ДырыНазвание: Дыры
Автор: Gostya
Рейтинг: PG-13
Пейринг: делена
Предупреждение: Пост 1.22. POV Деймона. Парочка нецензурных выражений.
Краткое содержание: Деймон трижды стирал Елене память.
От автора: задумывалось до спойлеров по 2-ому сезону. Я считала, что Джереми стал вампиром. Так что это уже АУ. К сожалению. Не люблю АУ писать.
Отказ от прав: персонажи принадлежат Л.Дж. Смит
Я трижды стирал Елене память. В первый раз я сам попросил ее об этом.
Наверное, я никогда не забуду День основателей 2009 года. Потрясение за потрясением. Кажется, все невероятное, что только могло случиться, произошло именно тогда. Сначала Елена во всех этих кринолинах, рюшечках, ленточках… Будто время повернулось вспять и я снова вижу Кэтрин, грациозно приседающую в реверансе. Потом – неожиданно – звон в голове и адское пламя. Сюрприз от Кэтрин в исполнении Джона. Апофеозом дня становится поцелуй на крыльце. Невероятно мягкие губы Елены, легкое головокружение отнюдь не от вербены. И фоном – разговоры, разговоры, разговоры…
А под вечер тревожный и какой-то чужой голос Елены в телефонной трубке:
- Ты можешь приехать прямо сейчас?
Нутром чуял, что ничего хорошего я там не увижу, но педаль газа выжимал в пол. Несся как сумасшедший, только чтобы скорее быть с ней.
Иллюзий я лишился уже с порога. Дрожащая Елена в руках Стефана, Джена с остекленевшим взглядом и острый запах свежепролитой крови, доносящийся с кухни… И вдобавок недоделанный вампир - Джереми.
Если бы я был человеком, свихнулся бы. Но благодаря волшебной вампирской кнопке, взял себя в руки и начал распутывать этот клубок проблем, совершенно не удивляясь тому, что от моего брата толку практически никакого. Видимо, беличья диета сказывается.
Шериф со своими подчиненными прибыли довольно оперативно, тщательно собрали улики и после муторного допроса убрались, наконец, из дома. В свете прошедших событий вести переговоры с Джереми отправили Стефана. Если честно, я бы не рассчитывал, что он сможет убедить недообращенного вампира питаться всякой пушистой живностью. Сдается мне, я бы вправил мозги этому подростку куда быстрее и эффективнее, но, поскольку Джена ушла на кухню готовить чай, предпочел остаться в гостиной с Еленой, а не набиваться на роль психотерапевта.
Елена металась по комнате, запуская тонкие пальцы в волосы. Какое-то время я наблюдал за ней, а потом не выдержал, подошел и обнял, останавливая это броуновское движение.
- Все будет хорошо.
Она уткнулась лбом мне в плечо, обняла и затихла. Я гладил ее по волосам, вдыхал ее запах, чувствуя, как напряжение отпускает, а потом потянулся к ее губам. Елена отскочила от меня. В ее взгляде читалось возмущение и непонимание. Эмоции настолько зашкаливали, что она лишь глотала воздух, не в силах что-либо произнести.
- Так это была разовая акция? – уточнил я, чтобы внести ясность в ситуацию.
- Ты о чем? – Елена смотрела на меня подозрительно, как на умалишенного.
Собственно примерно так я себя и чувствовал, когда пришлось объяснять очевидное:
- Сегодня вечером я встретил тебя на крыльце. Мы поцеловались, а потом твоя тетя нас застукала.
- Не было этого! – выкрикнула Елена, не дав мне договорить.
- Эй, у вас все хорошо? – встревоженная Джена заглянула в гостиную.
- Да! – не сговариваясь, мы с Еленой ответили хором, и успокоенная женщина скрылась на кухне, продолжая звякать чашками.
- Как не было?! – я спросил, понизив голос. Хватит с Джены волнений. Еще одно потрясение, и никакие транквилизаторы и вампирский гипноз ей не помогут.
Наверное, Елена подумала, что я все еще не отошел от действия вербены или надышался угарным газом, потому что начала терпеливо, словно ребенку, рассказывать:
- Мы вытащили тебя из огня, ты ушел, и я тебя больше не видела, пока не вернулась домой… - Елена запнулась, не желая вспоминать страшную картину на кухне. – Потом я позвонила Стефану и тебе, ты приехал, затем…
Меня словно ошпарило пониманием. Все сходилось, один к одному. Ну и мудак же я! Я оборвал Елену на полуслове.
- Знаю, что было дальше.
Идитот! Кретин! Как же я мог так вляпаться-то? Ну ладно тогда, на крыльце…просто с ума сошел от счастья, поэтому не заметил подмены, но потом-то?! Слышал же, как Елена рассказывала шерифу, что потеряла вещи, и не вспомнил, что сам брал сумки из ее рук, прежде чем задохнуться от счастья в ее поцелуе.
Мне не больно. Мне ни черта не больно… Только едкая злость разъела грудь и сжала горло. Гребаная сучка… доберусь еще до тебя.
Бессильно опустился на диван и глухо произнес, не глядя на Елену:
- Ты не должна этого помнить.
Наверное, Елена вымоталась, и у нее просто не осталось сил спорить со мной. Я попросил именно то, что хотел, но когда Елена беспрекословно согласилась, я был настолько обескуражен, что почти был готов пойти на попятную. Она сняла свой антивампирский амулет и подошла ко мне.
- Что я буду помнить?
- Все, кроме моего дебильного поведения.
Я не верил…просто не верил в то, что происходит. Неужели она настолько слепо доверяла мне? Или виной всему была усталость? Так или иначе, Елена ни капли не боялась, что я буду своевольничать в ее разуме. Сотру что-нибудь не то, внушу что-то… Ее доверие неожиданно, и это единственное нормальное и хорошее за прошедший сумасшедший день. Я подошел к ней и улыбнулся.
Глаза Елены отразили мою улыбку. Смотрел в них, не мог наглядеться. Я моргнул, сбрасывая оцепенение, взял Елену за плечи и вновь установил зрительный контакт, выуживая из ее памяти воспоминания о моем фиаско.
***
Во второй раз Елена попросила меня об этом.
В придорожном мотеле было душно. Кондиционер не работал, наверное, со дня основания этого заведения. В приоткрытое окно ветер не заглядывал. Густой знойный воздух не остывал даже ночью.
На свою беду я уговорил Елену поспать вместо того, чтобы гипнотизировать часы в ожидании Стефана. И теперь она металась по липким горячим простыням, а я все не мог решиться ее разбудить. Сидел, смотрел на то, как она мучается от кошмара и надеялся, что она успокоится и провалится в глубокий сон.
Но вопреки моим ожиданиям Елена проснулась. С криком села на кровати, обняв себя руками, и по ее щекам потекли слезы. Она плакала беззвучно, и от этого мне было не по себе.
Ненавижу успокаивать плачущих девушек. Это, наверное, то немногое, что я так и не научился делать за полтора века. Обычно в моем арсенале припасено три варианта развития ситуации: исчезнуть, вцепиться ей в горло или применить гипноз. После чего, правда, опять встает дилемма: уйти или укусить, поэтому я предпочитаю не оттягивать выбор, а решать сразу.
Обычно с девушками все просто. Если я голоден – кусаю, если сыт – разворачиваюсь и ухожу. Но это не просто какая-то разукрашенная смазливая мордашка. Это Елена, поэтому ни одна из моих стандартных заготовок не подошла.
Я чувствовал себя как подросток на первом свидании. Негнущиеся ноги, деревянные руки, застрявшие в горле слова… Неловко обнял Елену и вздрогнул, когда она прильнула ко мне, обхватив руками, будто напуганный ребенок. Я перебирал ее волосы, шептал на ухо что-то невразумительно-успокаивающее и баюкал ее в своих объятиях. Касался губами горячего виска, будто так можно было изгнать демонов, беспокоящих ее сны.
Елена подняла лицо и робко коснулась моих губ своими. Неуверенно и как-то отчаянно.
Я помню свой первый поцелуй. Глупый неумелый мальчишка, я стеснялся и робел, но всячески старался этого не показать.
Помню, как впервые целовал Кэтрин, шалея от собственной наглости – она же была девушкой Стефана…
Помню тот поцелуй на крыльце. Был уверен, что целую Елену и настолько удивился взаимности, что даже не заметил, что это не та девушка.
Но то, что происходило тогда в душном номере придорожного мотеля…было не похоже ни на что.
На какое-то мгновение я замер, не веря, что это реально. Губы сами отвечали на поцелуи, руки сами обнимали ее, а я будто наблюдал со стороны, пытаясь осознать происходящее. Это же Елена! У них со Стефаном гребаная любовь, а я всего лишь непутевый брат и друг…
Елена целовала легко, едва касалась губами, отстраняясь каждый раз, когда я становился более настойчивым. Неожиданно это оказалось безумно приятным и необходимым: целоваться так, почти по-детски, нежно, с привкусом горечи.
Закончилось все так же внезапно, как и началось. Елена отстранилась и накрыла мои губы кончиками пальцев.
Какое-то время мы так и сидели: близко-близко, уперевшись лбом об лоб. Мое дыхание согревало ее ладонь. Без слов было понятно, что на этом все и воспоминание об этом отчаянном шаге будет излишним.
Мои пальцы были липкими и непослушными, когда я расстегивал застежку на ее кулоне. Перед тем, как поднять на меня взгляд Елена глубоко вздохнула, будто набиралась храбрости. На какой-то момент мне показалось, что она не хочет этого.
- Елена…
- Ш-ш-ш…
Ее холодные пальчики снова коснулись моих губ, призывая к молчанию. Грустно улыбнувшись, Елена покачала головой и прошептала:
– Так будет лучше.
Когда я смотрел в ее глаза, стирая воспоминание о минуте отчаянной нежности, в моей душе что-то дрогнуло и сломалось. Наверное, это была надежда на то, что Елена будет моей.
Когда я отпустил ее плечи, на них остались следы от моих пальцев. Елена снова опустилась на смятые простыни и провалилась в тревожный сон. Глядя не ее подрагивающие веки и судорожно сжимающиеся кулачки, я думал о том, что отчасти в этом смятении виноват я. Где-то в ее памяти выжжена дыра, и иногда по ночам она будет метаться по кровати, видя во сне картинки из прошлого, которого не помнит.
***
В третий раз стирая Елене память я жалел о том, что не могу сделать то же для себя. Вампиры живут веками и их разум способен хранить каждое мгновение вечности, цепко держась за него, не позволяя вытащить ни кадра из летописи существования. Пожалуй, это проклятие бессмертия, которое перевешивает все его бонусы.
Когда я очнулся, огонь уже полностью охватил комнату. Морщась от боли, я выдернул щепку из своего плеча. Голова гудела то ли от дыма, застилающего глаза, то ли от удара о стену.
Сквозь жаркое марево я увидел Стефана и Кэтрин. Он скорбно сидел рядом с ней, распластанной на полу. Мысль о ее смерти казалась абсурдной, но обстановка совершенно не располагала к размышлениям, поэтому я постарался не думать, а отдаться на волю инстинктов. А они все кричали: беги! Выбирайся из пекла, пока еще можешь. Опираясь о стену, я поднялся.
- Уходим! Стефан, уходим! – я пытался перекричать ревущее пламя. И лишь убедившись, что брат обернулся и рванулся к выходу, перегнулся через перила и прыгнул вниз. Спуск по горящей лестнице мог закончиться дверью в ад. Прикрывая лицо рукавом куртки, я бежал сквозь пылающую гостиную, вперед, к спасительной прохладе ночи за порогом. Но, даже вырвавшись из объятого огнем дома, я не сразу пришел в себя. Какое-то время на автомате двигался вперед, а перед глазами все плыло и кожу жгло, будто я еще там, в эпицентре пожара. Заметив меня, Елена выскочила из машины и кинулась ко мне навстречу. Я обнял ее и, перехватив напряженный ищущий взгляд, сказал:
- Он идет следом.
В этот момент внутри дома что-то хлопнуло, пламя рванулось вверх, облизывая стены, вырываясь из окон, танцуя по крыше. Казалось, не осталось ни единого кирпичика, не охваченного огнем. Раздался треск, и козырек крыльца обвалился, закрывая обломками дверь. Внутри здания с грохотом рухнули перекрытия.
Выкрикивая его имя, Елена рванулась к дому. Я едва успел перехватить ее. Обнял, крепко прижав к себе:
- Нет! Слишком поздно.
Елена рыдала, кричала, отчаянно рвалась из моих рук. Мне стоило немалых усилий удержать ее. И откуда в такой хрупкой девочке столько сил? Неужели гребаная любовь так питает ее?
Неожиданно Елена затихла и вцепилась в мои плечи, будто я мог спасти ее от этого кошмара. Я обнимал ее, понимая, что она – единственное, что осталось в моей гребаной жизни. Последние полтора века смысл моего существования составляли одержимость Кэтрин и ненависть к брату. Потом чувства перетасовали, но слагаемые остались прежними. Стефан и Кэтрин. И вот их не стало. Наверное, если бы не Елена, я бросился бы в огонь. Не то, чтобы я надеялся спасти кого-то из них… Хотя себе, наверняка, мотивировал бы это безумство именно так.
Но у меня осталась Елена. И я не мог бросить ее одну.
Иногда я бываю невыносим и заносчив, и она почти ненавидит меня, порой бываю излишне навязчив, и она терпит меня, временами между нами возникает такое напряжение, что Елена не выдерживает и сбегает. Но иногда я бываю нужен ей. И в ту самую минуту, пока мы стояли обнявшись, морщась от жара, я был чертовски необходим ей. Наверное, если бы не я, Елена бросилась бы в огонь…
Где-то вдалеке зазвучала пожарная сирена. Елена не отрывала взгляд от горящего дома даже, когда я сажал ее в машину и увозил.
Мы остановились где-то на обочине. Я не знал, что сказать. Просто сидел, тупо уставившись перед собой, сжимая руль, будто так можно было уменьшить боль. Елена все смотрела в окно. Судя по выражению лица, она мысленно еще была там – около адского пекла.
- Я не хочу помнить это, - неожиданно произнесла Елена, не отводя взгляд от окна. Ее голос прозвучал глухо и надломлено. – Джена, это единственное, что осталось от моей семьи. Я нужна ей. А со всем этим я просто не смогу жить… Деймон, пожалуйста.
Елена повернулась ко мне, накрыла ладонью мою руку, а в ее глазах плескалось такое отчаяние, боль и тоска, что я отвел взгляд, не в силах вынести этого. Ее просьба прозвучала для меня как приговор. Тупица! Отчего-то я понадеялся, что теперь мы будем вместе. Нет, я не воспринимал смерть Стефана и Кэтрин как подарок судьбы – шанс быть с Еленой. Просто мне казалось, что теперь мы будем держаться друг за друга, скованные общей потерей.
Я кивнул и улыбнулся через силу.
- Что ты хочешь помнить?
Минут двадцать мы обсуждали нюансы, и это казалось обдумыванием сценария для какого-то фантастического фильма. Нелепо. Нереально. Безумно.
Как мог, я подбадривал Елену. Вышло как-то хило. Внутри меня эмоции сплелись в тугой узел, который сжимал горло и мешал дышать. Но я старался не думать об этом.
Наконец, мы обговорили все детали, я повернул ключ зажигания и нажал на педаль. Наверное, так внимательно на дорогу я не глядел никогда в жизни, даже когда лет пятьдесят назад учился водить. Думал лишь о кочках и ямках в свете фар, чтобы не зацикливаться на своих чувствах, мыслях.
Я притормозил чуть-чуть не доезжая до дома Елены, чтобы не потревожить Джену. Мы вылезли из машины и какое-то время мялись друг напротив друга. Неловкое молчание затянулось, я спрятал руки в карманы брюк и облокотился о капот. Серебристый бок автомобиля был весь покрыт копотью.
Елена все так же, не говоря ни слова, сняла кулон и протянула мне.
Я выдавил грустную улыбку и покачал головой:
- Оставь себе. На память.
- Я хочу избавиться от нее, Деймон…
Я протянул руку и бережно принял этот странный дар. Мою ладонь обжег ядовитый кулон, и,когда Елена шагнула ко мне и обняла, я крепко сжал его в кулаке, сосредоточившись на этой боли.
- Прощай, Деймон.
Она вздрогнула, и я решил, что Елена снова плачет, но, заглянув в ее глаза, я увидел там не слезы. Лишь пустоту.
- Все будет хорошо, верь мне,- я постарался, чтобы гримаса на моем лице была похожа на улыбку. Но как это было возможно, если я сам не верил в то, что говорил? Черт! Я никогда не обманывал Елену. Я был тем гребаным правдорубом, который был честен с ней даже когда это было лишним, когда причиняло боль, задевало других людей. И теперь я присоединился к толпе тех, кто вечно щадил ее, говорил сладкую спасительную ложь.
Было бы намного проще выключить все чувства. Врубить вампирский режим «мне плевать» на полную мощность. Выпить виски, закусить кровью какой-нибудь сладенькой девочки. Путешествовать из города в город, нигде не задерживаясь, руководствуясь только инстинктами… Но я не мог, потому что это означало наплевать на Елену.
Я наклонился к ней, коснулся губ, но отстранился раньше, чем она успела среагировать. У нее был такой растерянный вид, что я искренне улыбнулся. Впервые за тот день.
- Прощай, Елена.
Погладил ее по щеке, взял за плечи и поймал взгляд…
Одно за другим я выжигал воспоминания: о том, что существуют вампиры и ведьмы, о том, как погиб ее дядя, о том, куда делся ее брат, о том, как она потеряла Стефана… Я латал дыры в памяти, бережно рождая в ее голове образы прошлого, которого не было. Как и хотела, Елена будет знать полуправду. Будет помнить о том, что в ее жизни был Стефан Сальваторе, мальчик, которого она нежно любила, а он бросил ее, уехав за своей бывшей. Потому что с разбитым сердцем жить можно, а с остановившимся – нет.
Я переписывал последний год жизни Елены, и вместе с каждым стертым воспоминанием, во мне что-то умирало. Будто капали едкой кислотой, и в итоге вместо души осталась одна большая дыра. Пустота… Разрывающее изнутри ничто. Царапающееся, рвущееся наружу. Хотелось что-то разбить, сломать, уничтожить… Что-то разрушить, только чтобы дать этому выход, чтобы стало хоть немного легче.
Я коснулся щек Елены, уперся лбом об ее лоб, и увидел ее глазами пожар. Мне стало дурно, будто я опять был там – внутри, дышал едким дымом. Стер начисто. Не было этого в твоей жизни, девочка. Не было, ничего не было, как ты и хотела. И меня не было. Лишь моя тень мелькнула где-то на горизонте ваших отношений. Все.
Развернул бессмысленно смотрящую прямо перед собой Елену и подтолкнул по направлению к дому. Сел в машину и смотрел, как она, покачиваясь, бредет к крыльцу.
Вот и все. Адьос, Деймон!
Больше ничего не держало меня в этом гребаном городишке. Осталось только навестить двух людей, которые своими вопросами были способны изгадить Елене жизнь. Разговор с ведьмой обещал быть малоприятным, и у меня просто на это не было сил. Поэтому я решил отложить его на потом.
Едва за Еленой закрылась дверь, я направился в сторону школы, попутно прихватив пару бутылок хорошего крепкого виски.
