поджидавший Павел и вид у него был весьма недовольный, о чем говорили скрещенные на груди руки.

— Ты дрался? Неужели опять? — не дав пасынку даже отдышаться, Павел озабоченно взмахнул руками. — Еще и умудрился опоздать. У меня не так много времени, сам знаешь!

Миша сморщился, однако ничего не сказал. Нотации отчим читал долгие и нудные, с них чаще всего и начинались все ссоры. Настроение и так достаточно испортили говнари из школы, к тому же лучше побыстрее проведать брата и уйти домой.

— Глеба перевели сюда еще неделю назад, мог бы сходить к нему и без меня. Ладно, идем. Детское отделение этажом выше, — устало вздохнув, отчим скинул с себя больничный белый халат и повесил его на стоящую возле кабинета вешалку. Вид у него был изнуренный, и Миша злорадствовал.

Сточевский первый свернул на лестничный пролет, и теперь затылком чувствовал тяжелый и гневный взгляд мужчины. К этому часу в чистых и пропавших дезинфицирующим средством коридорах были лишь врачи и санитары, время посещений уже давно кончилось. На входе в детское отделение его грубо остановила толстая медсестра, заставив нацепить бахилы. Юноша окинул ее скептичным взглядом, однако при Павле грубить не стал. Палата Глеба была в самом конце коридора, и жил он там абсолютно один. Четыре года назад из-за врачебной ошибки при родах у них умерла мама, и Сточевский до сих пор не мог Павлу простить этого. Глеба удалось спасти, но он навсегда остался слабым и больным. В свои четыре мальчик не видел ничего, кроме бесконечных капельниц и серых больничных стен.

— Папа, Миша! — увидев их, Глеб расплылся в улыбке.

Павел кинулся к сыну и тут же обнял, Миша остался стоять в стороне. В такие моменты он чувствовал себя чужим, что в принципе было правдой. Со сводным братом они были различны, как день и ночь. Сточевский был высоким и прямым, «как древко лопаты» (так часто подшучивала над ним бабушка), смугловатым на лицо и темноволосым. В чертах его все родственники замечали упрямые черты бывшего маминого ухажера, за что парню и часто доставалось. Глеб же был сутулым и болезненно бледным, а внешностью больше напоминал покойную мать. Светловолосый, голубоглазый, конечности его больше напоминали птичьи, хрупкие и тонкие, будто прозрачная, кожа получала синяки даже от слабых касаний. При Павле Миша предпочитал делать вид, что ему глубоко все равно на брата.

— Я тебе кое-что купил! — сказал Миша, подавая брату пакет из торгового центра, когда Павел закончил обниматься с сыном. Заглянув туда, Глеб обрадованно взвизгнул.

— Что ты ему принес, фрукты? — сразу переполошился Павел, приняв грозный вид. — Ты же знаешь, у Глеба аллергия на цитрусы!

— Именно поэтому я купил ему яблоки, — Сточевский фыркнул.

При Глебе Павел старался поменьше ругать пасынка, поэтому сейчас оставил его последнюю фразу без внимания. Просидели они недолго, но каждая минута казалась Мише вечностью, и он скорее рвался домой. Встречи с Глебом напоминали ему о материи, он чувствовал себя жалким. После смерти мамы, Мишу будто накрыло куполом горя, и он не находил себе места от ненависти к Павлу. В еще большее бешенство его привел тот факт, что ему теперь еще и жить придется с отчимом. Бабушка со своей маленькой пенсией не смогла бы растить внука в своей однокомнатной квартире, а кроме нее у Сточевского никого роднее не было.

Миша винил Романова во всем. А теперь еще и в том, что они переехали в эту колхозную дыру. В городе он не мог похвастаться наличием друзей, но здесь все было куда хуже. Учителя давно знали его проблемы и с учебой сильно не грузили, многое прощая. Здесь же Крыса Леонидовна, видимо, взяла себе за цель вытрахать ему мозги.

Когда они пошли в сторону дома, на улице начинало темнеть. Шагая по темным улицам (фонари здесь горели через раз), Сточевский почти не разговаривал. Зато Павел воспользовался его молчанием, чтобы начать очередную профилактическую беседу. В настойчивости он не уступал Крысе. Миша его почти не слышал, мыслями он был далеко.
***
— Ты сегодня какая-то странная… Никак влюбилась! — тетя с улыбкой взглянула на Дину, которая от ее слов тут же покраснела и замотала головой.

Сегодня племянница умудрилась опоздать, что с ней случалось крайне редко. Светлана кому угодно могла поклясться, что человека более пунктуального, чем Дина, вряд ли встречала. Извинившись перед тетей, она тут же попросила у нее что-нибудь из романтической литературы и ушла вглубь читального зала, спрятавшись за книгой. Собейской очень повезло, что муж Светланы был сегодня на больничном, и она не отправилась в детский сад за сыном.

Дине когда-то это тоже приходило в голову. Еще тогда, когда Миша только пришел в их класс. Он ведь был симпатичным и одевался совсем не так, как парни из ее класса. Что-то в Сточевском действительно привлекало, притом не только Собейскую. Все в параллели знали, что Вера Рюмина, спортсменка и активистка, самая красивая и популярная девочка в классе, пыталась к нему подойти. Но Миша Сточевский достаточно в грубой форме дал ей отказ, чего Верочка получать не очень-то любила, да и не привыкла. Пусть очень замкнутой и тихой, но Дина все-таки тоже была девушкой и ничего с этим поделать не могла. Перед глазами у нее всплывали въедливый и снисходительный взгляд Сточевского, и сердце забилось в бешеном ритме, как тогда, когда она его ударила. Сама девушка не ожидала от себя такой храбрости.

Чтение не продвигалось дальше первой страницы, поэтому собрав свои вещи, Собейская направилась домой.