Глава 1. Фотография на стенеПосвящается трем замечательным писательницам:
Джоан К. Роулинг,
без которой я не смог бы все это написать;
Астрид Линдгрен,
показавшей, что смерть не властна над теми,
кто не остановился в пути;
Ариадне Громовой,
придумавшей Светлый круг.
Посвящается также героям, живущим среди нас:
Гарри Поттеру и его друзьям;
Алисе Селезневой;
Спайдермену;
Шерлоку Холмсу,
которому до сих пор пишут письма.
Джеральду казалось, что в горле навсегда застрял упругий, плотный комок. Что повернуть дверную ручку труднее, чем поднять одной рукой бетонную балку. Что в мире нет и не будет места, где бывший военный летчик, а ныне врач с мировым именем мог бы спрятаться, закрыться от всех – и дать волю слезам.
Здесь тоже нельзя плакать. Это комната дочери.
Он закрыл за собой дверь.
Эльза сказала: «Я сохранила все, как было»; так и оказалось. Закрыв дверь, он будто вернулся в прошлое – очень недавнее прошлое – и стало легче. Он знал, что это ненадолго, он хорошо себя знал – и все же поддался иллюзорному облегчению. Даже рука привычно скользнула в карман; он вынул ее, с некоторой растерянностью глядя на зажатую в ладони пачку сигарет – ему почудилось, что дочь негромко сказала свое обычное, самую-самую чуточку насмешливое: «Ладно уж, папа… Пепельница на подоконнике».
Присев на край стола, Джеральд окинул взглядом комнату – ее любимый диванчик, который она ни в какую не хотела менять, хотя уже коротковат; книжные полки, проседающие под весом тяжелых, в кожаных переплетах фолиантов; большущую фотографию-постер на стене – ее фотографию. Дочь сидит за столом, читает одну из этих загадочных книг, из окна льется солнечный свет – казалось, его можно пощупать. Обычная фотография, не из тех… Те лежали в одном из ящиков стола. На них она двигалась, улыбалась, махала рукой тому, кто смотрел на снимок или, сфотографированная со спины, вдруг поворачивала голову и бросала через плечо суровый взгляд. «Да нет, папа, это не на тебя я так смотрю, это на Колина – достал он меня своим фотоаппаратом!» Джеральд тогда подумал, что, кем бы этот Колин ни был, но снимает он хорошо.
Волшебные фотографии Эльза убрала в стол, и он молча согласился – сил не было на них смотреть. Но на постер рука не поднималась – да и как его снимешь, раз он приклеен? Вместе с обоями?
Они же решили сохранить все, как было…
Портрет начал расплываться, и Джеральд сморгнул слезы. Нельзя – Эльза дома. Хотя она догадается, конечно… но все равно – нельзя.
Он вздрогнул – внизу позвонили. Шаги, щелчок замка, невнятные голоса. Джеральд прислушался, но слов было не разобрать. Почтальон? Однако, судя по звукам, позднего гостя впустили. Минута-другая – жена, видимо, пригласила его в гостиную – потом послышались легкие шаги, скрип ступенек. Стиснув зубы, Джеральд повернулся к зеркалу, присмотрелся – не покраснели ли у него глаза?
Зеркало отразило открывшуюся дверь, вошедшую Эльзу - ее отражение смотрело на него.
- Джерри… - сказала Эльза - К нам пришли.
- Да, я слышал. Кто-то из них? (Отражение кивнуло). Эльза, пойми, я сейчас никого из них не хочу видеть. Разве что если это… - он осекся и повернулся к ней.
Эльза снова кивнула.
И еле успела посторониться – настолько стремительно шагнул к двери ее муж. Закрыв комнату, заторопилась за ним, но догнать его удалось только когда Джеральд резко – Эльза чуть не врезалась в него – остановился в дверях гостиной.
Поднявшись из кресла, гость шагнул навстречу и неуверенно остановился, зачем-то поправил очки.
- Здравствуйте. Извините, что я пришел без предупреждения. Меня зовут…
- Я знаю, кто вы, - перебил Джеральд.
Он сам удивился резкости в своем голосе и, желая смягчить неловкость, добавил:
- Господи, как вы выросли! Садитесь, мистер Поттер.
- Да, в самом деле, - сказал Гарри, вновь усаживаясь в кресло, - мы ведь с вами встречались только раз, очень давно – в книжном магазине на Косой аллее, помните?
- Конечно. Лет пять назад. Когда отец вашего рыжего друга чуть не подрался с тем неприятным снобом.
Гарри против воли рассмеялся. Ему уже приходилось слышать много всяких высказываний в адрес Люциуса Малфоя, но такое – впервые. «И ведь точно подмечено!» - подумал он, с новым интересом разглядывая Джеральда.
Этот человек вызывал в нем некоторую робость. Весь его облик излучал силу, еще раз силу - и ум. Особенно глаза: пытливые, проницательные, изучающие…
Глаза Гермионы.
Сердце невыносимо сжалось, и он перевел взгляд на Эльзу - маленькая и хрупкая, она смогла выбраться из-за спины мужа, только когда тот шагнул в комнату.
- Здравствуйте, миссис Грейнджер, - сдавленным голосом поздоровался он.
- Здравствуйте, Гарри. Я так рада…
- Я тоже. Я давно хотел зайти к вам, но…
- Были заняты?
- Не только. Не был готов…
Это от матери Гермиона унаследовала пышные каштановые волосы и густые, очень подвижные брови, и быстро меняющиеся выражения лица, которые что-то говорили даже тогда, когда она молчала.
Он смотрел на Джеральда и Эльзу Грейнджер – и видел Гермиону.
- Люциус Малфой, - сказал он, обращаясь к Джеральду. – Он был намного хуже, чем просто «неприятный сноб», мистер Грейнджер. Один из ближайших соратников Волдеморта. Но я уверяю вас – не все волшебники таковы, далеко не все.
- Я знаю, Гарри. Таких, как он, и у нас хватает. Но я общаюсь с волшебниками, и у меня есть друзья среди них. И моя дочь…
Он замолчал. Эльза тихо всхлипнула и пробормотала:
- Извините.
- Не за что, миссис Грейнджер.
- Вы любили ее, Гарри?
Гарри смешался.
- Не сейчас, Эльза, - мягко сказал Джеральд.
- Простите, Гарри… Хотите выпить?
- Да, спасибо. Что-нибудь не слишком крепкое.
- Джин с тоником?
- А что это?
- Ну… попробуйте.
Она ушла на кухню, вернулась с подносом, раздала бокалы. «Господи, - думал Гарри, глядя на нее, - как они похожи!» Со стесненным сердцем он взял бокал, отхлебнул. Вкус порядочно его удивил – странный, но приятный, несмотря на горечь, и почему-то аромат сосновых иголок.
- Она была моим другом, - сказал он, - нет, больше. Мы ведь были вместе с самого начала – я, она, Рон… Как один человек. Ее убили – и как будто убили часть меня. Я не могу с этим смириться.
Он помолчал.
- А насчет любви… не знаю, миссис Грейнджер. Они с Роном любили друг друга, и я был только рад за них. Нисколько не ревновал. Так что нет, наверное.
- Вы так думаете?
Гарри повернулся к нему:
- Что вы хотите сказать?
- Возможно, когда-нибудь вы поймете, - мягко сказал Джеральд; шевельнулся, устраиваясь поудобнее. – Я знаю о Роне, конечно. Мы ведь никогда не лезли в ее личную жизнь – потому и она от нас ничего не скрывала. Про вас и Джинни Уизли я тоже знаю – Гермиона рассказывала. Она нам рассказывала про вас все – вы уж простите ее!
- Да все в порядке! – воскликнул Гарри, порядочно ошеломленный этой информацией. – Я же не делаю тайну из своей жизни, и вовсе не против, чтобы вы про меня все знали! Я просто не знал, что так много для нее значил!
- Но вы только что сказали, как много значила она для вас, - заметил Грейнджер. – Неужели вы думаете, что она не испытывала к вам то же самое? Как, по-вашему, сохранилась бы в противном случае ваша дружба?
- Да… Правда.
- Очень рад, - Джеральд Грейнджер коротко улыбнулся. – Гарри, я должен кое-что рассказать вам… То, что не смогла рассказать вам Гермиона, не смогла столько лет. Она любила вас. Очень любила. Вы даже не представляете, как.
- Меня?! Господи, мистер Грейнджер, простите, но вы ошибаетесь! Вы знаете, как она себя, бывало, вела со мной? Честное слово, на первых курсах я порой жалел, что она девочка – так хотелось ей врезать!
- Я могу объяснить. Только мне придется начать издалека. Согласны послушать?
- Разумеется!
- Тогда… - на его лице вдруг появилась легкая растерянность, и он повернулся к жене: - Как ты думаешь, с чего начать?
Эльза Грейнджер, до сих пор молчавшая, печально улыбнулась:
- С кошки, Джерри.
- Точно!
- Причем тут кошка? – удивился Гарри.
- Она принесла нам письмо из Хогвартса.
- Кошка? Не сова?!
- Кошка. Она царапала дверь и мяукала. Я открыл дверь, она тут же вбежала в дом. Гермиона была в восторге – она обожает кошек…
- Еще бы, - улыбнулся Гарри, вспомнив Живоглота. – Про это в Хогвартсе даже анекдоты ходили.
- Правда? Какие, например?
- Ну… такой был: все подряд заходят в гостиную Грифиндора и спрашивают у Гермионы – у кого жаба пропала, у кого крыса, у Дамблдора феникс… Гермиона в недоумении: чего они за своими животными не смотрят, вот у нее Глотик ни разу не терялся. А Живоглот облизывается и думает: «Скоро и Гарри о своей сове спросит!»
Мистер и миссис Грейнджер рассмеялись.
- Неплохо! – сказал Джеральд. – Но наш анекдот получше – это ведь было на самом деле. Короче, Гермиона стала звать кошку на кухню, обещая ей вкусного молочка. А кошка вдруг превратилась в суровую пожилую даму и заявила: «Спасибо, мисс Грейнджер, но я бы предпочла стаканчик яблочного сидра!»
- Так это была Мак-Гонагалл!
- Совершенно верно. Профессор Мак-Гонагалл собственной персоной. Я ученый, Гарри, и мне не положено верить в волшебство и сказки, однако особого шока я не испытал. Надо полагать, она была несколько разочарована.
- Джерри привык смотреть в лицо фактам, - пояснила Эльза, - а фактов к тому времени у нас накопилось – куча!
- Да. Как-нибудь, Гарри, я дам вам почитать дневник – я вел его с того времени, как с Гермионой стали происходить непонятные вещи.
- Скажем, все маленькие дети любят выкидывать игрушки из коляски. Но только Гермиона могла заставить их вернуться обратно!
- Эльза, если про все это рассказывать, мы и до завтра не закончим. Да, мне пришлось признать, что магия это или нет… но что-то такое существует. И уж если в руке пятилетней девочки леденец превращается в великолепное фруктовое мороженое, то что странного в том, что пожилая волшебница извлекает из воздуха письмо с печатью Хогвартса? Да, мадам Мак-Гонагалл была разочарована. Вы, волшебники, народ честолюбивый, любите кого-нибудь удивить, а кого удивишь магией, кроме нас, бедных маглов? Другого волшебника, который умеет все то же самое? Сквиба? Он, хоть и не способен колдовать, знает, что все это возможно…
- Ваша правда, - улыбнулся Гарри.
- Ну вот… Мак-Гонагалл отвела нас на Косую аллею, мы там поменяли деньги в вашем «Гринготсе» - я чуть не свихнулся, пока запомнил, сколько кнатов в сикле и сиклей в галеоне! Купили мы все, что требовалось, Гермиона еще полчаса подбирала палочку – чуть лавку не разнесла. А когда вернулись домой, накинулась на книги. Вы же знаете, она может спокойно смотреть на книгу, только если прочитала ее от корки до корки.
- И в кого, интересно, она такая пошла? – невинно спросила Эльза Грейнджер.
- Правда интересно, - задумчивым тоном подхватил Джеральд. – По-моему, как раз в твоей библиотеке нет ни одной непрочитанной книги.
- А в твоей разве есть?
- Конечно! Зачем их читать, если я и так знаю, что там написано?
Тут уже все трое рассмеялись; потом миссис Грейнджер вдруг заплакала, несколько раз, пока Джеральд молча обнимал ее, повторила: «Извините… простите меня!», и вдруг сказала:
- Спасибо, что пришли к нам, Гарри. А то мы тут уже забыли, что такое – смеяться…
Гарри стало совсем нехорошо.
- И что было дальше? – поспешно спросил он.
- Дальше?.. Дальше, Гарри, она наткнулась на ваше имя. Она прочитала все, что касалось вас, несколько раз подряд. И влюбилась в вас.
- Да ну!
Грейнджер усмехнулся, достал сигареты. Его жена коротко глянула на него, потом пробормотала: «Ладно уж… Сейчас пепельницу принесу».
- Гарри, - лицо Джеральда вдруг посуровело, - мало кто знает, что это такое – любовь десятилетней девочки.
- Одиннадцатилетней, - поправила вернувшаяся миссис Грейнджер, положила перед мужем пепельницу и села рядом с ним. Гарри заметил, что глаза у нее еще больше покраснели, и отвел взгляд
- Неважно, Эльза! Да, она вас никогда не видела, и ей пришлось полностью, с нуля, вас придумать. И каким она вас придумала!
- Каким? – спросил Гарри, уже догадываясь, к чему ведет Грейнджер.
- О, в двух словах не расскажешь! Главное – вы для нее были великим волшебником и рыцарем без страха и упрека, Мерлином и королем Артуром в одном лице. Она сразу же решила, что будет достойна вас и станет…
- Моей дамой сердца? – усмехнулся Гарри.
- Больше. Боевой подругой, девушкой-рыцарем, вроде Бритомарты.
- Я не знаю, кто это.
- Была такая в легендах… Вы разве их не читали? Ваши ведь часто упоминают Мерлина.
- Мерлина – да, но он был на самом деле, некоторые считают, что он до сих пор жив.
- Возможно, и остальные были… Но я сейчас не об этом. Конечно же, Гермиона сразу подсчитала, сколько вам лет. Места себе не находила – так ей не терпелось оказаться в одном поезде с вами!
- Ну, представляю! – воскликнул Гарри, тронутый до глубины души.
«Как мало я ее знал! – подумал он. - Я ничего о ней не знал!»
Эта мысль потрясла его. Надежда, приведшая его в дом Грейнджеров, и без того слабая и пугающая, еще раз пошатнулась.
- Я догадываюсь, - сказал он. – В поезде она наткнулась на меня – и разочаровалась?
- Да. Нет. Не так все просто, Гарри. Кстати, она не случайно наткнулась. Она вас искала по всему поезду.
- Меня? А не жабу Невила?
- Ах да, жаба Невила… Ее тоже. У нее еще тогда было вроде принципа… я бы так сформулировал: если по дороге к цели походя можно сделать что-то хорошее – почему бы не сделать?
- Понятно! И что дальше?
- Дальше – да, она увидела вас. Не рыцаря в латах – обычного, живого мальчика, своего ровесника. Она знала, что так и будет – мне удалось привить ей умение быть объективной. Но что стало для нее неожиданностью – то, что в ее сердце вы сразу заняли прочное место рядом с тем, придуманным мальчиком. Рядом! Вы ей очень понравились, Гарри. Вот она и растерялась.
Он закурил и аккуратно положил на стол зажигалку.
- Вам не слишком тяжело это слушать? – спросила Эльза. - Скажите, если так.
- Тяжело! - признался Гарри. – Но все это очень важно, очень! Я должен знать о ней как можно больше.
Джеральд затянулся сигаретой, потом сказал:
- Хорошо. А то я испугался, что вы слушаете меня из вежливости, и я только зря вас терзаю. У меня есть свои недостатки. Порой я могу не заметить, что стал… беспощадным, к примеру.
- Меня не нужно щадить. На чем вы остановились – что она растерялась в своих чувствах?
- Ну да. А она терпеть не могла быть растерянной. И она смогла увидеть того, придуманного Гарри Поттера в вас – в живом Гарри. Вдумайтесь – не вообразить, а увидеть! Она поняла, что вы действительно такой, только не знаете об этом. И решила сделать все, чтобы помочь вам себя узнать.
- И значит, когда она заставляла меня делать домашние задания, не давала пропускать уроки, нарушать правила?.. А я-то на нее злился!
Он улыбнулся. Потом спросил:
- Вы знаете Хагрида?
- Конечно, кто же его не знает? А что?
- Когда-то… - Гарри попытался проглотить комок, - когда-то он нам с Роном сказал: «Сердце у нее где надо, у Гермионы.»
Он заморгал.
- Держите себя в руках, Гарри, - сдавленно попросил Джеральд; Гарри с некоторой злостью глянул на него. – Если вы сейчас заплачете, мы тоже не удержимся. Затопим гостиную…
Гарри стало стыдно за свое раздражение. Не ему одному нужна была железная выдержка и колоссальное напряжение воли, чтобы сидеть здесь и продолжать этот разговор…
- Я все же не понимаю… а это и правда очень важно, мистер Грейнджер, - тихо сказал он, - если она и правду любила меня – до конца – то как же все-таки Рон? Вы думаете, она в нем искала только утешение?
- Да, искала. Но не только. Гермиона всегда робела перед вами, Гарри. Однако в Роне она не только искала утешение – она любила и его. И я вам заявляю со всей ответственностью – можно любить двоих.
Он улыбнулся, глядя на ошеломленное лицо Гарри, потом переглянулся с женой и добавил:
- Думаю, со временем и это поймете. А пока – поверьте нашему опыту.
Эльза засмеялась, и сгущающиеся сумерки стали чуточку светлее.
- Я уверена, - задумчиво сказала она, - что Джинни Уизли тоже это знает.
Гарри коротко улыбнулся:
- Наверняка.
- Гарри, - негромко спросил Джеральд, - теперь вам что-нибудь мешает признать, что вы любили Гермиону?
- Только одно.
- Что же?
- Мне страшно, - хрипло сказал Гарри.
По его лицу разливалась смертельная бледность. Джеральд хотел что-то сказать – и осекся. Эльза растерянно спросила:
- Гарри… может, еще джина?
- Да, пожалуйста…
- Нет! – вдруг сказал Джеральд, и привставшая Эльза замерла. – Рюмку кофейной настойки! Не маленькую!
- Хорошо! – Эльза опрометью бросилась на кухню.
- А… что это такое – кофейная настойка? – Гарри пытался взять себя в руки.
Эльза прибежала, поставила на столик рюмку.
- Мой специалитет, - пояснил Джеральд. – Залпом, Гарри!
Гарри проглотил жидкость, уронил рюмку и, согнувшись пополам, закашлялся. Эльза вскочила.
- Не надо, - остановил ее муж. – С такой дозы… Ну, как вы? – сурово спросил он.
- Ужас! Хуже огненного виски!
Он немного отдышался, посмотрел на свои руки –больше не тряслись. По жилам стремительно разливалось тепло, и страх сжался до маленькой точки.
- Так лучше, правда?
- Еще бы! Снейп дорого дал бы за рецепт.
- А он пробовал. Как-то соблаговолил зайти к нам в гости, я его и угостил.
- И что?
- Его впечатлило, конечно. Но от рецепта отказался – это же Снейп. Сказал что-то вроде: «Спасибо, но не думаю, что волшебник должен учиться у магла». Ну как, пришли немного в себя?
- Да. Извините, что так вышло.
- Не за что. Гарри… Это связано с тем, за чем вы к нам пришли?
Гарри поднял на него глаза и кивнул.
- Но почему вы так боитесь любви, что в ней страшного?
- Любви? – Гарри затряс головой. – Что вы, ни в коем случае! Мне сейчас очень плохо, но в то же время я… так счастлив. Страшно не это… господи, я все время хожу вокруг да около, простите меня… но я боюсь того, что должен сделать, боюсь обнадежить вас, я сам боюсь этой надежды!
Джеральд и Эльза уставились на него. Потом Эльза выдавила:
- Гарри, все волшебники в один голос утверждают, что нельзя воскресить тех, кто уже умер. Это… не так?
- Возможно.
- Только… возможно?
- Да, - жестко сказал Гарри. – Это только слабая надежда.
Он помолчал.
- Вообще-то, существует заклинание, которое позволяет ненадолго оживить умершего – очень ненадолго - но я им не владею. Мне надо не это. Я хочу ее вернуть.
- А вы можете?!!
- Не знаю.
Он твердо посмотрел Грейнджеру в глаза:
- Не знаю, мистер Грейнджер. Я перерыл кучу книг – и нашел только намеки, случайные оговорки, обрывки. Ничего больше. Но них сложилась какая-то смутная картина… Мне бы ум Гермионы, ее интуицию!
- Кто-то пытался проникнуть… туда?
- Пытались. Как правило, это плохо кончалось. Уцелевшие… как раз от них все эти намеки и остались. А ведь это были великие волшебники, Джеральд… Ох, простите, мистер Грейнджер.
- Можете звать меня Джеральдом.
- Спасибо, только… непривычно пока. Так вот, об этих попытках – это было очень давно. Последняя состоялась около трех тысяч лет назад, больше я ничего не нашел. А тогда еще и писали по-другому, не было принято выражаться напрямую. Вот и пришлось все восстанавливать, переводить, истолковывать. Одно ясно – все стали бояться. Помните, как столько лет никто из волшебников не мог произнести имя Волдеморта?
- Кроме вас.
- И вас – тех маглов, которые о нем слышали. Они были не так напуганы. Я тоже. Так вот, это… все, что после жизни – для волшебников еще страшнее. Мы даже не говорим типа «Сам_Знаешь_Где». Мы говорим лишь «…там» - как маглы, но с еще большим страхом. Мне тоже бывает страшно даже думать об этом, потому я так… сорвался. Сейчас даже не понимаю, как у меня хватило сил и нервов все это прочитать. И я нашел только одно четкое указание, которое дает представление, что там. Отсылка к магловской легенде. Но верно ли оно?
- Однако все же вы на что-то надеетесь?
- Да. Хотя мне далеко до тех волшебников… но я особенный. Из-за того, что сделал со мной Волдеморт – и благодаря маме, ее жертве. У меня необычная кровь. И у меня необычная сила – сколько лет Дамблдор пытался меня убедить и не мог! А вы смогли.
- Я?
- Да. Когда заставили меня осознать. Дамблдор убеждал меня, что моя любовь, неважно – к любимой, друзьям, родителям, просто к хорошим людям – что это очень могущественная сила. Такая, что в Отделе тайн Министерства ее хранят за семью печатями.
- Но если она у них…
- Они у себя не мою любовь хранят, - усмехнулся Гарри. – Я точно не знаю, что именно – скорее всего, талисманы для ее управления, что-то в этом роде.
Он замолчал, и молчание повисло между ними, как тяжелый ком. Эльза, совершенно по-гермионски прижимая пальцы к губам, во все глаза смотрела на Гарри. Джеральд, стиснув зубы, напряженно размышлял.
- Мы можем чем-то помочь?
- Да. Я за этим, собственно, и пришел. Очень нужна ее фотография.
- У вас разве нет? – удивилась Эльза. – Ох, простите, нашла о чем спрашивать!
- Есть. Какие-то она мне дарила, другие я выпросил у Колина Криви. Не подходят.
- А какой она должна быть?
- Если бы я знал! – с отчаяньем сказал Гарри. – Я почти ничего не знаю! Не знаю даже, почему те не подходят, просто смотрю и вижу – не то!
- В ее комнате лежит целая коробка, - Эльза встала. – Я принесу.
Она пошла к лестнице, включив по дороге свет. Гарри заморгал, проводил ее взглядом и повернулся к Джеральду, когда тот спросил:
- Гарри, а все же… что там? Да, я понимаю, что все очень смутно, но все-таки – можете хоть что-то сказать?
- Попробую, - Гарри сжал пальцами подбородок, - хотя лучше потом, чуть погодя, мне надо подобрать слова. Да, имейте в виду – это все о волшебниках. Никто не знает, куда уходят маглы.
- Почему?
- Наверное, не интересовались.
- Так что – загробные миры, что ли, разные для нас и для вас?
Эльза вернулась с коробкой и опять уселась рядом с мужем.
- Спасибо, - Гарри придвинул к себе коробку. – Да, разные. Будь Гермиона обычной маглой, не было бы никакой надежды, но она была волшебницей. Она просто обязана быть там! – воскликнул он, чувствуя, как горло снова сжимается от страха и неуверенности.
- Смелее, Гарри! Может, еще рюмочку?
Гарри с благодарностью посмотрел на него и улыбнулся:
- Нет, спасибо! Разве что мне станет совсем плохо.
Он начал доставать пачки фотографий.
- А вот Снейп, - продолжил Джеральд, - выпил три рюмки. Правда, третья далась ему с трудом.
- Так то Снейп…
Улыбнувшись – шутливый тон Джеральда и правда бодрил - он стал перебирать фотографии. Сначала шли обычные, магловские – ребенок в коляске, малышка на велосипедике, девочка пяти-шести лет на карусельной лошадке – в ней уже можно было узнать Гермиону. «Какая маленькая!» Спохватившись, отложил их все в сторону и взялся за волшебные.
Джеральд и Эльза напряженно следили за растущей на столе кучкой, за мрачнеющим лицом Гарри. Надежда, принесенная им, уже еле мерцала, как огонек догорающей свечи. И когда Гарри, положив на стол последнюю фотографию, обессилено откинулся в кресле и прикрыл глаза, от огонька уже оставался тлеющий уголек.
Гарри вдруг встал, потянулся. Под ногой хрустнуло стекло. Глянув вниз, увидел осколки разбитой рюмки, достал палочку и произнес: «Вингардиум левиосса! Репаро!» Осколки мерцающим роем взлетели в воздух, соединились, и рюмка, целая и невредимая, аккуратно встала на стол.
- Что-то я пропустил, - почти шепотом сказал Гарри. – Что-то пропустил…
Он снова сел, провел над снимками сначала палочкой, отчего кучка волшебных фотографий мягко засияла, потом, переложив палочку в левую руку, вытянул над ними ладонь. Грейнджеры заворожено смотрели на него. Впервые после смерти Гермионы они видели волшебника за работой. Рука Гарри зависла над отложенными в сторону обычными фотографиями; вдруг, положив палочку на колени, он схватил их и начал перебирать, на секунду впиваясь взглядом в каждую из них.
А потом, положив последнюю на стол, снова откинулся в кресле.
- Тоже не подходят? – хрипло спросил Джеральд.
- Нет, - Гарри открыл глаза и встретил его взгляд. – Гермиона здесь слишком маленькая, не та, которую я знал. Но я понял. Волшебные не годятся, фотомагия мешает. Мистер Грейнджер, - он нагнулся вперед, - нет ли у вас обычной, неволшебной фотографии, сделанной недавно?
Джеральд и Эльза переглянулись.
- Есть такая! - отрывисто сказала Эльза. – Года два назад – подойдет?
- Подойдет! Где она?
- В комнате Гермионы. Я не могла ее принести, она приклеена к стене. Это большой постер…
- Большой? Насколько? Она там в полный рост? – Гарри вскочил на ноги.
- Ну, она там сидит, но вроде да, в натуральную величину…
Не дослушав, он бросился к лестнице. Взлетел по ней так, что поспешившим за ним Грейнджерам показалось – он воспользовался магией. И нерешительно замер перед дверью.
Слегка запыхавшаяся Эльза протиснулась мимо него, вошла и включила свет.
- Заходите, Гарри.
Поколебавшись, он перешагнул порог и начал оглядываться. Его взгляд остановился на фотографию, он подошел и застыл.
- Вам нравится? – спросил Джеральд.
- Потрясающе!
- Ее сфотографировал мой коллега, Реджинальд Хью. Мы с ним однокурсники, он еще в колледже всюду таскал с собой фотоаппарат. Несносный тип, но талантлив, очень талантлив. И как дантист, и как фотограф…
- Я вижу!
- Подходит, Гарри? – тревожно спросила Эльза. – Она ведь не цветная.
- Неважно. Неважно! – его взгляд скользил по профилю Гермионы. – Главное, это она… она, настоящая… - он посмотрел на диван под постером. – Это можно убрать?
- Разумеется.
Он достал палочку, но Джеральд отодвинул его в сторону, нагнулся, поднял весь диван и поставил под окном.
- Чуть что, сразу палочка! – с притворной грубоватостью сказал он. – А руки на что?
- Вы с Хагридом не пробовали армрестлинг? – ошеломленно спросил Гарри.
- Пробовал, а как же!
- Ну, и?..
- Я проиграл, - признался Джеральд. – Но не сразу!
Эльза хихикнула.
- Ну что, Гарри? - спросил Джеральд. – Я так понял, что…
- Да. И место тоже, - завороженный, Гарри с трудом оторвал взгляд от фотографии и начал оглядывать комнату. – Ее комната, здесь все – ее… Жалко будет, правда, портить такой снимок!
- Гарри, - сурово заявил Джеральд, - если вы вернете нам нашу девочку, я, так и быть, прощу вам испорченный постер!
- Да мы новый закажем, Гарри! – торопливо вмешалась Эльза. – У Реджа ведь пленка сохранилась.
- Ладно! – Гарри присел на диван. – Я немного соберусь. И кое-что надо объяснить.
- Если о том, что это будет опасно, то не надо. И так понятно.
- Может, и не будет. Вот что самое плохое, мистер Грейнджер…
- Джеральд.
- Да, Джеральд. Хуже всего то, что я почти ничего не знаю. Может оказаться проще простого. Но можем и погибнуть все.
- Тогда Эльзе лучше уйти…
- Я остаюсь, - отрезала она. – Гарри, даже если не получится ее вернуть… мы хотя бы сможем ее увидеть? Поговорить?
- Думаю, да.
- Тогда я остаюсь.
- Я должен предупредить – если та легенда верна, Гермиона будет в очень плохом состоянии. Несколько, возможно… безумная.
- Что за легенда, кстати? Я так и не спросил, а ведь вы сказали – магловская.
- Про музыканта-волшебника, который спустился в страну мертвых за своей возлюбленной…
- Евридикой. Легенда про Орфея! Так ваш загробный мир – это Аид?!
- Вряд ли один к одному, но очень близко. В легендах ведь многое искажаются. Но все, что я нашел в наших книгах, хорошо укладывается в этом. Очень надеюсь.
- А «Одиссею» вы читали?
- Да. Тогда я и понял, что моя кровь должна помочь.
- Так вы говорили в буквальном смысле? – с ужасом спросила Эльза. – Она должна напиться вашей крови?
- Видимо, да – это должно привести ее в чувство. Миссис Грейнджер, если вид крови на вас плохо действует…
- На меня? Я же врач! Подождите. Значит, у нее там есть тело? Она не просто дух?
- Есть… мы называем это «телесность». Не совсем тело, не совсем жизнь…
- Носферату?
- Да, - Гарри был порядочно удивлен. – Не думал, что вы знаете это слово.
- Оно из наших сказок, Гарри. Из страшных.
- Да, носферату, нежить… - он заметил, что Эльзу передернуло. – Это необязательно что-то страшное, миссис Грейнджер! Немного телесности есть даже у призраков.
- А как она будет выглядеть?
- Гермиона? Такой, какой себя помнит – и в то же время какой увижу ее я, а мне надо будет не только представлять ее, но и видеть перед собой – для того и нужна фотография.
- Я слегка запуталась… неважно. Получается, что ей снова будет шестнадцать? – засмеялась Эльза.
- Ну… да. Физически. Или семнадцать, где-то посередине – она ведь помнит себя восемнадцатилетней. Телесность изменчива. Но Гермиона ничего не забудет, не потеряет год жизни. Тело и дух – разные вещи, неважно, живое тело или носферату. Ее духу восемнадцать лет, она будет помнить все. Подождите, миссис Грейнджер, я вдруг подумал…
- Что?
- Что могу погибнуть только я.
- Гарри, мы не вправе настаивать, я знаю…
- Да я не боюсь! – почти закричал Гарри. – Уже не боюсь! Но если меня убьет, у вас будут неприятности с полицией! Лучше все же, если я захвачу фотографию с собой – я могу отделить ее от стены, не повредив обоев…
- Нет! – вмешался Джеральд. – Не беспокойтесь, Гарри. Убьет так убьет – я вас отнесу во двор и аккуратненько закопаю. Сойдет?
Гарри уставился на него, потом нервно рассмеялся:
- Нет. Есть лучший вариант, - он порылся в карманах, достал кусок пергамента, взмахнул над ним палочкой и протянул Джеральду. – Телефон мистера Уизли. Ему вы можете все объяснить. Он заберет мое тело.
- Хорошо, - Джеральд сунул бумажку в карман. - Нужно еще что-нибудь?
- Нет, - Гарри встал и начал закатывать рукав рубашки. – Впрочем, да – хорошо бы и ее палочку, на всякий случай. Она у вас?
- Да, здесь, - Джеральд подошел к столу, открыл верхний ящик. – Только достаньте ее сами, я боюсь к ней прикасаться.
- Почему? - удивился Гарри, беря палочку. – У вас в руках это просто кусок дерева.
- Раньше – да. А сейчас током бьется.
- ЧТО?! – Гарри остолбенел.
- В чем дело, Гарри? Я думал, это нормально – она же волшебная.
- Джеральд это ощущение где возникает – здесь? – он показал на ладонь. – А потом идет к локтю?
- Да, именно. Мгновенно – как электрический ток.
- А у вас? – Гарри повернулся к Эльзе.
- Я давно ее не трогала…
- Возьмите!
Недоумевающая Эльза подчинилась и, тихо охнув, расширенными глазами уставилась на палочку.
- Отдайте! – отрывисто сказал Гарри. – Не вздумайте взмахнуть!
Он положил палочку на стол; его взгляд перескакивал с Эльзы на Джеральда.
- Не может быть!
- Гарри, в чем дело?
- Да вы волшебники!
- Что?! – на сей раз остолбенел Джеральд. – Бросьте, Гарри. Нас же проверяли. Мак-Гонагалл лично нас проверила, когда принесла письмо. Да и это проявилось бы, так или иначе, еще в детстве – как у Гермионы.
- Джеральд, я все это знаю – однако только волшебник чувствует палочку. Что-то вас сделало волшебниками. Может быть… ее смерть.
- Я не верю, Гарри.
- Я тоже. Так не бывает. Никогда такого не было. Ладно, потом. - Гарри закатал второй рукав, достал свою палочку, а гермионину засунул в карман джинсов. – Пора уже. Надо приступить. Надо решиться… Отойдите к двери. Ни в коем случае не вставайте между мной и фотографией, пока она не… не откроется. Можно сделать свет поменьше?
- Конечно, - Эльза метнулась в угол, включила торшер, потом потушила люстру. – Так хорошо?
- Отлично. - Гарри глубоко вздохнул. – Все... Однако, в последний раз - мы и правда можем погибнуть.
- Гарри, - резко сказал Джеральд, - а если погибнете вы, что будет с вами? Не с вашим телом, а с вами?
- Я… окажусь там, конечно.
- С ней?
- Наверняка.
- И вы утверждаете, что мы стали волшебниками.
- Да, но причем тут?.. – Гарри осекся.
- Если уж оттуда в одиночку выбрался дикарь Одиссей, - пояснил Джеральд, - значит, тем более выберемся мы. Вчетвером, - он улыбнулся. – Все у вас получится, Гарри. Я знаю.
- МЫ знаем, - присоединилась Эльза.
Гарри вернул им улыбку. Потом сказал:
- Я начинаю.
