Глава 1. С чистого листа.«Человеческая жизнь отгорает быстро, как северное лето. Она, пожалуй, схожа и с костром: искра, легкие веселые язычки огня, сильный пламень, спокойный жар, слабое мерцание, тлеющие угли, холодный пепел…»
Д.Волкогонов
«Достойна только та жизнь, которая прожита ради других людей»
Альберт Эйнштейн
Знаете, я всегда любил читать книги, в которых часть внимания читателя обращают на описание повседневной жизни. Привычные, казалось бы, вещи добавляли некое ощущение реальности происходящего, и я буквально погружался в текст с первых слов и до последней строчки. Таких книг появляется все меньше и меньше, и я решил попробовать создать то, чего всегда так ждал от книг. Прошу, не воспринимайте эту историю как представление фактов предыстории войны – это просто история одного оборотня, которому разрешили поиграть в волшебство…
***
«Нет счастья, равного спокойствию»
Будда
За всю свою жизнь я встречал многих людей, которых просто разрывало от желания узнать как это – быть оборотнем. Я не знаю. Я никогда не жил той самой обычной жизнью, которой так тяготится половина населения Лондона и поэтому мне не с чем сравнивать. Меня обратили совсем маленьким. Тогда, в детстве, это казалось забавной игрой - было интересно наблюдать, как твоя рука покрывается мягким мехом, а ногти удлиняются. Превращение было единственным волшебством, мне доступным. Дети любят чудеса, и я обожал ту ночь, когда мог бегать на четырех лапах и искать маму или папу по запаху. Это было совсем не больно – становиться волком. Мама, а она была колдомедиком, считала, что все это из-за того, то мое человеческое тело не сформировалось еще и наполовину, поэтому так легко допускало изменения. Я знал, что в будущем мне будет больно, и я нисколько не боялся. Я даже не испугался, когда спустя несколько лет среди собственных мыслей услышал чужие интонации, голос, а затем и чужие мысли.
У моего волка не было имени. Это я узнал в одно из осенних полнолуний, когда валялся на ковре в библиотеке и болтал с ним. Это был первый и последний раз, когда я сам заговорил с ним. Мой сосед по телу был, да и сейчас остается, невероятно древним существом, и он рассказывал мне что-либо исключительно по своему собственному желанию, которое в те времена появлялось невероятно часто. Мой волк действительно умел рассказывать. Воображение только и успевало рисовать с его слов картины: становище оборотней, великолепный скрытый в гуще леса сверкающий водопад или же необыкновенные утренние чудеса. Думаю, именно он научил меня видеть красоту такой, какой она была, никоим образом не поддаваясь на традиционные о ней представления. Жгучее желание увидеть все собственными глазами заставляло меня выбегать из дому через заднюю кухонную дверь. Я весело шлепал лапами по лужам, прибегал в лес грязный по самые уши и учился у Волка чутью. Иногда он лишь подсказывал мне направление, а я уже несся к очередному чуду, скрытому в листве – будь то ландыш или же цветущий магический папоротник, о котором я совсем недавно читал. Я вообще люблю читать.Возвращался домой я под утро счастливый, измазанный в
земле, послушно терпел мамины ворчания и процедуры умывания, в процессе которых иногда превращался обратно в человека, обливая маму водой. Она никогда на меня не ругалась, ровно как и папа. Кажется, это не только потому, что я был сообразительным и сравнительно тихим, послушным мальчиком. Порой я думаю, что родители хотели создать мне счастливые воспоминания для, по их мнению, ужасного будущего. Я благодарен им за это – те дошкольные года были самыми спокойными и беззаботными. Всегда хотел вернуться в то время.
Соседи избегали меня, как чумного. Все дети нашей окраины знали, что я «больной», хотя и не могли сказать наверняка, почему я так опасен, как им рассказывают их родители. Уже сейчас я понимаю их – никогда бы не пустил сына играть с мальчиком-оборотнем. Тогда мне было немного обидно, ведь я знал – я не опасен, и в полнолуние остаюсь самим собой, всего лишь обрастая шерстью. Не то что бы я так нуждался в общении – у меня были родители, книги, телевизор и изредка мой Волк, но ничто из этого не могло заменить того чувства, кода залезаешь на дерево раньше своих друзей. У меня не было настоящих друзей в том далеком детстве. Не знаю зачем, но я ходил к маггловской школе и наблюдал, как обучаются юные немагические дарования, через окно класса на первом этаже. Я даже мог слышать, о чем рассказывают на уроках биологии, а это был именно тот класс. Слышать в живую – это совсем иное, нежели читать то же самое в книгах. Я не смогу описать, чем отличаются эти два способа получения знания, и я так же не смогу сказать, какой из них лучше, ведь у каждого свои способности и таланты. Для меня всегда было абсолютно без разницы, каким образом получать знания, пусть это была такая незначительная мелочь, как нелюбовь одноклассников к очень умным детям. Они были одиночками в маггловских классах.
Сейчас мне смешно, но первой мыслью, когда в наш дом зашел странный старик, представившийся Альбусом Дамблдором и директором магической школы, и пригласил меня обучаться в этой самой школе, – что я стану таким же одиночкой, как маггловские отличники. Директор выглядел престранно – уже давно немолодой, сверкавший невероятно яркими голубыми глазами, одетый в какое-то платье - мантию светлых тонов, перевязанную самым неожиданным образом. Он говорил мягко и спокойно, но я чувствовал, что отказаться ни я сам, ни мои родители не смогут. Этот человек не оставлял выбора, настолько красиво и беззаботно он говорил, убеждал в том, что таким одаренным как я следует учиться в Школе. Я все гадал, когда же родители скажут директору, почему я никогда не смогу обучаться в этой магической школе. И мы все трое пришли в необычайное удивление, когда директор заявил, что он все знает о моей «болезни» и что он все уже подготовил. Родители сдались – и я был официально подтвержден как ученик Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс в середине июля 1971 года. Тогда же я впервые перестал контролировать собственные действия во время полнолуний. Мой Волк, молчавший уже несколько лет, прорывался на свободу каждый раз. Я держал его, как мог, держал в себе, но в то же время я понимал, что Волк по-другому и не может – он и так ждал столько лет. Звери не должны сидеть в клетках, и я выпускал его ненадолго. Я упросил маму не закрывать заднюю дверь, выходил ночью на улицу и только вдалеке от дома давал Волку такую необходимую свободу. Это похоже на то явление автопилота в маггловских книгах о самолетах – я видел, слышал, чувствовал все, но управлять не мог, да и не хотел – настолько радовался мой Волк. Он никому и никогда не причинял вреда, но в любую секунду все могло измениться, и я старался уйти как можно дальше от всего, чтобы хоть как-то снизить риск навредить кому-нибудь, но тем летом все было спокойно – мы просто носились по нашему лесу, с разбегу влетали в озеро…
Даже зная о том, что представляю опасность для окружающих, я все равно радовался предстоящей учебе в школе так же, как радуется маленький ребенок подаркам на Рождество. Я целиком и полностью погружался в тот новый для меня магический мир все больше и больше с каждым днем. Невероятно счастливая мама еще в начале августа начала таскать меня по разным магическим магазинам. Каждое утро я просыпался и сразу же бежал спрашивать у нее, поедем ли мы сегодня куда-нибудь. Если мы ехали, я от счастья бегал по всем комнатам и прыгал по всем кроватям, если же нет – я убегал обратно к себе читать волшебные книги, которые приобрел в прошлую поездку. От невероятной радости я мог превратить нехитрый процесс умывания в настоящий миниатюрный всемирный потоп, чтобы посмотреть, как одним заклинанием отец уберет все это безобразие. При мысли о том, что и я смогу так же, я разве что не летал.
Диагон-аллея была первым моим волшебным местом. С уверенностью могу сказать, что мы с мамой побывали во всех магазинах, что нашли на ней. Я чувствовал, что мама скучала по магическим вещам, которые не могла себе позволить, когда я был маленьким. Одним из первых магазинов, которые мы посетили, было ателье мадам Малкин. Одним простым заклинанием с меня сняли все мерки и мгновенно подогнали одежду по размеру, а я только лишь зачарованно наблюдал и послушно примерял все те мантии, что мне приносили. Я был целиком и полностью согласен с маминым выбором – необычно темная, почти черная мантия, несколько светлых и темных рубашек, штаны, издалека похожие на обычные джинсы – все было словно сделано для меня и на меня. Оказалось, что черный – мой цвет. Мама считала, что черный наиболее подчеркивает цвет моих глаз. Всегда знал, что она хотела девочку, а не мальчика. Мама утешилась тем, что и мальчика можно принарядить, и накупила мне невероятную кучу всякой разной одежды. Я и представить не мог, что все это мне придется везти с собой в школу. Мне было слегка стыдно перед остальными покупателями – такая куча одежды в невероятном количестве смотрелась просто неприлично. Я отчаянно позавидовал белобрысому мальчишке, который зашел в ателье один, купил мантию, похожую на мою и спокойно вышел на улицу. Наверное, так чувствовала себя и мама, когда ходила со мной в книжный магазин - меньше чем с пятью книгами я оттуда не возвращался. Лишь поход к Оливандеру понравился нам обоим: я никогда не забуду тепло волшебной палочки, когда коснулся ее, ту радость от простого фейрверка. Простого, но первого, сотворенного мной. Жаль, что тогда я постеснялся спросить, какую часть тела кентавра, а главное как Оливандер умудрился ее уместить в маленькую светло-коричневую палочку? Уж тем более я постеснялся спрашивать, как он отважился достать волос вейлы. Странная меня выбрала палочка.
Каждый раз мы возвращались домой с огромной кучей сумок, на обычном автобусе, шли через парк и я всегда думал – неужели я мог бы вот так же беззаботно качаться на качелях, гонять мяч, а потом стать простым банковским клерком как эти дети?
Август пролетел незаметно. Жизнь – это движение, и чем больше ты двигаешься, тем быстрее движется и она. Целый месяц я носился по дому, собирая и разбирая чемодан, проверяя наличие всего необходимого, проверял, работает ли палочка. Я ненавижу ждать, у меня просто не хватает терпения, хотя я довольно невозмутимый внешне человек. Я даже маму просил найти мне какое-нибудь занятие по дому, чтобы я за делами не считал времени. Тогда она отправляла меня в магазин или к бабушке в соседний район Лондона. Так и проходили мои последние дни в том году в родном доме.
Первое сентября 1971 года встретило нас ярким и невероятно теплым для начала осени солнцем. Оно весьма нагло пробивало своими почти прозрачными лучами мамины любимые золотые занавески. Несмотря на весьма ранний час, я радостно вскочил с постели и распахнул окно. Лето в том году наступило довольно поздно и упорно не верило, что сегодня его сменит осень. Я видел еще вполне зеленые листья на дереве, которое росло рядом с нашим домом со времен моего рождения, ощущал теплый ветер и отгадывал, что значит то или иное облако. Мне казалось, что белый пух на небе - это или листочек клена или рыбка...Я не считал времени, я не знал, сколько я простоял вот так вот – опершись локтями на подоконник и задумчиво смотря на облака до тех пор, пока мама не постучалась в мою комнату. Я всегда гадал – куда подевалось все мое счастье от предстоящей поездки? «Я не хочу туда» - подумал я, увидев улыбающуюся маму в нарядном переднике на пороге своей комнаты. Я боялся одиночества и боюсь до сих пор. За пять дней до полнолуния я ехал в абсолютно незнакомое мне место, в котором только один полусумасшедший старик (а я действительно считал директора именно таким) знал о моей звериной натуре в прямом смысле слова. Никакая жажда знаний не могла пересилить страх от возможного отсутствия друзей. Я не обольщался на свой счет – я не выглядел как напарник для игр и шалостей, насколько я серьезно выглядел для своих одиннадцати лет. Максимум, на что я мог тогда рассчитывать, - несколько таких же влюбленных в книги и живущих в мире мечтаний, как и я. Это оставляло мне тоненький лучик надежды на то, что учеба в Школе не окажется тяжким бременем. Одному…Неизвестно куда …Да что говорить, я и сейчас предпочту не лезть в неизвестность сломя голову, особенно в одиночку!
Выбора у меня все равно не было, и родители выглядели невероятно счастливыми, провожая меня на Хогвартс-Экспресс. Мы даже выехали несколько раньше, хотя, полагаю, это было связано с непостоянством маггловских автобусов, ведь собственной машины мы не имели. Бежать со всей силы на стену…Сидя на потрепанном сиденье низенького автобуса и прижимая к себе очередную книгу, я и подумать не мог, что решусь на такое. Магический мир был странным, это я уяснил еще с появления директора, а значит и переход должен ему соответствовать. Я ожидал увидеть нечто вроде телефонной будки Министерства, про которую рассказывал отец. Опускаешь монету в телефон, называешь имя и опускаешься под землю. Оказалось, ничего подобного. Мама, с привычной для нее теплой улыбкой и теплым выражением глаз (полагаю, это у меня от нее), объясняла мне про эту злополучную стену. Я даже и думал про то, что это шутка, но кивающий отец не любил шутить, а значит это пугающая реальность. Не то, чтобы я так боялся стенок – разбить себе лоб или нос в начале учебного года я честно не планировал. Вид пробегавших мимо ребят, исчезавших в стене, нисколько меня не успокаивал, и я простоял бы так до самого вечера, если бы отцу это не надоело и он весьма ощутимо подтолкнул меня к металлическому барьеру вокзала. Благоразумно решив отключить мысли, я просто осторожно протянул руку и коснулся…Пустоты. Ничего не произошло, когда я оказался на платформе девять и три четверти. Никаких ощущений магии, никаких погружений словно бы в жидкость…Родители вновь заулыбались и посоветовали мне поменьше читать немагическую фантастику. Чтоб они понимали в ней…
Мне было неуютно в такой толпе детей и большинства счастливых родителей. Мне казалось, что я просто потеряюсь среди этих всех незнакомых лиц, просто буду задавлен ими и их огромными тележками с гордыми совами. И в то же время это было великолепно – чувствовать себя частью такой массивной жизни, чувствовать себя частью этих счастливых первокурсников. Сколько себя помню, я всегда страдал от противоречий в самом себе. Это довольно трудно исправить, но куда легче переносить, признавшись себе в этом. Когда ты часть чего-то, ты как никогда раньше ощущаешь то, что жизнь идет полным ходом. Никоим образом я не задумывался о том, что смогу стать для любого из этих магических детей больше, чем одноклассником. Нет, конечно, я ощущал на себе некоторые заинтересованные взгляды, но я считал причиной свои глаза. Магглы всегда обращали на них внимание и провожали меня задумчивыми взглядами. Я же не видел ничего необычного в своих всего лишь светло-карих глазах и запомнил себе на будущее поинтересоваться у однокурсников, чем они впечатляют равнодушных обычно магглов. Я чувствовал на себе достаточно взглядов в тот момент для того, чтобы потерять шаткое душевное равновесие и опять почувствовать себя неуютно. Это чувство сохранялось даже тогда, когда я нашел свободное купе, опустился на светло-голубое сиденье и попытался расслабиться. Я слышал смех и разговоры даже сквозь стены, видел через стеклянную часть дверей снующих туда-сюда будущих и уже студентов. Хотелось ли мне присоединиться к кому-нибудь из них? Возможно. Мне было бы интересно поболтать с кем-нибудь об Хогвартсе или магическом мире, и я боялся показаться глупым со своим незнанием. Не знаю, решился бы я, наконец, выйти из своего купе, если бы ребята сами ко мне не пришли. Скачать, что я удивился – ничего не сказать. Двое темноволосых мальчиков затаскивали чемоданы в мое купе, даже не обратив на меня никакого внимания, хотя я и разглядывал их во все глаза. Наконец невысокий мальчик в круглых очках, с непокорной копной волос и темными глазами расположился на противоположном моему сидении и стал невозмутимо меня разглядывать. Второй темноволосый и высокий мальчик с поразительной синевы глазами со всего размаху опустился рядом со мной, едва не задев меня локтем.
- Извини, что мы так бесцеремонно сюда ворвались, - подал голос мальчик в очках. – Я Джеймс.
- У нас выбора не было, все равно все свободные места заняли до нас, - жизнерадостно сообщил мне синеглазый. – Я Сириус!
- Ремус Люпин, - эти двое продолжали меня удивлять. Я почти смирился с тем, что меня игнорируют, и никак не ожидал, что со мной заговорят.
- Приятно познакомиться, - почти хором заявили мне Сириус и Джеймс. Прошло столько времени, а я до сих пор помню чертят, которые поселились навечно в глазах Сириуса, помню, как улыбался тогда Джеймс. Они не предлагали мне дружить, никогда. Они просто вошли в мою жизнь, не спрашивая, и так там и остались. Иногда мне кажется, что они выбрали единственно правильный путь. Я никогда не стал бы соглашаться на дружбу сам, я боялся ее как чего-то абсолютно чужого. Мне казалось, я не умею дружить. А им было все равно, они сидели рядом, шутили и смеялись, играли в карты. Я наблюдал.
- Вы друзья? – решился тогда поинтересоваться я.
- Конечно, с этого момента и до гроба, - заверил меня Сириус под недовольным взглядом Джеймса. Ему очень не хотелось зарекаться на такой большой срок, но он ничего не сказал. – Я бы хотел, чтобы ты присоединился к нам!
Он подмигнул мне и принялся мешать магические карты, не замечая бушующих во мне противоречивых чувств. Я не сразу заметил, что выглядел Сириус весьма и весьма довольным. Я понял, что уже попал и согласие мое никому не требуется. В этом был весь Блэк – он просто нагло врывался во что-либо, очаровывал своей дерзостью и просто не принимал отрицательного ответа. И я был так же очарован беззаботностью и самоуверенностью этого мальчика. Я завидовал ему белой завистью, ведь так легко общаться с незнакомыми я не мог. Да и вообще легко общаться не мог. Понятия не имею, как Сириус это узнал, но он принял на себя роль души нашей компании, в чем я нисколько не сомневался – Блэк не отпустит меня и Джеймса от себя. Кинув слегка наигранный грустный взгляд на меня, Джеймс улыбнулся. Мы друг друга поняли.
Так неожиданно у меня появилась своя компания, пусть странная, лишенная здравого смысла, но она была. Сейчас я и представить не могу, что в друзья мне могли попасться совершенно другие люди, такие как Северус или Лили. Я подходил Сириусу и Джеймсу так же, как и они мне. Им не хватало моей серьезности, моего здравого смысла и немного изощренной фантазии. Мне же не хватало их легкомыслия, самоуверенности и такой силы, которую Сириус излучал даже в одиннадцать лет. Конечно, это не значит, что Сириус и Джеймс ходили по вагонам и искали именно вот такого тихого подростка. Спонтанно, неожиданно, но в то же время идеально. Признаюсь, я думал, что компания Сириуса будет большая, что он и Джеймс подружатся со всеми, кто едет в этих вагонах. Меня раздражало это – я невероятный собственник, в чем до сих пор боюсь себе признаться. Мне казалось, что дружбой нельзя делиться и я с горечью ожидал того момента, когда вокруг Сириуса и Джеймса начнет собираться толпа, а я окажусь где-то на заднем плане. Наверное, это тяжело понять тем, у кого были или есть лучшие друзья, но те, у кого их не было могут понять меня. Когда ты приобретаешь то, чего у тебя не было, то, чего ты неосознанно желал, делиться абсолютно не хочется. Так и я не хотел отдавать Джеймса или Сириуса кому-то другому и вновь оставаться одному.
- Могу я присоединиться к вам? – погруженный в собственные мысли, я и не заметил, как двери нашего купе открылись, впуская низенького и неприметного мальчика с блеклыми глазами и волосами.
- Да не вопрос, - добродушно разрешил Сириус, копаясь в карманах.
- Я Питер, - застенчиво представился мальчик и поставил свой чемодан рядом с последним четвертым сиденьем.
- Пэн? – улыбнулся Джеймс, отвлекшийся от созерцания какого-то яркого магического журнала.
- Нет, Питтегрю, - застенчиво улыбнулся в ответ Питер.
Сириус с интересом осматривал новоприбывшего. Мне казалось, что он думает о том, чем ему может быть полезен Питер. Он раздумывал недолго, после чего оглядел нас и выдал совершенно счастливую улыбку. Отчего Джеймс вздрогнул, а я пожелал оказаться подальше отсюда. Пусть мы и знали Сириуса совсем недолго, от силы час (Джеймс встретил Сириуса только в коридоре перед моим купе), мы уже знали, что ничего хорошего и скучного нам определенно не грозит.
- Прошу тебя, Сириус, скажи сразу, что ты придумал и дай нам время сбежать? – вздохнув, сказал Джеймс.
- Могу ничего и не говорить, - надулся Сириус и картинно вскочил с сиденья, порываясь выйти из купе, на пороге которого нарисовались еще двое неизвестных.
- Проходной двор какой-то, - опять грустно вздохнул Джеймс и уставился на очередных гостей.
- А я уже начал надеяться, что найду в этом паровозе свободное купе, - протянул один из прибывших, невероятно светловолосые, сероглазый, еще более уверенный в себе, чем Сириус, он настораживал.
- А я уже пожалел, что согласился пойти с тобой, - тихо заметил второй гость из-за спины блондина, внимательным взглядом осматривая нас четверых. У меня было такое чувство, что я попал под маггловский рентген. Никогда не думал, что взглядом можно передать такое количество презрения. Я не знаю, чем заслужил его, но заводить врагов я отчаянно не хотел.
- Вам не видно, что здесь нет свободных мест? – сузил глаза Сириус, как будто почувствовал соперника по силе.
- Ни за какие сокровища Гринготтса я бы не расположился здесь с вами, даже если бы они и были, - холодно бросил блондин и вышел из купе, второй мальчик поспешил за ним, не обронив ни слова.
- Надутый павлин, - буркнул Сириус и вернулся на свое место, поняв, что проиграл этот раунд. – И нечего ржать!
Джеймс, пытавшийся до этого скрыть улыбку, весело расхохотался, да и я не смог удержаться от улыбки. Сириус не любил проигрывать, и выглядел таким несчастным, что не улыбнуться было нельзя.
- Предатели, - пробурчал Сириус, сверля взглядом веселившегося Джеймса.
- Прости, Сири, но этот блондин реально тебя сделал, - виновато улыбнулся Джей. – Видел бы ты свое лицо! Сириус ничего не ответил, а я продолжал улыбаться. Эти двое ругались как старые супруги, и я внезапно понял, что могу и хочу это им сообщить, что я незамедлительно и сделал, получив в ответ двумя подушками, которые еще несколько мгновений назад разделяли сидения на места.
- Говори вам после этого комплименты, - недовольно заявил я, снова получив по голове коробкой от шоколада, который Сириус купил у жизнерадостной женщины с тележкой сладостей под аккомпанемент смеха Джеймса.
За окном стремительно темнело, я с трудом мог различить контуры деревьев, проносящиеся с огромной скоростью за окнами. Попытки определить местонахождение Хогвартса я бросил еще до того, как ко мне присоединились Сириус и Джеймс – я слишком плохо ориентировался в движущемся пространстве, да и карту Лондона запомнил размыто (мне было жутко интересно, куда нас все-таки везут – через местоположение вокзала и направление путей я мог бы примерно определить местность). С появлением ребят я перестал волноваться о том, куда, в конце концов, приеду – я был уверен, что они меня не бросят. Почему я никогда не упоминаю Питера? Я никогда не считал его своим другом, скорее приятелем. Да и приятелем тоже с натяжкой – я чувствовал, что страх в этом маленьком мальчике пересилит все, если понадобиться. Это чувствовал не сколько я, сколько мой Волк. Питер настораживал его, в то время как Сириуса и Джеймса он принимал вполне равнодушно. Мысли проносились в голове синхронно с очертаниями лесов за толстым стеклом. Вполуха я слушал то, о чем спорят Сириус и Джеймс, иногда вмешивался, когда мне было что сказать. До прибытия в Хогвартс мы успели переболтать обо всем на свете. Начиная от факультета (я благоразумно промолчал) до маггловских сладостей. Мы привыкали к новой одежде, непривычной и пока не очень удобной. Правила школы предписывали нам одевать рубашки с длинными рукавами, хотя Сириус одел с короткими, авторитетно заявив, что ему жарко и терпеть жару он не собирается. Я же выразительно посмотрел на свою рубашку с длинными рукавами и абсолютно черную, после чего решил правила Школы не нарушать, хотя и очень хотелось. Сириус был прав – на улице было невероятно душно. Героически вытерпев веселье новых друзей по поводу моей «легкой» одежды, я направился к лодкам вперед них, показывая легкую наигранную обиду. Я не обиделся, однако приучать Сириуса и Джеймса к веселью надо мной было не очень здравой мысль. Пока я с удивлением разглядывал огромное озеро, тихо плескавшееся, сверкающее и невероятно теплое, я заметил невероятный блеск где-то сбоку от себя. Казалось, тот заносчивый блондин светился в темноте, но меня удивляло совсем не это.
- Первый день, а ты уже нажил врагов среди старшекурсников, Сириус, - с легким беспокойством отследил мой взгляд Джеймс.
- Танки грязи не бояться! – лихо ответил Сириус и плюхнулся в ближайшую лодку, та подняла тучу брызг, и я оказался мокрым по самую макушку. – Ой…
Твердо пообещав себе не задушить Сириуса ночью подушкой, я аккуратно ступил в лодку, смерив наследника Блэков многообещающим взглядом. Тот очаровательно улыбнулся и пожал плечами. Вздохнув, я сел на скамеечку и горестно подумал, что пора привыкать не спускать Блэку ничего с рук: он и так избалован по самую макушку. Другие ученики, так же как и мы, с невероятным шумом рассаживались по лодкам, пытались спихнуть друг друга, пока лодки не начали свое движение. Это была магия в чистейшем виде, первая магия волшебников, которая поразила меня до глубины души. Вероятно, эти лодки следовали за самой первой и самой далекой лодке, в которой сидел невероятно высокий и плотный человек. Небольшая кучка лодок в полнейшей тишине рассекала озерную гладь, изредка скрипели светильники, подвешенные к каждой лодке, или же трещало дерево. Я был зачарован объединенной красотой леса, замка и озера. Высокий и массивный светлый замок с освещенными окнами отчетливо выделялся на фоне колышущегося темного леса и отражался в огромном озере, которое растянулось, вероятно, на целый километр. Я был уверен, что большинство почувствовало ту силу, что исходила от замка. Этот замок безопасен, и он станет домом. Это на первом курсе понимали все, глядя на эту великолепную картину – как будто невероятно талантливый художник использовал лишь четыре цвета– белый, темно-синий, черный и золотой. Почти созревшая луна добавляла этой панораме таинственности, окутывая все легким серебристым цветом. Хогвартс покорил всех первокурсников – изумление и восхищение читалось в поведении всех новичков. Он влюбил в себя всех так же, как влюблял веками. Я опустил руку за борт лодки и легко коснулся поверхности теплого озера, волнуя отражение одной из башен замка.
Невозможно сказать, сколько же времени длилось наше водное путешествие, ориентируясь лишь на свои собственные ощущения. Мне казалось, что целую вечность я наблюдал мерцавшие звезды и наслаждался тишиной, в то время как Сириус уверял, что прошло не больше десяти минут. Наш спор разрешил проходивший мимо темноволосый и ничем не примечательный мальчик, язвительно сообщивший нам о наличии у Джеймса на руке часов. Тот, под откровенно издевающимся взглядом Сириуса, поспешно глянул на циферблат и важно объявил о том, что только что пробило семь часов вечера. Мы плыли ровно двадцать пять минут, невероятное количество времени даже для такого огромного озера.
- Может еще поинтересуешься у нас, где твои очки? – усмехнулся Сириус и в тот же момент сорвался с места, спасаясь от разъяренного Поттера. Мне ничего не оставалось, как поспешить за двумя клоунами, по счастливой случайности, назвавшими себя моими друзьями. Оставив остальных первоклашек далеко позади, я нагнал ребят у самых дверей замка, как раз вовремя, чтобы стащить Джеймса с шеи Сириуса, который так и порывался если не заехать ему по уху, то уж откусить точно.
- Детский сад, - прокомментировал темноволосый спутник блондина, все это время находившийся в тени каменных стен.
- А ты откуда тут взялся? – хором поинтересовались мы у него – всех первоклашек мы оставили позади, а вперед нас никто не уходил, это мы видели точно.
-Я предпочел теплые кареты ненадежным лодкам,- невозмутимо пожал плечами брюнет.
- Разве первокурсникам позволено ехать в каретах? – недоверчиво спросил Джеймс, оставивший в покое Сириуса.
- А кто говорил, что запрещено? – мальчик весьма наигранно поднял бровь.
Мальчики не нашлись и оставили в покое это странное создание, оставляя за ним последнее слово.
- Я голодный! – трагично известил нас несколько позже взъерошенный наследник Блэков и грустно оглядел нас всех подряд.
- А я, допустим, в туалет хочу, но это не значит, что я должен сообщать об этом всему своему окружению, - вновь невозмутимо подал голос темноволосый и темноглазый, совсем незаметный в темноте мальчик.
- Ты уже сообщил,- заулыбался Сириус и вытащил незадачливую тень на свет лунный. – Как тебя зовут?
- Северус, - попытался вырваться из хватки Блэка мальчик.
Тот словно бы и не замечал телодвижений Северуса и задумчиво осматривал его.
- Странный ты какой-то, - вынес через некоторое время вердикт Сириус и отпустил уже присмиревшего Северуса.
- Это комплимент или диагноз? - поинтересовался Северус, поправляя мантию.
- Признание в любви, - вмешался Джеймс, и вновь началась игра в догонялки.
Северус ошарашено глядел на медленно удаляющихся мальчиков.
- Это они так шутят, - попытался я привести в чувство первого пострадавшего от моих друзей.
- Я заметил, - скривился тот и вернулся в спасительную тень, а я попытался разглядеть Сириуса и Джеймся в сгущающихся сумерках, пока не заметил маячащий где-то недалеко свет фонаря, который оказался в руке нашего огромного сопровождающего. В другой руке он крепко держал моих незадачливых друзей.
- Так и быть, МакГонагалл не скажу, - добродушно заявил мужчина и отпустил изрядно потрепанных мальчиков на волю. – Если будете себя смирно вести.
- Будем, - покивал головой Джеймс, поймал слетевшие очки и наградил Сириуса уничтожающим взглядом. Этот нахал, никоим образом не чувствующий вину, улыбнулся и попытался спрятаться от Джеймса за моей весьма неширокой спиной. Я был согласен с нашим новым знакомым – мои друзья все еще оставались невероятными детьми.
Массивные двери открылись, впуская нашу маленькую процессию внутрь. Огромные полотнища с изображениями зверей притягивали мой взгляд, ровно как и герб Школы, висящий в центре дельней стены. Мягкий свет от невероятного количества свечей, темные ковры и пара мягких диванов создавали то невероятное ощущение уюта, которое порой невозможно достичь. По невысокой, но весьма широкой лестнице к нам спускалась темная фигура в самой странной шляпе, которую я только видел. Она была высокая, невероятно нескладная и абсолютно черная, подходящая только под описание «волшебная» и никак больше. Ее хозяином оказалась высокая и худенькая женщина, уже немолодая и со строгим выражением лица. Ее бледно-зеленые, почти серые глаза неторопливо оглядели всех нас с ног до головы.
- Я рада приветствовать всех вас в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. Меня зовут Минерва МакГонагалл, и, ради Бога, мистер Лонгботтом, как Вас угораздило так намокнуть? – женщина взмахнула рукой, и одежда неуклюжего темноволосого мальчика слева от меня вновь стала сухой,- Позволю вам напомнить, что существуют определенные правила поведения, которые вы все должны помнить и следовать им в стенах этой Школы. Сейчас я отведу вас в Большой Зал, где состоится отбор. Постройтесь.
Я был в состоянии легкой эйфории магии, которая чувствовалась здесь буквально во всем. Я дышал ею, видел ее… Сириусу пришлось за руку оттащить меня в более или менее ровный строй остальных первогодок прямо перед собой.
-Не спи, Ремус, - шепотом подбодрили меня Джеймс, стоявший спереди меня, и Сириус, стоявший позади, хотя и был выше меня на несколько дюймов под недовольным взглядом женщины, назвавшей себя Минервой МакГонагалл. Таким слегка распущенным строем мы ввалились в огромное помещение через одну из боковых дверей.
Мне казалось, что назвать это помещение Большим Залом мог только очень жизнерадостный и оптимистичный человек. Это был не просто Большой, это был Огромный зал для нас, маленьких детей. Четыре длинных деревянных стола, такие же длинные скамьи, тяжелые скатерти разных цветов и невероятное количество незнакомых лиц. Невероятное количество взглядов, направленных на нас. Это было так же неуютно, как и тогда, на платформе 9 и 34. Я поднял глаза наверх, стараясь не замечать такого внимания. Поднял и не смог опустить. Темное небо, редкие облака и невероятной красоты луна, затмевающая светом близлежащие звезды. В помещении. Невероятная картина, заслоненная от нас неисчислимым количеством свечей, которые просто так парили в воздухе. Много, невероятно много света и легкий шум от учеников привели меня в состояние нереальности происходящего. Я перевел взгляд на Сириуса – он так же как и я минуту назад, подняв голову и позволив волосам рассыпаться по плечам, расширившимися глазами наблюдал за течением облаков. Джеймса, казалось, нисколько не волновало небо над ним. Он с нарастающим страхом в карих глазах разглядывал старшекурсников. Я улыбнулся Поттеру, в ответ получив обреченный взгляд. Не зная, как приободрить Джеймса, я позвал Сириуса и кивнул в сторону мальчика в очках.Мой находчивый и изобретательный друг неслышно поменялся со мной местами в ряду и так тихо и снисходительно шепнул Джеймсу:
- Трусишка.
Щеки Джеймса немедленно вспыхнули, и он резко повернулся к Сириусу, намереваясь высказать ему все, что о нем думает. С торжеством посмотрев на меня, Сириус развернул Джеймса обратно – лицом к весьма и весьма недовольной МакГонагалл, которая держала в руках изрядно пожившую Шляпу и поглядывала на длинный список.
-Сейчас я назову фамилию и имя ученика, который должен будет выйти сюда, надеть Шляпу и, узнав название факультета, проследовать к своему столу. Я прошу соблюдать всех порядок и тишину, - МакГонагалл выразительно посмотрела на Блэка, а тот, в свою очередь, очаровательно ей улыбнулся еще и своими честными синими глазами.- Блэк, Сириус!
Сириус уверенно опустился на предложенный трехногий стул. Шляпа, опущенная на его голову, вдруг ожила и откашлялась. Сириус, абсолютно не ожидавший таких звуков, подскочил на стуле от неожиданности.
- Определенно Гриффиндор, - заявила Шляпа низким голосом.
Один из центральных столов сдержанно поприветствовал своего новичка, чье выражение даже отдаленно не было таким радостным. Сириус спокойно занял предложенное ему место за столом Гриффиндора и крепко задумался. Я редко когда видел его таким – Сириус из тех людей, что думал и делал одновременно или же не думал вообще. В его глазах не было тех чертах и искр, черты лица были спокойными, отчего Сириус казался не от мира сего. Я был озадачен таким поведением друга.
- Вся его семья училась в Слизерине и от него ждала того же, - заметив мое непонимание, объяснил мне Джеймс тихим голосом.
- Разве можно выбирать факультет? – недоумевал я.
- Я не знаю, - спокойно ответил мне Джеймс, вновь переключив все свое внимание на распределение смуглого мальчика по фамилии Забини, ставшего спустя мгновение учеником Слизерина.
- Лейнстридж, Рудольф!
- Слизерин!- и очередной мальчик, с резкими чертами лица и невыразительными глазами занял свое место.
- Логботтом, Фрэнк!
-Гриффиндор! – красно-золотой факультет на этот раз буквально взорвался аплодисментами, принимая в свои ряды неуклюжего лопоухого мальчика. Признаюсь, я разозлился на весь факультет за Сириуса – мне казалось, что фамилия не должна никоим образом влиять на отношение к человеку. Кажется, я ошибался.
- Люпин, Ремус! – погруженный в свои мысли относительно несправедливости, я благополучно пропустил свое имя мимо ушей, и на этот раз уже Джеймсу пришлось выпихивать меня к заветной табуретке и Шляпе. И я действительно испугался. Испугался того, что меня отправят на какой-нибудь другой факультет, и меня разлучат с новыми друзьями, так и не дав с ними пообщаться. Удивляюсь, как я вообще тогда дошел до МакГонагалл и не упал. Вторая стадия испуга началась после продолжительного молчания Шляпы. Я отчетливо чувствовал, как в моей голове весьма наглым образом копаются. «Знаешь, у тебя невероятное количество талантов. Ты умен и наблюдателен, я могла бы предложить Райвенкло» - наконец произнесла Шляпа. «Я не хочу туда» - твердо подумал я. «Что ж, вероятно тебе подошел бы Хаффлпафф – ты ценишь дружбу». Черт возьми, тогда я окончательно отчаялся попасть на один факультет с Сириусом – я не мог видеть то, как его игнорируют ребята с его факультета. «Почему ты не можешь отправить меня в Гриффиндор?» - я пытался сдержать ярость как мог. Никогда в жизни я не был так зол. «Я могу, но стоит ли он неправильного выбора?». Я действительно задумался – безусловно, я был благодарен Сириусу за его предложение дружбы, но может мой факультет действительно не Гриффиндор? Может, я недостаточно смел для него? «Мерлин, не бывает неправильного выбора, ведь он мой личный, и если я хочу в Гриффиндор, значит, я попаду туда!» - упрямо заявил я Шляпе. Ответом мне было лишь короткое – «Ты стоишь его».
- Гриффиндор! – я помню, как улыбнулся грустный Сириус, когда я занял место рядом с ним. Я нисколько не жалею о своем выборе даже сейчас, спустя двадцать с лишним лет.
-Питтегрю, Питер!
- Гриффиндор! – после продолжительного молчания сообщила Залу Шляпа. У меня осталось твердое ощущение, что она подумывала отправить его в Слизерин. Наш стол снова взорвался аплодисментами, заглушая голос Минервы и вердикты Шляпы. Ни я, ни Сириус не принимали участия в радости этому маленькому мальчику. Неосознанно, но нам хотелось оказаться подальше от него. Это не было вызвано его внешностью или тем, как он общался, просто само его присутствие рядом изрядно волновало. Возможно, мы были жестоки к Питеру и мы быстро поняли это, поспешно предложив место рядом с нами. Врагов найти мы успеем всегда.
- Поттер, Джеймс!
Для нас, безусловно, распределение Джеймса стало еще одним поводом для волнений. За те несколько часов, что мы успели провести вместе, я привязался к этим двум, понял, что мне нравиться наблюдать за их потасовками и разнимать их, смеяться над подколками Сириуса или праведным гневом Джеймса. Я понимал – рано или поздно они и меня втянут в такую потасовку, и я был несказанно рад побыть таким же ребенком, как и они. Так за Джеймсом внимательно наблюдали две пары глаз: темно-синие Сириуса и светло-карие, мои. Поттер, несмотря на всю свою близорукость, отлично видел нас и не замедлил улыбнуться. Он был уверен в Гриффиндоре, как уверена была в этом Шляпа спустя несколько секунд. Под оглушительные аплодисменты Джеймс подошел к нашему столу, чтобы в тот же момент оказаться в объятиях Сириуса, который тут же и меня вытащил из-за стола, громко заявив, что он рад быть со своими друзьями. Наконец оказавшись на воле, мы с Джеймсом тоже выразили свою несказанную радость охрипшими голосами – Сириус прилично нас задушил, прежде чем отпустить. Я смотрел на наследника Блэков и отчаянно гадал: «А действительно ли Сириус расстраивался из-за семьи и факультета, или это он не хотел нас от себя отпускать?». Во всяком случае, этот несносный мальчик был счастлив по самые уши, а я остался вместе с ним и Джеймсом еще на семь лет. Неважно, в конец концов, каким образом это получилось.
- Снейп, Северус! – сказать то, что наш новый знакомый взволнован, нельзя. Его выражение лица оставалось совершенно спокойным, походка уверенной, а движения все такими же отточенными не по годам.
- Слизерин, - после продолжительной паузы неуверенно сообщила Шляпа. Судя по всему, она искренне сомневалась в своем выборе, как, впрочем, и я. За изумрудным столом сидели самоуверенные, заносчивые и гордые люди, а Северус был не похож на такого. Он вообще аристократом не казался, несмотря на совершенно белую кожу и прямую спину. Мне казалось, он слишком умен для этого факультета, слишком прямолинеен. Кто знает, может Шляпа и не ошиблась в выборе, однако тогда я неосознанно желал подружиться со всеми, кого успел встретить, а учитывая межфакультетскую вражду (про нее нам жизнерадостно сообщил рыжеволосый мальчик напротив), это было не так то и просто. Вновь погрузившись в собственные мысли, я прослушал почти всех оставшихся учеников, и так бы и сидел дальше, если бы меня не пихнул весьма ощутимо Сириус. Я непонимающе уставился на него, когда вдруг понял и без слов то, что он хотел мне показать – на трехногой табуретке восседала маленькая хрупкая девочка с огромной волной тяжелых рыжих волос и невероятными изумрудными глазами. Несмотря на всю «ведьмину» внешность девчонки, не это было так примечательно для внимания. Я впервые видел Джеймса с таким непередаваемым выражением лица. Оно не было ни влюбленным, ни мечтательным – Джеймс просто глубоко задумался, остановившись взглядом на этой рыженькой. Поразившись мыслительным достижениям моих друзей, я вопросительно посмотрел на осененного какой-то очередной гениальной мыслью Сириуса. Тот внимательно следил невинными глазами за зеленоглазой первокурсницей Гриффиндора, когда Джеймс внезапно соскользнув со скамьи и весьма сильно приложился о каменный пол прямо перед девочкой. Он покраснел, извинился и немедленно вскочил с пола, пропуская ее к свободному за столом месту, после чего направил свой гневный взор на меня. Я не удержался и в ответ посмотрел на расстроенного Сириуса.
-Скажи мне, что ты расстроен своей неуклюжестью, - прошипел ему Джеймс, опускаясь на скамью и яростно сжимая кулаки.
- Ты на нее должен был упасть, я просчитался, - грустно пожаловался нам Сириус, попытавшись спрятаться за мной.
- Убью, - спокойно пообещал ему Поттер и демонстративно устремил свой взгляд на директора, отчаянно требующего внимания.
- Пока не успокоитесь, я пир не начну, - довольно мирно сообщил нам директор в полной тишине. - Дорогие друзья! Я рад приветствовать вас в этих стенах, таких счастливых и, несомненно, жаждущих знаний! Я уверен, все вы замечательно провели каникулы и готовы грызть гранит науки, и я с радостью объявляю (все наши соседи с огромной надеждой уставились на директора) начало нового учебного года (по залу прокатился разочарованный вздох) в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс! Я, конечно, не жду от вас всех отличных оценок и примерного поведения, но, как говориться, не пойман – не вор…Ах да, мистер Филч просил напомнить: ученикам запрещается посещать Запретный Лес и колдовать на переменах, а так же устраивать магические дуэли. На этом я позволю себе объявить начало торжества!
Я никогда не думал, что когда-нибудь увижу такое разнообразие еды. Каждый стол буквально ломился от массы стоящих на нем приборов. Невероятное количество первых и вторых блюд, невообразимые сочетания кухонь разных стран – все это в мгновение появилось перед нами. Картофель с мясом в горшочках, самые интересные части курицы и другие виды мяса, салаты (я видел даже несколько русских с французскими названиями), кувшины с соком – и это было только в моих пределах досягаемости. Да что говорить, даже избалованный с детства Сириус был восхищен таким обслуживанием – он долго решал, за что хвататься сначала. Большой Зал наполнился невероятными ароматами, звоном посуды и стуком кувшинов, тихими и не очень разговорами и переливами смеха.
- Ребят, вы прям как с голодного острова! – авторитетно заметил один из старшекурсников, сидевший несколько вдалеке от нас, но, тем не менее, очень недовольный тем, как мы едим.
- Может мне еще локти со стола убрать? – нахально поинтересовался Сириус, непринужденно поглощая пятое по счету крылышко курицы, запеченной в хрустящей панировке.
- Не думал, что в семье Блэков учат быть свиньями, - старшекурсник смерил моего друга тяжелым взглядом и отвернулся к своим собеседникам.
- Что, даже не помчишься с геройским кличем защищать свою потревоженную честь? – Джеймс сверкнул глазами поверх очков и собственного стакана с тыквенным соком.
Сириус беззаботно отмахнулся и с новыми силами бросился на поиски закуски к курице, едва не задев мой стакан. Вздохнув, я отодвинул его поближе к себе, чтобы, не дай бог, не пострадать третий раз от неуемного Блэка. Одной его бушующей внутренней энергии хватило бы, чтобы опрокинуть несчастный стакан на меня.
Я обожаю сладкое. Я безумный сладкоежка, хотя и обижаюсь, когда мне говорят в лицо. Это звучит как-то…обидно, что ли. Только Сириус или Джеймс могли обозвать меня сладкоежкой, никоим образом не задев. Они всегда на удивление остро чувствовали грань между шуткой и действительно обидным замечанием, пока шутка была подобна парциальному давлению – без вмешательства внешних сил или собственных чувств.
- Правильно, Рем, носу твоему тоже очень хочется мороженого, - постоянно комментировали мои друзья, пока я уделял все свое внимание великолепной горке шоколадного мороженого, которое появилось уже после так любимой Сириусом курицы. Помню, как отчаянно разрывался между ним и вазочкой конфет, пока не принял единственно важное решение – придвинуть к себе и то и другое под тихий смех однокурсников. «Шоколад то исчезнет к концу ужина, а проучить кое-кого подушкой вечером я еще успею» - уверял я себя, поглощая ложку за ложкой и наблюдая за тем, как Джеймс с такой же скоростью поглощает апельсины и мандарины. Это было настолько забавно, что я не удержался от улыбки. В который раз я пишу это – мы были детьми, и навсегда ими остались. Даже официально став взрослыми людьми, мы всегда были не прочь подраться на подушках или погонять на коллекции мотоциклов Сириуса. Наверное, я всегда буду думать, что люди не меняются никогда.
-Ребята, пожалуйста, проследуйте за мной, - помахал рукой нам очередной старшекурсник, имени которого я так и не запомнил.
- Я еще неделю есть не буду! – ныл Сириус, вися на руке Джеймса, и я вполне его понимал – сам себя чувствовал огромным шариком с мороженым, которое разве что в ушах не плескалось.
- А если я решу запомнить это, слабо будет исполнить? – пыхтел Джеймс, пытаясь спихнуть с себя Блэка.
- Да не вопрос! – решительно отвечал Сириус, еще больше облокачиваясь на Джеймса.
- Зато может ты, наконец, замолчишь, - мечтательно протянул Поттер и обреченно поддержал Сириуса. – Исключительно по доброте душевной!
- Ага, - пробурчал Сириус, борясь со сном.
- Ну точно свинья! – прокомментировал тот самый язвительный старшекурсник, гордо шествующий мимо.
- У кого что болит, тот о том и говорит, - тихо возразил ему я, идя следом за своими друзьями к префекту Гриффиндора.
Тот, кто никогда не видел Хогвартса, никогда не поймет того, что почувствовали мы, когда увидели Лестницу. Это было невероятное зрелище – огромные части тяжелейших лестниц плавно плыли в каком-то определенном порядке на огромной высоте.
- Нам на седьмой, - жизнерадостно сообщил нам светловолосый префект и первым направился на нужную лестницу.
Лицо Джеймса горестно вытянулось. Он еще мог героически протащить почти заснувшего Сириуса до выхода из Большого Зала, но поднять на седьмой этаж было выше всех его сил. Он бесцеремонно стащил с себя Сириуса и посоветовал ему идти на собственных ногах, на что недовольный Блэк решил не отвечать. «Не злопамятный, просто злой с недосыпу и память хорошая». Пока же Сириус ежесекундно звал меня и тыкал в очередное чудо, по его мнению. Я настолько устал от собственных мыслей и переживаний, что только обессилено кивал на показанную картину или доспех и плелся на следующий этаж. Пока не оказалось, что меня и остальную толпу студентов отделяет огромное расстояние, а сам я непостижимым образом оказался на другом конце лестничного помещения. Растерянно я посмотрел на префектов, которые уже спешили по изменчивой лестнице ко мне, и тихо извинился. Мне было ужасно стыдно за то, что я задержал и без того уставших однокурсников.
- И никуда ты от нас не денешься, - заключил позже сияющий Блэк, когда мы оказались в одной спальне с Джеймсом, Фрэнком и Питером, и со всего размаху опустился на собственную кровать, которая находилась между нашими с Джеймсом. Поттеру выпало спать у двери, в то время как между нами с Сириусом находилось небольшое окно, освещая комнату еще и лунным светом. Я в бессилии опустился на необычайно огромную для меня кровать – великолепную, с резными башенками, поддерживающими темный бархатный полог, невероятно мягкую и с кучей подушек – я просто чувствовал себя как дома, ровно как и мои соседи по комнате: Сириус прыгал на кровати и излучал новую волны энергии (откуда она только берется?), Джеймс на коленях заполнял прикроватную тумбочку, Питер шуршал чем-то за задернутым пологом, а Фрэнк переодевался в забавную пижаму цвета весеннего неба и залезал под одеяло. Был десятый час вечера, а мы уже изрядно утомились.
Я разглядывал серебристый диск луны сквозь неплотно задернутый полог и слушал мерное дыхание соседей по комнате. Впервые за одиннадцать лет, мое счастье было абсолютно полным и безоблачным – у меня было все, о чем я мечтал.
