Магия Мерлина

Глава 1

Фанфик является продолжением фанфика "Выбор Морганы": http://www.hogwartsnet.ru/mfanf/ffshowfic.php?l=0&fid=77459
__________________

Это случилось прямо посреди Зала совета, когда Артур сидел за Круглым столом, окруженный своими рыцарями. Никогда король и представить не мог, что его ждало тем утром. Никогда бы он не подумал, что тот день, который был так похож на все остальные, станет вдруг днем, когда земля разверзнется под его ногами.
Однако хватило одного мгновения, чтобы все невозвратимо рухнуло.
А Артур ничего не замечал – все это время. Он был слеп. Опять.
Правда, Мерлин с самого утра ужасно выглядел. Но в этом не было ничего удивительного. Как Артур мог подумать, что грустная физиономия слуги могла означать лелеемый им темный замысел убийства? В конце концов, Гаюс недавно умер! Артур знал, что Гаюс был для Мерлина как отец, и искренне сочувствовал другу в поразившем его горе. Он слишком хорошо помнил то ощущение потери, которое испытал, когда умер его собственный отец год назад…
Конечно, обстоятельства были другими: Утер умер от ран, нанесенных убийцей, и проклятых заклинаний лицемерного колдуна. Его смерть была ужасна. Гаюс же мирно ушел во сне, что было для Артура большим утешением. Но результат от этого не изменился: как прежде Артур, Мерлин чувствовал себя теперь сиротой – лишенным надежной поддержки своего наставника и его разумных советов. И Артур не мог не чувствовать сострадания к другу. Он хотел бы найти слова, чтобы подбодрить его - как умела делать Гвиневра. Или же хотя бы правильное поведение - как Гавейн, который обладал особым искусством разделять горе, изливая больше выпивки, чем слов.
Но Артур всегда испытывал трудности в выражении своих чувств и вот опять растерялся, когда следовало что-нибудь сделать. Он был способен лишь похлопать Мерлина по плечу, давая ему понять, что разделяет его боль, сам злясь на свои жалкие способности в общении.
Честно говоря, в тот миг, когда это случилось, Артур больше был озабочен потерей Гаюса и грустью Мерлина, чем тем, что говорилось на совете - даже если не подавал вида. Потому что, став королем, он научился всегда казаться абсолютно поглощенным тем, что говорят его советники во время заседания. Артур смутно помнил, что Леон говорил о Баярде и о том, как тот отреагировал на предложение об основании Альбиона, а он слушал его вполуха.
А потом мир рухнул.
Рухнул, когда Мерлин – самый верный слуга, самый незаменимый соратник, что у него когда-либо был, его давний друг, ЕГО Мерлин – прыгнул перед ним с вытянутой рукой, крича на древнем страшном языке, с глазами, полыхающими пламенем, с решимостью на обычно невинном лице.
Артур не успел понять ничего из того, что произошло. Он видел, как магический меч летит прямо ему в сердце, и смутно осознал, что слишком поздно реагировать, однако гораздо больше был поглощен золотом, сияющим в глазах Мерлина, чем угрожавшей ему опасностью. Потому что это золото… это золото было магией, а Мерлин ведь не был колдуном?
Смерть прошла совсем близко от Артура. Но меч вонзился в стену рядом с ним, вместо того, чтобы попасть в цель. И тогда он пришел в себя, и в полной мере понял, что только что произошло.
Мерлин предал его.
Мерлин.
Артур чувствовал, что сходит с ума от этой мысли. Все внутри кричало: Нет, нет, не Мерлин!
Эти слова бились в сознании, пока он смотрел на ошеломленное лицо своего любимого слуги, который только что пытался убить его на глазах у всех рыцарей Камелота. Артуру уже пришлось пережить бесчисленные предательства: Моргана, Гвиневра, Ланселот, Агравейн - все те, кого он любил, и кто вонзил ему нож в спину. Но при каждом повороте судьбы, в каждый болезненный миг, при каждом жестоком открытии, Мерлин был рядом. Рядом - чтобы подбодрить, встряхнуть, заставить смотреть вперед. Рядом - чтобы сказать, что Артур просто дурак, но все-таки стоит кое-чего, даже если бывает иногда слеп. Рядом - со своими бесполезными замечаниями и несмешными шутками. Рядом, чтобы поднять на ноги, когда Артур нуждался в этом, чтобы силой накормить его, когда он отказывался есть, и чтобы увидеть в нем лучшее. Просто рядом, как мог быть только лучший друг.
И вот Мерлин попытался его убить.
Почему? В чем Артур провинился, что Мерлин возненавидел его до такой степени, чтобы захотеть проткнуть мечом? А главное – как давно он планировал удар?
- Сир… - растерянно произнес Мерлин, шагнув вперед.
Он казался таким внимательным, таким озабоченным, таким Мерлином. И на мгновение Артур готов был поверить, что ему все приснилось: древние слова, золотые глаза, вытянутая рука, смертоносный меч.
Но он не был слеп до такой степени.
«Ложь», - подумал он. Сердце разрывалось от ярости и боли. Вспомнилось, как очаровательно Моргана улыбалась Утеру перед тем, как свергнуть его. Почему самые талантливые лжецы были всегда самыми обаятельными? Почему они внушали такое доверие, такое желание все им простить?
Мерлин теперь слегка возмущенно, с притворно-невинным выражением смотрел на рыцарей.
- Нет, я не… это не я… но, в конце концов, я никогда не хотел причинить зло королю, вы же знаете!
Сердце Артура закрылось при этих словах, и он с горькой иронией сказал себе: «Не думал ли я всегда, что ты не смог бы ничего скрыть, даже если от этого зависела бы твоя жизнь? Я должен радоваться, что ты такой неуклюжий. Только поэтому ты не смог меня убить».
- Идиот, - выплюнул он ледяным тоном. – Ты промахнулся.
Мерлин бросил на него убитый взгляд – как будто это Артур был виноват. И тогда Артур решил выбить притворную невинность из лжеца, чтобы он показал свое истинное лицо. Он хотел увидеть, кому доверял все эти годы, хотел знать, до какой степени был глуп и слеп. Король выхватил меч и перестал думать. От ярости и боли он почти обезумел.
Покончим с этим, если ты так этого хочешь.
Артур был уверен, что Мерлин нападет на него и что меч бессилен перед заклинаниями, но, честно говоря, ему было плевать на свою смерть. Потому что большая часть его уже умерла несколько мгновений назад – лучшая его часть.
Артур сжал меч и ударил изо всех сил, практически не замечая, что Мерлин не сдвинулся ни на дюйм, уставившись на него большими синими глазами – глазами испуганной лани, глазами несчастного друга, глазами колдуна-обманщика. А когда заметил, его ярость только увеличилась. Что Мерлин хотел доказать? Что, предприняв глупую попытку убить Артура, он позволит также глупо убить себя?
И прекрасно, потому что именно этого Артур хотел!
Но тут король услышал пронзительный перепуганный крик Гвиневры, и она возникла из ниоткуда, чтобы броситься между ним и целью. Он едва успел удержать руку и не разрубить ее, прежде чем понял, что она выдумала.
Она осмелилась защищать Мерлина! Артур не мог в это поверить. Разве она не видела, что произошло?
- Уйди, Гвиневра! – приказал он в ярости.
Но к его огромному удивлению, королева ответила:
- Нет!
И осталась стоять, где стояла - напротив него, готовая противостоять ему. Кудри Гвиневры растрепались, слезы текли по щекам, грудь вздымалась слишком часто, но глаза сверкали, а рука конвульсивно вцепилась в ладонь Мерлина. На ее лице застыло то упрямое выражение, которое означало, что Гвиневра не изменит своего мнения, и Артур почувствовал себя ограбленным. Он не мог поверить, что она готова рисковать жизнью ради убийцы - и идиота к тому же. И был глубоко оскорблен тем, что жена поставила себя в такое положение ради Мерлина. Можно было подумать, что она опять защищает Ланселота! Она была его королевой! За него она должна была беспокоиться, кричать, плакать, когда он только что был на волосок от смерти!
- Он колдун! – крикнул Артур. – Колдун, лжец, предатель, идиот, самый жалкий убийца за всю историю Камелота, и я прикончу его немедленно!
- Артур, нет! – воскликнула Гвиневра, отказываясь пропустить его.
Он толкнул ее, чтобы пройти, но она вцепилась в его руку. Он хотел оттолкнуть ее назад, но не хотел сделать ей больно и сдерживал силы. В то время как она боролась изо всех сил, пытаясь вырвать у него Экскалибур, крича при этом:
- Это Мерлин, Артур! Это Мерлин!
Как будто это еще что-то значило. Артур взревел в свою очередь:
- Он только что пытался убить меня!
Но Гвиневра оказалась гораздо сильнее, чем он думал, и ей удалось вырвать у него меч, который упал на пол с металлическим звоном.
Артур бросил на нее горящий взгляд. Он чувствовал себя оскорбленным, как никогда прежде, и был зол на Гвиневру. Его жена унизила его перед рыцарями дважды: показав, что она не только не беспокоилась о нем, но более того – готова была при необходимости драться с ним. Где уважение к мужу и королю?
Гвиневра, должно быть, заметила неконтролируемый гнев, охвативший Артура, поскольку отступила на шаг, задыхаясь.
- Это не он! - произнесла она совсем тихо, умоляюще сложив руки. – Это не он, Артур, это не…
Он отвернулся, оставив Экскалибур, позволив Гвиневре говорить, что угодно. Ему было все равно. Они решат этот вопрос позже, вдвоем в спальне. Если, конечно, Артур вообще захочет теперь делить с ней спальню. И он объяснит ей, как жене пристало обращаться со своим мужем. И королеве - со своим королем.
Артур повернулся к Мерлину, перенеся на него всю свою ярость, и прорычал:
- Предатель!
Мерлин посмотрел на него, точно побитая собака:
- Артур, клянусь…
Не дав закончить, Артур ударил его кулаком в лицо, испытав от этого удовлетворение.
- Поступим по справедливости, если ты действительно хочешь избавиться от меня, - рявкнул он. – Будь хоть раз мужчиной, Мерлин! Используй кулаки!
Он снова ударил. И еще раз. Предан, предан, предан, - повторял глухой голос, пульсировавший в голове. Артур хотел, чтобы Мерлин дрался. Он хотел чувствовать его кулаки, физически ощутить его ненависть. Вместо лживой невинности, в которую больше не верил. Прочь маски. Да явится истина.
- Чего ты ждешь, Мерлин? Давай! Сделай то, что собирался с тех пор… сколько времени уже? Месяц, год, десять лет? Используй свои проклятые заклинания, чтобы покончить со мной, и на этот раз не промахнись, идиот! Убей меня! Убей меня, раз ты этого хочешь, как все остальные колдуны! Избавься от короля Камелота, короля дураков, который принимает врагов за друзей!
Артур бил изо всех сил, чтобы добиться правды. Он уже ничего не видел, глаза затуманили слезы. У него болели кулаки, болело сердце. Он не понимал, почему еще не умер. И вдруг Артур почувствовал под своими кулаками округлости и изгибы вместо костлявых углов тела Мерлина и потрясенно застыл. Он ударил Гвиневру. Она снова вмешалась. Артур не мог в это поверить. Со слезами она протянула руки, чтобы заставить его отступить, и он отодвинулся, охваченный стыдом.
Ему было стыдно, что поднял на нее руку. Ему было стыдно, что заставил ее плакать. Но с другой стороны, зачем она вмешивается в то, что ее не касается?
- Артур! – умоляюще позвала Гвиневра.
Он опять попробовал отодвинуть ее, не ранив, но она не отступила.
- Этому есть объяснение, наверняка есть объяснение. Я не могу позволить вам убить Мерлина, Артур, прошу вас. Это был не он. Он не пытался вас убить, он никогда бы этого не сделал, он слишком любит вас.
Гвиневра попыталась осторожно прикоснуться к нему, но Артур отступил – ему казалось, что ее нежность обжигает. Он посмотрел на Мерлина, который, задыхаясь, с лицом в крови и отчаянным взглядом, лежал на полу. В больших синих глазах стояли жгучие слезы, которые текли по израненным щекам.
На мгновение сердце Артура вздрогнуло при мысли, что он избил своего Мерлина - всегда милого, восторженного и неуклюжего, чья вера в Артура была непоколебима, который последовал бы за ним на край света. Вот только этот Мерлин не существовал - больше не существовал. Этот Мерлин был ложью, а настоящий был не только колдуном, но и убийцей.
- Все видели!
- Нет, это был не он! – отчаянно вскрикнула Гвиневра.
- Он колдун и обманщик! - рявкнул Артур.
Он не ожидал, что Гавейн встанет рядом с Гвиневрой - между ним и Мерлином - с неуверенным выражением на лице. Значит у Мерлина так много друзей при дворе Камелота, а у Артура так мало? А ведь он король!
- Королева права, Артур, наверняка есть объяснение, - нерешительно произнес рыцарь.
Артур посмотрел на своего предателя-слугу, который, несмотря на свое преступление, сумел украсть у него верность жены и одного из лучших рыцарей. Мерлин попытался что-то сказать, но его рот был полон крови. Когда же ему, наконец, удалось заговорить, слова с трудом выдавливались из распухших губ:
- Простите, сир. Я хотел бы… я хотел… я пытался… вы должны были узнать по-другому, но я не нашел подходящего момента…
Он признает.
Артуру показалось, что он теряет голову. Он чувствовал, что, если Мерлин останется здесь хоть секундой дольше, он на самом деле убьет его. Может быть, часть его не могла решиться на это. Может быть, поэтому он крикнул:
- Прочь с моих глаз!
- Я не хочу вас оставлять, - жалким голосом запротестовал Мерлин. – Что бы вы ни думали… я по-прежнему ваш слуга.
- Сколько времени ты врешь мне? Сколько времени изображаешь идиота, поджидая часа, чтобы воткнуть мне нож в спину своей магией, как это сделала Моргана? Как подумаю… что я верил тебе! Прочь с моих глаз и из моего королевства навсегда, или я убью тебя!
Артур бросился на слугу и наткнулся на Гавейна, загородившего ему путь. Рыцарь остановил его, обхватив руками, словно он был ребенком, который мог пораниться, отчего ярость Артура возросла десятикратно. Он бешено вырывался, но Гавейн был решительно настроен помешать ему добраться до Мерлина.
Артур услышал, как Гвиневра кричит:
- Уходи, Мерлин! Уходи! Беги!
И, к его огромному облегчению, Мерлин, выйдя из ступора, подчинился ей, наконец, исчезнув с глаз, унеся с собой желание убить, терзавшее Артура.
В тот момент, когда его сбегавший слуга проходил через двери зала, ноги у короля подкосились, боль затопила душу, а слезы брызнули с такой силой, точно это его сейчас избили. В голове прокручивались картинки с Мерлином, и Артур понял, что Мерлин был частью всех его воспоминаний. Пустота, образовавшаяся в той части сердца, которую прежде занимал друг, была невыносима. Король знал, что не сможет оправиться от раны, нанесенной этим предательством.
Артур почувствовал, как любящие руки Гвинервы обняли его, утешая, и уткнулся лицом ей в плечо, чтобы спрятать свои рыдания. Она закрыла его своими кудрями и с силой стиснула в объятиях, поскольку ему это было сейчас необходимо.
И тут он услышал, как Гвиневра приказывает:
- Оставьте его, пусть он покинет Камелот! Если вы тронете его, будете отвечать передо мной!
И Артур понял, что даже теперь, когда она видела его сраженным, раздавленным, она больше беспокоилась о Мерлине, чем о собственном муже. Потом он уже больше ничего не слышал, поскольку был оглушен звуком собственных рыданий.
Мир рухнул, и все изменилось навсегда…


Глава 2

Артур ненавидел выставлять себя напоказ. Его учили контролировать свои чувства, а не обнажать перед всеми. Всю жизнь он повторял себе, что должен демонстрировать достоинство и хладнокровие в любой ситуации. И, однако, он только что разрыдался в объятиях жены на глазах у рыцарей, словно был ребенком, а не королем Камелота. Когда Артур осознал, как это выглядело, его сразил стыд. Он напрягся, резко вырвался из объятий Гвиневры и выпрямился, обнаружив, что рыцари стояли плотным кольцом, будто защищая его. Артур видел сострадание и недоверие в их глазах, но сейчас был неспособен принять их сочувствие. У него осталось только одно желание: покинуть Зал совета и запереться в своих апартаментах. Голосок внутри шепнул, что он ведет себя по-детски. Но дотащиться до кровати, чтобы отдаться раздирающей душу боли, подальше от нежеланных свидетелей, было единственным, к чему Артур стремился в данной ситуации.
Пусть меня оставят в покое.
- Сир, - Леон шагнул к нему. – Что нам делать? Нужно ли поймать и арестовать Мерлина?
Артур прищурился, глядя на старшего из своих рыцарей, который в ожидании смотрел на него в упор. Потом взгляд инстинктивно скользнул к Гвиневре, чьи большие карие глаза умоляли: нет. Гавейн держался рядом с королевой, на лице - тревога, а кулаки слегка сжаты. Остальные рыцари – в том числе Элиан, Персиваль и Солель – казалось, ждали, что Артур подтвердит предложение Леона, словно оно было единственно возможным решением.
Артур знал, что должен дать именно такой приказ. Его отец так и сделал бы. Как и любой король, достойный своего имени. Так поступить было логично. Мерлин являлся убийцей и колдуном и не заслуживал иной участи.
Но если Артур мог задушить Мерлина голыми руками, проткнуть мечом или избить до смерти в приступе ярости, который недавно охватил его, когда он был потрясен и вне себя, он был неспособен представить Мерлина – его Мерлина – преследуемым, арестованным и сожженным, даже зная, что он предатель и обманщик. Артур не мог хладнокровно приказать убить Мерлина, поскольку одна мысль о связанном Мерлине на костре причиняла ему боль.
Точно так же когда-то Артур был неспособен пожелать подобной участи Моргане, вопреки всему злу, что она могла сотворить. Наверное, это делало его слабым королем. Пусть так, но он просто не мог.
Артур посмотрел на Леона и твердо (во всяком случае, он надеялся, что твердо) произнес:
- Мерлин – предатель. Он изгнан из Камелота под страхом смертной казни, и я больше не хочу слышать его имени.
После чего Артур вышел из круга рыцарей и направился к дверям как во сне. Гвиневре хватило чувства приличия не идти за ним, зато следом бросился Солель, окликнув:
- Сир?
Артур обернулся и обнаружил, что остальные рыцари последовали примеру Солеля, в том числе Леон, Элиан и Персиваль. Они не спускали с короля обеспокоенных взглядов, похоже, твердо решив быть с ним.
- Я желаю остаться один, - сообщил Артур и добавил: - Совет еще не закончен.
- Он может быть отложен, сир, - возразил Леон. – Учитывая ситуацию…
- Нет. Некоторые вещи не могут ждать. Решения должны быть приняты.
- Без вас? - на лице Леона появилось недоверчивое выражение.
- Пусть этим займется королева, - бросил Артур.
Гвиневра посмотрела на него недовольно, но он избегал ее взгляда. Если ей хватило характера, чтобы противостоять королю, значит, сможет и заменить его во главе совета. Гвиневра не меньше Артура стремилась к созданию Альбиона. Пусть остается и решает.
Артур добрался до своих покоев вслепую. Войдя внутрь, он запер дверь и растянулся на кровати. Шли часы, а он лежал - с пустотой в голове, уставившись в потолок.
День сменился ночью. Гвиневра барабанила в дверь, умоляя открыть, но Артур не ответил. Слуга барабанил в дверь, умоляя поужинать, но он проигнорировал и его, потому что не был голоден. Гвиневра, конечно, появилась снова – она не сдастся так просто. Она начала настаивать, чтобы он поел, потом спросила, где ей спать, если он отказывается впускать ее в их комнату. Но в замке ведь полно свободных комнат, так? А Артур не мог видеть ее. Не сейчас. У него не оставалось сил.
Гвиневра, наконец, сдалась, и Артур позволил тьме поглотить себя, по-прежнему уставившись в потолок широко раскрытыми глазами.
Он не двигался и не спал до самого рассвета.
Утром в дверь постучал слуга, принесший завтрак. Артур отпустил его, крикнув, чтобы оставил поднос в коридоре: он не желал никого видеть, тем более - посторонних. Когда шаги слуги удалились, король доплелся до двери, подобрал поднос с едой под ошеломленными взглядами охранников, которые не привыкли видеть его таким непричесанным, после чего сразу же снова заперся.
Артур поел без аппетита, вспоминая бесчисленные утра, когда просыпался от голоса Мерлина. Их утренний ритуал был одним из любимых моментов Артура, и он думал, что так будет всегда. Мерлин открывал занавеси с криком: «Проснись и пой!» - Артур зарывался головой под подушку, чтобы спрятаться от жестокого солнечного света. Мерлин забирался на кровать, вытаскивая его из гнезда уютных одеял, Артур сопротивлялся, вцепившись в матрас. Мерлину удавалось оттащить его, Артур оказывался на полу, на слишком холодных плитах, что принуждало его, наконец, встать. Артур осыпал Мерлина потоком упреков, всячески обзывая его, чтобы отомстить за методы побудки. Мерлин отвечал тем же со своим обычным остроумием, и начиналась пикировка. Где-то посреди их словесной дуэли, всегда плохо приготовленного завтрака и бурного копошения Мерлина в шкафу, Артур развлекался, упражняясь в стрельбе по движущейся мишени, но постоянно промахивался, поскольку Мерлин очень ловко уворачивался от метательных снарядов. И вот меньше чем за десять минут Артур чувствовал себя готовым приняться за королевские обязанности и бодро встретить новый день. Мерлин был единственным человеком в мире, способным совершить подобное чудо.
Мерлин, который был колдуном и пытался его убить.
Артур больше ничего не хотел - тем более вставать, чтобы приступить к повседневным делам. Когда Гвиневра пришла поговорить с ним, он заткнул уши и накрылся одеялом с головой.

Три дня спустя подносы из-под еды скопились на столе Артура, одежда в беспорядке валялась по всей комнате, а шкафы покрылись клочьями пыли.
Гвиневра, Леон и Джон-Чарльз (это имя всплыло в сознании Артура, когда он пытался вспомнить слугу, который заменил Мерлина) продолжали по очереди появляться у дверей, но меньше всего на свете он готов был открыть кому бы то ни было.
В какой-то момент Артур решил впустить Джона-Чарльза, поскольку состояние комнаты становилось катастрофическим. Но один только вид слуги действовал на нервы до такой степени, что он немедленно пожалел о своем решении.
А потом все стало еще хуже. Джон-Чарльз всучил ему чашку настоя - настолько горячего, что Артур обжег язык. И это напомнило ему о том, что предыдущий слуга пытался его убить. Артур потерял всякое самообладание, пригрозил выбросить Джона-Чарльза в окно и даже приступил к осуществлению угрозы. Но тот умудрился проскользнуть у него сквозь пальцы и удрать со всех ног. Артур преследовал слугу до порога, но дальше не побежал, поскольку выглянув в коридор, увидел Гвиневру, которую, должно быть, встревожили крики. Она бежала к нему, явно решив воспользоваться случаем, чтобы увидеть мужа.
Артур едва успел захлопнуть дверь и задвинуть засов. Будь у него рефлексы похуже, Гвиневра успела бы засунуть ногу в щель, чтобы помешать ему запереться в своем убежище, и он был бы вынужден говорить с ней. После такого пугающего опыта Артур твердо решил больше ни одному слуге не позволять входить в его покои, даже если они будут говорить, что хотят убраться.
Едва избежав катастрофы, Артур Пендрагон, король Камелота, упал на кровать и вернулся к прежнему занятию: созерцанию линий потолка и абсолютной разрухи, которой стала его жизнь, пытаясь понять, почему его слуга, его друг, его Мерлин решил превратиться в злого колдуна и использовать магию, чтобы убить его.

***
Прошло пять дней. Пять бесконечных дней. Гвен совершенно измучилась за это время: у нее больше не было сил терпеть безразличие Артура и беспокоиться за Мерлина, от которого не было никаких новостей.
Тем утром муж захлопнул дверь у нее перед носом, пригрозив выбросить беднягу Джорджа из окна. Прежде чем забаррикадироваться внутри комнаты, Артур посмотрел на Гвен так, будто она - ламия в самой отвратительной своей форме, а не его любимая жена. Гвен в первый раз увидела Артура после происшедшего в Зале совета, и он не соблаговолил сказать ей ни словечка.
Да и Мерлин был не лучше: королева ничего не слышала о нем, с тех пор как он убежал. В отчаянии она написала письмо, оставив его в комнате Гаюса - в надежде, что Мерлин вернется под прикрытием своей магии. Но в последний раз, когда Гвен туда спускалась, письмо оставалось нетронутым и ничто не указывало на то, что его читали.
Вернется ли Мерлин когда-нибудь? Увидит ли она его когда-нибудь?
Гвен так беспокоилась о нем, что не спала ночами.
Последний раз, когда она его видела, у Мерлина было лицо в крови и такой вид, словно он сейчас рассыплется на кусочки. Она помнила горячие слезы, текущие по его щекам, и чувствовала, как все переворачивается внутри. Гвен была бы в таком же состоянии, если бы Артур избил ее перед тем, как изгнать навсегда. Она слишком хорошо помнила, каково ей было, когда Артур прогнал ее. Она тогда едва могла переставлять ноги, а ведь он не поднимал на нее руку. Как бы она себя чувствовала, если бы он осыпал ее ударами, прежде чем приказать исчезнуть?
Бедный Мерлин.
Это не давало Гвен покоя.
В течение последних трех месяцев Гвен разделяла его великий секрет и почти безотчетную тревогу, что Артур не сможет принять его магию. Мерлин так боялся, что его оттолкнут, если он скажет правду! Гвен сделала все, что могла, чтобы успокоить его, ободрить, убедить нарушить молчание и рассказать. Она проводила бессонные ночи, повторяя ему:
- Мерлин, Артур должен узнать правду – от тебя, и узнать сейчас. Чем дольше ты тянешь, тем сложнее тебе будет поговорить с ним.
- Но я не могу, Гвен, - следовал жалобный ответ. – Я не представляю, как это сделать.
Мерлин, конечно, не все рассказал ей о своей магии. Но Гвен догадывалась, что, несмотря на несомненное старание все сделать правильно, он наверняка совершал ошибки, которые тяготели на совести и делали признание еще сложнее. Она часто говорила, что не нужно рассказывать все. Но, кажется, когда Мерлин представлял себе разговор с Артуром, он не видел другого пути, кроме как поведать ему о каждой мелочи. Напрасно Гвен повторяла старую пословицу: человеку свойственно ошибаться - Мерлин не хотел ничего слышать.
- На это уйдут часы, - стонал он, обхватив голову руками. – Я не знаю даже, с чего начать!
Не однажды Гвен сдавалась и отступала, а потом Мерлин снова использовал магию для нее. Она просила об этом ради блага Камелота, потому что знала, что ему нравилось употреблять свой дар, быть нужным. И она не видела причин, почему должна лишаться его услуг, когда они так полезны. Это был ее способ показать, что она принимала его таким, какой есть. Часто после работы Мерлин смотрел на нее с благодарностью. Это был его способ показать, как он был признателен за то, что Гвен приняла его. Их совместная тайная деятельность сильно сблизила их.
И когда Гаюс умер, Гвен очень беспокоилась о Мерлине, потому что знала, как он любил наставника. А потом…
Потом произошла та ужасная сцена, и Гвен думала, что потеряла Мерлина навсегда – а следом и Артура, пусть и по-другому. Никогда бы Гвен не подумала, что однажды ей придется драться с собственным мужем, чтобы помешать ему убить их самого близкого друга. Она сама не знала, откуда взялись силы вырвать у него проклятый меч. А теперь Артур не разговаривал с ней, а Мерлин был… невесть где. И, вероятно, в том же состоянии, в каком была она сама после изгнания из-за истории с Ланселотом.
В третий раз за вечер Гвен спустилась в комнату Гаюса проверить письмо, освещая себе путь свечой. У нее заходилось сердце, и вспотели ладони. Она подошла прямо к фолианту и нашла всунутое внутрь письмо. Ее охватило горькое разочарование. Но приглядевшись, Гвен с колотящимся сердцем заметила, что это письмо написано на кусочке гораздо более грубого пергамента, чем тот, который использовала она.
Тогда-то Гвен поняла, что это было не ее письмо.
Она набросилась на послание, и глаза наполнились слезами, прежде чем она начала читать.
Гвен,
Я вас заколдовал – тебя и Артура – чтобы вы были защищены от любой прямой магической атаки. Таким образом, колдун, который пытался убить Артура, не сможет вам ничего сделать. Я не смог узнать, кто это был - я был захвачен врасплох и не почувствовал, откуда пришел удар.
Я буду продолжать следить за Камелотом и его окрестностями, и ты можешь быть уверена, что я присматриваю за вами на расстоянии.
Не ссорься с Артуром из-за меня: это ничему не поможет, а я знаю, что ты очень нужна ему сейчас. Я не хочу, чтобы ты рассказывала ему, что знала о моей магии, и предпочитаю, чтобы ты не сообщалась со мной, разве что в случае крайней необходимости. Потому что, если он узнает, у тебя будут проблемы. Тем не менее, если тебе надо будет что-то мне сообщить, произнеси три раза мое имя и положи сюда письмо, я услышу тебя и приду за ним.
Заботься об Артуре, как ты это умеешь, пока он не решит пересмотреть свое мнение обо мне, если это когда-нибудь случится.
И, главное, не забудь: он любит две ложки сахара в чае, его любимое масло для ванны – лавандовое, и он объедается пирожками с мясом, когда расстроен, но надо ограничивать его, потому что он будет недоволен, если начнет толстеть.
PS: если Артур станет слишком невыносимым, лучший способ смягчить его – напомнить, что он ведет себя, как кретин.
PPS: объясни, пожалуйста, Гавейну, что произошло в зале советов, и скажи ему, что у меня все хорошо. Я не хочу, чтобы он бросился меня искать или ввязывался в неприятности из-за меня.
PPPS: спасибо, что не усомнилась во мне ни на секунду, не знаю, что бы случилось, если бы тебя не было там.
И, пожалуйста, сожги это письмо, как только прочтешь.
М.
Гвен отвлеклась на мгновение, чтобы вытереть слезы, прежде чем прочла последнюю строчку. Большей частью она плакала из-за пирожков с мясом. Не то чтобы они заставляли грустить сами по себе. Гвен очень любила их есть. Но только Мерлин мог думать о любимой еде Артура или о его диете даже после того, как тот едва не убил его. Мерлин любил их: Артура, Гвен, жителей Камелота, Гавейна… И им не хватало Мерлина – Артуру, Камелоту, ей не хватало.
«Хочу, чтобы он вернулся», - упорно думала Гвен, а слезы добавляли на пергамент новые кляксы к тем, которые поставил друг, пока писал.
Когда Мерлина не было, все портилось: король не был королем, ее муж не был ее мужем, и жизнь… была не такой… сияющей. Если бы только у Артура был не такой мерзкий характер, если бы только он не отказывался поговорить с Гвен. Сколько времени он еще рассчитывал безвылазно сидеть в своей берлоге, зализывая раны?
Гвен глубоко вздохнула. Ей хотелось ответить, но Мерлин просил не делать этого. И она понимала почему: он не хотел вставать между ней и Артуром. Гвен обдумала имеющийся у нее выбор, пытаясь сохранить холодную голову. Отлично, она не станет отвечать на письмо. Но будь она проклята, если сожжет его. Она аккуратно сложила его и убрала в свой кошелек – кошелек тех времен, когда она была еще Гвен, дочерью кузнеца, а не королевой Гвиневрой. После чего отправилась на поиски Гавейна.
Успокоить его было самым малым, что она могла сделать для Мерлина.
Гвен быстро обнаружила, что Гавейна не было в замке, и она направилась в город. На ней было простое платье - без короны и шелков она была не так заметна, как в официальном наряде, и немногие оборачивались ей вслед, узнавая. Гвен не старалась остаться неузнанной. Но она часто бывала в городе и предполагала, что граждане Камелота привыкли к ее появлениям.
Гвен направилась в любимую таверну Гавейна в уверенности, что найдет его там, и ее ожидания оправдались. Каждый справлялся с горем как мог: Артур заперся в спальне, отказываясь разговаривать, Гавейн напивался до бессознательного состояния, чтобы не думать.
Мужчины часто ведут себя как дети.
Гавейн не смотрел на Гвен, когда она вошла, но вокруг раздались многочисленные «Ваше Величество», приветствовавшие ее. Она кивнула людям, узнавшим ее, и приблизилась к столу, за которым устроился рыцарь.
- Сэр Гавейн, - произнесла Гвен официальным тоном.
Он удивленно поднял на нее глаза и мрачно произнес:
- Вы не должны быть здесь, миледи. Это… таверна.
- Кажется так, - весело ответила Гвен. – И очевидно, что здесь можно вас найти. Мне надо поговорить с вами, сэр Гавейн. Соблаговолите следовать за мной.
Гавейн встал. Он слегка путался в ногах, но Гвен оставила его справляться самостоятельно, гордо направившись к двери и поприветствовав по пути трактирщицу и клиентов, которые почтительно кивали в ответ. Гвен много лет жила среди них и никогда не станет одной из тех, кто забывает свое происхождение под предлогом того, что теперь стоит выше по социальной лестнице. Ее отношения с жителями Камелота были почтительными, но сердечными. Они не удивлялись, встречая ее гуляющей по рынку, чтобы узнать городские новости. Гвен не нужна была корона, когда она обращалась к ним. Конечно, у нее стало больше власти с тех пор, как она перестала быть простой служанкой, и она должна была следить за своими манерами – но только до определенной черты. За которой начиналась ее свобода.
Гавейн следовал за королевой до внутреннего двора замка. Она провела рыцаря в комнату Гаюса, где они могли поговорить, не боясь, что им помешают.
Когда Гвен закрыла дверь, абсолютно пьяный Гавейн весело присвистнул:
- Заперлись со мной? Вы не перестаете меня удивлять, моя королева.
- Гавейн, - сухо произнесла Гвен, призывая его к порядку.
Рыцарю хватило совести вспомнить, с кем он говорит, и смутиться. Кажется, он даже немного протрезвел.
- Что случилось?
- Это по поводу Мерлина.
Гавейн прищурился:
- Если вы тоже начнете говорить, что он предатель, я не знаю, что я…
- Замолчите. Вы говорите одни глупости, когда пьяны, - спокойно велела Гвен и, смягчившись, сообщила: - Он прислал мне письмо. У него все хорошо. Он не хочет, чтобы вы беспокоились о нем или отправлялись на его поиски… И он, конечно же, не одержим.
Гавейн облегченно вздохнул, провел рукой по волосам с глубоко смущенным видом.
- Что же в таком случае произошло? Потому что этот меч…
- Враждебный колдун напал на Артура, а Мерлин использовал свою магию, чтобы спасти его. Но видимость была против него, а времени объяснить не было. И он спрятался в лесу. К несчастью, настоящий убийца еще не найден.
- Мерлин… Мерлин… колдун.
- Он предпочитает слово «маг».
У Гавейна сделалось растерянное выражение, когда он пытался представить себе Мерлина, обладающего магией. На его лице было написано: я должен был догадаться.
Бывало много… странных происшествий. Например, во время того притворного боя в плену у работорговца, когда неожиданно загорелась люстра. Еще тогда это заинтриговало Гавейна.
Но особенно он вспомнил человечка на мосту, когда они отправились на поиски Артура, чтобы поддержать его в испытании. Человечек говорил о Мужестве, Силе и Магии. Хотя Гавейн прятался в кустах, он все прекрасно слышал. Артур был Мужеством, он – Силой, а что касается магии… оставался только Мерлин, не так ли? Но тогда Гавейн быстро прогнал эти мысли, потому что Мерлин – всегда такой веселый и жизнерадостный, всегда следовавший за Артуром, заботившийся о нем, словно наседка – совсем не соответствовал образу колдуна.
Гавейн вздохнул:
- Разумеется. Я должен был догадаться… уже давно.
Он не чувствовал ни страха, ни злости, он был просто… слегка обижен, что Мерлин недостаточно доверял ему, чтобы открыться.
- Я сказала себе то же самое, когда узнала, - серьезно кивнула Гвен.
- Вы знали, - внезапно понял Гавейн. – Вот почему вы его защищали так яростно, когда произошел этот инцидент. Вы знали, что он обладает магией и что он не пытался убить Артура.
Гвен кивнула, слегка позабавленная:
- Так и есть.
- Как… давно? – пораженно спросил Гавейн.
- Со времени поездки Артура к принцессе Митиан за помощью, сразу после нашей свадьбы, - ответила Гвен.
- Как…
- Мерлин использовал магию, чтобы спасти меня от наемников Улара, которые пришли убить меня, - ответила она раньше, чем Гавейн успел сформулировать вопрос. – Он тогда разрушил спальню и испугал меня до полусмерти. Но потом все вернул на место. И Камелот отстроен так быстро большей частью благодаря ему.
- Вы поощряли его использовать магию? – недоверчиво спросил Гавейн.
- Конечно, в интересах Камелота, - кивнула Гвен.
Рыцарь присвистнул сквозь зубы:
- Позвольте сказать: вы удивительная женщина. Я знал это, конечно, но тут вы меня поразили.
Гвен полюбовалась на восхищенное выражение Гавейна и приподняла бровь:
- Не играйте со мной в соблазнителя, сэр Гавейн. Я знаю, что это ваша вторая натура, но если вы забыли - я замужем. И у меня есть власть отправить вас в темницу, стоит щелкнуть пальцами.
- Вы хотите арестовать меня за соблазнение? – ухмыльнулся Гавейн.
- Счастлива видеть, что вы стали самим собой. В таверне вы больше походили на призрака, чем на человека.
Гавейн вздохнул и с надеждой спросил:
- Как вы собираетесь помирить Мерлина с Артуром?
- Я ничего не буду делать, - уверенно ответила Гвен. – Мерлин не хочет, чтобы я вмешивалась, и я понимаю почему. Если Артур не может сам понять, что ошибся в своих суждениях, он не заслуживает примирения.
Гавейн помрачнел, но Гвен посмотрела на него успокаивающе:
- Не беспокойтесь, он уже понял. Теперь просто надо, чтобы он согласился признать это перед всеми. Но, учитывая, до какой степени ему не хватает Мерлина, Артур не станет слишком медлить, чтобы отправиться на его поиски и объясниться. Даю ему две недели – в крайнем случае, месяц.
Гавейн помог Гвен вернуть хорошее настроение, развлекая ее историями из таверны. Следовало бы заняться другими делами, вместо того, чтобы слушать его разглагольствования с пинтой пива в руке, но жилище Гаюса было таким приятным убежищем. К тому же, Гвен немного устала от бесплодных попыток вытащить Артура из бездействия, в котором он томился. Самый безбашенный рыцарь Камелота был отличной компанией теперь, когда он не так беспокоился о Мерлине и перестал играть с ней в соблазнителя.
Гавейн рассказал о приключениях Артура, которых Гвен не знала. Она любила такие истории, повествующие об отваге, о походах и битвах. Они прославляли те достоинства, которые она любила в Артуре: мужество, бесстрашие, самоотверженность. А еще они позволяли ей прикоснуться к глубокой дружбе Артура с Мерлином и товариществу, объединявшему короля с рыцарями.
Слушая Гавейна, Гвен поймала себя на попытке представить, каково это - родиться мужчиной, иметь возможность познать все эти скачки, ночи у костра и смелое соперничество между воинами. Конечно, будь она мужчиной, она не вышла бы замуж за Артура. Но Гвен была почти уверена, что жизнь рыцаря ей бы понравилась.
- Мне не хватает Мерлина, - жалобно заключил Гавейн. – Все намного забавнее с ним. Особенно Его Величество.
- Правда, - согласилась Гвен, глотнув пива. – Мерлин будто заставляет Артура проявлять свои лучшие черты. Он постоянно играет у него на нервах, и вместе они словно мальчишки… но Мерлин обладает способностью подталкивать Артура к верным решениям… никогда не забывая смешить его… и это многое меняет.
- Вам никогда не случалось ревновать? – спросил Гавейн, глядя на нее поверх своей кружки.
- К Мерлину? – рассмеялась Гвен.
- Другая женщина ревновала бы, - заметил он.
Она вздохнула и задумчиво ответила:
- Мерлин и Артур как… две стороны одной медали. Когда они вместе, каждый из них более полон. Когда они разделены… чего-то не хватает в обоих. Я люблю того Артура, которого умеет раскрывать Мерлин. Это тот Артур, за которого я вышла замуж. До знакомства с Мерлином он был довольно-таки невыносимым молодым человеком.
- Хотел бы я это видеть.
- Это был маленький ужас, - прищурилась Гвен.
На этот раз настала ее очередь рассказывать истории, заставлявшие Гавейна смеяться: Артур до Мерлина глазами Гвен-служанки. Когда она, наконец, замолчала, их кружки были пусты и давно было пора вернуться к своим обязанностям.
- Я рад, что вы нашли меня, чтобы сообщить хорошие новости о Мерлине, - торжественно произнес Гавейн. – Я так беспокоился о нем - даже подумывал отправиться на поиски, чтобы убедиться, что с ним ничего не случилось. Знаете, Мерлин был первым, кто увидел во мне не пьяницу или нарушителя всеобщего спокойствия. Он подарил мне свою дружбу, когда никому другому это не пришло бы в голову. И сегодня я рыцарь Камелота благодаря ему. Хоть я и люблю Артура, но знать, что Мерлин предоставлен сам себе… невесть где… и, может быть, одержимый злым духом… я не мог этого вынести.
- Успокойтесь, - Гвен покачала головой. – Если бы у Мерлина были проблемы, он сумел бы связаться с нами. Но, по моему скромному мнению, мы гораздо больше нуждаемся в его помощи, чем он - в нашей.
- Это верно, - Гавейн слегка улыбнулся. – Как подумаю, что он маг!
- И один из самых одаренных, - кивнула Гвен.
- Вы были очень мужественны в тот день, когда Артур прогнал его, - заметил Гавейн. – Я был слишком потрясен, чтобы реагировать, но вы вмешались, не колеблясь. Вы оказались лучшим другом, чем я.
- Не говорите так, - Гвен покачала головой. – Вы поддержали меня в тот день. И, к счастью, нам удалось избежать худшего.
- Даже если Мерлин на самом деле не нуждался в нашем вмешательстве, - задумчиво заметил Гавейн.
- Нуждался, - серьезно возразила Гвен. – Мерлин не смог бы использовать магию против Артура. Даже для самозащиты. Он рассказывал мне: ему однажды пришлось совершить нечто подобное, и это причинило ему такую боль, что он поклялся больше никогда не повторять. Мерлин позволил бы Артуру убить себя. Я видела это в его глазах.
Гавейн помотал головой. Гвен поежилась и прошептала:
- Боюсь представить, в каком состоянии был бы Артур, если бы сделал это. Ему было так плохо уже из-за того, что он изгнал Мерлина. Кроме того, что мы навсегда потеряли бы Мерлина … мы еще и никогда больше не увидели бы Артура, которого любим.
Они обдумали эту идею и хором произнесли:
- Невообразимо.
Поскольку было уже поздно, они пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим комнатам, чувствуя некоторое облегчение от того, что поделились друг с другом своими мыслями.


Глава 3

Сидя взаперти в своей комнате, Артур усиленно размышлял. Вначале, поглощенный болью предательства, он думал, что не знал, кем был Мерлин на самом деле. Артур говорил себе, что всегда ошибался насчет слуги и нельзя верить ни одному воспоминанию о нем, поскольку все они основывались на лжи и обманах. Он думал, что Мерлин лгал ему месяцами - а может, даже и годами - о себе и своих намерениях, так же, как о своих способностях. Артур пытался принять тот факт, что немного неуклюжий парень со слишком хорошо подвешенным языком, которого он считал своим лучшим другом, никогда на самом деле не существовал. Тот Мерлин был лишь маской, оболочкой, какой-нибудь колдовской хитростью, на которую он попался.
Однако на этой стадии размышлений Артур понял, что такое видение вещей (худшее из возможных) совершенно не вяжется с реальностью, как бы он ни пытался себя в этом убедить.
Мерлин не всегда был предателем. Долгое время он был невероятно предан Артуру и неоднократно доказывал, что готов умереть за него. В самом начале своей службы Мерлин выпил отравленное вино во время встречи с Баярдом, чтобы не дать принцу погибнуть. Когда надо было сражаться с драконом, он отправился с Артуром, не колеблясь, тогда как на нем даже не было кольчуги (Артур всегда упрекал себя в том, что не подумал предложить ему кольчугу; где была тогда его голова?). И когда они оказались перед дороками, Мерлин буквально бросился на призрака в порыве храбрости и самопожертвования. Из-за чего принц ошеломленно застыл, охваченный восхищением, нежностью и яростью.
Артур, может быть, плохо разбирался в людях (недостаток, за который пришлось дорого заплатить), но ему не удавалось представить, что Мерлин, который был рядом с ним во время последнего нападения Морганы, не был самым преданным и искренним другом.
Даже когда Артур был на самом дне, Мерлин не переставал поддерживать его – собственно, он был единственным, кто поддерживал его. Мерлин продолжал верить в Артура, когда все остальные оставили его, защищал его от нападок Тристана, ободрял историями об Альбионе. Он привел Артура к мечу в камне, в конце концов. И сумел сделать так, чтобы все население Камелота, прятавшееся в лесах, присутствовало при эпическом моменте, когда Артур вытащил меч из камня!
Нет, если Мерлин стал предателем, это случилось, конечно, после. Потому что если бы он хотел избавиться от Артура раньше, то с легкостью воспользовался бы удобным случаем, когда они бежали по лесам без эскорта и защиты… Значит, Мерлин изменился потом. После свадьбы Артура с Гвиневрой, после того, как Артур начал работать над объединением Альбиона, после того, как он стал (по крайней мере, как ему до сих пор казалось) хорошим королем для Камелота.
Почему Мерилн выбрал именно этот момент, чтобы отвернуться него?
Артур несколько месяцев трудился, совершенствуясь во всех областях. Он прислушивался к мнению Мерлина больше, чем когда-либо, старался бороться со своим высокомерием и научиться смирению. Правда, его характер оставался прежним, но с тех пор, как они с Мерлином познакомились, тот никогда не обижался на него за это.
А если дело не в этом, то что могло случиться?
Ревность, потому что Артур проводил с ним меньше времени? Разочарование, потому что Мерлин надеялся достичь после стольких лет верной службы лучшей должности, чем слуга? Артур не мог поверить в такую причину. Он ведь сам заговаривал с Мерлином о его положении, и тот прерывал его раньше, чем Артур успевал предложить повышение.
- Я хочу быть твоим слугой, - с особенно упрямым видом заявлял Мерлин. – Не вздумай искать для меня другую должность, я в любом случае откажусь.
Артур не был удивлен. В качестве слуги Мерлин был кусочком его частной жизни, не вызывая ни у кого вопросов. При таком положении вещей, они гарантированно могли проводить вместе большую часть дня и разделять повседневные заботы, что было бы невозможно, если бы Мерлин стал его советником.
Мерлин поменял мнение на этот счет? Но если даже так – почему не сказал? Он же знал, что Артур был открыт к предложениям.
И если Мерлину не хватало внимания или признания, он ведь сообщил бы об этом? Мерлин всегда умел высказать королю правду в глаза, не трудясь щадить его. Такая искренность была привилегией настоящей дружбы. По крайней мере, Артур долгое время так считал. Он не мог поверить, что ошибся…
От суматошных размышлений Артура отвлек стук в дверь – опять.
Он готов был крикнуть что-нибудь резкое – будь то Гвиневра, Леон или Джон-Чарльз, Артур не желал их видеть – когда услышал по ту сторону голос Солеля:
- Сир? Вы уже несколько дней не покидаете покои… Что скажете о том, чтобы прокатиться со мной верхом?
В сердце Артура зародилась слабая искра интереса. Он искренне любил Солеля. Молодому человеку очень подходило его имя: он распространял вокруг себя сияющую ауру, которую невозможно было не заметить… Совсем юный рыцарь, он был прямым, преданным и обладал огромным потенциалом как воин. Ему уже дважды удавалось победить Артура на тренировках - подвиг, который даже Гавейну давался с огромным трудом…
И Артуру всегда нравилось его общество. С тех пор, как Солель спас ему жизнь, король относился к нему как к младшему брату, которого у него никогда не было. То, что молодой человек был сиротой, очень их сблизило.
Перспектива выйти на свежий воздух в его обществе очень даже улыбалась Артуру. Однако он не мог этого сделать, не наткнувшись на некоторых людей, которых хотел непременно избежать. Так что Артур приблизился к двери и ответил:
- Я не могу.
- Почему нет? – недоуменно спросил Солель.
- Потому что… если я выйду отсюда, все набросятся на меня через десять секунд, и… Я еще не готов к этому, Солель. Мне… нужно время, чтобы подумать.
- Понимаю, сир. Но я принес вам плащ, и, если вы завернетесь в него, думаю, смогу вывести вас так, чтобы никто не заметил.
Артур прижался ухом к двери:
- Что ты сделал со стражей?
- Я их отослал, - ответил Солель с улыбкой в голосе.
Артур открыл дверь, и юный рыцарь предстал перед ним. Он улыбался во весь рот с лукавым выражением в светло-голубых глазах.
Солель отчасти напоминал Артуру Мерлина. Только более воспитанный, более молодой и более мускулистый… У него были такие же густые черные волосы, такая же бледная кожа, такие же полные губы. То же неотразимое очарование, когда он улыбался, и то же нечто, чему невозможно было подобрать название. Но Солель выглядел гораздо более уверенным в себе, чем когда-либо был Мерлин, и никогда не был неуклюжим: когда он шел, казалось, что он идет завоевывать мир.
Сегодня на Солеле была бледно-голубая рубашка, подчеркивающая цвет глаз. Без доспехов и кольчуги он казался совсем подростком. С заговорщицким взглядом Солель протянул плащ, который принес для Артура, и тот сразу же в него завернулся.
Король запер на ключ дверь в свою спальню и последовал за рыцарем по коридорам замка, молясь, чтобы его никто не узнал. К счастью, плащ, принесенный Солелем, был каким угодно – но только не королевским, а капюшон – достаточно широким, чтобы полностью скрыть лицо. Они без помех добрались до конюшни, где их ждали две оседланные лошади, и немедленно выехали галопом через городские ворота.
Оказавшись по ту сторону ворот, Артур смог, наконец, расслабиться, испытав облегчение, что его не задержали. Ему необходимо было размяться, и бешеный галоп подходил как нельзя лучше. Они провели добрый час, скача наперегонки между деревьев, пока не остановились на берегу ручья.
Артур решил освежиться, а Солель молча наблюдал за ним, беспечно сидя на берегу, покрытом барвинками. Умывшись, Артур почувствовал себя лучше, чем когда-либо за последнее время. Солель поднялся и любезно спросил:
- Что вы скажете насчет поединка, сир? Вам должно сильно не хватать ежедневных тренировок.
- Недели перерыва недостаточно, чтобы король заржавел, - весело заметил Артур.
- Правда? – подстрекнул его Солель с легкой улыбкой.
Он бросил ему один из мечей, которые захватил с собой, и Артур заметил, что у них заточены лезвия.
- Мы не можем сражаться ими без доспехов или кольчуги, - заметил он. – Я не хочу тебя ранить.
- Не беспокойтесь за меня, сир, - заявил Солель с загадочной улыбкой. – Я сильно улучшил свою технику за эти дни.
- Твоим инструктором был Гавейн? – засмеялся Артур.
- У Гавейна есть стиль, - признал Солель. – Но я талантливее его. Я даже талантливее вас, - добавил он провоцирующим тоном.
- Сейчас увидим, - насмешливо сказал Артур.
Он встал в стойку, Солель сделал то же самое и немедленно атаковал. Он не солгал, что улучшил свою технику. Артур был поражен тем, как он сражался: это напомнило ему его собственный стиль, когда он был молод и считал себя непобедимым. Скоро Артур начал испытывать трудности под сильным натиском Солеля, который был яростен в атаках и ловок в уклонении. Несмотря на всю энергию, которую Артур вложил в поединок, в конце концов, он был разоружен. Солель встал над ним, направив сверкающий меч на горло. И на мгновение, когда солнце играло в его светлых глазах, Артур заметил в них тень, заставившую его вздрогнуть. Но она тут же исчезла, когда Солель спросил:
- Сдаетесь?
- Я побежден, - признал Артур. – Нет смысла упорствовать.
Солель кивнул, протянул ему руку, чтобы помочь встать, и сказал с восхищением:
- Все, что я знаю, я узнал от вас, сир. Вы - величайший из рыцарей Камелота.
- Это не мешает мне прятаться в спальне, чтобы избежать встречи с моими рыцарями и своей собственной женой, - с иронией заметил Артур.
- У вас есть причины так поступать.
Артур был благодарен Солелю за то, что он ни о чем не спрашивал.
- Предательство Мерлина, должно быть, сильно ранило вас. Ваши рыцари это прекрасно понимают. Все знают, как вы были близки со своим слугой.
- Это было… столь очевидно? – с дрожью спросил Артур.
Солель кивнул:
- Предательство друга, особенно такое – это ужасно. То, что Мерлин – колдун, это одно… и я уверен, что в других обстоятельствах… вы могли бы простить его. Но то, что он воспользовался магией, чтобы убить вас… вот что непростительно, правда?
«Но, возможно, Мерлин не хотел меня убить, - вдруг подумал Артур, глядя на Солеля. – Может быть, его кто-то принудил…»
Может, он был соблазнен какой-нибудь девушкой, против воли увлекшей его на скользкий путь. Или некая темная личность шантажировала его, взяв в заложники, например, его мать и заставив выбирать между ней и Артуром…
Гвиневра казалась убежденной, что меч в него бросил не Мерлин. Но Артур видел то, что видел. Именно Мерлин заколдовал тот проклятый меч… значит, он был виновен, может быть, со смягчающими обстоятельствами, разве что…
Разве что он был околдован сам.
Как Гвиневра, когда она была с Ланселотом.
В конце концов, если кто-то хотел действительно причинить ему боль – взяться за Мерлина было великолепной идеей. Конечно, это не объясняло магии, но могло объяснить попытку убийства. А что касается магии… можно ли принудить ее использовать?
Без сомнения – нет, если речь идет о человеке, не обладающем изначально никаким потенциалом. Но может быть такое, чтобы кто-то обладал потенциалом и выбрал… не пользоваться им? Могло быть так, что Мерлин никогда не прибегал к своим силам из уважения к законам Камелота, и его заставил это сделать какой-нибудь враждебный колдун из самых худших побуждений?
Если так, Мерлин ведь не мог нести ответственность за попытку убийства?
Артура передернуло при мысли, что он избил и изгнал из королевства, возможно, практически невиновного Мерлина. Как узнать истину теперь, когда Мерлин в изгнании? Как узнать, предал ли его Мерлин по собственной воле или вопреки ей? Как узнать, ненавидел ли его Мерлин или был искренен, когда воскликнул: «Я по-прежнему ваш слуга»?
- Сир? - Солель задумчиво рассматривал его.
- Магия запрещена законом, - твердо произнес Артур. – Мерлин всегда это знал. И Мерлин… по крайней мере, Мерлин, которого я знал… никогда бы не нарушил закон, чтобы изучать магию. Не после всего зла, которое магия принесла в мою жизнь… если только… он не решил отомстить мне, - Артур нахмурился. - Но как бы я ни рассматривал вопрос со всех сторон, я не верю, что Мерлин на самом деле желает моей смерти. Что-то не стыкуется в этой попытке убийства. У Мерлина была тысяча возможностей убить меня, и он ни разу ни одной не воспользовался. Наоборот, он не однажды рисковал своей жизнью, чтобы спасти меня… и когда мы стояли друг против друга в Зале совета… он не сделал ни одной попытки защититься… Если его намерения и правда были столь злыми, почему он не напал на меня?
- У вас доброе сердце, сир. Несмотря ни на что, вы готовы его простить…
- Я только говорю, что, чем больше я размышляю, тем больше думаю, что Мерлин никогда не хотел меня убить, - повторил Артур, сбитый с толку.
- И все же. Мы все видели, как он использовал магию. Его глаза горели. Меч поднялся в воздух по его приказу… - напомнил Солель.
- Знаю. Знаю. Но, возможно, кто-то заставил его так поступить?
Солель посмотрел скептически, но признал:
- Может быть. Однако это не меняет того факта, что Мерлин – колдун.
- Но это не обязательно его вина, - продолжил Артур. – Некоторые люди, кажется, рождаются с магическими способностями, и им не нужно изучать колдовство, чтобы их силы естественно развивались… Эти люди не могут на самом деле нести ответственность за то, кем являются, Солель.
- Я никогда о таком не слышал, - удивленно сказал Солель. – Как вы узнали?
- Прочитал, - признался Артур и, вздохнув, объяснил: - Несколько недель назад я хотел попытаться понять… почему моя сестра Моргана так зла на меня. Мне всегда казалось, что это она пошла против собственной семьи… предпочла магию кровной связи. Но потом я нашел эту книгу в большой библиотеке и там прочитал, что некоторые люди рождаются с волшебной силой. Я вспомнил о кошмарах, которые снились Моргане, когда она была моложе, и о всех странных событиях, происходивших вокруг нее. Например, когда в ее спальне внезапно загорелись занавески… Тогда я спросил себя: а если в конечном счете это была не ее вина? Если она не выбирала магию, а магия выбрала ее? И она оказалась вынуждена жить в постоянном страхе быть разоблаченной… и сожженной на костре… Это, конечно, могло стать веской причиной нас ненавидеть… моего отца и меня? - Артур с грустью остановился на этой мысли. - Может, Мерлин - как Моргана. Может, он не выбирал… может, он такая же жертва своих способностей, какой мог быть и я… может, он на самом деле не хотел причинять мне зло, просто кто-то нашел способ обратить его силы против него.
Некоторое время Солель молча смотрел на короля, а затем спросил:
- Могу я дать вам совет, сир?
Артур кивнул.
- Если окажется, что Мерлин был под принуждением, когда напал на вас… если он на самом деле не хотел вашей смерти, может быть оправдан и вы решите вернуть его в Камелот. Существует… один способ убедиться, что он навсегда избавлен от магии.
- Правда? - Артур был заинтересован и заинтригован.
- На моей родине есть старинная практика. Она позволяет нейтрализовать силу мага. Навсегда. Если Мерлин согласится подвергнуться ритуалу, вы сможете вернуть его без опасности для вас и любого другого человека в Камелоте. А если откажется… ну, это докажет, что его намерения на ваш счет не были невинными, не так ли?
- Действительно, - согласился Артур. – Но кто может провести этот ритуал?
- Я знаю одного человека, - сказал Солель. – В случае необходимости я могу его позвать…
Артур внезапно почувствовал безграничную легкость в душе. Если Мерлин невиновен, как утверждала Гвиневра, если он не выбирал магию… если не хотел убить Артура… благодаря Солелю будет способ вернуть его. Конечно, это не решало все вопросы, которые крутились в голове короля. А особенно главного - как узнать, действительно ли Мерлин хотел его убить. Но уже хоть что-то…
- Спасибо, - Артур горячо стиснул предплечье Солеля.
- Нет, сир, не благодарите меня, - торжественно произнес тот. – Я знаю, как вы дорожите Мерлином. И если существует способ вернуть его… я буду счастлив помочь вам в этом.
- Ты поступаешь как истинный брат, - очень серьезно ответил Артур. – Солель, мое уважение к тебе возрастает ежедневно, и я благословляю тот день, когда мы встретились.

***
На встречу с принцессой Митиан и королевой Аннис на границе, куда должен был поехать Артур, вместо него отправилась Гвен. Кому-то надо было почтить этот визит, а, учитывая, что король Камелота по-прежнему сидел взаперти в своей комнате и отказывался разговаривать с женой, она вынуждена была принять меры.
Место встречи находилось на полпути между королевствами, на краю территории Камелота. Гвен позаботилась, чтобы перед ее приездом воздвигли павильон для переговоров, аккуратно расставили стулья и подготовили стол с угощениями для приема, достойного этого названия. Королева сама выбрала продукты, среди которых было немало пирожков с мясом (подсознательно она хотела выманить Артура из его логова этим коварным способом).
Гвен отправила вперед сэра Леона, чтобы он с почетной стражей рыцарей Камелота официально принял благородных гостей и предоставил им прислугу, дабы они могли поесть и освежиться после прибытия. Сама она немного задержалась, надеясь убедить Артура сопровождать ее. Но пришлось отказаться от этой затеи, поскольку она не хотела пропустить встречу.
Королева отправилась в путь вместе с Элианом, Персивалем и небольшим эскортом самых верных Артуру рыцарей. Она не в первый раз видела Митиан и Аннис и прекрасно знала, о чем шла речь в договорах, которые должны были быть заключены с их королевствами. Гвен также знала о колебаниях будущих союзников и о различных препятствиях в переговорах. Но до сих пор во время встреч обсуждения вел Артур, а Гвен только наблюдала.
Аннис произвела на нее впечатление женщины с железной хваткой. А у Митиан за хорошеньким личиком скрывалась бездна ума и чувства юмора - интересы своего народа она защищала с блестящим остроумием. Гвен не уставала удивляться, что Артур отказался жениться на принцессе, предпочтя ее. Удивлялась, но и испытывала облегчение. Если бы Артур женился на Митиан, Гвен наверняка, в конце концов, захотела бы убить ее из ревности (даже если не слишком хорошо так говорить).
Путешествие было приятным. Гвен наслаждалась компанией Элиана: ей редко предоставлялась возможность побыть с ним вдвоем. Она поражалась, каким серьезным и ответственным молодым человеком стал ее брат с тех пор, как Артур сделал его рыцарем. Из всех членов компании Артура он казался самым уравновешенным и благоразумным.
Его нынешние черты характера были совершенно противоположными тем, которые Элиан демонстрировал, когда был моложе и вел беззаботную жизнь искателя приключений, никогда не беря на себя никаких обязательств. С течением времени Гвен находила в нем все больше сходства с отцом, что доставляло ей искреннюю радость. Будучи старшей сестрой, большую часть жизни она провела, беспокоясь за своего маленького брата, и теперь испытывала облегчение от того, что это время прошло.
Кроме того, Гвен радовалась крепкой дружбе, связывавшей Элиана с Персивалем. Последний был настоящей загадкой в ее глазах. Но в нежности и заботе этого великана по отношению к Элиану, который по сравнению с ним казался маленьким и хрупким, было нечто бесконечно трогательное. У них было такое же взаимопонимание, как у Мерлина с Артуром, и Гвен знала, что может быть спокойна, когда ее брат отправлялся на задания. Какими бы опасными они ни были, рядом находился верный друг и свирепый воин.
Когда в поле зрения появился павильон, Гвен отметила, что Митиан и Аннис прибыли со своими рыцарями, спокойно ожидавшими с обеих сторон поляны. Королева спустилась с лошади и быстрым шагом направилась к большой элегантной палатке.
Гвен была одета в костюм для верховой езды, на боку висел меч. Воспользовавшись подавленностью Артура, она взяла несколько уроков у сэра Леона, чтобы уметь обращаться с мечом, если придется. Гвен сослалась на то, что, раз уж ей предстоит совершить дальнюю поездку в интересах королевства, она должна быть в состоянии защищаться в случае нападения. После некоторых нерешительных возражений первый рыцарь Камелота согласился позаниматься с ней, и под его чутким руководством Гвен значительно улучшила свои навыки в этой области. До сих пор единственное пройденное ею «обучение» восходило к тому времени, когда они с Элианом были подростками и играли в войну, пользуясь оружием, недавно изготовленным отцом.
Костюм Гвен был не особенно элегантным, зато практичным, и она все-таки надела корону, чтобы иметь представительный вид.
Сэр Леон вышел навстречу поприветствовать королеву и официально справиться о том, как прошло путешествие, за что она поблагодарила его. После чего Гвен подошла к своим гостьям, поднявшимся при ее приближении, и склонила голову перед каждой из них.
- Принцесса Митиан. Королева Аннис. Надеюсь, ваше путешествие было приятным.
- Благодарю, королева Гвиневра, - почтительно приветствовала ее Аннис, в то время как Митиан сердечно кивнула. – Путешествие было утомительным, но прием, который вы подготовили для нас – чудесен. Вижу, вы прибыли одна. Короля Артура не будет?
- Король Артур болен, - ровным тоном ответила Гвен.
- Надеюсь, ничего серьезного? - сочувственно произнесла принцесса Митиан.
- Ничего, что немного здравомыслия не могло бы исцелить, - ответила Гвен со светской улыбкой.
Митиан бросила на нее любопытный взгляд, а Аннис – пронзительный. Обе женщины явно что-то знали.
- Это как-то связано с тем, что его самый верный слуга оказался волшебником? – спросила королева Аннис. – Я слышала, что он пытался убить Артура.
- Пытался убить короля? Мерлин? – недоверчиво воскликнула Митиан. – Ни секунды в это не верю.
Гвен встретилась взглядом с принцессой и невольно одобрительно улыбнулась:
- Признаюсь, что, даже если очевидность против Мерлина, я тоже в это не верю. В ситуации еще предстоит разобраться, а пока Артур изгнал Мерлина. Он все еще потрясен этой историей, и попросил меня занять его место. Он приносит вам свои извинения.
Конечно, это была неправда. Артур и не думал передавать ей никакого послания. Скорее всего, он даже забыл, что у него была назначена встреча. Гвен пришлось напомнить ему, но даже тогда Артур не соизволил выползти из кровати. Кажется, единственным, с кем он разговаривал в эти дни, был Солель. Гвен не очень-то любила Солеля. Было в нем что-то фальшивое. Может быть, проблема состояла в том, что он был слишком… слишком молод, слишком очарователен, слишком умен, слишком прямолинеен, слишком благороден, просто слишком. Никто не мог быть до такой степени совершенным. У всех есть недостатки и слабости. Именно это делает людей привлекательными… делает их людьми.
Гвен вздохнула.
- Должна сказать, - снова заговорила королева Аннис, - что не понимаю ярого неприятия королем Артуром магии. Не вся магия плоха. Я уже работала с колдунами, которые были верны мне и оказали большие услуги.
- Конечно, - согласилась Гвен. – Но существуют также злые колдуны, а король Артур слишком часто сталкивался именно с ними. И это не дает ему быть столь открытым, как вы.
- Однако эта тема должна быть упомянута в рамках нашего мирного договора, - заметила Аннис. – Если Альбион должен стать единой большой нацией, некоторые законы, которые им управляют, должны быть общими. А сегодня Камелот – единственное государство из пяти королевств, запрещающее всякое использование магии.
- На моих землях находится множество друидских общин, - добавила Митиан. – Это мирные люди, с которыми у меня прекрасные отношения, и я считаю их частью моего народа. А значит, мой долг – обеспечить их защиту. И если их будут преследовать из-за нашего будущего мирного договора, это поставит под вопрос мое участие в рождении Альбиона.
- Король Утер довел преследования друидов до крайности. Но Артур поклялся уважать их народ и не возобновлять преследований. Не думаю, что ошибусь, утверждая, что вашим людям нечего бояться в нашем мирном договоре, принцесса Митиан. Что касается остального… - Гвен перевела дыхание. - Я, конечно, не могу говорить за Артура, но, как и вы считаю, что магия – только инструмент, который может быть использован с хорошими или плохими намерениями, и что Камелот, несомненно, выиграет, приняв в ряды своих слуг верных ему волшебников. Эта инициатива не только позволит сражаться с враждебными Альбиону колдунами, но и показать всем детям, рожденным с магией, что правители считают их полноценными гражданами, а не париями, если только они будут использовать свой дар во благо.
Гвен сама не верила в то, что сказала подобное посреди официального собрания. Она чувствовала на себе взгляды Леона, Элиана и Персиваля и видела, что они явно шокированы. Гвен стало несколько неуютно, но она решительно подавила это ощущение. Артур потерял интерес к созданию Альбиона, чтобы запереться в своей спальне, и отправил ее на переговоры вместо себя. Так что она должна была делать? Представлять, что бы он сказал на ее месте, как будто у нее не было собственного мнения?
Но оно у нее было.
В течение трех месяцев Гвен имела дело с силой Мерлина, восхищаясь открывшимися возможностями, которые могли послужить благоденствию и процветанию народа Камелота. Лишить себя помощи магии было ошибкой. Обязывать подобных Мерлину молодых людей жить в стыде и страхе было ошибкой. Принятием этой позиции Гвен была обязана своему другу и самой себе. Она гордо вскинула голову, полностью беря на себя ответственность за свои слова.
Митиан загадочно посмотрела на нее, слегка склонила голову, и одобрительная улыбка тронула ее губы:
- Я нахожу ваше мнение очень интересным, Гвиневра. И думаю, что вопрос магии должен быть упомянут в учредительных текстах Альбиона.
- Отличная идея, - одобрила Аннис, бросив на Митиан заговорщицкий взгляд. – Мы подождем, что скажет по этому вопросу король Баярд. Но если он разделит наше мнение, Артур должен будет изменить позицию. В противном случае, создание Альбиона может оказаться под угрозой.


Глава 4

Артур не думал, что так скоро подвернется случай встретиться с Мастером ритуалов, но, когда Солель связался с ним, оказалось, что старик путешествовал неподалеку от южной границы Камелота и мог прибыть в замок всего через несколько дней. Артур согласился на свидание – конечно, в чисто познавательных целях, как уточнил Солель, уверяя, что этот разговор короля ни к чему не обязывает.
Надо признать, Артуру было любопытно побольше узнать о процессе, позволяющем превратить опасных колдунов в обычных людей. Этот метод дарил гораздо больше преимуществ, чем те, которыми пользовался его отец во время своего правления, чтобы бороться против магии, поскольку мог нейтрализовать силы магов, не повредив их личности. Если метод принесет плоды, Артур сможет отказаться от сожжения на костре, которое ждало всех колдунов со времен его отца, при этом продолжая эффективно искоренять магию в королевстве. Он мог бы бороться с источником зла, вместо того чтобы сражаться с людьми.
Этот компромисс казался невероятно привлекательным. Однажды Артур сможет предложить всем тем, кто, как Моргана или Мерлин, родились с опасными силами или развили их против собственной воли, свободно явиться в Камелот, чтобы избавиться от них и стать, наконец, обычными гражданами, получив возможность вести нормальную жизнь среди себе подобных и не считаться чудовищами или изгоями. Каким облегчением было бы для всех магов знать, что они не будут отвергнуты из-за их дара! Они смогут исцелиться.
Артур улыбнулся при этой мысли. Да, он исцелит Мерлина… и, может быть, даже Моргану. От мысли, что он, возможно, однажды снова обретет сестру, сердце короля сильнее заколотилось в груди. И все это будет возможным благодаря Солелю. Артур представил восхищенное лицо Гвиневры, когда она узнает, куда его привели изыскания…

Мастер ритуалов должен был прийти в королевские апартаменты под покровом ночи. Солель взялся провести его внутрь замка, но не смог присутствовать при встрече, поскольку был той ночью в карауле и не хотел, чтобы его отсутствие заметили. Разговор был тайным: кроме Артура и Солеля о нем никто не знал. К счастью, Гвиневра еще не вернулась из своей поездки на встречу с королевой Аннис и принцессой Митиан. И Артур совершенно свободно мог действовать.
Когда наступил вечер, он отпустил стражу, находившуюся на посту перед его дверью. После чего, дрожа от нетерпения, принялся вышагивать взад-вперед в ожидании своего гостя.
Было уже за полночь, когда в дверь, наконец, постучали. Артур открыл и оказался нос к носу с Мастером ритуалов. Это был невероятно старый, одетый в черную тунику человек с белоснежными вьющимися волосами и очень светлыми голубыми глазами. Сутулясь, он вел за собой кого-то, чьи черты Артур не мог разглядеть, поскольку у него был мешок на голове. Запястья пленника были связаны, и старик тащил его за собой с поразительной для своего преклонного возраста силой, дергая за веревку, которой он был связан.
- Кто это? – спросил Артур, не ожидавший, что этот человек придет не один.
- Я привел ее для показа, сир, - с улыбкой ответил Мастер ритуалов.
- О, - Артур сглотнул, чувствуя себя несколько неуютно.
- Солель сказал мне, что вы желали меня видеть, - продолжил старик.
- Да. Конечно.
Артур ввел его внутрь, запер дверь и сел за стол, сделав знак старику устраиваться напротив. Но тот предпочел остаться стоять рядом со своим пленником, сжимая веревку.
- Я хотел бы узнать побольше о ритуале, который позволяет… освободить мага от его силы, - официальным тоном произнес король.
- Вы желаете «освободить» кого-то конкретного, сир? – спросил Мастер ритуалов, бросив на него взгляд, заставивший Артура вздрогнуть.
- Я пока еще не знаю, - честно ответил он. – Все зависит… от используемого метода и его последствий. Я хотел бы, чтобы вы просветили меня на этот счет.
- Ритуал предназначен, чтобы закрыть обладающему магией доступ к его силе, - объяснил старик. – Сам он является частью древней и очень могущественной магии и действует, как печать. Как только печать положена на колдуна, его магия будет осушаться каждый раз, когда он попытается прибегнуть к ней, будь то сознательно или невольно. Следовательно, указанный колдун больше никогда не сможет сотворить ни одного заклинания, даже самого безопасного.
- Существует ли способ сломать печать после того, как она наложена? – с любопытством спросил Артур.
- Нет. Ни одного. Речь идет о необратимом процессе.
- Жизнь колдуна, на которого налагается печать, подвергается опасности ритуалом? – спросил Артур.
- Ни в малейшей степени, - Мастер покачал головой. – Ритуал не разрушает силы колдуна, что было бы опасно для тех, чья магия так тесно связана с жизнью, что попытка уничтожить ее ставит под угрозу само их существование. Он просто делает магию недоступной для того, кто ею обладает, - старик сделал паузу. - Это значит, что если колдун, подверженный ритуалу против воли, будет изо всех сил пытаться использовать магию вопреки печати, он рискует совершенно истощить свои силы.
- Но если этот колдун пройдет ритуал добровольно? – с беспокойством спросил Артур.
- Его жизнь ни в коей мере не подвергается опасности, - сказал старик. – Но позвольте продемонстрировать вам процесс. Думаю, это будет гораздо красноречивее любых объяснений.
Театральным жестом старик снял мешок с головы своего пленника, которым оказалась молодая девушка. Артур не ожидал этого и еще сильнее почувствовал себя неуютно.
Девушка слегка дрожала. Когда же она смотрела на старика, в ее взгляде появлялся невыразимый ужас. Она не могла говорить, поскольку у нее был завязан рот, но на лице ясно читалось отвращение.
- Не знаю, хорошая ли это идея, - вмешался Артур.
- Конечно, хорошая, - ответил Мастер ритуалов с усмешкой. – Лучше посмотрите, на что способна эта друидка.
Он повернулся к девушке и отдал ей приказ на незнакомом языке. Она гневно глянула на него и начала вырываться, но быстро сдалась с искаженным от боли лицом. Старик повторил приказ, и девушка покачала головой, но ее черты еще больше исказились, как если бы она в самом деле страдала. Тогда на ее лице появилось выражение смирения, и она прошептала что-то, вытянув руку. Голубой огонек вспыхнул на ее ладони, и от удивления Артур едва не свалился со стула.
- Она ведьма! – задохнулся он. – Вы привели сюда ведьму!
- Для показа, - кивнул старик. – Сейчас я, с вашего позволения, проведу ритуал.
Артур ошеломленно кивнул. Мастер ритуалов повернулся к девушке, которая яростно мотала головой, округлив глаза. Он приблизился к ней, взяв ее голову в ладони, и начал произносить заклинание на незнакомом языке. «Он использует магию, - подумал Артур, застыв на месте. – Он использует магию перед королем Камелота, в то время как магия запрещена в Камелоте». Как Артур умудрился оказаться в подобной ситуации? Почему он прислушался к Солелю?
Заклинание было ужасным - девушка раскачивалась, открыв рот в немом стоне боли. Артуру захотелось крикнуть: «Прекратите!» - но он был слишком шокирован тем, что видел, чтобы быть в состоянии произнести хотя бы звук. Наконец – спустя несколько минут, показавшихся ему вечностью – старик замолчал. Девушка выпрямилась, задыхаясь, и выражение физической боли исчезло с ее лица. Артур облегченно вздохнул и спросил:
- Она… исцелена?
- Отныне она совершенно неспособна к магии, - кивнул Мастер ритуалов. – Смотрите.
Он убрал кляп и развязал веревку, стягивавшую запястья девушки. Она тут же отшатнулась от него, задыхаясь от ужаса.
- Вы заслуживаете смерти за то, что сделали, - прорычала она старику.
С этими словами, на глазах оцепеневшего Артура девушка протянула руку, произнося заклинание. Он ожидал, что вихрь пламени обрушится на старика. Но абсолютно ничего не произошло. Девушка покачнулась, словно ее ударили. Она с ужасом посмотрела на свою руку и повторила ту же формулу с большим убеждением. На этот раз отдача была достаточно сильной, чтобы бросить ее на колени. Ее глаза наполнились слезами, и она закричала:
- Что вы сделали со мной?!
Выражение отчаяния на лице девушки было невыносимым. Артур приблизился к ней, чтобы успокоить:
- Не бойся. Ты теперь исцелена.
Он положил руку ей на плечо. Но это ее не успокоило… Напротив - ее глаза наполнились горячими слезами.
- Исцелена? – с горечью произнесла она. – Исцелена? Магия не болезнь, Артур Пендрагон! Как вы не можете этого понять! Она была частью меня всегда, а вы отняли ее у меня. И вы думаете, что сделали мне подарок? Если бы я отрезала вам руку или ногу, как бы вы отреагировали, милорд? Вы бы думали, что я сделала вам подарок?
- Но… это не одно и то же, - запротестовал Артур.
- Нет, это хуже, - она рассмеялась безумным смехом и, глядя на него сумасшедшими глазами, продолжила: - Вы чудовище, как и ваш отец.
Потом с искаженным от отвращения лицом она повернулась к Мастеру ритуалов:
- Что касается вас… Да простит вас Бог за то, что вы сделали с подобной вам.
Девушка выпрямилась – лицо ее было залито слезами – и бросила на Артура полный вызова взгляд, воскликнув:
- Смотрите, Артур Пендрагон, что я сделаю с вашим подарком.
Без предупреждения она рванулась к открытому окну и выбросилась из него.
- Нет! – крикнул Артур, пытаясь ее удержать.
Но девушка разбилась на плитах двора, а он мог только оставаться у окна, дрожа при виде ее изломанного тела.
- Не беспокойтесь о ней, - сказал Мастер ритуалов. – Она была преступницей. Рано или поздно она бы сотворила много зла своей магией. И, как вы могли заметить, печать совершенно не подвергла ее жизнь опасности.
- Я бы так не сказал, - Артур в ярости повернулся к нему.
- Она сама решила покончить собой, - поправил старик. – Это совсем другое дело.
Артур вздрогнул. Если бы я отрезала вам руку или ногу, как бы вы отреагировали, милорд? Это совершенно не было похоже на освобождение, и его надежды на будущее исчезли так же быстро, как возникли. Как он сможет подвергнуть Мерлина такому лечению? Артур еще видел искаженное от боли лицо несчастной, пока Мастер ритуалов накладывал печать…
«Я не буду ни к чему его принуждать, - подумал Артур, чтобы придать себе смелости. – У него будет выбор согласиться или отказаться».
- Оставляю вас подумать над решением, - произнес старик, глядя на него. – Когда будете готовы, скажите Солелю. Он знает, где меня найти.
Артур молча кивнул, и Мастер ритуалов покинул его покои.

Отойдя достаточно далеко по коридору, он произнес слова, позволявшие отменить заклинание старения, которое он использовал.
Солель снял тунику и с мрачной улыбкой отправился принимать караул во дворе замка.

***
- Мерлин, мне нужна твоя помощь, - прозвучал в его голове голос Морганы.
Они расстались не так уж давно, и Мерлин был удивлен, услышав зов. Когда Моргана ушла, то очень ясно дала понять, что этот путь должна пройти одна… Неужели она изменила решение?
- Мерлин?
Встревоженный тон, которым Моргана обращалась к нему, пробирал холодом до костей, заставив забыть обо всех догадках.
- Где ты? – спросил Мерлин.
- Недалеко от границы королевства Лота. Ты должен прийти немедленно… Здесь произошло нечто очень серьезное. Я позвала Айтузу, как только прибыла на место. Я не знала, что еще делать… Она летит за тобой.
- Отлично. Жди меня – я прилечу с ней.
- Мерлин?
- Да?
- Спасибо, что ответил на зов.
Он невольно улыбнулся про себя.
- Я счастлив слышать тебя, Моргана. Даже если повод не очень приятный, мне доставляет удовольствие знать… что ты все еще здесь.
Мерлин хотел этим сказать, что для него облегчение - обнаружить, что демону не удалось одержать над ней верх. Он знал - Моргана поймет невысказанное, и убедился в этом, почувствовав легкое прикосновение ее улыбки.
- До встречи, Мерлин.
Он покинул хижину, которую восстановил после отбытия Морганы. С тех пор Мерлин не занимался ничем особенным, кроме того, что удерживался от посещения Камелота и терзал себя вопросом: захочет ли Артур когда-нибудь простить его и вернуть. Мерлин был счастлив, что Моргана позвала его на помощь. Это давало возможность снова почувствовать себя полезным…
Вскоре в звездном небе появилась Айтуза и приземлилась поспешнее, чем обычно.
- Забирайся, - приказала она без предисловий. – Нельзя терять время.
Мерлин быстро вскарабкался ей на спину, и она немедленно взмыла в воздух. Он привык путешествовать с Килгаррой, но с Айтузой летал впервые, и нашел ее странно молчаливой в течение полета.
- Что точно произошло? – с беспокойством спросил Мерлин некоторое время спустя.
- Невозможно узнать, но это дело рук необыкновенно могущественного колдуна, - взволнованно ответил дракон.
- Расскажи, - настаивал Мерлин, все больше нервничая. – Почему Моргане понадобилась моя помощь? Что случилось?
- Эта община друидов насчитывала тридцать человек – мужчин, женщин, детей. Только два ребенка спаслись от бойни. Ни Моргана, ни я не можем получить ясное видение события. Спасшиеся же малыши избежали общей участи только потому, что спрятались далеко от места, а значит, ничего не видели…
Мерлин сглотнул и пробормотал:
- Понимаю.
- Нет, - сухо ответила Айтуза. – Пока не понимаешь. Подожди, пока окажешься там…
Когда она, наконец, приземлилась на полянке посреди леса, Мерлин немедленно спустился. Едва он ступил на землю, как Моргана побежала к нему, появившись из-под деревьев. На ней было темно-синее платье, из-за которого она казалась еще бледнее, чем обычно, а длинные черные локоны плясали по плечам. Моргана держала на руках двухлетнего ребенка, который вцепился за нее так, словно от этого зависела его жизнь. На ее лице читался откровенный ужас.
- Мерлин. Мерлин, я…
Ее голос дрогнул от волнения, и у Мерлина сдавило горло. Моргана не была впечатлительной девицей. В свое время она сама совершила немало преступлений. Случившееся должно было выглядеть поистине ужасно, чтобы вызвать у нее такую реакцию…
Моргана покачала головой и нашла силы продолжить:
- Я появилась слишком поздно, чтобы что-то изменить. Не знаю, кто мог сотворить такой ужас… но я уверена, что это один из нас… Маг… обдуманно убивающий других магов, - она подняла на Мерлина полные отчаяния зеленые глаза и дрожащим голосом добавила: - Он сжег их заживо. Всех, кто был здесь, без исключения: мужчин, женщин, даже детей… Когда я прибыла на место, пепел был еще теплым…
- Покажи.
Моргана кивнула и развернулась, потянув Мерлина за собой. Когда они оказались под сенью деревьев, Мерлин заметил детей…
Их было семеро. Старший - мальчик лет тринадцати в залатанной тунике. Младшая - двухлетняя девочка, которую Моргана держала на руках. И еще три девочки и два мальчика, возраст которых колебался от пяти до десяти лет. У всех были расширенные от страха глаза, жадно с беспокойством изучавшие новоприбывшего.
- Я думал, что выжили только двое, - произнес Мерлин. – Ты нашла других с тех пор, как связывалась со мной?
Моргана покачала головой:
- Они не из этой деревни… Я взяла их с собой по дороге, потому что… потому что у меня не было выбора. Они как мы, Мерлин: родились с магией. И… у них были неприятности, когда я встретила их, ну и… я их забрала, потому что не могла бросить.
После этого признания Мерлин посмотрел на Моргану одновременно с удивлением и восхищением. Потом он перевел взгляд на детей…
- Вы тоже волшебник? – робко спросил старший подросток.
- Да, - подтвердил он, протягивая ему руку. – Меня зовут Мерлин.
Поколебавшись, мальчик пожал его ладонь и ответил:
- Я Голдвин. Люди моей деревни собирались сжечь меня, но леди Моргана меня освободила. Она спасла меня от костра…
Мерлин снова посмотрел на Моргану, сердце переполнилось нежностью. Демон был далеко - гораздо дальше, чем он думал. Айтуза была права: Моргана уже начала путь своего искупления. Она отвела взгляд, будто была смущена словами мальчика.
- Позаботься об остальных, Голдвин, пока я отведу Мерлина на место, - Моргана протянула ему девочку, которую держала на руках. – Никуда не уходите отсюда. Айтуза останется с вами – с ней вы будете в безопасности.
Голдвин важно кивнул.
Посмотрев на Мерлина, Моргана пошла вперед. Он немедленно последовал за ней. Весь путь под деревьями они молчали. Мерлин знал, чего ждать, и пытался подготовить себя. Однако, когда пять минут спустя они дошли до места, его затошнило от вида развалин друидской деревни.
Моргана не ошиблась: пожар имел магическую природу. Сила, с которой он вспыхнул, и скорость распространения пламени ясно об этом свидетельствовали. Так же, как и очень четкая граница сожженной территории. От домов, когда-то стоявших здесь, остались одни руины, среди которых можно было различить обугленные тела несчастных, погибших на месте в одно мгновение…
- Какой маг мог сотворить подобное со своими? – с ужасом прошептала Моргана.
- Не знаю. Почему ты не можешь увидеть случившееся здесь?
- Колдун, устроивший эту резню, наложил печать на местность, чтобы блокировать дар ясновидения. Он не хотел, чтобы кто-то узнал о его злодеяниях, даже задним числом.
Мерлин вздрогнул и пробормотал:
- Это человек, лишенный морали и совести. Какую бы цель он ни преследовал, она делает его опасным. Даже последние отступники среди магов имеют свои правила. Никто из тех, с кем я сталкивался, не напали бы на друидов…
- Даже когда я была под властью демона, - выдохнула Моргана, - сотворить подобное с другими магами не пришло бы мне в голову.
- Что видели дети?
- Девочка, которую я держала на руках, если что-то и видела, не способна рассказать. Второй ребенок – один из мальчиков. Он сказал… что тот человек был очень стар и что он ушел с одной из девушек из деревни. Больше он ничего не видел: огонь так его напугал, что он закрыл глаза.
Мерлин глубоко вздохнул и повернулся к Моргане:
- Я не хочу, чтобы ты оставалась здесь – это слишком опасно. Этот человек может вернуться.
- Пусть возвращается! – она яростно вскинула голову. – Я сражусь с ним и заставлю заплатить за то, что он сделал с друидами.
- А дети? Как ты их защитишь, если будешь сражаться?
Решимость Морганы дрогнула, и она бросила на Мерлина неуверенный взгляд.
- Я не знаю, куда отвести их, чтобы они были в безопасности, - призналась она. – Когда их было только двое, я собиралась научить их управлять своим даром, взяв с собой в странствия. Но теперь их семеро, некоторые из них так малы… и я не знаю, кому еще могла бы их доверить.
Мерлин напряженно посмотрел на нее и неуверенно спросил:
- Ты собираешься заняться ими?
- Разве это не одна из обязанностей великой жрицы – обучение детей-магов?
- Самая священная из всех, - согласился Мерлин.
Моргана кивнула и гордо произнесла:
- Я последняя из великих жриц. Эти дети - уже под моей защитой. Я приняла эту ответственность в тот день, когда решила забрать их с собой, одного за другим. Я нужна им. Я не брошу их, Мерлин. Я не нарушу свой священный долг.
Мерлин покачал головой, чувствуя, как слезы заполняют глаза:
- Если бы ты знала… как я горжусь тобой, Моргана, - совладав с собой, он добавил: - Думаю, я знаю, куда ты можешь их отвести, чтобы они были в безопасности.


Глава 5

- Как это - мы не возвращаемся в Камелот? – возмущенно воскликнул Элиан, глядя на сестру недоверчиво и раздраженно, будто она перешла все границы.
Срочное собрание, созванное Гвен, проходило в одном из павильонов на поляне, в стороне от готовых к отъезду Митиан и Аннис, и обещало быть оживленным.
- Король… - гневно продолжил Элиан.
- Король отправил меня сюда, чтобы заключить договор от его имени, и переговоры оказались более плодотворными, чем мы ожидали, - отрезала Гвен. – Мы практически закончили обсуждение. Баярд благожелательно ответил на послание, которое мы отправили ему два дня назад, и сказал, что присоединится к нам на южной дороге. Лот согласился принять всех четверых для переговоров! Это первая встреча, на которой он захотел присутствовать, с тех пор как мы заговорили о создании Альбиона, и Камелот должен быть на ней представлен. Если бы Артур появился здесь, он мог бы сделать это сам. Но здесь – я. Значит, мне – выполнять наши обязательства. А вы, - Гвен указала пальцем на Элиана, Леона и Песиваля, уставившихся на нее, разинув рты, и окинула их повелительным взглядом, - будете меня сопровождать.
Гвен никогда бы не подумала, что придется повышать голос, чтобы заставить подчиняться всего лишь трех рыцарей. Но у нее не было выбора, если она хотела доказать своим венценосным подругам, что способна управлять Камелотом. И чего от нее хотел брат, в самом деле? Вернуться в замок, чтобы спросить у Артура разрешения принять участие во встрече? Если король по-прежнему пребывал в том состоянии, в котором Гвен его оставила, он велел бы ей заняться всем самой. Так что она только сэкономит время! Предложение короля Лота было единственным шансом. Альбион получал настоящую возможность увидеть свет, если переговоры приведут к согласию! Гвен не упустит эту возможность из-за вспышки мужской гордости. Об этом не может быть и речи! Разве Митиан не повторяла, что женщины не меньше мужчин способны управлять государством?
- А если мы откажемся? – спросил Элиан, по-детски скрестив руки на груди.
- Если вы откажетесь, я поеду одна. И вынуждена буду подыскивать объяснение, почему храбрые рыцари Камелота подвели свою королеву.
- Миледи, - запротестовал Леон, пытаясь остаться спокойным, хотя было заметно, что внутри он кипит от гнева, – вы достаточно уже натворили, защищая использование магии и утверждая, что Камелот непременно разрешит ее, если таково желание соседних королевств. Когда король узнает, что вы сказали…
- Король, - воскликнула Гвен, выведенная из себя, - мог бы отправиться сюда сам, если хотел сказать, что думает по этому поводу, сэр Леон. Что мне было делать, кроме как согласиться с нашими союзниками? Артур хочет мира - он всегда это говорил. Митиан и Аннис готовы его заключить при соблюдении некоторых условий. Разрешить использование магии в пределах королевств, состоящих в Альбионе – одно из условий, которые они потребовали. Митиан считает друидов, живущих на ее землях, своими подданными и хочет их защитить. У Аннис среди придворных есть несколько магов, и она не имеет ни малейшего намерения изгонять их. Мы запросили мнение Баярда, и он поддержал Аннис в этом вопросе. Следовательно, из пяти королевств три требуют включения этого пункта, а это – большинство. Вы действительно хотите вернуться домой и объявить Артуру, что мы развязали войну из-за того, что неспособны изменить свою точку зрения на магию?
Элиан захлопнул рот.
- Если бы король Утер вас услышал, он бы перевернулся в гробу, - яростно прошипел Леон.
- Утер также не одобрил бы моего брака с Артуром, сэр Леон. Но Утера больше нет. Сегодня король – Артур, а я – его королева. Сейчас здесь должен был быть он, я согласна с вами. Но его нет, и я всеми силами пытаюсь с честью заменить его, - Гвен устало вздохнула и заключила: - Мне нужна ваша поддержка, чтобы добиться этого.
- Моя у вас есть, - Персиваль шагнул вперед.
- Персиваль! – возмутился Элиан.
- Но она права, - возразил тот. – Камелот должен быть представлен на встрече с королем Лотом. Отступиться на этой стадии переговоров было бы катастрофой, и у нас нет времени справляться о мнении короля, чтобы принять решение.
Леон покачал головой:
- Вы видели, что магия сделала с Камелотом. Даже Мерлин был развращен ею! Вы представляете, чему хотите открыть дверь?
- Мерлин не был развращен! – раздраженно воскликнула Гвен. – Он был несправедливо обвинен в преступлении, которого не совершал, и Артур скоро поймет это. Тогда он простит его и вернет в Камелот.
- Он простит… убийцу? – недоверчиво произнес Леон.
- После всего времени, что вы провели с Мерлином, как вы можете серьезно верить в то, что он способен желать смерти Артура? – пораженно спросила Гвен. – Неужели ни одному из вас не пришло в голову, что в тот день Мерлин мог попасть в ловушку, расставленную специально для того, чтобы подкосить Артура и помешать ему строить Альбион?
На этот раз все трое посмотрели на нее внимательно.
- Кем бы ни был тот, кто расставил эту ловушку Мерлину, у нас есть возможность расстроить его планы, и ею надо воспользоваться. Митиан и Аннис ждут нас, - Гвен напряженно посмотрела на них и с нажимом добавила: - Я прошу вас.
Персиваль молча встал рядом, чтобы сопровождать ее, и Гвен с облегчением положила ладонь на его руку, чувствуя себя уже не такой одинокой.
- Отлично, - сдался Леон. – Отправляемся на встречу с королем Лотом. Отменить сейчас это свидание было бы в любом случае глупостью.
- Что бы ни случилось, начиная с настоящего момента, - Элиан наставил указательный палец на сестру, - я отказываюсь нести за это ответственность.
- Не беспокойся, Элиан, - Гвен пренебрежительно посмотрела на него. – Я беру ответственность за все решения, принятые во время встречи. И если Артур захочет по возвращении изгнать меня за то, что я осмелилась бросить ему вызов, я приму это без возражений. В конце концов, мне не впервой. А ты и в прошлый раз не больно беспокоился.
Элиан пораженно икнул, и Гвен подумала: отлично. Он всегда был готов сражаться бок о бок со своими братьями по оружию, но пора уже научиться и немного поддержать свою сестру.
Они покинули павильон тесным строем. Снаружи Митиан и Аннис ждали их верхом, окруженные своей стражей.
- Если Камелот готов к отъезду, Гвиневра, - воскликнула королева Аннис, - думаю, давно пора отправиться в путь.
Гвен решительно запрыгнула на лошадь и устроилась рядом с союзницами:
- Камелот готов к отъезду. Мы и так слишком задержались. Не будем заставлять еще больше ждать их величеств Баярда и Лота.

Гвен, Аннис и Митиан скакали бок о бок весь день, а когда наступил вечер, расположились вместе у костра. Они рассчитывали отбыть рано утром на следующий день и вместо того, чтобы воздвигать громоздкие палатки, в которых ночевали в последнее время, решили спать под открытым небом. По пути обожавшая охоту Митиан подстрелила из арбалета несколько зайцев, и Гвен приготовила из них рагу с картошкой из запасов Аннис. Эта последняя рассказывала истории о своих кампаниях - сотни увлекательных историй, накопленных за тридцать лет ее царствования. Она была прекрасной рассказчицей, так что Митиан с Гвен буквально смотрели ей в рот, прерывая повествование замечаниями и взрывами смеха.
За проведенную вместе неделю три женщины сильно сблизились. И Гвен поймала себя на мысли, что на этот раз приключение вдали от Камелота переживала она, а Артур терпеливо ждал ее в замке. Она вспомнила, как завидовала, когда Гавейн рассказывал о походах с Артуром и Мерлином, и развеселилась при мысли: «Теперь моя очередь». В тот момент, когда они разговаривали в комнате Гаюса, Гвен и не подозревала, что скоро переживет нечто подобное.
- У вас лицо энергичной женщины, радующейся предстоящим новым приключениям, - вполголоса заметила Митиан.
Она сидела рядом с Гвен, весело прищурившись. Принцесса сменила пышный наряд на верховой костюм, который делал ее похожей на мальчика. Гвен впервые видела благородную женщину, носящую бриджи (если не считать Моргану), и думала, что принцессе этот костюм шел чрезвычайно. Митиан все время кого-то напоминала ей, и вдруг Гвен с удивлением осознала, что - Мерлина. У нее был такой же озорной взгляд и такое же выразительное лицо.
Аннис заснула неподалеку, и они старались разговаривать тихонько, чтобы не разбудить ее.
- У вас тоже не слишком недовольный вид, - заметила Гвен, понимающе посмотрев на соседку.
- Я единственная дочь. У меня нет сестер, с которыми можно подолгу болтать или смеяться у огня. И, хотя у меня доверительные отношения с моими рыцарями, я не могу разделить объединяющее их товарищество, будучи женщиной и их принцессой. Я искренне ценю ваше с Аннис общество и нахожу это путешествие захватывающим.
- У меня есть брат, - улыбнулась Гвен. – Но мы чаще ругаемся, чем смеемся вместе. Раньше у меня были близкие подруги, но наши отношения изменились, когда я стала королевой. Мне тоже не хватает женского общества. И мне нравятся приключения.
Митиан понимающе кивнула:
- Я заметила. Вы явно любите скакать на лошади, и подозреваю, что прекрасно умеете обращаться с мечом.
- Мой отец был кузнецом, - напомнила Гвен. – И мне случалось пару раз пользоваться мечом при серьезных обстоятельствах. Вы знаете, что в юности я прислуживала сестре Артура?
- Моргане Пендрагон? – заинтересованно спросила Митиан.
- Это было до того, как она обнаружила свои силы и повернулась против короля, - уточнила Гвен.
- Что за женщиной она была?
- Женщиной, которая не боялась носить бриджи и доспехи и могла соперничать со своим братом в бое на мечах.
Митиан улыбнулась.
- Она была храброй, - продолжила Гвен, – искренней, упорной, всегда готовой защищать интересы бедных. Я была очень привязана к ней. Никогда бы не подумала, что она может так измениться.
- Жизнь порой преподносит странные сюрпризы, - Митиан приподняла бровь. – Если бы мне сказали, что в двадцать шесть лет я буду все еще не замужем, я бы никогда не поверила. Уверена, что и вы не собирались замуж за принца. Я бы должна обижаться на вас: Артур несомненно самый обворожительный принц в пяти королевствах.
- Кроме тех моментов, когда он дуется, - со смехом ответила Гвен. – Вы правы: я не собиралась выходить замуж за Артура, но очень рада, что это случилось.
- Должно быть, нелегко было добиться признания рядом с ним. Но я наблюдала за вами - вы пользуетесь авторитетом среди своих людей. Более того – вы женщина осмотрительная, рассудительная и пылкая, что делает вас хорошей королевой. Вы можете гордиться собой, Гвиневра Пендрагон. Вы делаете честь женщинам, стоящим во главе Альбиона.

Король Баярд со своими людьми присоединился к ним на следующий день, как и было оговорено. Он горячо приветствовал Аннис, Митиан и Гвен, а его рыцари присоединились к рыцарям остальных трех королевств, которые колоннами следовали за своими правителями. Их когорта представляла теперь впечатляющее зрелище: наличествовали четыре из пяти королевств, знамена союзников былого и грядущего гордо развевались бок о бок. Четверо правителей ехали вместе во главе колонны, радуясь предстоящей встрече с королем Лотом, который, похоже, изменил свое мнение о договоре, с которым прежде не хотел иметь ничего общего.
Они проезжали последние акры леса перед границей, когда попали на выжженное место, видимо, оставшееся от сгоревшей деревни. Разрушение казалось недавним, и рыцари занялись поиском выживших, но никого не нашли. Вскоре стало очевидным, что жители сгорели вместе со своими домами.
- Это был клан друидов, - потрясенно произнесла Митиан. – Друиды – мирные люди. Кто мог сотворить с ними такое?
- Это недопустимо, - согласилась Аннис, нахмурившись. – Можно подумать, вернулась Великая Чистка Утера Пендрагона, - повернувшись к Гвен, она продолжила: - Ссора моего мужа с королем Утером произошла во время Великой Чистки. Вы слишком молоды, чтобы помнить ту эпоху, но тогда произошло много убийств… Фанатизм Утера не однажды толкал его нарушать границы своего королевства, чтобы преследовать магов на землях соседей, что было совершенно недопустимо…
Гвен не знала, что ответить, но неожиданно рядом оказался Элиан.
- Детей топили десятками, - грустно произнес он. – Детей, которые не совершили никаких преступлений, кроме того, что родились магами. Духи некоторых из них до сих пор остаются в местах бойни, пытаясь найти покой.
Ладонь брата легла на руку Гвен, и, почувствовав умиротворение от его поддержки, она убежденно объявила:
- Камелот стремится к тому, чтобы создание Альбиона гарантировало безопасность всем подданным пяти королевств. Может быть, тогда жертвы прежних заблуждений смогут упокоиться в мире.
Место бойни союзники проехали в задумчивом молчании.
Часом позже они пересекли границу королевства Лота, возле которой должна была состояться встреча. Они ожидали гостеприимного приема, а никак не засады, но с наступлением сумерек, их вдруг атаковали появившиеся из ниоткуда всадники.
Гвен давно не пользовалась мечом, и все же рефлекторно схватилась за оружие и оказалась спиной к спине с Митиан и Аннис, собираясь решительно сражаться, как учил ее сэр Леон. Она уверенно отразила первую атаку. Однако противник был силен – Гвен не смогла далеко его оттолкнуть, и он тут же возобновил нападение. На этот раз Митиан пришла ей на помощь, и ее меч пронзил всадника, выбив его из седла. Гвен переглянулась с Митиан и заметила прямо позади принцессы еще одного нападавшего с оружием в вытянутой руке. Не задумываясь, она выхватила из-за пояса кинжал и метнула его. Лезвие вошло в горло атакующего за миг до того, как он коснулся Митиан. Гвен не могла поверить, что не промахнулась! Мгновением позже Леон, Персиваль и Элиан окружили их с Митиан, защищая. Немного дальше Баярд и Аннис сражались бок о бок.
Когда сошел на нет эффект неожиданности, на который рассчитывали нападающие, они быстро оказались в затруднении. Их было слишком мало, чтобы выстоять против сил союзников. И вот уже последние выжившие удирали со всех ног.
- Вы не ранены, миледи? – с беспокойством спросил Леон у Гвен, когда все улеглось.
- Я в порядке, сэр Леон, спасибо, - ответила она, тронутая его заботой. – Благодаря вашим урокам… и острому клинку принцессы Митиан.
Митиан слегка улыбнулась:
- Со своей стороны я счастлива, что вы, оказывается, сильны в метании. Мы квиты, Гвиневра: я спасла вашу жизнь – вы спасли мою.
- Для этого ведь и нужны союзники? – тепло спросила Гвен.
Митиан понимающе на нее посмотрела:
- Вот счастливое предзнаменование славного будущего Альбиона.
- Что это значит? – в ярости крикнула Аннис, спускаясь с лошади. – Мы едва пересекли границу королевства Лота, как попали в засаду! Он согласился на переговоры с нами, чтобы заманить нас в ловушку?
- Не надо делать поспешных выводов, - произнес Баярд, становясь на колени рядом с одним из мертвых всадников. – Эти люди не носят герба Лота. Возможно, они просто разбойники или наемники.
- Что бы там ни было, - ответила Аннис, - я не вижу, чтобы Лот прибыл на встречу. Если он задержится, это будет равноценно объявлению войны!
Сердце Гвен болезненно сжалось. Она так горячо желала, чтобы встреча привела к миру… Она обменялась с Митиан обеспокоенным взглядом.
- Дадим ему еще немного времени, - предложила принцесса.
- Тем не менее, будем готовы встретить его, как полагается, если он явится не с пустыми руками, - прищурилась Аннис.


Глава 6

Артура преследовало воспоминание о девушке, которую Мастер ритуалов лишил силы. Ее взгляд, полный ужаса и горького упрека, не давал заснуть каждый раз, когда он закрывал глаза. Вопросы продолжали вертеться в голове в бесконечном вихре. Согласится ли Мерлин пожертвовать своей магией ради него? Должен ли Артур требовать от него такой жертвы?
Солель казался убежденным в этом… Но Солель не присутствовал при том, что произошло в королевских покоях. Он не видел боли на лице друидки, не слышал, как она воскликнула: «Смотрите, что я сделаю с вашим подарком!» - перед тем как выброситься из окна.
А вдруг Мерлин согласится подвергнуться ритуалу, а потом решит, что предпочитает смерть жизни без магии? Артур не мог потерять его навсегда – тем более таким способом. Уже просто наблюдать за тем, как старик на его глазах мучил ту несчастную девушку, даже имени которой он не знал, было достаточно тяжело… А когда Артур представлял на ее месте Мерлина, что-то в нем восставало, и он думал: нет.
Но, будучи колдуном, Мерлин никогда не сможет вернуться в Камелот. Артур не мог этого позволить – не после всех страданий, что перенесла его семья и его народ из-за магии.
Ему хотелось обсудить проблему с Гвиневрой, но она прислала записку, в которой сообщала, что встреча с Митиан и Аннис затягивается. Им удалось убедить Баярда присоединиться к ним и, паче чаяния, добиться встречи с королем Лотом. Артуру с трудом верилось во все эти успехи, и он немного жалел, что сидит взаперти в своей спальне, когда должен бы быть там и заниматься делами Альбиона. Это он должен был присутствовать на переговорах, а он вместо этого, сидя в замке, размышлял, что делать с Мерлином.
Однако отчасти Артур испытывал облегчение оттого, что его заменяет Гвиневра. Потому что Альбион, конечно, был важен, но и Мерлин - тоже… И пока Артур не знал, что с ним делать, он был неспособен сосредоточиться ни на чем другом.
Тем не менее ему нужна была помощь, чтобы разобраться во всем… Вдруг Артур вспомнил, что Гавейн не входил в эскорт, сопровождавший Гвиневру к границе. Гавейн был другом Мерлина. Достаточно вспомнить, как рыцарь защищал его, встав рядом Гвиневрой в Зале совета. А Артуру сейчас для выхода из тупика как раз нужен был кто-то, кто знал и любил Мерлина. И он отправился на поиски Гавейна.
Артур думал найти его в таверне, но в тот вечер Гавейн оказался в своей комнате. Он открыл королю с выражением замешательства на лице - явно не ожидал этого визита.
- Удивлен? – спросил Артур, невольно позабавленный физиономией своего рыцаря.
- Скорее – да, - Гавейн отступил, чтобы пропустить его. – Чему обязан честью визита, ваше величество? Я думал, вы сердитесь на меня.
Артур прочистил горло:
- Мне нужно поговорить с другом.
Гавейн приподнял бровь.
- Ты ведь все еще мой друг, правда, Гавейн? – неуверенно спросил Артур.
Рыцарь вздохнул и медленно кивнул:
- Да. Конечно, да. Если бы это было не так, что бы я делал до сих пор в Камелоте?
- И ты также друг Мерлина, - продолжил Артур.
- Действительно. Я очень дорожу Мерлином. Без него я все еще был бы закоренелым бродягой, а не одним из благородных рыцарей Камелота. И я этого никогда не забуду.
- Хорошо.
- Хорошо? – недоверчиво повторил Гавейн. – Я думал, Мерлин – предатель, и его имя нельзя произносить.
- Возможно, я поторопился под влиянием эмоций. Скажем… это одна из вещей, над которыми я сейчас размышляю, - Артур перевел дыхание и выпалил: - Я пришел к тебе именно для того, чтобы поговорить о Мерлине. Ты хорошо его знаешь. То есть, я, конечно, тоже его знаю, но наверняка он доверял тебе что-то, о чем никогда не говорил мне… может… оттого что слушать людей я умею еще меньше, чем выражать собственные чувства.
Гавейн подтащил стул, сделал знак Артуру садиться и устроился сам.
- Что вы хотите знать? – спросил он напрямик.
- Как думаешь, что самое важное в жизни Мерлина?
Гавейн покачал головой и расхохотался:
- Как вы можете такое спрашивать? Неужели вы… настолько слепы, Артур?
Король бросил на Гавейна мрачный взгляд. Он не любил, когда ему говорили, что он слеп – он ведь старался избавиться от этого недостатка. Гавейн тут же снова стал серьезным, наклонился к нему и сказал с нажимом:
- Это вы, Артур. Самое важное в жизни Мерлина – это вы. И если вы до сих пор этого не поняли… - Гавейн вздохнул и покачал головой. - Вы идиот.
- Да, иногда, - неохотно признал Артур.
- Ради вас Мерлин, не колеблясь, сделал бы что угодно. Это… то, чем я восхищаюсь в нем. И это стало одной из причин, по которой я захотел в свою очередь служить вам. Прежде я никогда не видел никого столь преданного. И тогда я подумал… чтобы внушить подобную верность, вы должны быть достойны ее.
- Так ли это: действительно ли я достоин? – спросил Артур с печальной улыбкой.
- Уверен. Мерлин не изменил своего мнения на этот счет. Ну а я готов дать вам второй шанс.
- Значит, ты думаешь, что он не пытался меня убить.
- У него были все причины для этого, - съязвил Гавейн, - но я убежден, что он не имеет ничего общего с тем нападением.
- Ты не веришь в то, что он колдун?
Гавейн промолчал.
- Значит, ты считаешь, что он обладает магией, - настаивал Артур.
- Может, именно благодаря магии он терпит вас столько лет, - не смог удержаться от шпильки Гавейн. – Я не вижу другого объяснения тому, что он до сих пор не ушел, хлопнув дверью.
Король недоверчиво хмыкнул. Больше всего в Гавейне он ценил насмешливость и откровенность, но порой забывал, до каких крайностей могли доходить эти черты характера. Артур решил проигнорировать последнее замечание, сосредоточившись на том, что действительно хотел узнать.
- Если бы у Мерлина был выбор между мной и магией… Что бы он выбрал, по-твоему?
Гавейн посвистел сквозь зубы, словно считал вопрос сложным.
- Мерлин никогда не говорил о своей магии, так что мне сложно отвечать за него. Тем не менее… думаю, что если бы у Мерлина был выбор между вами и чем бы то ни было еще, он не колеблясь выбрал бы вас, потому что он вас любит.
- Но… то, что у него буду я, будет… достаточным, чтобы он был счастлив? – неуверенно спросил Артур.
- Единственное, что я знаю - это то, что Мерлин всегда будет счастливее рядом с вами, чем вдали от вас.
- Спасибо, Гавейн, - прошептал Артур.
- Значит ли это, что вы простите его? – спросил рыцарь с надеждой.
- Думаю, это Мерлин должен будет принять решение, - Артур глубоко вздохнул.
- Не упустите свой второй шанс, ваше величество, - предупредил его Гавейн, прищурившись. – В противном случае уже я могу решить хлопнуть дверью. И я уверен, что вы будете жалеть обо мне.

***
Моргана сидела под яблоней, прикрыв глаза, и слушала, как Исмар учит ее детей. Теперь она думала о них именно так: все эти юные волшебники были ее детьми. Вначале их было семеро, сейчас – тридцать два.
Отныне Моргана слышала в голове голоса всех детей-волшебников, зовущих на помощь со всех концов пяти королевств. Эти голоса не давали ей покоя. Она чувствовала, что ответить на них - ее долг. Таково было ее служение, ее миссия. Ее священная обязанность.
Часто Моргана удивлялась, как развился в последнее время ее дар предвидения. Возможно, от того, что теперь она была более открыта к видениям, чем прежде. Моргана была готова принять всю ответственность великой жрицы. И магия никогда еще не повиновалась ей так хорошо, как сейчас. Сколько лет, проведенных в мечтах о мести, были потрачены впустую, и только теперь Моргана, наконец, была занята настоящим делом. Нимуэ и Моргауза должны были бы охранять и защищать это дело, вместо того чтобы отдаться яростной вендетте королю Утеру. Они забыли о самом главном.
Айтуза и Моргана были неутомимы в полетах к зовущим на помощь детям, чтобы перенести их к святилищу. Даже Килгарра трижды помогал им.
Мерлин оставался на месте, занимаясь молодыми магами, которых они уже спасли, и организовывая их повседневную жизнь. Моргана была благодарна ему за помощь, тем более что у него к этому был настоящий талант. Может, благодаря тому, что он так долго был слугой Артура? Приготовление еды для тридцати человек никогда не было для Мерлина проблемой. А вскоре он решил построить главный дом для всех. Естественно, с помощью магии.
Моргана каждый раз восхищалась, наблюдая магию Мерлина в действии. Он воспользовался строительством, чтобы дать детям некоторые понятия об архитектуре. Результат был потрясающим.
Два дня назад пришел старый друид, откликающийся на имя Исмар, утверждая, что это место явилось ему в видении. Он считал, что должен совершить здесь нечто важное. С тех пор Исмар стал рассказывать подопечным Морганы историю магии. Дети садились вокруг него, полностью поглощенные рассказом, и было из-за чего… События, о которых рассказывал друид, были захватывающими. Моргана сама могла слушать часами…
А недавно Айтуза приземлилась в центре собрания и присоединилась к Исмару, давая свою точку зрения на некоторые исторические моменты. Последовавшие за этим дебаты были весьма оживленными: люди и драконы порой очень по-разному интерпретировали события.
Моргане нравилось, когда Айтуза появлялась среди них. Она позволяла детям играть между своими лапами и подталкивала их носом. Она обращалась с ними, словно они были частью ее семьи: рассказывала им о магии, которая была жизнью, и о жизни, которая билась в центре святилища. Айтуза рассказывала им об истории людей и драконов. В подобные моменты сердце Морганы так переполнялось радостью, что, казалось, разорвется от ее избытка.

От размышлений Моргану отвлекло появление Мерлина.
Несколько дней назад он вдруг решил подарить себе новую мантию: темно-синего цвета, с мехом на рукавах и воротнике и перьями, пришитыми вдоль подкладки. Это была довольно оригинальная мантия - Моргана часто гадала, зачем нужны перья. Но у Мерлина всегда были необычные вкусы - его повседневный гардероб, несомненно, заслуживал этого эпитета. А в этой одежде он выглядел элегантным. Она подчеркивала высокий рост и ярко-синие глаза, делая его ужасно привлекательным.
Моргана прикусила губу и подавила эти мысли. Не может быть и речи, чтобы Мерлин их услышал. Довольно уже того, что он – Эмрис, и его магия – самая притягательная вещь в мире. Лучше не сообщать ему, до какой степени он красив.
Мерлин остановился перед ней и невинно улыбнулся:
- Мне пора уходить.
Конечно, Моргана ожидала его ухода: никогда не предполагалось, что он останется.
- Куда ты пойдешь?
- Асетир?
- Не думаешь, что тебе пора вернуться к Артуру? – произнесла Моргана с сожалением.
Часть ее хотела бы сохранить Мерлина только для себя. Часть ее стремилась к тому, чтобы они жили здесь вместе, окруженные детьми, Айтузой, Килгаррой и защищенные магическим куполом, который никто не сможет разрушить. Моргана могла бы быть счастлива, живя так, и навсегда забыть о демоне.
Но не Мерлин. Потому что Мерлин не сможет быть счастливым в мире без Артура. Каждый день, что он проводил вдали от своего короля, добавлял ему тревог и печали. Мерлин всегда будет разделенным существом: между миром драконов и миром людей, между вселенной, принадлежащей магии, и той, в которой жили обычные люди. Он был предназначен не создать новый мир и исчезнуть в нем, а изменить существующий своими делами и своим сердцем. А его сердце принадлежало счастливчику Артуру, Артуру-идиоту.
- Хотел бы я, чтобы это было возможно, - голос Мерлина был полон опасения и надежды.
- Доброго пути тебе. Ты знаешь, где нас найти, если тебе понадобится отдохнуть.
- Я вернусь, - пообещал он и снова улыбнулся, почти смущенно.
Моргана не переставала удивляться, как он мог быть одновременно таким могущественным и таким скромным.
- Я люблю это место. Люблю детей. Мне нравится, что Килгарра и Айтуза здесь дома. И жилище, которое мы построили… Исмар говорит, что однажды здесь появятся другие здания. Он видел это в одном из своих видений.
- Хотела бы я, чтобы мои видения были столь же прекрасны, как его, - прошептала Моргана. – Но когда мне случается видеть будущее, оно редко бывает таким лучезарным.
Мерлин вздохнул:
- Будущее станет таким, каким его сделаем мы.
Килгарра и Айтуза научили его этому, и, чтобы двигаться дальше, у него не было иного выхода, кроме как поверить им.
- Есть новости о старике, который сжег деревню друидов? – спросила Моргана.
Мерлин покачал головой:
- Невозможно найти след. Он будто растворился, - он поднял глаза к небу, где кружился Килгарра, и слегка улыбнулся. - Пора. Мой дракон ждет меня. До свидания, Моргана.
- До свидания, Мерлин. Не забывай заботиться о себе, - Моргана смотрела вслед, пока Килгарра не унес его прочь.

Покинув святилище, Мерлин решил проведать Гвен. Последний раз, когда он навещал ее, она вела переговоры с Митиан и Аннис о создании Альбиона. И Мерлину хотелось посмотреть, как осуществляется его великая мечта.
Каково же было его удивление, когда он нашел свою подругу в окружении Митиан, Аннис и Баярда на границе с землями Лота, в то время как последний только что присоединился к ним.
Мерлин наблюдал за прибытием Лота. Встреча оказалась бурной… Атмосфера была напряженной, правители злобно смотрели друг на друга. Особенно Аннис казалась разъяренной. Мерлин редко видел ее в подобном гневе, и отметил, как ее пальцы нервно играют по навершию меча, точно она готова была в любую секунду ринуться в бой.
Мерлин быстро понял, что делегация четырех королевств была атакована вскоре после того, как пересекла границу. Сердце сжалось от чувства вины. Его не было здесь, чтобы защитить Гвен! Ее могли ранить – или еще хуже!
К счастью, она была жива и здорова. И, судя по покровительственному поведению Леона, Персиваля и Элиана, окружавших ее, Гвен была под надежной защитой в его отсутствие. К тому же, ее дипломатические таланты, похоже, еще улучшились. Ей удалось утишить гнев Аннис парой слов, после чего Гвен повернулась к Лоту и разрядила обстановку словами:
- Понимаете, ваше величество, мы были несколько потрясены тем, что только что произошло. Мы прибыли на место встречи, которое вы нам предложили, обнаружили, что вас нет, и в тот же миг на нас напали! Как бы вы реагировали на нашем месте? До сих пор мы остерегались делать поспешные выводы, но мы ждем объяснений.
- Я понимаю ваш гнев, - ответил Лот. - Но знайте, что по пути к вам я тоже был атакован, из-за чего и задержался.
- Где доказательства? – потребовала Аннис.
Лот сделал знак головой, и два рыцаря поднесли к правителям тела бандитов, чей нелепый наряд один в один походил на наряд тех, кто напал на делегацию. Баярд презрительно заворчал.
- Мне удалось захватить одного из них живым, - объявил Лот.
Еще один из его рыцарей приблизился, таща за собой раненного в ногу человека.
- Я его уже допросил, - продолжил Лот, - но мне мало чего удалось добиться.
- Почему вы на нас напали? – резко спросила Аннис пленника.
Тот скорчил гримасу:
- Нам заплатили.
- Кто и с какой целью? – вмешалась Митиан, нахмурившись.
- Наш заказчик не раскрылся. Что касается цели, думаю, она очевидна. Мы должны были помешать этой встрече, заставив каждую сторону подозревать другую в предательстве.
- Кто-то хочет помешать объединению Альбиона! - с гневом воскликнула Гвен.
- Очевидно, - согласилась Митиан. – Но это не удивительно, дорогая сестра. В пяти королевствах немало людей, которым более выгодна война, чем мир. Осмелюсь надеяться, что здесь присутствующие к ним не относятся и что ваше появление, Лот, является залогом вашей доброй воли.
- Признаю - мне не нравился этот союз, - посмотрел на них Лот. – Но если четыре из пяти королевств встают на путь длительного мира, было бы не слишком разумно для меня остаться в стороне.
Мерлин улыбнулся. Лот знал, что если Артур, Митиан, Аннис и Баярд вместе объявят ему войну, он долго не продержится перед объединенным фронтом. Поэтому он, в конце концов, решил пойти им навстречу. Это было действительно мудрым решением с его стороны – не остаться вне нового союза. Лот получал от этого гораздо больше выгод, чем потерь.
«Кажется, Артур выполнит свое обещание объединить правителей пяти королевств за одним столом через шесть месяцев, - подумал Мерлин. – Надеюсь, он поблагодарит Гвен за совершение такого подвига».


Глава 7

Солель чувствовал, что Артур не решается потребовать от Мерлина прохождения через ритуал. А все из-за глупой друидки, с криками выбросившейся из окна, вместо того, чтобы принять судьбу.
Солель глубоко сожалел о случившемся. Если бы девушка держалась спокойно, Артур не колебался бы так в принятии решения. Но друидка немного тронулась умом после пожара, уничтожившего ее деревню. Солель был вынужден сжечь поселение, поскольку друиды отказались выдать ему добровольца для небольшой демонстрации. Он хотел показать, что они не в том положении, чтобы отказывать ему в чем бы то ни было. Солель не ожидал, что все сгорит так быстро. Честно говоря, он собирался только немного попугать. Но он был зол и по-прежнему не мог контролировать свою магию, когда злился. Только увидев взрыв, Солель понял, что немного перестарался.
Привязанность Артура к слуге была просто удивительной - даже Солель находил их связь по-настоящему трогательной. Рассчитывать на кого-то, как эти двое рассчитывали друг на друга, было поистине счастьем. Хотел бы Солель обладать подобным, но ему не так повезло.
Ему не повезло из-за династии Пендрагонов, из-за того, что он совершил преступление родиться магом. И сегодня Солель был решительно настроен отомстить. Но не просто отомстить. Нет, это была месть всей жизни, заботливо подготовленная, спланированная и вызревшая, каждый этап которой имел свое значение, которая заканчивалась триумфом магии.
Артур теперь знал, что Мерлин – маг. Но он еще не знал, что Мерлин – самый могущественный маг всех времен и защитник, делавший его неуязвимым. А вот Солель знал правду и то, что Эмрис – его враг. Эмрис был врагом всех колдунов - изгнанных, казненных, убитых в течение последних десяти лет из-за того, что он не сумел восстановить магию. Солель ненавидел его всеми фибрами души: как можно быть таким могущественным и таким трусом? Герой всех пророчеств и всех надежд жил, скрываясь под маской неумелого слуги.
Не было ему прощения за то, что он так долго откладывал свою миссию, за то, что позволял все это время страдать своему народу. Солель хотел не просто смерти Мерлина – он желал ему падения и страданий. Поэтому вынудил его раскрыться посреди совета, на глазах всех рыцарей Камелота, заставив действовать, не раздумывая. Конечно же, Солель не собирался убивать Артура: слишком рано было. Он сделает это, когда придет время, наслаждаясь великим моментом. В тот день он лишь хотел, чтобы Артур узнал правду о своем дорогом Мерлине наихудшим из всех способов, чтобы он разозлился на слугу.
Солель испытал невыразимое наслаждение, когда Артур принялся избивать Мерлина, всячески обзывая его. Он наслаждался убитым выражением Мерлина и его горячими слезами, текущими по щекам и смешивавшимися с кровью из разбитых губ. Солель был уверен, что Артур не простит ему предательства… Но он недооценил силу привязанности, соединявшей их.
Артур оказался очень изобретателен в нахождении оправданий Мерлину и далеко не так глуп, как думал Солель. Он разузнал, что мог, про магию, сожалел о том, как обращался с Морганой, и пытался понять некоторые вещи… Более того, король искренне заботился о благе Мерлина и не желал предпринимать никаких мер, которые могли бы причинить ему боль.
Поняв прочность связи между Артуром и Мерлином, Солель составил новый план. Он состоял в том, чтобы убедить Артура подвергнуть Мерлина ритуалу в обмен на его возвращение в Камелот. Изначально Солель надеялся, что Артур лишит Мерлина силы, не спрашивая его мнения, но быстро понял, что ошибался. Оставалось только надеяться, что предатель Эмрис будет достаточно глуп, чтобы согласиться обменять огромную силу на прощение короля, который был центром его жизни.
Зная его – наверняка так и будет…
Как только Эмрис станет бессильным, Солель накажет его самым ужасным способом: заставит смотреть, как его король умирает, зная, что только магия, от которой он отказался по собственной воле, могла бы его спасти. Только подобная участь могла быть для Эмриса достаточным наказанием. Солель с нетерпением предвкушал, как посмотрит ему в глаза, когда это случится.
Но чтобы достичь своей цели, он должен был сохранять видимость верного рыцаря и преданного друга в глазах Артура. Никто в Камелоте не должен был заподозрить, что он сам был сильным колдуном.
Солель посмотрел на короля с выражением глубокого сочувствия.
- Если верить Гавейну, самое важное для Мерлина – быть рядом со мной. И я надеюсь, что он согласится на ритуал и вернется, - объяснял Артур. – Но я не стану его заставлять, если он решит, что не сможет выдержать ритуал. Я не хочу принуждать Мерлина к чему-то, о чем он будет жалеть всю жизнь. Я оставлю ему выбор между изгнанием с магией и возвращением в Камелот без нее… Надеюсь, он выберет возвращение. И если он согласится на ритуал… я очень хотел бы, чтобы он не страдал…
Артура передернуло, и Солель в который раз удивился, что подобный королю человек может быть способен на столь слащавую сентиментальность.
- Во время демонстрации все прошло очень плохо…
- Да, вы говорили.
Солель кивнул, напомнив себе, что ненавидит Гавейна. Этот человек обладал на свою беду слишком тонкой интуицией: в отличие от остальных рыцарей, он никогда не испытывал симпатии к Солелю. И то, что Артур обратился за советом именно к Гавейну, составляло проблему. Рано или поздно король мог прислушаться к нему и исправить ошибки.
- Это было ужасно, уверяю тебя…
- Я должен извиниться, сир. От имени Мисцелиана… Клянусь, я не знал, что будет демонстрация. Он никогда мне не говорил…
- Это не твоя вина, Солель. Ты не мог знать, как пойдет разговор.
- Я едва осмеливаюсь представить, как вы были потрясены, когда эта бедняжка выбросилась из окна на ваших глазах! - воскликнул Солель, притворившись взволнованным.
- Да, она… была в полном отчаянии, - несчастным голосом согласился Артур.
- Я не думал, что процесс так болезнен. Как я говорил: я знал только одного мага, прошедшего через ритуал, и он жил вполне счастливо, окруженный семьей. Он не сожалел о потерянной силе. Напротив - считал это избавлением.
- Может, для кого-то так и есть? – с надеждой спросил Артур.
- Возможно. Но если бы я знал, что процесс сам по себе может быть пыткой, я бы никогда вам его не посоветовал…
- Может быть, это не так мучительно, если происходит добровольно, - кажется, Артур пытался убедить сам себя.
«Не рассчитывай на это, - подумал Солель с холодным весельем. – Это будет так, будто я вырываю у него кости и плоть. Но он пройдет через боль молча, из любви к тебе, Артур Пендрагон Болван».
Невероятно, что любовь может сделать с людьми.
- В любом случае, одно точно: я сделаю все, что смогу, чтобы Мерлин быстро оправился и увидел, что даже и без магии жизнь стоит того, чтобы ее прожить.
«Но вряд ли он считает, что без тебя жизнь стоит того, чтобы ее прожить», - весело заключил Солель про себя.
Теперь можно было вернуться к другим планам: Гвиневра. Ее необходимо было сделать бесплодной. Не могло быть и речи, чтобы династия Пендрагонов продолжилась в новом наследнике. Солель как раз знал одно заклинание бесплодности – очень эффективное.

***
После того, как Лот согласился подумать над договором и явиться на встречу правителей пяти королевств через шесть недель в Камелоте, королям и королевам пришло время расставаться.
Аннис и Баярд уехали вместе, поздравив друг друга с достижениями, которые принесла встреча. Лот, в свою очередь, отправился в путь, явно гораздо больше расположенный к Альбиону, чем был до переговоров. Гвен и Митиан воспользовались тем, что их обратный путь некоторое время шел в одном направлении, чтобы побыть вместе еще один день.
Митиан не удержалась от соблазна поохотиться с арбалетом. Когда она напала на след оленя и принялась с азартом его преследовать, Гвен поразилась, насколько принцесса походила в этом на Артура.
- Откуда у вас эта страсть? – спросила она в последний проведенный вместе вечер, когда они остановились на ночь.
На огне жарился олень, обещая прекрасный ужин. Гвен с Митиан устроились бок о бок у костра в ожидании еды, немного поодаль от своих рыцарей, которые после нескольких дней путешествия перезнакомились между собой. Митиан проверяла свой арбалет, а Гвен натачивала меч.
- Отец всегда брал меня с собой на охоту, когда я была ребенком, - объяснила Митиан с ностальгической улыбкой. – Он был очень занятым принцем, и нам не часто удавалось побыть вместе как отец с дочерью. И когда мы отправлялись на охоту, у меня было чувство, что в этот момент он только мой. Взаимопонимание между нами было бесценно. И теперь каждый раз, когда я беру арбалет, чтобы отправиться на охоту, мне кажется, что он немножко рядом со мной…
- Мой отец был великолепным кузнецом, - кивнула Гвен. – Он обучил этой профессии нас с братом. Когда Мерлин начал работать у Артура, я рассказала ему все, что он должен был знать о доспехах. Он только что пришел из Эалдора, где не было ни одного рыцаря, и я знала об этом гораздо больше него. В то время я думала, что подобные знания не должны входить в образование, приличествующее девушке. Но впоследствии я поменяла мнение на этот счет. Я счастлива, что отец столькому меня научил.
- Ваш отец еще жив, Гвиневра? – с интересом спросила Митиан.
- Увы, нет, - Гвен с грустью посмотрела на огонь. - Несколько лет назад король Утер обвинил его в использовании колдовства и казнил.
- Мне жаль, - потрясенно прошептала Митиан. – Наверное, это было ужасно для вас.
- Отец был невиновен. Но Утер слишком боялся всего, что касалось магии, чтобы судить его беспристрастно. Выросши в Камелоте и видя несчетное количество злых колдунов, нападавших на Пендрагонов, я и сама боялась магии очень долго.
Митиан посмотрела на нее с любопытством:
- Что же произошло, чтобы вы изменили мнение?
- Что вы имеете в виду?
- Я так поняла, что позиция Артура по отношению к магии не слишком отличается от позиции Утера, - объяснила Митиан. – Но во время переговоров вы ратовали за то, чтобы она была разрешена в новом Альбионе… Из этого я делаю вывод, что случилось нечто, что повлияло на ваше мнение.
- Случился некто, - улыбнулась Гвен. – Случился Мерлин.
- Мерлин действительно маг? - Митиан заинтересованно приподняла брови.
Гвен весело кивнула.
- Решительно, Мерлин полон сюрпризов, - пробормотала Митиан. – Я так понимаю - Артур был столь потрясен новостью, что не смог поехать на встречу…
- Что вы хотите сказать?
Митиан состроила озорную гримасу:
- Эти двое неразлучны, не так ли?
Гвен невольно улыбнулась.
- Сомневаюсь, что Артур рассказывал вам о моем визите в Камелот, когда мы должны были обручиться – в конце концов, это было бы неделикатно с его стороны. Но несколько дней, что я провела в его обществе, научили меня кое-чему, что я запомню навсегда. Хотя у Артура Пендрагона есть множество советников, единственное мнение, которым он дорожит, когда нужно сделать важный выбор – мнение его верного слуги Мерлина. Даже если он скорее умрет, чем признает это, именно Мерлин является единственным человеком, которого он все время стремится впечатлить. И когда Артур оказывается в сложной ситуации, именно к Мерлину он инстинктивно поворачивается в поисках поддержки. Связь между ними удивительно сильна. Я очень быстро это почувствовала. Я также знаю, что Мерлин показал себя верным другом по отношению к вам, и что он любит вас также как Артура. И сегодня вы говорите мне, что Мерлин – маг. Отсюда я заключаю, что если Артур когда-нибудь изменит свое мнение о магии, это случится благодаря Мерлину. Даже если такое чудо может сотворить только величайший из волшебников всех времен!
Гвен посмотрела на Митиан и тихо произнесла:
- Знаю - то, что я скажу, покажется странным. Но, думаю, очень вероятно, что Мерлин и есть величайший из волшебников всех времен.
Женщины переглянулись и неожиданно дружно рассмеялись.
Их пути разделились на следующий день, и Гвен с грустью попрощалась с принцессой. Она вдруг поняла, что искренне сожалеет о том, как далеко друг от друга они живут… Оставалось только надеяться, что нужды Альбиона приведут их к новой встрече и новым приключениям. Может быть, им случится вновь обнажить меч и поговорить вечером у костра. Гвен улыбнулась от этой мысли. На встречу с Митиан она отправлялась с некоторой ревностью, а возвращалась счастливая, обретя подругу. Митиан была первым подарком, который Гвен получила от основания Альбиона.
После расставания Гвен сосредоточилась на своем возвращении. Ей не терпелось увидеть Артура, и одновременно она боялась этого. Что делать, если состояние мужа не изменилось за время ее отсутствия? Как реагировать, если он опять захлопнет дверь у нее перед носом? Гвен горячо надеялась, что Артур взял себя в руки. Ей оставалось только уповать на его силу… и скрестить пальцы на то, чтобы он захотел поговорить. У Гвен не было абсолютно никакого желания еще одну ночь проводить в отдельной комнате. Пора уже всему вернуться в свое русло.

Возвращение было приятным.
Поведение Леона, Персиваля и Элиана по отношению к королеве изменилось. Она различила новую нотку уважения и восхищения в их голосах, когда они обращались к ней. Не последнюю роль в этом сыграло то, что Гвен удалось добиться от правителей четырех королевств согласия на встречу и подписание нового совместного договора. Ей все еще с трудом верилось, что Альбион должен был родиться через два месяца. И не терпелось поделиться этой новостью с Артуром!
Счастье возвращения домой охватило Гвен, когда впереди показался город. А вот Леон и Элиан начали волноваться.
- Как мы объясним королю, что магия – одно из условий, требуемых Аннис, Митиан и Баярдом для подписания договора? – беспокоился Леон.
- Ничего ему не говорите, - ответила Гвен. – Это моя задача.
Элиан с тревогой посмотрел на нее:
- Не думаю, что он хорошо примет новость.
- Могу я рассчитывать, что вы позволите мне самой решить эту проблему? – спросила она рыцарей.
- Мы даем вам слово, миледи, - ответил за всех Персиваль.
Была уже глубокая ночь и замок спал, когда они прошли через врата Камелота и прибыли ко двору. Гвен спустилась на землю, оставила свою лошадь на попечение мальчика из конюшни и сразу же поспешила в апартаменты Артура. Сердце неистово колотилось в груди, когда она подошла к двери королевской опочивальни.
У Гвен был не слишком подобающий вид: дорожные штаны, на руках - кожаные перчатки, волосы растрепались от поездки верхом. К тому же она не стала терять время, чтобы зайти в оружейную и оставить там меч: ей так не терпелось увидеть Артура, что Гвен была неспособна завернуть к себе, чтобы переодеться. Ей не хватало мужа. Точно она не видела его целую вечность…
Гвен постучала в дверь и громко позвала:
- Артур?
До рассвета оставалось несколько часов, и он, должно быть, еще спал. Но Гвен надеялась, что он услышит ее сквозь сон.
- Артур? – решительно повторила она.
Внутри послышался шум. Через несколько секунд дверь открылась. Эмоции затопили Гвен, когда она увидела помятое со сна лицо и вздыбленные волосы любимого. Он посмотрел на нее, улыбнулся - почти смущенно - и неловко произнес:
- Гвиневра…
- Артур.
Инстинктивным жестом она заключила его в объятия и стиснула изо всех сил. Артур нерешительно обнял ее в ответ, а затем в свою очередь крепко прижал к себе. Он уткнулся лицом ей в шею и с облегчением, от которого потеплело на сердце, прошептал: «Гвиневра». Несколько долгих минут они стояли на пороге, крепко обнявшись, пока Артур не шагнул назад. Он посмотрел на жену, прищурившись, и улыбнулся:
- Ты похожа на авантюристку.
- Я три недели была в пути, - напомнила Гвен.
- Тебе идет, - похвалил Артур.
Он вернулся в комнату и сел на кровать, взглядом приглашая ее присоединиться. Гвен закрыла за собой дверь и с радостью последовала за ним.
- Как прошла встреча?
- Ты сможешь сдержать свое обещание Митиан. Через шесть недель правители пяти королевств встретятся в Камелоте, чтобы подписать новый мирный договор, который положит начало созданию Альбиона.
Гвен невольно почувствовала гордость, произнося эти слова.
- Камелот в долгу перед тобой за то, что ты сделала ради мира, Гвиневра, - Артур посмотрел на нее с восхищением.
- Я лишь служу моему королю и моему народу. Я следовала примеру, который мне всегда подавал Артур Пендрагон - человек, которого я люблю больше всего на свете.
Артур негромко фыркнул, что многое говорило о его мнении об этом человеке в данный момент.
- Прошу прощения за то, как вел себя, - прошептал он. – С моей стороны было ребячеством и глупостью отказываться разговаривать с тобой. Но я был потрясен и чувствовал себя неспособным общаться с кем бы то ни было.
- Артур, Мерлин не пытался тебя убить, - Гвен взяла его за руку.
С несчастным видом муж посмотрел на нее глазами побитой собаки.
- Я знаю: тебе было неприятно, что я защищаю его с такой горячностью, тогда как все указывало на его вину. Но я сделала это, потому что никогда не сомневалась в одной вещи: Мерлин любит тебя так же, как ты любишь его. Он неспособен причинить тебе зло.
- Как ты можешь быть так уверена? – спросил Артур, ища ее взгляд.
- Я просто знаю - и все.
Поскольку Артур продолжал смотреть на нее умоляющим взглядом, явно жаждая подробностей, Гвен вздохнула и призналась:
- Он сам мне сказал.
- Но это было… до, - нерешительно возразил Артур. – Ты не можешь быть уверена, что он думает так же сегодня, после того как я изгнал его.
Сострадание затопило душу Гвен. Великий король Артур, может быть, должен был объединить Альбион, но в данный момент он походил на маленького безутешного мальчика, который потерял любимого плюшевого медвежонка. Артур редко позволял видеть себя таким уязвимым. Но Гвен знала, до какой степени он был раним. Артуру нужен был Мерлин рядом, чтобы быть тем, в ком нуждался Альбион. Это было столь очевидно в глазах Гвен, что казалось ей практически высеченным на камне. Мерлину давно пора было вернуться…
И раз Артуру нужно доказательство, что Мерлин по-прежнему дорожит им, она его даст. Гвен достала свой бумажник, вынула письмо Мерлина, которое бережно сохранила, и протянула мужу:
- Если ты мне не веришь, прочти это. И помни, что это… было после.
Артур с жадностью схватил письмо и не прочитал даже, а проглотил его. Когда он дошел до пирожков с мясом, слезы покатились по его щекам, и Гвен пришлось приложить огромные усилия, чтобы не обнять и не приласкать его. «Нет, - решительно сказала она себе. – Никаких ласк сейчас, это было бы непедагогично». И невольно подумала: «Проклятые пирожки с мясом». Одновременно хотелось заплакать и засмеяться.
- Идиот, - прошептал Артур, роняя слезы на письмо. – Тебя изгнали, а все, что тебя волнует, это поддержание моей диеты.
«Мерлин и Артур – две стороны одной монеты», - подумала Гвен. И эти две стороны сегодня нуждались в ней, чтобы обрести друг друга. Мерлин часто говорил, что, когда она была в изгнании, Артур был лишь тенью самого себя. Но до сих пор Гвен не понимала до конца, что это значило. Теперь, когда она чувствовала пустоту, порожденную в Артуре отсутствием Мерлина, она по-настоящему оценила глубину связи между ними, которую заметила даже Митиан. Гвен хотела вновь обрести человека, которого любила: уверенного в себе защитника, слегка высокомерного (да, ей не хватало даже высокомерия Артура), верившего в ту роль, которую ему было предназначено сыграть в этом мире - в важность этой роли и в свою способность ее исполнить. В течение трех недель Гвен была на месте Артура, и это многому ее научило. Но она не хотела быть королевой вместо него, она хотела быть королевой рядом с ним.
- Теперь ты мне веришь? – нежно спросила Гвен.
Артур кивнул, прижимая письмо к сердцу, пока правда доходила до него. Мерлин не хотел его убивать. Мерлин по-прежнему его любил. Кто-то другой пытался его убить в тот день. Мерлин его спас. Мерлин спас его при помощи магии. Мерлин – маг. Мерлин лгал ему годами…
Однако Мерлин беспокоился о нем до такой степени, чтобы просить Гвиневру не забывать о его любимом блюде. Мерлин по-прежнему был его Мерлином. И Гвиневра…
- С каких пор… - начал Артур, нерешительно посмотрев на нее.
- С тех пор, как сэр Улар пытался меня убить, - ответила Гвен, не дожидаясь, пока он закончит вопрос.
Артур кивнул. Это имело смысл. Ему было бы очень больно узнать, что Гвиневра давно лжет ему, но данный случай произошло меньше трех месяцев назад.
- Мерлин использовал магию, чтобы… - продолжил он.
- Спасти меня, - кивнула Гвиневра. – Потом мы поговорили.
- Он уже…
- Колдовал передо мной? Да. Часто. И главным образом, по моей просьбе. Магия может быть очень полезной.
Артур пытался усвоить то, что говорила ему жена. Он чувствовал себя немного растерянно.
- Для… чего?
- Восстановить город, ускорить новый урожай, умножить запасы продовольствия, предоставленные Митиан, чтобы их хватило подольше, - привела примеры Гвиневра. – Я также просила его лечить больных. Его магия позволила остановить эпидемию в нижнем городе полтора месяца назад.
Артур моргнул:
- Ты не…
- Боялась? - Гвен улыбнулась и пожала плечами. - Это же Мерлин. Он охотно все делал, не забывая штопать твои носки. Вручную, - добавила она, закатив глаза. – Если у меня и были опасения, они быстро пропали.
Артур представил Мерлина, занятого восстановлением города и борьбой с эпидемией, при этом не забывающим вставлять нитку в иголку, чтобы починить носки своего короля. Артур был растерян. Ему всегда казалось, что Мерлин - привязчивый и неловкий идиот, который, каким бы преданным он ни был, больше времени тратит на жалобы, чем на свою работу. Кроме случаев… когда он выказывал мудрость или храбрость, причем всегда именно в те моменты, когда Артур в этом нуждался. Мерлин был лучшим другом, что у него когда либо был.
Но мысль, что Мерлин может быть… могущественным, казалась странной, нелогичной, безумной. Какой наделенный силой человек с радостью согласился бы чинить носки другого? Никакой, - ответил он сам себе, но сразу поправился: разве что очень любящий того человека, которому принадлежат носки.
Но как Мерлин мог его любить? Ведь Артур принадлежал к семье, преследующей магию. Мерлин обучился магии до или после того, как поступил к нему в услужение? И зачем он это сделал? Но главное…
- Вы собирались… - Артур нахмурился.
- Рассказать тебе. Да. Мерлин хотел это сделать. Он только искал… подходящего момента. А потом… произошло то, что произошло, и все испортило.
- Но его магия, - продолжил Артур. – С каких пор…
- На самом деле ты должен обсуждать это не со мной. Вам обоим очень нужно поговорить, и я не собираюсь служить посредником между вами. Чего я хочу, так это чтобы ты собрался, оседлал лошадь и отправился в лес Асетир, чтобы решить проблему подобающим образом. Потом я хочу, чтобы великий король Артур вернулся в сопровождении своего верного слуги Мерлина, снова способный улыбаться, шутить, быть мужем для своей жены, управлять Камелотом и создавать Альбион. Все вместе мы можем этого добиться. Поодиночке – нет.
Артур долго задумчиво смотрел на Гвиневру. После чего сказал:
- Я хочу, чтобы Мерлин вернулся. Но магия, Гвиневра… Магия лишила меня матери, отца, сестры. Магия причинила больше зла Камелоту, чем любая другая угроза… Я никогда не смогу ее разрешить.
- Что же ты собираешься делать? – непонимающе спросила Гвен.
- Я нашел выход.
Одно мгновение Гвен была полна надежды – ровно до того момента, когда Артур добавил:
- Если Мерлин согласится, он сможет вернуться в Камелот, к нам, не нарушая закон… Слушай: существует ритуал, который позволяет лишить мага его силы, и…
- Что?! - Гвен в потрясении отшатнулась. - Ты хочешь лишить Мерлина магии?
- Только если он согласится…
- Артур, нет! - Гвен с дрожью отстранилась. - Ты не имеешь права требовать подобного от Мерлина.
- Гавейн считает, что он согласится. Если он действительно любит меня…
- Ты не даешь себе отчет в том, что говоришь, - потрясенно возразила Гвен. – Ты ничего не знаешь о магии, Артур, кроме того, что повторял твой отец, и прискорбного впечатления, полученного через Моргану. Все это не имеет никакого отношения к Мерлину. Раньше я была как ты: я думала, что знаю, думала, что имею объективное мнение, но я ошибалась. И я абсолютно уверена, что твой «выход» - худшее из всех возможных решений!
- Гвиневра, - торжественно произнес Артур. - Ты поощряла Мерлина использовать магию в интересах Камелота, в то время как она была запрещена.
- Да, я сделала это. И я считаю, что закон должен быть изменен. Магами является немалая часть наших подданных, среди которых друиды - совершенно мирный народ. И объявляя ее вне закона, мы обрекаем их либо на изгнание, либо на смертный приговор. Такое положение вещей несправедливо и вызывает неприемлемые преследования, вынуждая магов превращаться в преступников, чтобы защититься. Если бы магия не была вне закона, если бы люди научились не бояться ее, если бы рядом с нами были такие маги, как Мерлин, чтобы защищать Альбион, многое могло бы измениться.
Артур покачал головой:
- Нет, Гвиневра. Я никогда не смогу отменить закон, который мой отец…
- Твой отец, Артур, сделал всех волшебников Камелота своими врагами. В своей фанатичной борьбе с магией он утопил сотни детей.
Артур огорченно посмотрел на нее и выдохнул:
- Я не такой, как он. Ты знаешь это, Гвиневра.
- Да. Знаю.
- Несмотря на все совершенные отцом ошибки… он только пытался защитить Камелот. Ты не можешь требовать от меня… разрушить его дело.
- Артур. Не только я стою на позиции защиты всех наших граждан - включая тех, что родились с магией. Митиан, Аннис и Баярд разделяют мое мнение. Магия… если только она используется для благих целей, должна быть частью будущего Альбиона. И возможно у Альбиона нет будущего, если ты не сможешь с этим согласиться.
Артур сглотнул:
- Я не хочу этого слышать, Гвиневра. Магия не имеет никакого отношения к созданию Альбиона. Это совершенно разные вещи. Я не сержусь на тебя за то, что ты поощряла Мерлина пользоваться его силами, чтобы помочь нашему народу. Но я никогда не смогу поступить так же. Если Мерлин хочет вернуться в Камелот, ему придется отказаться от магии. Потому что… мой слуга не может быть магом. Это невозможно.
Некоторое время они молча сидели лицом к лицу. Потом Артур коснулся письма Мерлина с выражением, которое заставило сердце Гвен сжаться. В его взгляде было столько любви, столько страха, столько надежды. Гвен оставалось только уповать, что Артур сможет понять, если ему покажет Мерлин, то, что не мог принять от нее.
- Отправляйся и поговори с ним, - мягко произнесла она.
Артур кивнул со слезами на глазах:
- Я поеду завтра на заре. Ты знаешь… где я могу его найти?
- Думаю, ты должен направиться в лес Асетир.
Он снова кивнул:
- Я поеду один. Надеюсь… Мерлин согласится вернуться со мной. Мне не хватает его, Гвиневра.
- Я знаю, - прошептала она. – Мне тоже его не хватает.
Артур жалобно посмотрел на нее и спросил:
- Ты положишь мне в сумку пирожки с мясом?
Гвен посмотрела в ответ с бесконечной любовью:
- Да, Артур. Я позабочусь о том, чтобы положить в твою сумку пирожки с мясом, - слегка улыбнувшись, она добавила: - Я не хочу, чтобы Мерлин обвинил меня в том, что я лишила тебя любимого блюда.
- Не знаю, что бы я делал без тебя, - едва слышно произнес Артур.
И на мгновение Гвен показалось, что он снова заплачет.
- Не стоит об этом думать, - она обняла его, крепко прижав к сердцу, и ласково погладила по волосам, в то время как Артур спрятал лицо у нее на груди.
«Мужчины – большие дети», - думала Гвен, обнимая мужа со всей любовью, как если бы он был маленьким потерявшимся мальчиком в ее объятиях.
Ну, почему он такой упрямый?
Гвен закрыла глаза и подумала: «Мерлин, теперь только ты можешь спасти Альбион. Я верю тебе. Величайший волшебник всех времен преуспеет там, где остальные потерпели неудачу…»


Глава 8

С первыми лучами зари Артур покинул Камелот на своем верном боевом коне и галопом направился к лесу Асетир. Он чувствовал одновременно нетерпение, страх и решимость. Прежде чем уехать, Артур объяснил Гвиневре, в чем заключается ритуал. Он знал, как ей не нравилась эта идея, но все-таки думал, что это единственная возможность вернуть Мерлина.
Артур так хотел, чтобы друг вернулся! Снова каждое утро слышать, как он кричит: «Проснись и пой!» Делать вид, что сердится на насмешки по поводу лишнего веса. Иметь возможность довериться Мерлину и знать, что он вникает во все проблемы своего короля – по-настоящему, а не только для вида. Получать советы и сочувствие. Иметь возможность просто обменяться с ним взглядом в переполненной комнате и различить в этом взгляде все слова мира. Чувствовать его руку на своем плече в особенно тяжелые дни и знать, что Мерлин разделит бремя, которое иначе было бы невыносимым. Видеть, как его огорчает отчаяние других, и называть его девчонкой. Слушать его размышления, чувствовать его рядом в безнадежном бою. Отправлять его чистить доспехи, чтобы отомстить. Знать, что, даже если наступит конец света, Артур не будет один. И снова ощущать доброту, великодушие и верность, исходящие от почти незаметного присутствия Мерлина.
Теперь, когда Артур, наконец, решил его найти, он осознал, что в последние недели страдал именно от отсутствия этой доброты больше, чем от чего-либо другого. В Мерлине была справедливость, нежность, милосердие, без которых он не был бы самим собой. И без которых Артур не хотел жить. После того, что произошло в Зале совета, земля разверзлась у него под ногами – ведь ему показалось, что эта доброта была ненастоящей, что он выдумал ее. Но накануне, читая письмо, которое друг написал Гвиневре, Артур понял, что не мог выдумать самую главную для своего существования пищу, дававшую ему мужество быть королем с благородным сердцем и достойным человеком. Мерлин напоминал Артуру, что тот должен защищать, за что должен бороться, что есть справедливость в этом мире. Артур боялся забыть это, если Мерлин исчезнет, боялся потонуть в горечи, перестать быть тем человеком, которым должен.
А вдруг Мерлин выберет изгнание и магию, а не его?
Артур не хотел рассматривать такую возможность. Всем своим сердцем он надеялся, что так же важен для Мерлина, как Мерлин – для него. Он так боялся потерять друга - и самого себя.
Артур попытался представить, что будет делать. Умолять, чтобы Мерлин все-таки вернулся? Принять магию, чтобы избежать разлуки? Нет, магия – это невозможно… Артур вздрогнул, вспомнив все зло, что принесли ему заклинания и чары, все бесчисленные магические покушения, от которых он едва спасался, всех чудовищных созданий, с которыми ему приходилось сражаться. Артур помнил о Нимуэ и Моргаузе, Эдвине и Альваре, о драконе… Череда злых колдунов, хотевших уничтожить его семью, его королевство, его жизнь доказывала, что законы Утера были продиктованы необходимостью. Мерлин поймет, правда? Он поймет, что Артур не может. Что он слишком много видел, слишком много страдал из-за магии…
Если Мерлин любит его, он согласится на ритуал.

***
После отъезда Артура Гвен отправилась в комнату Гаюса и, наскоро нацарапав послание на своей почтовой бумаге, оставила его в талмуде, служившем им почтовым ящиком. Довольно поздно научившись грамоте, Гвен не любила много писать. Так что в своем послании сразу перешла к сути:
«Мерлин,
Мне надо срочно поговорить с тобой. Это по поводу Артура. Найди меня как можно быстрее.
Г.»
Гвен горячо надеялась, что Мерлин ответит на призыв и она сможет рассказать ему все лично. Закрыв глаза, она трижды произнесла имя друга. Только бы он смог услышать ее, как обещал!
Гвен почти ждала, что Мерлин тут же и появится, но ничего не произошло: никакого вихря света, сгустившегося в комнате, никакого серного урагана, врывающегося в окно, в центре которого чудесно появилась бы широкая теплая улыбка. Не было даже маленького ветерка, который показал бы, что Мерлин услышал зов. Гвен приподняла бровь и покачала головой, назвав себя идиоткой за то, что в глубине души мечтала о чем-то зрелищном.
Со вздохом королева направилась к выходу. Оставалось только ждать.
Часом позже, когда она сидела над мирным договором в уединении королевской спальни, Гвен вдруг почувствовала знакомое присутствие. Она подняла глаза - окно было открыто - и обнаружила, что Мерлин, небрежно опершись о шкаф, смотрит на нее с легкой улыбкой на губах. В руке у него было ее письмо.
- Здравствуй, Гвен, - тепло произнес он.
- Мерлин!
Не удержавшись, Гвен бросилась к нему и заключила в объятия. Мерлин крепко обнял ее в ответ, тихонько рассмеявшись, что согрело сердце и душу. Гвен закрыла глаза, прижавшись лбом к его плечу, и почувствовала, как от радости и облегчения по щекам потекли глупые слезы. Когда Мерлин был так близко, можно было надеяться, что все еще можно привести в порядок, что жизнь может стать такой, как прежде.
- Я так счастлива, что ты пришел, - прошептала Гвен и, вытерев глаза, отступила на шаг. - Я не знала, сработает ли способ, который ты мне указал, чтобы позвать тебя. И чувствовала себя ужасно глупо, произнося твое имя в пустоту и надеясь, что ты меня услышишь. Я ждала, что ты появишься немедленно, и когда этого не случилось, решила, что сделала что-то неправильно!
- Однако это сработало. Видишь – я здесь. Просто надо было дать мне время прийти. Я могу перемещаться быстро, но не в одно мгновение. По крайней мере, пока.
Гвен мысленно отметила это пока, невольно улыбаясь при мысли, что дар Мерлина развился с тех пор, как он покинул Камелот.
- Ты выглядишь… хорошо, - произнесла Гвен, оглядев его.
Мерлин казался возмужавшим. На нем была новая мантия, которая ему удивительно шла, и от него исходила аура уверенности, которой прежде не было. «Он стал красивым мужчиной», - подумала Гвен, слегка покраснев. Странно было думать подобное о Мерлине. Он ушел всего несколько недель назад и тогда казался все еще большим подростком. Но… может, дело было в его новой уверенности? Только глаза остались прежними: синими, лукавыми, полными веселья.
- У меня все очень хорошо, - весело заявил Мерлин, сделав успокаивающий жест длинными тонкими пальцами. – У меня удобное жилище. И должен сообщить, что я наслаждаюсь выходными – первыми после пяти лет тяжелого труда. В кои-то веки мне не надо вставать на заре, чтобы везде успеть. Я могу и привыкнуть нежиться в постели по утрам.
- Мерлин! – с упреком воскликнула Гвен.
Он закатил глаза и продолжил более серьезным тоном:
- Конечно, мне вас не хватает. Как могло быть иначе? Но я не хочу торопить события. Артуру нужно время… Я пережил несколько приключений с участием старой знакомой, которые развлекли меня в эти недели, так что время текло для меня не так медленно, как я опасался.
- Старая знакомая? – недоверчиво спросила Гвен. – Кто…
Мерлин выразительно посмотрел на нее, и Гвен нахмурилась:
- Ты же говоришь не о…
- Да, я говорю о Моргане.
- Она жива?
Гвен не могла в это поверить. Она не была уверена, хорошая ли это новость, но… судя по выражению лица Мерлина, скорее все-таки хорошая. А следующая его фраза только возбудила любопытство:
- Так жива, как не была уже давно.
- Но как это случилось? Я хочу сказать - как ты ее нашел?
- Ну, после того как Артур изгнал меня, я… скажем, наткнулся на нее в лесу Асетир. И после первой встречи, которую я назвал бы… бурной, мы вместе совершили путешествие, которое многое изменило. Если бы ты увидела Моргану сегодня, то наверняка нашла бы много общего с той подругой, которую когда-то любила – и очень мало с колдуньей, которая дважды атаковала Камелот.
- Как такое возможно? – пораженно спросила Гвен. – Я считала ее потерянной навсегда…
- Иногда люди могут меняться к худшему… но иногда они могут измениться снова, на этот раз – к лучшему, - загадочно улыбнулся Мерлин.
Гвен невольно улыбнулась в ответ, покоренная таинственным обаянием, исходившим от него. Она вдруг поняла, что аура, окружавшая его, была магией. Просто-напросто Мерлин раскрылся. Мысль о том, что Артур хочет лишить его этого, была невыносима. И Моргана…
- Думаешь… я смогу ее когда-нибудь увидеть? – спросила Гвен. – Я хочу сказать - ее отношение к нам могло измениться? Артур был бы так счастлив, если бы она решила попросить прощения и вернуться к нам. Несмотря на все, что она сделала… он все еще видит в ней сестру.
- Не знаю, исполнится ли твое желание. Честно говоря, не думаю, что Моргана собирается вернуться в Камелот. Она… очень занята сейчас.
- Чем? Не хочешь рассказать?
Тон Гвен был умоляющим – она умирала от желания знать. Мерлин весело кивнул:
- Она отправилась на поиски самой себя, когда встретила на пути мальчика, у которого… были проблемы, какие могут возникнуть у тринадцатилетнего мага с населением, враждебно настроенным к магии. И Моргана решила прийти ему на помощь. После того, как она помогла ему скрыться, она поняла, что мальчику в таком возрасте будет очень сложно устроиться одному без взрослых. И она решила продолжить заботиться о нем. Несколько дней спустя она спасла от самосуда маленькую девочку, которая подожгла дом родителей, потому что не умела контролировать свои силы. Так Моргана оказалась уже с двумя детьми на руках. Когда же их число дошло до семи, она поняла, что не может продолжать странствовать по Альбиону, и решила где-нибудь остановиться. Тогда она позвала меня, и я предложил ей место, которое считаю идеальным. Сейчас под ее опекой тридцать два ребенка, и Моргана стала для них прекрасной наставницей. Жизнь рядом с детьми хорошо на нее влияет. Они бесконечно привязаны к ней, и, думаю, ей это очень нужно.
- Она живет… в красивом месте? – удивленно спросила Гвен.
- Великолепном. И мирном. Если не считать магических происшествий, конечно, - весело сказал Мерлин.
- Вижу, в отличие от Артура, ты не томился в ожидании, забившись в угол, - шутливо заметила Гвен.
- Не больше чем ты. Я присутствовал на последних встречах с правителями четырех королевств и должен сказать, что ты впечатлила меня своей компетентностью.
- Спасибо, – Гвен слегка покраснела от комплимента. – Но, честно говоря, мне не терпится, чтобы Артур снова занял свое место во главе Камелота, - она нахмурилась и добавила: - Ты нужен Артуру. Совершенно необходимо, чтобы ты вернулся.
- Так он уехал… за мной?
Мерлин чувствовал себя одновременно счастливым и растерянным от перспективы встречи.
- Этим утром, - подтвердила Гвен. – Я хотела предупредить тебя, чтобы ты не был застигнут врасплох.
Мерлин озабоченно кивнул и спросил, опасаясь худшего:
- Как он настроен в отношении меня?
- Он понял, что ты не пытался его убить, и признал, что ему страшно тебя не хватает. Артур любит тебя, Мерлин. Но ты же его знаешь – знаешь, его отношение к магии: в его глазах эта история еще далеко не урегулирована. Мерлин… - лицо Гвен стало напряженным. - Артур хочет предложить тебе вернуться с ним в Камелот, но у него есть условие. Он встретил какого-то Мастера ритуалов, который говорит, что может нейтрализовать магию. И Артур хочет потребовать, чтобы ты отказался от нее… Напрасно я ему объясняла, что он не может просить тебя об этом, что твоя магия – необыкновенное благо, и что ты способен с ее помощью вершить чудеса… Он не желает ничего слышать. Он убежден, что если ты действительно его любишь, то согласишься ради него на эту жертву.
Мерлин побледнел и отвел взгляд. Артур хочет, чтобы он пожертвовал своей магией ради него? Какая жестокая ирония: король собирается потребовать от Мерлина избавиться от дара, который тот полностью посвятил служению ему.
- Помнишь… о чем мы говорили… до твоего изгнания? – Гвен шагнула к Мерлину.
- О лучшем способе открыть мой дар Артуру.
Гвен кивнула:
- Момент настал. Не знаю, как ты можешь уговорить его согласиться… но надо, чтобы, когда вы встретитесь, ты показал ему то, что ему нужно увидеть. Это единственный способ заставить Артура понять правду, единственный для тебя способ вернуться в Камелот вместе с твоей магией, - Гвен нахмурилась и прикусила губу. - Артур не понимает, что, если он не сможет преодолеть свое отвращение к магии, Альбион никогда не родится. Принцесса Митиан, королева Аннис, король Баярд решили, что магия будет разрешена, при условии использования ее в интересах королевства. Если Артур воспротивится этому решению, все соглашения станут недействительными. Будущее Альбиона в твоих руках, Мерлин. Не может быть и речи, чтобы Артур уехал без тебя. Но также не может быть и речи, чтобы ты пожертвовал своей магией. Ты должен найти способ показать Артуру правду. Я верю, что ты сможешь.
- Слушаюсь, моя королева.
- Иди, Мерлин. Не опаздывай на свою встречу с Артуром, - Гвен нервно улыбнулась.
Мерлин кивнул, закрыл глаза, потом передумал и посмотрел на нее. Красивое лицо королевы было исполнено благородства и сострадания. Большие темные глаза смотрели на него с нежностью. Она была такой великодушной, такой доброй. Она стольким могла поделиться - а особенно смелостью.
- Гвен? – мягко позвал Мерлин.
- Да?
- Спасибо, что защищала меня и всех тех, кто… как я. Ты не представляешь, что это значит для меня. И… спасибо, что веришь в меня. Я никогда не забуду, что ты сделала для меня.
- Я люблю тебя, Мерлин, - просто сказала она. – А когда любишь кого-то, поступаешь именно так.
- Я тоже люблю тебя, Гвен, - искренне ответил он.
Королева кивнула:
- Я знаю, Мерлин. Я знаю, что ты нас любишь.
Гвен с нежностью наблюдала, как друг исчезает в облаке искр.

Мерлин вернулся к своему жилищу в лесу Асетир и сел на пень, находившийся у входа в хижину. Его сердце разрывалось от неуверенности: он не знал, что делать. Гвен сказала, что он не должен ни отказываться от магии, ни оставаться в изгнании. Но Мерлин знал Артура и знал, до какой степени он мог быть упрям. Мерлин не мог выразить словами, как трогал его тот простой факт, что друг хочет видеть его рядом. Артур готов был все простить, потому что любил его. Долгие годы Мерлин боялся, что король навсегда закроет от него свое сердце, если узнает правду. Боялся, что Артур посчитает его предателем, никогда больше не захочет с ним говорить, перечеркнет все, пережитое вместе. Боялся, что разоблачение его бесконечной лжи разобьет навсегда связь, их объединявшую. Мерлин даже опасался, что король заключит его в темницу и приговорит к смерти. Но этого не случилось. Артуру не хватало его так же, как ему не хватало Артура. Не потому, что они были две стороны одной монеты, объединенные общей судьбой, но потому, что они были верными друзьями, которые делили друг с другом все приключения, все радости, все печали, все победы, все поражения… в течение долгих лет. Артур отправился не за Эмрисом - вершителем судеб. Он отправился за Мерлином - своим другом. И это трогало Мерлина до глубины души – знать, что Артур предпринял эту поездку, просто потому, что ему не хватало Мерлина.
Он понимал, что Артур сейчас не может принять магию. Отчасти это была и его вина. Если бы Мерлин смог вылечить Утера, все могло быть по-другому. Он расплачивался теперь за ошибку, которую совершил, когда не принял всех предосторожностей, перед тем как попытаться исцелить короля, и в результате убил его. Артур слишком много страдал из-за магии, чтобы так быстро принять ее в свою жизнь. Тут могло помочь только чудо.
И Мерлин должен был совершить это чудо.
Но если Артур все-таки не изменит своего мнения о магии, какое решение Мерлин должен принять? Остаться в изгнании, вдали от Камелота со своей силой, или вернуться с королем и согласиться на ритуал? Другими словами: послушается он разума или сердца?
Эта дилемма давила на Мерлина.
В последние недели он начал приближаться к легендарной фигуре Эмриса - могущественного волшебника, которого должен был воплощать. Он сражался с помощью магии, путешествовал во времени, перемещался в пространстве, используя дыхание ветра, создавал магические щиты, привел Моргану и детей-волшебников в безопасное новое святилище. Мерлин освободился от запретов и молчания, чтобы в полной мере стать тем магом, каким должен был. Он трудился для магии, через нее и в ней… и показал себя на высоте своей судьбы.
Однако ни одного мгновения Мерлин не был счастлив. Ему не хватало Артура каждую секунду, и его отсутствие было точно глубокий ожог в сердце. Каждый день, который Мерлин проводил вдали от своего короля, наполнял его грустью. Каждая мысль о нем убеждала, что Мерлин не на своем месте, если не рядом с ним. Ему не хватало не только Артура. Каждое бурное пробуждение, каждый взгляд, каждая улыбка, каждая шутка, каждый спор, каждая прогулка верхом, каждое приключение, каждое сражение, которое он мог бы пережить с Артуром, создавали в душе пустоту, которую невозможно было заполнить.
Мерлин смог бы выжить без магии. Это будет существование калеки, отрезанного от самого себя, от своей роли, от своей судьбы, от возможности защищать Альбион, Артура, Гвиневру, жителей Камелота. Но он сможет выжить. А без Артура - нет. Вдали от него сердце понемногу остынет, отяжелеет от грусти, и Мерлин потеряет смысл своего дара. Он потеряет больше, чем магию - он потеряет сердце. И тогда может развратиться, как любой другой слишком могущественный колдун.
Мерлин знал, что выберет Артура. Этот выбор будет самым разумным. Ради общего блага он должен суметь в случае неудачи пожертвовать остальным, включая собственное счастье.
В глубине души он был не Эмрисом - легендарным волшебником. Он был Мерлином. Нерушимая дружба, объединяющая его с королем Камелота, гораздо более создала Альбион, чем вся магия, которой он обладал. Мерлин знал, что нужен Артуру не только для того, чтобы спасать ему жизнь, но и для того, чтобы слушать его сердце.
Альбион не имел никакого смысла без дружбы, искренности и взаимопомощи.
Мерлин спокойно обдумал свое решение: да, он готов подвергнуть себя ритуалу, чтобы остаться рядом с Артуром. В конце концов, Мерлин всегда может попросить других магов защищать короля. Но никто другой не сможет быть ему другом.


Глава 9

Артур с самого рассвета скакал без отдыха. Только добравшись до леса Асетир, он перестал пришпоривать лошадь. Измученная, вся в мыле, она тут же перешла на рысь, потом на шаг и, наконец, встала. Артур поднял голову и, прищурившись, осмотрелся. Его поразила красота места. Солнце просвечивало сквозь высокие кроны деревьев и освещало подлесок теплым светом. Мшистая почва была покрыта ковром из папоротника и барвинка. Над головой Артура в ветвях пела птица, вокруг слышались приглушенные звуки лесной жизни.
Где-то в этом очарованном лесу его ждал Мерлин. При этой мысли сердце забилось сильнее, и по позвоночнику пробежала дрожь. Лошадь подняла голову, словно почувствовав настроение хозяина, и по собственной инициативе тронулась под сень деревьев, вглубь леса.
Артур опустил поводья, переполненный благоговением перед мирным лесом. Он пересек покрытую нарциссами долину, перешел ручей с хрустальной водой и выехал на небольшую полянку, на краю которой лежало поваленное дерево. Лианы оплели усыпанный цветами ствол, а его корни дали ростки, из которых рождались новые деревца. На стволе сидел Мерлин.
Первое, на что обратил внимание Артур, была его мантия. Нелепая мантия, отделанная по краям мехом и перьями, которая больше подошла бы девушке, чем волшебнику. Артур еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Глупо сосредотачиваться на таких деталях, когда следовало обеспокоиться тысячей гораздо более важных вещей. Но, черт возьми, Артуру никогда не приходило в голову, что у кого-то может быть такой ужасный вкус в одежде! У него страшно чесался язык воскликнуть: ты такая девчонка, Мерлин! Однако нельзя же было начинать разговор с подобного комментария! Так что Артур промолчал и сглотнул.
Мерлин медленно поднял голову… И Артур сразу забыл про мантию, завороженный синими глазами, ищущими его взгляд – нерешительно, с надеждой, с радостью, с любовью. Мерлин был точно таким, как он помнил: черные взъерошенные волосы, тонкие кисти, скрещенные на коленях; полные губы, приоткрытые в выражении совершенной невинности; синие глаза, полные света и глубины. Артур не знал, чего ждал от этой первой встречи, но точно не такого тепла. Последний раз, когда он видел Мерлина, у того было лицо в крови, а сейчас… он поворачивался к Артуру без обиды, без гнева, без боли, даря ему ощущение, что он желанный гость - впечатление, будто он вернулся домой. Артур не мог поверить, что этот молодой человек, сидящий на стволе, смотрящий на него с такой теплотой, был магом и обладал силами, которых следовало опасаться…
Артур слез с лошади, и Мерлин поднялся, вглядываясь в каждую черточку лица, чтобы навсегда высечь их в памяти. За эти недели он почти забыл, как приподнимаются у Артура брови, когда он сомневается, как он кривит губы, когда обижен или неуверен, какое выражение появляется в голубых глазах, когда он ищет ответ. Видеть, как Артур бесшумно появился в лесу - в сияющих доспехах, с растрепанными от скачки светлыми волосами - было подарком, который Мерлин уже не надеялся получить. Под высокими кронами деревьев Асетира король былого и грядущего казался воплощением рыцаря с чистым сердцем, прибывшим, чтобы пройти последнее испытание.
Переполненный радостью от лицезрения Артура Мерлин пошел навстречу. Хотелось побежать, но он был почти уверен, что запутается в ногах - а он не хотел споткнуться сейчас. Идя к другу, Мерлин невольно начал улыбаться. Но скоро заметил, что Артур мрачнеет с каждым шагом, который он делал к нему. И Мерлин остановился, пораженный беспокойством и страхом на его лице.
- Артур? – спросил он мягко.
- Мерлин…
Мерлин отчаянно пытался восстановить зрительный контакт, но Артур избегал его. Почувствовав себя глубоко несчастным, он предпринял еще одну попытку:
- Артур…
- Я пришел, чтобы… - начал Артур, пытаясь смотреть ему в лицо.
Но снова в тот момент, когда их взгляды встретились, Артур разорвал контакт, недоговорив фразу, и уставился на свои ноги с глубоко несчастным видом. Мерлин почувствовал, как к глазам подступили горячие слезы. Артур был смущен, чувствовал себя неловко. Артур не знал, как с ним говорить. Будто он уже не понимал, кем является Мерлин. Будто забыл. «Я тот же, кем был всегда», - с болью подумал Мерлин. Но эти слова было невозможно произнести вслух. Казалось, что сердце разрывается в груди, стало трудно дышать.
Артур продолжал растерянно созерцать свои начищенные сапоги, и Мерлин с долей ревности подумал, что Джордж не терял времени. Это была глупая мысль – ребяческая и нелепая, и он тут же пожалел о ней. С грустью он смотрел на друга, который уставился на сапоги. Они с Артуром лицом к лицу, но будто разделенные тысячей океанов. Никогда прежде они не были одновременно так близко и так далеко…
- Артур, - прошептал Мерлин, протянув пальцы, чтобы коснуться его руки.
Король тут же отстранился, словно контакт обжигал его. Мерлин уронил руку и выдохнул:
- Сир.
Артур медленно покачал головой и на этот раз поднял глаза на Мерлина. На Мерлина, который смотрел на него с такой болью, с такой надеждой… Это было слишком тяжело. Артур не мог выразить свои мысли. Он чувствовал столько сожалений, так боялся, что между ними все изменилось навсегда.
- Мерлин, я… - начал он.
Но Мерлин прервал его:
- Ты простишь меня?
Он преклонил колено, не переставая смотреть на Артура с надеждой, еще больше затруднив ему задачу. Хотя Мерлин стремился как раз к противоположному. Настоящий друг - он пытался облегчить объяснение, взяв на себя всю ответственность и предоставив ему выгодную роль. Артур не знал, что ответить, колеблясь между: «Да, конечно», «Нет, ни за что», «Не знаю, я растерян» и «Идиот». Но Артур знал… что не хочет, чтобы Мерлин вставал на колени перед ним. Ни в коем случае. Потому что не Мерлину надо было извиняться, а ему – за то, что ударил его и несправедливо изгнал. А он вместо этого пришел просить от друга жертвы и не знал, как сформулировать просьбу. Не мог подобрать слова, когда Мерлин просил у него прощения с таким выражением лица. Артур самому себе казался чудовищем.
Мерлин чувствовал, что умирает от молчания Артура. Он, не отрываясь, смотрел на короля, ожидая ответа. И медленно, очень медленно взгляд Артура встретился с его взглядом, выдавая его замешательство больше, чем любые слова.
- Я… - попытался Артур.
- Прошу тебя, - решительно произнес Мерлин. – Я хочу вернуться в Камелот с тобой. Больше всего на свете.
Мерлин тут же пожалел о своих словах. Это была правда, но прозвучала она слишком патетично со стороны величайшего из всех волшебников, а он не хотел выглядеть патетичным. Мерлин закусил губу и подумал: «Идиот». Артур посмотрел на него удивленно:
- Почему, Мерлин? Почему ты хочешь… вернуться со мной?
И Мерлин почувствовал все, что стояло за этим вопросом.
Почему ты хочешь заниматься моей побудкой, моим завтраком, моей ванной, моими вещами, моими речами, моими проблемами? Почему ты хочешь терпеть перепады моего настроения, мое высокомерие, мои насмешки, мои приказы? Почему, когда ты мог бы быть где угодно и делать что угодно? Почему ты соглашаешься быть слугой, тогда как можешь быть сам себе хозяином?
- Потому что… - начал Мерлин.
Теперь настала его очередь опускать глаза. Он не мог объяснить это словами: был только один способ хорошо это сделать. С помощью магии.
Мерлин встал и с надеждой попросил:
- Позволь мне ответить на твой вопрос. Позволь показать, и клянусь: ты все поймешь. И если после этого… ты решишь, что я должен оставаться в изгнании… или что ты больше никогда не хочешь слышать обо мне, я подчинюсь твоему…
- Мерлин, - прервал его Артур.
Он огорченно замолчал, но Артур с выражением ужаса на лице покачал головой и убежденно произнес:
- Я не хочу этого - никогда больше не слышать о тебе.
От этих слов потеплело на сердце, словно Мерлин заново ожил.
- Я… прочитал твое письмо. Которое ты написал Гвиневре. В котором… - голос Артура прервался, а глаза блестели слишком сильно; он махнул рукой, жалко заключив: - В котором ты говоришь о… пирожках с мясом.
- О, - растерянно произнес Мерлин. – Сожалею? - и глупо добавил: - Гвен должна была сжечь это письмо, но она, кажется, не выполнила мои инструкции.
- Она мне его показала, - сказал Артур с упреком, будто Мерлин был виноват, что Гвен не послушалась его. – И я…
Артур потряс головой, отказываясь произнести слово «плакал». Слез, которые текли по его щекам сейчас, было вполне достаточно. Мерлин онемел при виде них. Артур никогда не плакал, а теперь проливал слезы из-за пирожков с мясом. Мерлину хотелось одновременно рассмеяться и разрыдаться, изо всех сил стиснув Артура в объятиях. Он никогда не видел ничего более очаровательного, чем возмущенное и несчастное выражение лица Артура в этот момент.
- …все из-за этих проклятых пирожков с мясом, - сердито продолжил Артур. – Потому что только ты… можешь думать о подобных вещах… даже будучи изгнанным… Никто бы не стал об этом думать… но ты стал, потому что… потому что…
- Потому что, хотя ты и кретин, я тебя искренне люблю? – предположил Мерлин со смесью нежности и лукавства.
- Ты говоришь как девчонка, - возмущенно запротестовал Артур.
Мерлин сдержал улыбку, грозившую расцвести на его губах. Артур сузил глаза, но кивнул, побежденный, признавая:
- Да.
Король все еще выглядел потерянным, но уже не таким жалким. Он начал волноваться:
- Я не могу… я не хочу… мне нужен… ты… рядом…
- Я знаю, - успокаивающе произнес Мерлин.
- Но магия… - Артур отрицательно покачал головой. - Я не могу… это невозможно. И если существует способ… способ…
- Ты хочешь, чтобы я отказался от нее.
Артур кивнул, чувствуя облегчение от того, что ему не пришлось говорить это самому.
- Я знаю… что многого от тебя прошу, и хочу, чтобы ты знал - ты свободен… принять решение от чистого сердца. Я не буду обижаться на тебя, если ты выберешь… остаться вдали от Камелота и сохранить свою магию… Но мне хотелось бы… мне так хотелось бы, чтобы ты вернулся со мной, и если ты тоже этого хочешь…
- Да, Артур, - Мерлин посмотрел ему прямо в глаза.
Он взял ладонь друга в свои руки, чтобы подбодрить его продолжать. Он хотел дать ему почувствовать, что он здесь, с ним. Что бы ни случилось.
Артур вздрогнул.
- Я встретил одного Мастера ритуалов… если ты согласишься, чтобы он наложил на тебя печать, твоя магия больше не будет проблемой, и все… могло бы стать, как прежде. Я не могу тебе обещать… что это будет безболезненно. Но я могу обещать, что буду рядом с тобой во время испытания… и потом… мы сможем быть вместе.
- Артур, - очень мягко заговорил Мерлин и тепло улыбнулся. - Ты ведь знаешь, что я готов сделать для тебя, что угодно?
- Даже… это? – неуверенно спросил Артур.
- Да. Даже это.
- Это огромная жертва, - Артур посмотрел на него с беспокойством.
- Я знаю, - Мерлин улыбнулся грустно-насмешливо. - Но… думаю, что я переживу. И… я хочу, чтобы ты знал - я готов на эту жертву, если ты попросишь.
Артур засиял. На его лице было написано такое счастье, такое облегчение!
- Правда?
- Да. Правда.
- Я не знаю, что сказать, - выдохнул Артур.
Он хотел сказать: «Спасибо». Он не думал, что Мерлин так легко согласится на его предложение и готов был дать ему время подумать… Но Артур снова недооценил преданность своего друга. Он верил Мерлину, когда тот говорил, что готов сделать для него что угодно. Верил в его искренность, в его решимость. И вдруг осознал, что непосредственность, с которой Мерлин ответил ему, значила для Артура гораздо больше, чем он предполагал.
- Решение за тобой, - Мерлин пристально посмотрел на Артура. - Только ты можешь его принять, и я обещаю, что подчинюсь, каким бы оно ни было. Но ты должен знать, что ритуал, о котором ты говоришь, необратим. И потому я считаю, что сначала тебе надо узнать все до конца.
Артур кивнул.
- Я прошу и умоляю не отказать мне.
- Да, конечно. Это… меньшее, что я могу сделать.
Мерлин улыбнулся и весело заметил:
- Подожди, пока я скажу, о чем речь, прежде чем соглашаться.
Артур приподнял бровь. Мерлин снова стал серьезным:
- Перед тем, как ты примешь решение, я хотел бы, чтобы ты позволил мне использовать магию, чтобы показать тебе кое-что. Я должен тебе это показать и не могу обойтись без нее. Если после этого ты по-прежнему попросишь меня выбирать между тобой и магией, я вернусь с тобой, чтобы попытаться служить тебе без нее. Я подвергнусь ритуалу, и мы больше никогда не будем об этом говорить.
Артур мгновение колебался. Готов ли он был позволить Мерлину использовать магию перед ним? Часть его была в ужасе от одной мысли о прикосновении к колдовской силе. Но с другой стороны… Если бы Мерлин хотел с ее помощью навредить ему, он давно уже мог это сделать. Артур знал, что его Мерлин не желал ему зла. Мерлин писал письма о пирожках с мясом, просил у него прощения, чтобы избавить его от необходимости делать это самому, и, не колеблясь, соглашался на немыслимые жертвы, которые Артур требовал от него. Чем он рисковал, согласившись? Ничем. Чем он рисковал, отказавшись? Бесконечными сожалениями. Сожалениями о том, что не смог поверить другу, который был готов на что угодно ради него. Сожалениями, что не узнал, хотя бы издали, то, от чего просил его отказаться. Сожалениями, что не увидел то, что Мерлин так хотел ему показать. Артур не желал умереть идиотом. Он должен знать. Он испытывал гораздо больше любопытства, чем страха.
И Артур медленно кивнул:
- Хорошо.


Глава 10

Огромный камень свалился с души Мерлина, когда Артур согласился. Теперь все будет хорошо – он был уверен в этом. Мерлин всю жизнь мечтал, чтобы Артур разрешил ему использовать магию, но даже не надеялся, что эти мечты осуществятся. И сейчас он был счастлив, как никогда - только бы все получилось. С радостью Мерлина в этот миг могла сравниться только тревога от осознания, что время, наконец, пришло - от его действий сейчас зависела его судьба.
Артур посмотрел Мерлину в глаза и с беспокойством попросил:
- Начинай потихоньку, ладно? – и с немного смущенным видом признал: - Я не… привык к этому и не хотел бы плохо отреагировать.
- Не беспокойся, - спокойно ответил Мерлин. – Обещаю, что все пройдет хорошо. Ты ведь веришь мне?
- Я верю тебе, Мерлин, - Артур напрягся, будто готовясь к поединку, и объявил: - Давай. Я готов.
Мерлин мягко положил пальцы на виски Артура. Тот слегка вздрогнул от прохладного прикосновения. Они стояли очень близко друг к другу, и король не видел ничего, кроме Мерлина, который теперь был серьезен и сосредоточен.
- Расслабься, Артур. Обещаю - это не больно.
Артуру понадобилось несколько мгновений, чтобы подчиниться, но понемногу напряжение, сковывавшее его тело, исчезло. Прикосновение рук Мерлина было легким, как перо. Он, не мигая, смотрел Артуру прямо в глаза. Губы мага слегка шевельнулись, произнося слово – нежное и непонятное слово, от которого ярче солнца сверкнули золотом его глаза.
Золото заполнило тьму неуверенности, в которую был погружен Артур. От Мерлина будто исходил свет, и понемногу Артура обволокло такое тепло, какого он еще никогда не испытывал. Это было приятно, как перьевой матрас. Это было сладко, как мед на языке. Это была бесконечно чистая и великодушная любовь, полная материнской нежности, утешения и терпения. И эта любовь была вокруг него, для него и в нем. Так хорошо Артур не чувствовал себя ни разу в жизни: любимым, защищаемым, прощенным. Он мог бы оставаться так вечность.
Он был…
Он больше не был Артуром.
Ему было шестнадцать лет, и его звали Мерлин. Он покинул свою деревню, мать и друзей, чтобы отправиться в неизвестность - в Камелот. И он был полон энтузиазма при мысли, что ему предстоит открыть для себя мир. До сих пор в жизни он видел только овсянку своей матери Хунит, пол, на котором спал в своем доме в Эалдоре, детские забавы, которые делил со своим другом Уиллом. Он знал, что не такой, как его ровесники, из-за своего магического дара, и что обязательно должен его скрывать, если не хочет заработать большие проблемы.
Он сознавал свою непохожесть, с которой ничего не мог поделать. И боялся, что его оттолкнут из-за нее, боялся, что его будут считать чудовищем. И все-таки был полон надежды, потому что надежда составляла часть его натуры, и состояла она в одной мечте: найти где-нибудь свое место, быть принятым, быть любимым, найти цель, и возрастать в служении ей.
Его прибытие в город совпало с казнью человека только за то, что он был другим - также как и он. И страх, который, казалось, остался позади, вернулся, чтобы давить на него, сжав горло. Едва придя в комнату придворного лекаря, к которому его послала мать, он инстинктивно с помощью магии спас жизнь Гаюсу и получил суровое предостережение: если он когда-нибудь воспользуется своим даром на виду у всех, может считать себя потерянным. Артур чувствовал то, что тогда чувствовал Мерлин: то же ощущение несправедливости, ту же грусть, тот же гнев, и особенно - тот же страх никогда не быть принятым таким, какой он есть.
Несмотря на усилия оставаться в тени, он подвергся оскорблениям молодого нахала, который развлекался стрельбой по движущейся мишени. Он был шокирован тем, как этот самоуверенный рыцарь относился к более слабым. Полный решимости помочь ближнему, он дерзко заговорил с наглецом и за свою смелость был брошен в тюрьму. Тогда-то дракон, запертый в подземельях, объявил ему, что его судьба - защищать этого типа – принца Камелота, потому что они были двумя сторонами одной монеты, и им было предначертано объединить земли Альбиона. Две стороны одной монеты! Какая чушь! Но потом он совершенно неожиданно спас свою предполагаемую половину от нападения мстительной колдуньи и был немедленно назначен его слугой указом самого короля.
Он чувствовал протест, отчаяние, неудовольствие, обиду. И вездесущую грусть при мысли, что его не ценят по достоинству, вечно одергивают, считают идиотом. Но когда он понял, какой груз лежал на плечах молодого самоуверенного принца, которому он служил, появилось уважение. Потом - восхищение перед его стремлением поступать правильно. Потом - нежность, когда он обнаружил благородное сердце, прятавшееся под личиной высокомерия. И наконец - желание помочь, поддержать, защитить Артура. Стать для него союзником и другом. Потому что молодой венценосный осел был человеком с чистой душой – его доброте просто надо было помочь раскрыться.
Артур был потрясен, увидев себя глазами Мерлина; потрясен, узнав, что Мерлин видел в нем.
Подспудный страх оказаться раскрытым, брошенным в тюрьму, сожженным заживо был по-прежнему велик. Но со временем стремление помочь, поддержать и защитить начало преобладать над ним. Желание признания исчезало, чтобы уступить место полной сострадания самоотверженности.
И магия была в сердце этого желания. И магия была этим желанием. Магия ставила ловушку подлому рыцарю Валианту, магия уничтожала аванка, магия исцеляла отца Гвиневры от болезни, магия зачаровывала копье, уничтожившее грифона. Магия посылала светящиеся шары, чтобы спасти Артура из тьмы, куда его заманила Нимуэ. Магия мешала Софии обменять его душу на бессмертие в Авалонском озере. Магия защищала юного друида, которого хотел казнить Утер. Магия приходила на помощь Эалдору и обращала в бегство армию бандитов. Магия выковывала легендарный меч, чтобы преградить дорогу демону. Магия приносила себя в жертву после ранения зверем рыкающим. Магия уничтожала злую силу колдуньи Нимуэ. Магия убивала проклятого колдуна по имени Конелиус Сиган. Она провожала Моргану к друидам, чтобы научить ее не бояться самой себя. Она раскрывала обман королевы Катрины. Она сражалась с охотником на ведьм, обойдя его в собственной игре. Она превозносила истинную любовь перед ничтожным любовным зельем. Она смотрела будущему в лицо, чтобы изменить его к лучшему. Она усмиряла драконов и даровала им милосердие. Она спасала Утера, развеивая яд мандрагоры. Она сражалась с потусторонними чудовищами, чтобы не дать Камелоту пасть. Она выводила на чистую воду планы Морганы. Она освобождала гоблинов, чтобы потом вернуть их в коробку. Она выбирала Ланселотов и Гавейнов компаньонами для Артура, потому что знала, что они будут лучшими спутниками, каких можно ожидать. Она мешала сидам устроить свадьбу. Она противодействовала планам Моргаузы и Ценреда в замке Файерин. Она освобождала короля-рыбака от проклятия, которое заставляло его страдать. Она спасала Гвиневру от костра и немилости. Она разбивала силу бессмертной армии.
Она всегда была рядом с Артуром: во всех сражениях, во всех сложностях, заставляя падать многочисленные ветки в самый подходящий момент, находя способ обрушить потолок или порвать подпругу рыцаря, жаждущего крови. Она отводила смертельные удары, мешала убийственным чарам, изгоняла злых духов. Родная, доброжелательная - магия была красной нитью жизни Артура, но Артур был слеп к ее постоянному присутствию, к тому, как она всегда покрывала его щитом… потому что он был так пропитан ею, так привык жить с ней, что был неспособен ее различить.
Теперь Артур чувствовал Мерлина. Видел себя его глазами. Видел их жизни с точки зрения друга, слуги, мага: в каждом приключении, в каждом испытании, в каждой проблеме. И Артур ощутил тяжесть ответственности, давившей на хрупкие плечи Мерлина.
Мерлин постоянно боялся за него. Но он был не способен обречь маленького мальчика на смерть, чтобы спасти будущее. Он был неспособен оставить Моргану умирать от кровоизлияния в мозг. Он не мог желать зла - даже врагам. Он всегда надеялся на их исправление, не мог решиться ненавидеть. Его душа была чистой и сияющей. Артур плакал вместе с ним над проклятой девушкой, которая обращалась в Бастет при свете звезд, когда она умирала у него на руках у Авалонского озера, потому что он искренне ее любил. Он страдал с ним, когда Балинор, повелитель драконов - его отец - слишком рано погибал, передав ему свой дар и снова оставив его сиротой. Он внутренне умирал при всякой лжи, которую Мерлин вынужден был говорить, чтобы суметь выполнить свою миссию. Заставляя себя лгать, потому что это было необходимо. Заставляя себя слушать снова и снова, как тот, ради кого он жертвовал собой, каждый день повторял: магия – зло, и слышать вместо этого: я никогда не смогу принять тебя таким, какой ты есть.
Мерлин сумел найти слова, чтобы помешать Артуру убить собственного отца. Был рядом, даже когда все остальные покинули его. Привел к Артуру рыцарей, когда ему необходимо было их присутствие. Возвращал ему силу, когда он терял ее. Но Мерлин, воплощавший надежду, исчезал каждый раз, когда думал, что Артур никогда не сможет принять его таким, какой он есть.
Артур чувствовал его решимость отдать жизнь за него, даже когда его сила исчезала в присутствии дороков, и он был напуган, как никто другой. Мерлин готов был пожертвовать собой, чтобы закрыть вуаль. Также как был готов на все, чтобы спасти короля Утера, тогда как должен был быть его худшим врагом. Артур видел, как он решает превратиться в Драгуна - сначала ради Гвиневры, потом ради Утера. В нем рождалась огромная надежда изменить мнение принца Камелота о магии… А когда он потерпел поражение, Артур внутренне распадался на части вместе с ним. Все слезы, которые пролил Мерлин над каждой из своих ошибок - как Артур понимал их! И как сожалел, что не мог быть тогда рядом, просто чтобы сказать: это не твоя вина, все будет хорошо.
Мерлин так хотел сделать правильный выбор, но ему не всегда это удавалось, и он нес каждую свою ошибку, как вечный груз. Мерлин выбивался из сил и беспокоился - ложь для него становилась с каждым разом все тяжелее и все грустнее. Но он искренне считал, что у него нет выбора - он всегда так боялся, что Артур узнает правду, боялся быть отвергнутым, ненавидимым из-за того, кем он был, из-за своей магии.
У Артура кружилась голова, он был охвачен огнем жизни, проходившей перед его глазами, сердцем, бившимся в унисон с его сердцем, душой, которая была другой половиной его души. Он чувствовал, как в нем бьется мысль: защитить, защитить, защитить.
Магия спасала Гвиневру от людей, посланных Уларом. Магия спасала Моргану от власти демона, который обладал ею, и открывала ей дорогу искупления. Глаза Артура наполнились слезами, когда он разглядел Моргану, окруженную детьми. Ее улыбка, наконец, снова стала такой, какой была прежде. Моргана… его сестра… которую Мерлин вернул ему…
Магия была душой Мерлина и стремилась лишь служить Артуру: что бы ты ни думал, я по-прежнему твой слуга. Даже избитый, отвергнутый, изгнанный, Мерлин не переставал быть его слугой, каждым фибром своей магии. Образы и эмоции проносились в голове Артура, ускорялись, расширялись, и вдруг все это давление, весь этот страх, вся эта любовь и груз страшной ответственности смешались в нем в одном имени. Казалось, сердце разорвется от нежности, которую он испытывал к тому, кто носил это имя, от такого мужества, великодушия, преданности, жертвенности, и все это для него. Это было слишком – слишком великим, слишком могущественным. Он чувствовал себя просто… благодарным.
Чары рассеялись, и Артур, не в силах сдержать слезы, потряс головой, потом, схватив друга за плечи, обнял его и прижал к себе изо всех сил, прошептав: «Мерлин». Теперь Артур понимал, чем Мерлин готов был пожертвовать, если бы он попросил. И от осознания, что он сделал бы это, не колеблясь, еще больше увеличивались признательность и восхищение. Преданность Мерлина была самой невероятной в мире. Теперь, когда Артур по-настоящему знал его и его магию, он мог это видеть. Возникло чувство, будто у него раскрылись глаза.
- Это я прошу у тебя прощения, - пробормотал Артур.
Мерлин молча кивнул.
- Никогда я не попрошу тебя пожертвовать для меня своей магией, - пообещал Артур.
Мерлин издал придушенный звук, и Артур сжал его крепче. Он сделал это и потому что так хотел, и потому что знал теперь, что Мерлин годами мечтал о чем-то подобном. О таком объятии, в котором он мог опереться на него и закрыть глаза - забыть на мгновение, что он был тем, кто защищает других, и почувствовать себя в свою очередь под защитой.
Первый раз в жизни Артур не шутил, не одаривал его крепким тычком в плечо. Вместо этого он крепко держал друга, который дрожал, точно осенний лист, оттого что так полностью раскрылся перед ним.
Несколько долгих мгновений спустя Артур высвободился из объятия и с умилением обнаружил, что не он один выглядел смешно. Глаза Мерлина были такими же красными, как у Артура, а волосы всклочены, точно он только что проснулся.
- Мы возвращаемся в Камелот, - властно объявил Артур. – Вместе.
Мерлин кивнул с широкой идиотской улыбкой и повторил:
- Вместе.
Артур шмыгнул носом и произнес с видом превосходства:
- Ты настоящая девчонка, Мерлин. Посмотри на себя: у тебя мокрый нос.
Артур не мог не улыбнуться до ушей, когда, отойдя на несколько шагов, услышал за спиной: «Болван». Ему не нужно было знать, что будет завтра, потому что в этот самый момент все, наконец, вернулось на свои места.


Глава 11

Мерлин с Артуром возвращались в Камелот бок о бок - король вел своего коня на поводу, чтобы идти рядом с другом. Некоторое время оба молчали, ошеломленные пережитым, пока Артур не нарушил очарованную тишину, окутывавшую их. Мерлин был все еще потрясен тем, что смог показать всю правду Артуру, и чувствовал себя странно легким, обнаженным и уязвимым, раскрыв ему все свои секреты. Ему казалось, что он плывет в облаке. Артур видел его и принял его таким, какой он есть. Он ждал этого всю свою жизнь! И Мерлин никак не думал, что Артур откроет рот, только для того, чтобы, искоса посмотрев на него, недоверчиво спросить:
- Честно, Мерлин: что это за мантия?
Мерлину очень нравился новый наряд. Удивленно взглянув на Артура, он совершенно счастливым тоном заявил:
- Она элегантная, правда?
Однако едва закончив фразу, он понял, что не стоило быть таким наивным.
- Элегантная? На нее перья пришиты. Перья, Мерлин! – Артур красноречиво закатил глаза и воскликнул: - Только девчонки носят подобные вещи.
- Хватит называть меня девчонкой, твое ослиное величество! - возмутился Мерлин. – У меня есть стиль - вот и все. Очевидно, поскольку у тебя его нет…
- Уверен, Моргана нашла ее восхитительной, - оборвал Артур.
Ответ застыл у Мерлина на губах. Моргана действительно нашла ее восхитительной. Она пыталась всеми силами это скрыть, но ее мысли были очевидны. Артур бросил на него торжествующий взгляд, зная, что попал в яблочко:
- Ага! Тебе нечего на это ответить?
Мерлин покраснел:
- На самом деле…
- Она нашла ее восхитительной, - Артур улыбался все шире, глядя на него.
- Откуда тебе знать? – попытался защититься Мерлин.
- Это случается, когда используешь заклинание правды, - бодро ответил Артур. – Правда раскрывается.
- У тебя было время обращать внимание на такие детали? – задохнулся Мерлин.
- А ты, небось, думал, что я буду слишком ошеломлен твоим драконом, чтобы заметить? Моргана была в восторге от твоей мантии: это ли не доказательство, что у тебя девчачьи вкусы? – ликовал Артур.
- У меня не девчачьи вкусы!
- Ты носишь перья!
- В перьях есть глубокий смысл. Меня зовут Мерлин. А дрозд – птица*. И…
- Ты собираешься улететь? – насмешливо спросил Артур.
- На самом деле, я мог бы улететь, - рассердился Мерлин. – И оставить тебя здесь, как идиота. Я маг и я…
- Мерлин? – добродушно произнес Артур.
Привычка заставила его тут же прерваться, чтобы спросить:
- Да?
- Заткнись, - Артур широко улыбнулся. - У меня нет никакого желания, чтобы ты улетал.
- Венценосный осел.
- Волшебный идиот.
Они посмотрели друг на друга и расхохотались. Лошадь бросила на них полный сожаления взгляд - словно она была здесь единственным существом с хоть какой-то щепоткой разума. Отсмеявшись, Мерлин вытер глаза.
- Артур?
- Да?
Прищурившись, Мерлин признался:
- Мне этого не хватало.
- Мне тоже, Мерлин. Мне тоже, - Артур искоса посмотрел на него. - Если ты опять начнешь плакать, я придумаю тебе девчачье имя.
- Это у тебя глаза блестят, твое ослиное величество.
- Неправда.
- Артурия.
- Пижоннетта.
- Это ужасное имя! – возмутился Мерлин.
- Это птичье имя**, - поправил Артур. – Надо же было принять во внимание перья.
- Невероятно! После всего, чтобы ты заставил меня перенести, ты думаешь, что можешь называть меня Пижонеттой? Я - Эмрис. Я - величайший волшебник всех времен. И я требую, чтобы со мной обращались…
- Мерлин?
- Да…
- Заткнись.
Мерлин в ярости приоткрыл рот.
- Это я - король былого и грядущего, - гордо объявил Артур. – Я буду звать тебя, как хочу…
- Мне стоило бы превратить тебя в жабу.
- Ты никогда не посмеешь.
Они смерили друг друга взглядами.
- Э-м… девочки? – прервал их незнакомый голос.
Артур с Мерлином разом возмущенно повернулись, чтобы увидеть, кто посмел так нагло к ним обратиться. Перед ними стояла группа из шести разбойников с большой дороги, направив на них мечи и арбалеты. На них были кожаные доспехи с подкладкой, и они улыбались во весь рот. Должно быть, разбойники окружили их некоторое время назад - выглядели они очень позабавленными сценой.
- Вы обе очаровательны, - весело воскликнул главарь, - но позвольте прервать ваш спор… и освободить вас от вашего золота? Как только вы окажете нам эту маленькую услугу, мы оставим вас ругаться дальше.
Мерлин приподнял брови. Артур слегка сузил глаза.
- Как вы нас назвали?! – одновременно воскликнули они.
- Это была моя реплика! - Артур раздраженно повернулся к Мерлину.
- Отлично! Тогда действуй, - ответил Мерлин, разведя руки. – Доставь себе удовольствие! Я прикрою сзади.
- Я хочу тебя видеть, - Артур высокомерно посмотрел на него.
- Их - шесть, ты - один, тебе нужен кто-то, чтобы прикрыть сзади, - привел довод Мерлин.
- Так прикрывай лучше спереди, а я посмотрю, на что ты способен.
- Шутишь? Не буду же я использовать магию вот так, у всех на виду…
Артур бросил на него красноречивый взгляд:
- Будто это в первый раз!
Мерлин замялся:
- Отлично… я хотел сказать… не перед тобой. Это слишком… личное, меня смущает, что ты смотришь.
- Тебя смущает? – переспросил Артур, не веря своим ушам.
- Именно. Обычно…
- Эм…
Бандиты недоуменно смотрели на них. У двоих или троих отвалилась челюсть.
- Довольно пошутили, - вмешался главарь. – Сначала - золото. Споры на подушке - потом.
- Какой подушке?! – в один голос возмущенно заорали Артур и Мерлин.
- Ты опять украл у меня реплику! – воскликнул Артур.
- Минутку. Я должен кое-что поправить, - Мерлин указал пальцем на Артура. - Я не сплю с ним - он храпит.
- Я не храплю.
- Спроси у Гвен!
- Кто такая Гвен? – заинтересованно спросил один из разбойников.
- Королева Камелота! - с осуждением воскликнул Артур. – Немного уважения, когда говорите о ней! К тому же, вам следует сменить тон. Потому что я - король Артур, а это пугало в перьях, которое вы здесь видите - самый могущественный волшебник всех времен.
- И мы сейчас надаем вам пинков под зад, - продолжил Мерлин, как он надеялся, угрожающим тоном.
Артур хлопнул себя по лбу, подняв глаза к небу, с видом: ты мог бы и не говорить этого, потому что ты СОВЕРШЕННО не убедителен.
- Ну конечно! А я - леди Моргана, - рассмеялся главарь разбойников.
- Не говорите в таком тоне о моей сестре, - Артур посмотрел на него угрожающе. – Вы слишком уродливы, чтобы присваивать ее имя.
- Довольно! – воскликнул главарь разбойников.
Все дальнейшее произошло очень быстро. Четыре из шести арбалетов выстрелили смертоносными стрелами, и два меча засвистели в воздухе. Но стрелы внезапно остановились, застыв в невесомости, и развернулись, как бумеранг, чтобы пригвоздить двоих из стрелявших к ближайшим деревьям. Один меч превратился в петунью, другой был остановлен щитом. Один из разбойников оказался подвешенным за ноги лианой, обвившейся вокруг его сапог, к верхушке дерева, в то время как отломанная ветка атаковала другого ударами по голове. Главарь рухнул к ногам Артура, когда последний уцелевший бросился удирать со всех ног.
Артур посмотрел на Мерлина, потом по очереди - на двух мужчин, пришпиленных к деревьям за одежду, словно во время игры в тир, на того, кто болтался в воздухе, и того, который сражался с бревном. Подобрав петунью, валявшуюся на земле, он весело заметил:
- Неплохо.
- Неплохо? – ответил Мерлин. – Что я должен был сделать, чтобы заслужить «браво»?
- Вынуть дракона из рукава? – предложил Артур и добавил: - Во всяком случае, должен признать: у тебя действительно есть стиль… очень оригинальный.
Артур рассмеялся и отвернулся.
- Думаю, - пробормотал Мерлин, проводив его мрачным взглядом, - что ради всеобщего спокойствия я сделаю над собой усилие и приму это как комплимент.
- Я тебя слышал! – бросил Артур через плечо.

Они были еще далеко от Камелота, когда наступил вечер, и пришлось остановиться на ночлег. Мерлин взялся собрать хворост для костра и наловить рыбы гарпуном в ближайшем ручье. Он поймал три рыбы, поджарил их на копье, помог Артуру выбраться из доспехов, попутно жалуясь, что он снова потолстел. Артур горячо протестовал. Мерлин заглянул в его сумку и нашел там крошки от пирожков с мясом.
- Я знал! – торжествующе воскликнул он.
Напрасно Артур оправдывался, все было очевидно…
Когда они поели, Мерлин задумчиво посмотрел на короля – у него возникла идея.
- Артур?
- Да?
- Хочешь познакомиться с моим драконом?
У Артура округлился рот, а взгляд засиял, как у ребенка:
- Это… возможно?
- Конечно. Тем более, я уверен, что он умирает от желания быть представленным тебе.
- Килгарра, - неожиданно обронил Артур. – Ведь так его зовут?
Мерлин почувствовал бесконечную гордость при мысли, что Артур запомнил имя великого дракона. Когда он произносил заклинание, он не ожидал, что его эффект будет столь многогранен и благоприятен! Словно ему удалось совершить обучение Артура за несколько мгновений…
- Так ты хочешь?
Артур посвистел сквозь зубы. День был полон сюрпризов - меньшее, что можно было про него сказать. Сначала Артур за несколько секунд получил массу невообразимых знаний. Потом он впервые сражался рядом с Мерлином-магом, и узнал, что его тайным оружием были петуньи. А теперь, он был на пороге встречи с драконом! Артур должен был бы устать от всего этого, однако чувствовал себя молодым, пылким и восторженным - каким не был уже очень давно. Это Мерлин на него так действовал: их товарищество, их идиотские перепалки, и юмор, присутствовавший во всем, когда Мерлин был рядом… Все это заставляло Артура молодеть и чувствовать себя более легким.
- Давай, - весело воскликнул он. – В конце концов, мы с Килгаррой не были представлены друг другу как положено. В последний раз, когда мы встречались, он пытался зажарить меня в струях пламени, а потом проглотить живьем.
Мерлин огорченно посмотрел на него и запротестовал:
- Он был не в себе.
- Я знаю, - Артур слегка улыбнулся. – Я знаю твоего дракона, ты уже забыл? Он тоже был частью твоего заклинания правды.
- За одним исключением, юный Пендрагон, - прогремел глухой голос в небе над их головами. – Я ничей дракон!

Наблюдая, как приземляется Килгарра, Артур думал: «Гигантский». Столь близкое присутствие дракона вызывало робость, даже если он не собирался зажарить вас в струях пламени или проглотить живьем. Тем не менее, Артур попытался выглядеть достойно и не казаться слишком впечатленным, потому что не имел никакого намерения давать Мерлину повод называть его Артурия.
Мерлин тем временем приблизился к дракону, и они приветствовали друг друга.
- Ты опередил меня - я как раз собирался тебя позвать, - говорил маг.
- Я - дракон, Мерлин, - напомнил Килгарра. – У меня природный дар к встречам с судьбой.
- Я, наконец, выполнил свое обещание и впервые могу без стыда посмотреть тебе в глаза.
- То, что ты совершил, юный маг, ты совершил благодаря своему сердцу. Теперь то, что я разглядел в тебе с самого начала, станет видно всем.
- Я счастлив, Килгарра.
- И магия радуется вместе с тобой, поскольку это великий день для всех нас и для Альбиона, - согласился дракон.
Артур никогда еще не видел, чтобы Мерлин смотрел на кого-либо такими влюбленными глазами, какими он смотрел на Килгарру. Он казался робким воздыхателем перед своей Дульсинеей. Но и дракон точно также выглядел очарованным магом - судя по улыбке, которая нарисовалась на его морде. Бесполезно пытаться понять, как дракон мог улыбаться: это казалось Артуру самой таинственной тайной. Но он был убежден, что в тот момент Килгарра улыбался глазами, вопреки острым зубам и когтям.
- Вот король былого и грядущего, - гордо произнес Мерлин, повернувшись к Артуру, чтобы представить его.
- Вот дракон, который никому не принадлежит, - из удальства заявил тот, глядя на Килгарру.
- Артур! – возмутился Мерлин.
- Что? Это он сказал, не я.
Килгарра усмехнулся – создавалось впечатление, что их диалог его сильно забавлял. Потом он снова стал серьезным, приблизился на шаг, пристально глядя на Артура, будто измерял его взглядом.
- Мы, наконец-то, встретились, юный Пендрагон.
- Если припомнить, это уже второй раз, - Артур приподнял бровь и, переведя дыхание, добавил: - Приношу свои извинения за все годы, которые ты провел, прикованный под замком. От имени Камелота и моего отца.
- Ничто никогда не происходит без важной причины, юный Пендрагон. И никто не может взять на себя ответственность за все варианты чьего-то выбора, из которых выковывается судьба…
Выбитый из колеи этим ответом, Артур обменялся с Мерлином растерянным взглядом и прошептал:
- Я не все понял - это нормально?
- Драконы любят говорить загадками, - ответил Мерлин тем же тоном.
- Если ты думаешь, что я не заметил, то обращаю твое внимание, что я отлично помню обо всех разговорах, когда он оставлял тебя ни с чем. Просто я не ожидал, что он проделает то же самое со мной.
- Не понимаю, почему бы нет?
- Может, потому что я король былого и грядущего?
- Во всяком случае, ты все такой же самоуверенный.
- Невежливо шептаться вдвоем, когда в разговоре участвуют трое, - весело заметил Килгарра.
- Даже когда речь идет о двух сторонах одной монеты? – шутливо произнес Артур. – Теперь, когда мы здесь, мне очень хотелось бы, чтобы ты просветил меня на этот счет. Почему две стороны одной монеты?
- Союз мага Эмриса и юного Пендрагона представляет связь между старым и новым миром. Только через эту связь Альбион сможет появиться на свет и стать легендарным королевством, которым призван быть. Ваши имена вписаны в историю задолго до вашего рождения, и ваша судьба останется в памяти людей долгие годы после вашей смерти. Это судьба, которую вы не можете исполнить друг без друга…
- А если… мы не поладили бы друг с другом? – Артур посмотрел скептически. – Или если я не смог бы принять магию Мерлина? Что тогда?
- Альбион умер бы, не успев родиться. И его королевства погрузились бы в хаос.
- И все из-за того, что мы с Мерлином были бы разделены? – недоверчиво спросил Артур.
- Две стороны одной монеты не могут существовать друг без друга, - торжественно объявил Килгарра. – Без Мерлина, юный Пендрагон, ты не был бы тем королем, которым ты стал. И без тебя, Мерлин, в свою очередь, не был бы магом, которым он стал. Теперь вам надо объединить ваши силы, чтобы создать Альбион и совершить то, что вам было предназначено с зари времен: вернуть магии ее настоящее место в мире.
Артур открыл рот, но сразу закрыл. Вернуть магии ее настоящее место в мире? Что это значит? Он вдруг осознал, что ни одной секунды не задумался над последствиями своего решения принять магию Мерлина. Оно пришло само собой - он просто не мог поступить по-другому! Но скоро они вернутся в Камелот. Как Артур объяснит свое возвращение вместе со слугой, когда известно, что тот - маг, если не изменить законы, касающиеся магии? Вот только он совершенно не собирался этого делать. Одно дело – магия Мерлина, и совсем другое – просто магия. Артур полностью доверял первой, поскольку она исходила от человека, которому он с закрытыми глазами доверил бы свою жизнь. Но магия вообще, магия других колдунов? Это совсем иная история…
Мерлин растерянно посмотрел на него:
- Артур… После того как мы вернемся в Камелот… магия ведь не будет больше вне закона? Ты собираешься… изменить законы, которые ее запрещают?
Артур вздрогнул и слабым голосом произнес:
- Не знаю, что тебя заставляет так думать.
- Что меня заставляет так думать? – вспылил Мерлин, покраснев как мак. – Даже не знаю! Дай сообразить… О! Почему бы не твои слова: «Я никогда не попрошу тебя пожертвовать своей магией для меня»? Или твоя решимость, чтобы мы вернулись вместе! А случай с разбойниками недавно, когда ты велел мне показать, на что я способен, потому что тебе было любопытно! Но нет! Конечно! Это я что-то выдумываю! Потому что магия - вне закона, а король Камелота не живет по законам королевства! Где была моя голова!
- Мерлин!
- Да?
- Заткнись, - Артур нахмурился: - То, что ты говоришь - правда: я принимаю твою магию, но это касается… тебя, не остальных.
- Поверить не могу. Скажи: как ты объяснишь то, что у тебя слуга - маг, если магия по-прежнему будет запрещена? Давай - очень хочу тебя послушать!
- Ты не мог бы быть… исключением? – прищурился Артур.
- Я не хочу быть исключением! Ты самый упрямый и самый невыносимый кретин из всех, что я когда-либо встречал!
- Я мог бы сказать то же самое о тебе!
- Килгарра, я очень сожалею, - смущенно обратился Мерлин к великому дракону, который с интересом наблюдал за ними. – Я думал, что этот вопрос улажен. Я думал…
- Мне кажется, - прервал его Килгарра, - что вам необходимо прояснить это между собой. Но помните: без магии не будет Альбиона…
- Ты же не бросишь нас вот так? – возмущенно спросил Мерлин.
- Убедить юного Пендрагона – твоя судьба, не моя, - развеселился Килгарра.
- Хочешь сказать, что вся работа опять мне? – в ярости воскликнул Мерлин.
Вместо ответа Килгарра распахнул крылья и, смеясь, взмыл в небо. Мерлин повернулся к Артуру, который с расстроенным видом прикусил губу.
- Я не хочу быть исключением, - с нажимом повторил Мерлин. – Десятки людей рассчитывают на меня, чтобы магия снова была признана - люди, страдавшие от несправедливости многие годы. Я не хочу предать их, я не могу их разочаровать. И я отказываюсь пользоваться новым статусом, который будет создан только для меня, в то время как они по-прежнему будут вынуждены прятаться.
Артур вздохнул. Он все это знал. Он видел страдания Гили, Алатора и всех остальных безымянных магов, которые вынуждены были прятаться всю жизнь, в то время как они лишь хотели быть собой. Не говоря уже о друидах, никогда никому не причинявших зла… Артур знал, что Мерлин заступался за них и что перед ними у него был долг.
- Я понимаю. У тебя обязательство перед другими магами, как у меня - перед моим народом…
- Магия не злая, - умоляюще воскликнул Мерлин.
- Я знаю. Но даже если существует множество достойных магов, не у всех, кто ей обладает, такое сердце, как у тебя. И это опасность, которую я должен оценить.
Мерлин опустил глаза. Он знал, что Артур прав… но не хотел эту правду слышать.
- Я не могу вернуться в Камелот и все перевернуть одним махом, - продолжил Артур. – Нам нужно время подумать, что мы будем делать. В принципе, я мог бы рассмотреть закон, который объясняет, что использование магии… в целях помощи, защиты или исцеления ближнего… не преследуется…
- Ты говоришь искренне? – с надеждой спросил Мерлин.
- Да, но всякий закон предполагает средства контроля. И я не хочу бросаться во что-то, чем я потом не смогу управлять. Так что… я прошу тебя помочь мне, Мерлин. Подумать над этим. И найти лучшее для всех решение. Для народа Камелота. Для магов. Для друидов. Для Альбиона. Для тебя. Для меня. Если мы должны объединить старый и новый мир, магию и разум, нам надо действовать осторожно и продвигаться постепенно.
Мерлин кивнул, чувствуя себя счастливым. В таком случае он может подождать.
- Мы найдем способ, - заявил он. – Вместе.
- А до тех пор ты будешь исключением. Или, скажем лучше, обещанием предстоящих изменений. Надо будет, конечно, публично все объяснить, чтобы люди знали, что ты никогда не пытался меня убить. И я дарую тебе свое прощение перед всем двором за услуги, оказанные Камелоту, - Артур вздохнул и с отвращением добавил: - Самое сложное будет найти другого слугу.
- Что? Ты хочешь меня уволить? – воскликнул Мерлин.
- Мерлин, все будут знать, что ты маг, - Артур посмотрел на него как на идиота.
- Я не хочу, чтобы ты брал другого слугу! - возмущенно запротестовал Мерлин. – Я прекрасно могу быть твоим слугой и твоим магом одновременно. Заметь: я занимаюсь этим уже пять лет и прекрасно справляюсь.
- Я собирался сделать тебя моим советником.
Мерлин замолчал. Он разрывался между удовольствием, от которого порозовели щеки, и отвращением, которое он чувствовал при мысли об оставлении своих прежних обязанностей.
- Ты же Эмрис, - нетерпеливо напомнил ему Артур. – Самый могущественный маг всех времен. Ты мог бы в одиночку держать в страхе целую армию! У тебя есть дракон! Ты же не хочешь провести оставшуюся жизнь, штопая мои носки? Это же несерьезно, Мерлин.
- Если я могу использовать магию для своей работы, не вижу, в чем проблема.
- Работа всегда наводила на тебя тоску - ты вечно делал ее неохотно. И стоит только посмотреть на твоего заместителя Джона-Чарльза…
- Джорджа, - поправил Мерлин, сузив глаза. – Его зовут Джордж.
- Да какая разница. Стоит только посмотреть, насколько он тебя превосходит, чтобы понять, что ты - худший слуга.
- Я не хочу, чтобы ты брал другого, - упрямо сказал Мерлин.
- Почему нет?
- Потому что когда я занимаюсь тобой, я знаю, в каком ты настроении, был ли у тебя хороший день, тревожит ли тебя что-то. У меня есть время выслушать тебя, высказать свое мнение. И мы вместе шутили, а потом ты пытался оглушить меня, швырнув чем-нибудь в голову, но каждый раз промахивался. И если этого больше не будет…
«Мне будет этого не хватать», - подумал Артур, почувствовав, как сжимается сердце, в то время как Мерлин произнес это вслух.
- Мерлин…
- Нет. Некоторые вещи никогда не должны меняться, - Мерлин упрямо покачал головой. – В качестве твоего личного слуги мне проще тебя защищать, сопровождать, куда бы ты ни отправился, и быть уверенным, что ты не наделаешь глупостей…
- Хорошо, ты меня убедил, - Артур невольно почувствовал облегчение, даже если совершенно не понимал, как они выкрутятся из этой ситуации. – Однако это не решает одной проблемы: будучи моим слугой, ты не сможешь внушать уважение членам совета.
Мерлин сверкнул глазами, когда ему в голову пришла идея:
- Знаешь, если ты действительно хочешь, чтобы маг сидел на совете за круглым столом, я знаю одного, который точно будет внушать уважение…
- Да? И кто же это? – скептично спросил Артур.
- Я… немного более старый? Уверен, что мог бы иметь очень официальный вид с высоты своих восьмидесяти лет.
- И каким образом ты рассчитываешь объяснить это людям?
Мерлин пожал плечами:
- Нечего объяснять. Это все равно, что надеть церемониальную одежду… Тогда мое положение твоего слуги в остальное время не будет выглядеть так странно.
- Это самая нелепая идея из всех, что я когда-либо слышал, - рассмеялся Артур. – На самом деле, она такая нелепая, что может сработать…
- Это ты хотел, чтобы у меня был внушающий уважение вид, - заметил Мерлин.
- В этой мантии у тебя его точно не будет, - проворчал Артур. – Надо найти тебе что-нибудь другое… есть у меня в мыслях одна шляпа, которая особенно подойдет к твоим восьмидесяти годам!
- Шляпа? – нахмурился Мерлин.
Он еще помнил о том кошмаре, который Артур водрузил на его голову, и подозревал ловушку. Артур же расплылся в улыбке до ушей.

___________________
* По-французски, как и по-английски Merle означает «дрозд».
** Pigeon – голубь, так что Пижоннета – изобретенное Артуром женское имя, происходящее от названия этой птицы.


Глава 12

Королева крепко спала в своей кровати.
Он бесшумно приблизился и склонился над ней, вытянув руку над ее животом. Заклятие бесплодия было легким. Через несколько мгновений можно быть уверенным, что у Артура Пендрагона никогда не будет наследника и его род умрет вместе с ним. Спящая королева ничего ему не сделала. Она казалась невинной во сне, и он не испытывал к ней никакой ненависти. Но она совершила ошибку, выйдя замуж за плохого человека, и потому никогда не узнает счастья материнства.
Она ничего не почувствует, не будет страдать. он собрал свои силы, готовый ударить… Как вдруг что-то удержало его. Предчувствие…
Он удержал заклинание и осторожно проверил все вокруг магией. Так он и думал! Сильный магический щит окружал королеву! Ему, может, и удастся его снять, но тогда его создатель немедленно узнает о присутствии постороннего. Он будет раскрыт!
«Мерлин!» - подумал он с ненавистью, в ярости оттого, что его планам помешали. Он не мог позволить себе быть раскрытым. Значит, надо найти немагический способ не дать королеве забеременеть…
«Всегда есть средства», - он холодно улыбнулся.
Надо будет позже подумать над этим. Королеве не повезло: чары были бы безболезненны, тогда как альтернатива очень мучительна. Он отступил на шаг, отвернулся от королевы. Мерлин в последний раз встал у него на пути. Когда они с Артуром вернутся, с его могуществом будет покончено. Ободренный этой мыслью, он исчез из спальни.
Он хотел воспользоваться этой ночью, чтобы совершить путешествие, которое слишком долго откладывал. С помощью магии он прибыл на Остров Блаженных. Раньше он никогда не появлялся здесь, но слышал многочисленные описания и считал, что это место давно покинуто. По его сведениям, все великие жрицы, прежде царившие на острове, были мертвы, а дворцы, в которых они жили, стояли в руинах… Поэтому он удивился, обнаружив, что остров обитаем. Он не ожидал этого – редко случалось, чтобы ему не удавалось предвидеть будущее.
Однако увиденное нравилось ему. Посреди руин прежних зданий возвышался большой дом, построенный из белого мрамора вокруг внутреннего дворика и окруженный зеленым садом с яблонями и вишнями, за которым заботливо ухаживали. Перед домом возвышался величественный силуэт храма старой религии, чьи двенадцать колонн символизировали двенадцать правил великих жриц. Здание было построено на Источнике силы, и от него исходила спокойная мощь. На жертвеннике в центре храма лежали приношения: свежие фрукты, лепестки цветов и чаши с прозрачной водой, предназначенные духам воды, земли и неба. Магический щит окружал дом и храм, создавая волшебный солнечный нимб. Под щитом заря становилась нежной, как бывает только летом, а пронизывающий ветер превращался в бриз с ароматом цветов.
В саду вокруг большого каменного фонтана с живой водой играли дети. Рядом располагалась статуя дракона – великолепная статуя, на которую даже талантливому магу наверняка потребовались часы напряженной работы. Он любовался рисунком крыльев создания и чеканной выточкой его морды, столь совершенно высеченной, что она казалась живой.
Он в изумлении смотрел на детей. Они не были обычными детьми, равно как и их игры… Он обошел маленькую девочку, забавлявшуюся вращением яблока у себя над головой, застыл перед тремя мальчиками, прыгавшими через веревку, по очереди левитируя ее. На мгновение он позавидовал их невинности. Его собственная беззаботность была отнята у него слишком рано, слишком юным он перестал играть и смеяться. Он и не подозревал, что в этом мире еще существует место, где дети-волшебники могут быть столь счастливы…
Рядом послышалось глухое ворчание, взгляд инстинктивно обратился к дракону… И он понял, что это не прекраснейшая скульптура, а очень даже живой дракон. Он был потрясен. Две девочки-подростка, прятавшиеся под его крыльями, каждая - держа за руку маленького мальчика, перестали разговаривать и смеяться, испуганно посмотрев на него. Дракон медленно повернул к нему голову и уставился серебристыми глазами, полными враждебности и недоверия. Глухой ужас проник в душу перед молчаливой угрозой этого создания. Именно это мгновение выбрал один из юных магов – мальчик лет четырнадцати – чтобы броситься к дому, крича:
- Леди Моргана! Леди Моргана!
Он улыбнулся. Он не ошибся, придя за ней сюда, даже если не ожидал найти ее в подобной компании. Сердце забилось сильнее, когда мальчик снова появился на пороге.
Моргана возникла мгновением позже, и он вздрогнул. Ее красота была еще более поразительной, чем он запомнил. Бледное лицо, на котором, словно драгоценности, сверкали зеленые глаза, было обрамлено длинными блестящими локонами черных волос. На ней было темно-синее шелковое платье, подол которого стелился по земле, ноги были босы. Моргана казалась спокойной. Более спокойной, чем была в его воспоминаниях - и более могущественной. Аура силы оживляла ее, и он подумал: «Моя госпожа…»
Взгляд Морганы скользнул по нему, потом встретился со взглядом дракона. С уколом ревности он почувствовал, как они разговаривают телепатически. Он не мог разобрать, о чем они говорили, но ощущал силу объединявшей их связи.
Дети прекратили свои игры, понимая, что происходит нечто необычное, и все взгляды сосредоточились на нем.
- Возвращайтесь в дом, - приказала Моргана нежным, но властным голосом.
Они тут же подчинились, старшие - взяв малышей на руки, чтобы увести их побыстрее. Их было около тридцати – старшей было не больше шестнадцати лет, младший едва начал ходить. Последний из них закрыл за собой дверь дома. Дракон развернул крылья и улетел.
Они с Морганой остались одни лицом к лицу.
Она в тишине приближалась к нему по изумрудной траве, ступая так легко, что казалось, будто она плывет над землей. Ветерок шевелил длинные локоны черных волос, ее походка была величественной, воздушной.
Он пошел ей навстречу и, когда они оказались лицом к лицу, замер. Моргана долго смотрела на него, ее глаза блестели, но выражение лица было нечитаемым - словно она пыталась сдержать невольную радость от встречи с ним. «Она не забыла», - подумал он, глядя ей прямо в глаза.
- Здравствуй, Мордред.
- Ты узнала меня, - восхищенно прошептал он.
Он не был уверен, что она сможет. Он сильно изменился - стал мужчиной. Он долго ждал, прежде чем отправиться на ее поиски…
Моргана слегка улыбнулась:
- Да. Конечно, я тебя узнала. Ты был ребенком последний раз, когда мы встречались, но я узнала бы тебя среди тысяч.
Ему захотелось обнять ее. Но она не сделала ни малейшего движения навстречу, только спокойно спросила:
- Зачем ты пришел?
Моргана была настороже, готовая использовать магию, чтобы защитить… Мордред снова почувствовал, как в душе поднимается ревность. Ее семью. Именно так она думала о детях, которых отправила в дом. В убежище. Он мог почувствовать отчаянную нежность, которую Моргана испытывала к ним, и недоверие - к нему.
- Я пришел увидеть тебя.
- Увидел.
- Что ты здесь делаешь? – с любопытством спросил Мордред.
- Я великая жрица этого места. Я укрепляю магию острова, чтобы она снова стала для нас источником силы, каким была прежде. Я помогаю детям-волшебникам, брошенным или уличенным в преступлении из-за их дара. Я обучаю их магии, чтобы они не боялись самих себя.
- Ты считаешь, что у тебя есть необходимые для этого знания? – удивленно спросил Мордред.
- У меня их достаточно, - Моргана слегка сузила глаза, рассерженная его недоверчивостью. – Друиды одобрили мой труд, и многие великие волшебники уже приходили в этот храм и встречались с моими детьми. Более того… - она смерила его надменным взглядом. - Я не нуждаюсь в твоем мнении о том, что я знаю и что делаю, Мордред.
Он видел, как в ней поднимается гнев, но она подавляла его. Мордред сделал примиряющий жест:
- Я был далек от мысли подвергать сомнению твои возможности. Я чувствую, как они развились. Но скажи… какие у тебя планы касательно Камелота?
- К чему этот вопрос? Камелот для меня – воспоминание из другой жизни.
- Я думал, ты мечтала быть там королевой. В конце концов, ты старшая из Пендрагонов. Артур узурпировал твое наследство.
- Наследство Артура состоит из земли и людей, Мордред. Мое – из магии.
Он кивнул, слегка улыбнувшись:
- Ты еще прекраснее, чем в моих воспоминаниях, Моргана. Я никогда не забывал прекрасную леди, которая спасла меня от гнева Утера Пендрагона. Нежность ее голоса, сияние ее взгляда. Все эти годы, я никогда не переставал думать о тебе. Память о твоем лице придавала мне смелость продолжать… и силу сражаться.
Моргана была потрясена словами Мордреда. Он смотрел на нее с блеском в глазах, смущавшим ее. Она помнила мальчика, но теперь это был уже не ребенок. И красивый молодой человек помимо ее воли заставлял дрожать сердце. С первого мгновения, когда их глаза встретились, между ними образовалась особая связь.
Моргана могла по-прежнему чувствовать эту связь, и это сбивало ее с толку. Демон внутри нее подпрыгнул, и ее окатила волна ледяного ужаса. «Нет!» - подумала она, крепко сжимая его своей волей.
- А ты… ты думала обо мне? – спросил Мордред.
- Иногда. Последние годы были смутными для меня. Я пережила тяжелые моменты. Я потерялась во тьме.
- Как и все маги Альбиона.
Мордред прикоснулся к ней длинными тонкими пальцами. Она опустила глаза на руку, касавшуюся ее руки, чувствуя себя бессильной перед заполняющим ее теплом. Моргана вспомнила о поцелуе Мерлина, который вернул ее к жизни. Тогда впервые за долгое время чужие губы касались ее губ, и они были так целомудренны, так невинны… Прикосновение Мордреда было другим: полным пылкой страсти, молчаливого обожания. Моргана вспомнила, какую грусть испытывала, когда Мерлин уходил, чтобы вернуться к Артуру. Она повторяла себе: «Эмрис принадлежит только своей судьбе». Любовь была не для него, также как и не для нее. Во всяком случае, этот вид любви. По крайней мере, так она считала…
Демон дернул за свою цепь сильнее.
Почему любовь должна быть запретной для тебя, Моргана?
Она живо отдернула руку, заставляя себя сохранять холодную голову. «Это не любовь, - подумала она. – Это просто головокружение. Любовь – в том, что я создаю здесь. Любовь – в той связи, которую я разделяю с Айтузой. Любовь – в храме старой религии и в обучении моих детей».
Мгновение слабости прошло.
Но, когда Моргана подняла глаза, чтобы встретить взгляд Мордреда, выражение его лица всколыхнуло невольную нежность, которую она испытывала к нему. Она снова видела маленького раненного мальчика, за которым ухаживала так, словно от этого зависела ее жизнь.
- Я тоже прошел с тех пор долгий путь. Теперь я рыцарь Круглого стола, - произнес Мордред вполголоса. – Для всех мое имя – Солель. Народ Камелота восхищается мной, а Артур мне доверяет.
Моргана пристально посмотрела на него и спросила:
- Так ли это почетно – то, что они восхищаются тобой и ценят тебя, не зная, кто ты есть на самом деле?
Мордред холодно улыбнулся:
- Это доказательство их глупости.
Моргана вернула ему улыбку и без обиняков спросила:
- Какие у тебя намерения?
- Ты смотрела в будущее в последнее время?
Она покачала головой:
- Я избегаю этого. Мои видения говорят о тьме.
- Позволь рассказать о видении, которое было у меня. У Артура не будет наследников - Гвиневра не подарит ему детей. Слава его молодости уже меркнет. Отныне он будет только умножать ошибки. Его царствование окажется таким же не оправдывающим надежд, как царствование Утера. Через несколько лет он назначит меня своим наследником, и народ будет рад этому…
- А потом? – спокойно спросила Моргана.
- Я свергну Артура. После того, как отниму у него доверие народа. Я приду к власти под аплодисменты подданных Камелота. И стану первым королем-магом за всю историю. Я буду управлять Альбионом. Враги магии склонятся перед моей силой. Магия, наконец, станет свободной, Моргана.
Моргана продолжала задумчиво смотреть на него. Она не знала, что думать. Те несколько раз, когда она видела будущее, страх заставлял ее отступить. Картины готовящейся великой битвы наполняли ее сердце тьмой. В одной из них она видела своего брата лежащим в крови, пронзенного собственным мечом, и слышала, как кричит его имя. Когда-то Моргана желала смерти Артура. Но теперь она была полна жалости к нему.
- Когда этот день настанет… когда я стану королем. Я хотел бы… чтобы ты была моей королевой, Моргана.
Она потрясенно посмотрела на Мордреда.
- Ты могущественная колдунья. Если ты объединишься со мной, никто не сможет нам сопротивляться, и начнется новая эра. Подумай, каким мог бы стать мир, которым мы будем править. Дети, которых ты сегодня воспитываешь, однажды могли бы составить элиту благородного народа магов, навсегда оттеснив в забвение время чисток и костров.
Моргана желала этого также как и он. Забыть время преследований. Возродить магию. Но что-то в этих поспешных доводах возбуждало в ней опасение. И Артур…
- Ты хочешь убить моего брата, - она внимательно посмотрела на Мордреда.
- Я не знал, что у тебя такие чувства к нему, - удивленно ответил он.
Моргана закрыла глаза. Артур в агонии, лежащий в море крови, взгляд, полный боли и отчаяния… видение преследовало ее. Она сражалась со своим братом, когда была под властью демона. Она ненавидела его и пыталась убить. Но сейчас все стало по-другому. Пусть Артур был дураком, пусть он совершал ошибки, у него было чистое сердце. Она помнила сражения, в которых они участвовали вместе, помнила его доброту. Артур не был виноват, что Утер научил его бояться магию.
- Он мой брат.
- Я не хочу его убивать. Но свергнуть с трона? Да. Потому что я знаю, что под его управлением магия будет только слабеть, пока не исчезнет совсем. Если мы позволим ему.
- Ты не можешь этого знать.
Мордред прищурился.
- Эмрис считает, что Артур – король былого и грядущего, который объединит старый и новый мир.
- Эмрис слаб. Артур изгнал его, и он позволил ему это сделать. Ему никогда не удастся вернуть магию в Альбион. У него был шанс, и он его упустил.
- Эмрис не слаб. Может быть, он совершал ошибки… но он также совершил великие дела. Я верю в него.
- Он обманул тебя, Моргана.
Она покачала головой:
- Я так не думаю.
- Хочешь, я покажу тебе, как он и твой брат объединят старый и новый мир? Я могу показать тебе будущее, которое они построят вместе.
Моргана вздрогнула.
- Возьми мою руку, - сказал Мордред.
Мгновение она колебалась. Потом повиновалась. Они были совсем рядом с Источником. Чтобы выстроить свое видение, Мордред напрямую черпал из его силы, разливавшейся по острову Блаженных. В его руке сиял кристалл Неатид. Точно также, как несколько недель назад Мерлин, он повел Моргану за собой… но на этот раз в будущее. Это был прыжок не на несколько лет. Они пересекли около двух тысяч лет, которые мелькали перед глазами со скоростью, вызывавшей головокружение. Мордред с силой стиснул ее руку, и Моргана могла почувствовать исходящее от него могущество. Оно ничем не уступало могуществу Эмриса, но было далеко не таким теплым – в нем была пульсирующая, неизлечимая боль.
Силы Мордреда были недостаточно велики, чтобы видение будущего, которое он хотел ей показать, было совершенно четким. Но Моргана почувствовала ужас, как только оказалась в этом будущем. Все было серым. Не было деревьев. Не было воды. Сама земля казалась обескровленной и истощенной. Оглушительный шум царил повсюду на улицах уродливого города, куда они перенеслись.
- Ты чувствуешь духов воды, земли или неба? – спросил Мордред рядом. – Видишь искры силы, сверкающие в глазах людей этой эпохи? Ощущаешь Источник?
Моргана чувствовала только пустоту, которая пульсировала в ней, как открытая рана.
- Больше нет магии, - в ужасе выдохнула она.
- Вот мир, который Эмрис и Артур Пендрагон построят вместе. Вот чудесный Альбион, который они создадут.
Моргана побледнела, ее глаза наполнились слезами. Демон внутри нее заворчал.
- Нет. Нет, это невозможно.
- Пойдем со мной.
Мордред увлек ее на серую тихую улицу. Они на мгновение остановились перед магазином и вошли внутрь. На полках выстроились сотни и сотни книг. Мордред взял одну из них, открыл, и Моргана прочитала название: «Легенда о короле Артуре».
- Хочешь узнать заключение? – спросил Мордред.
Моргана покачала головой. Она не хотела ничего знать. Она хотела вернуться к себе, на остров Блаженных. Ей было необходимо увидеть Айтузу… Ей казалось, что эта обескровленная эпоха высасывает ее силы. Она была уверена, что сойдет с ума, если Мордред продлит видение.
- Смотри, - сказал он.
«Мерлин победил…
Таким образом, магия, носительница хаоса, была предана забвению и новая сияющая эпоха смогла увидеть свет: эпоха чести, порядка и рыцарства, которая началась с правления короля Артура…»
Моргана задыхалась. «Айтуза», - подумала она, чувствуя, что необратимо соскальзывает во тьму. Мордред безжалостно смотрел на нее.
- Думаешь, в этой эпохе есть драконы, Моргана? – с иронией спросил он. – Магия мертва. Драконы давным-давно исчезли.
- Нет, это невозможно! – воскликнула Моргана.
Ее глаза сверкнули золотом, и она отшвырнула книгу.
В следующее мгновение они с Мордредом вернулись на Остров Блаженных. Моргана отстранилась от него, словно его прикосновение обжигало. Слезы катились по щекам. Видение ранило сердце. Она страшно закричала, и в первой колонне храма появилась трещина. Моргана обхватила голову руками, повторяя: «Нет, нет, нет!» Потом она упала на колени, прижав руку к сердцу. Эмрис не мог предать магию, он был магией… Она не могла поверить, что он породил такое будущее. Она не могла поверить, что он бросил их всех…
- Этого ты хочешь, Моргана? – спокойно спросил Мордред.
Она медленно подняла на него глаза. Демон в ней рычал…
- Уходи, - попросила она.
- Ты поддержишь его или меня? – настаивал Мордред.
Моргана покачала головой.
- Я поддерживаю только магию, - произнесла она сквозь слезы, вцепившись в свои убеждения, чтобы бороться с демоном, чьи цепи слабели с каждым мгновением. – Я - последняя из великих жриц. Я хочу, чтобы магия снова стала могущественной в этом мире. Восстановить разрушенный дворец на Острове Блаженных. Видеть, как умножаются школы, в которых дети-маги смогут учиться пользоваться своим даром. И жить в мире, населенном как драконами, так и людьми.
- Я хочу того же. И ты получишь все этого, если я стану королем, - мягко сказал Мордред, становясь перед ней на колени.
- Мне не нужна твоя помощь, чтобы воплотить в жизнь этот план, - Моргана сверкнула глазами. – Посмотри вокруг, Мордред. Я уже начала. Я здесь, среди своих, я тружусь для магии, чтобы она могла, наконец, расцвести. А что ты сделал до сих пор, кроме того что прятался и размышлял о способах захватить власть?
- Я показал тебе правду. Все, чего ты здесь добилась, будет разрушено и придет в забвение. Царствование Артура останется в памяти как время, когда магия исчезла, уступив место порядку и рыцарству. Будущее помнит Мерлина не как того, кто восстановил магию, но как самого могущественного из всех волшебников, потому что он стал также и последним. Я, как и ты, Моргана, хочу трудиться для магии.
- Нет, Мордред. Ты хочешь, чтобы магия трудилась для тебя, - крикнула она.
- Неправда.
- Ты хочешь стать королем.
- Чтобы спасти то, что еще можно спасти. Чтобы помешать осуществиться этому отвратительному будущему.
Тяжело дыша, Моргана сумела надеть намордник на демона, который бился в стены своей тюрьмы изо всех сил.
- Берегись, Мордред: жажда власти развращает. Она пожрет твою душу, если ты позволишь. Я знаю - я уже прошла через это.
Моргана закрыла глаза и в последнем усилии заставила демона уступить. Ее слезы высохли. Дыхание успокоилось. Она медленно выпрямилась и призвала духов земли, неба и воды. Источник задрожал, заполняя ее длинными сверкающими пальцами своей магии, восстанавливая ее силы. Она снова могла дышать.
Но Моргана знала, что отныне, после того, как она увидела это ужасное будущее, ей не будет отдыха. Теперь она постоянно будет спрашивать себя, как Мерлин - такой могущественный Мерлин, с таким великодушным сердцем, с таким полным любви взглядом, Мерлин, чья чудесная магия заставляла зеленеть деревья, исцеляла землю и освобождала души, обреченные на тьму, Мерлин, чья бесконечная нежность вернула ее к свету - мог позволить появиться столь безнадежному будущему. Будущему без магии и драконов, будущему, в котором все, во что она верила, было мертво.
- Ты подумаешь над моим предложением? – спросил Мордред.
Она с ужасом посмотрела на него:
- Да.
Победная улыбка появилась на его губах, и он хотел шагнуть к ней.
- Нет, - Моргана вытянула перед собой руку, чтобы помешать ему приблизиться.
Мордред застыл на месте.
- Теперь уходи, - приказала она. – Уходи, прошу тебя, Мордред. Мне надо побыть одной.
Он молча кивнул и пошел прочь.
Моргана осталась, где стояла, под солнечным щитом, в центре волшебного внутреннего дворика, рядом с фонтаном. Она слегка склонила голову и закрыла глаза. Казалось, она слушает шум воды - неподвижная, как статуя, и Мордред почти мог почувствовать ход ее мыслей, метущихся между светом и тьмой.


КОНЕЦ третьей части.
Продолжение в фанфике «Золотой век Камелота»: http://www.hogwartsnet.ru/mfanf/ffshowfic.php?l=0&fid=78638