Глава 1Глава 1
– Твоя Тень всегда следует за мной, – прошептала Гаечка, поддевая мыском ботинка придорожный камешек.
– Тебя это так пугает? – немного насмешливо уточнил Капитан.
– Не пугает, а раздражает! Представь, ты хочешь переодеться и понимаешь, что кроме тебя в комнате есть еще кто-то, – в свою очередь разозлилась Гаечка.
– Ничего, она же все равно мне информацию передать не может зрительную. Только мысли и немного слов.
– Думаешь, этого не достаточно? Ты нарушаешь границы моей личной жизни!
– Мне-то уж можно – в одном шкафу прятались, когда маленькими были. Я и так тебя знаю всю, - насупился он.
– Вот и не шпионь. И Тень свою забери! – раскраснелась Гайка.
– Угу, обязательно.
Капитан отвернулся и пошел прочь по дороге, поднимая подошвами новеньких синих кед облачка как будто прилетевшей из пустыни песочной пыли, и спотыкаясь на гравии размером с пальчиковую батарейку. Гаечка в нерешительности осталась стоять на месте, сдирая болячку на коленке. Она никак не могла поверить, что ее лучший друг установил за ней слежку и теперь никак не хотел убирать назойливую Тень, которая ходила за девушкой повсюду. Разве что в ванную не заглядывала. Хотя иногда и наблюдалась под дверью.
Еще три минуты она тупо стояла и разглядывала знойный день и песочное облако, и вместе с тем представляла вдали силуэт лучшего друга. Потом девушка шмыгнула носом и направилась по гравийной дороге к себе домой.
Они с матерью жили как раз на окраине города, куда строительные компании и мэрия еще не дотянули свои щупальца и не снесли скромные дачные домики, выкрашенные разноцветными красками, с резными наличниками на окнах и настоящими печурками. Правда, водопровод там был, что не могло не радовать.
Отец у Гаечки работал геологом, поэтому большую часть времени проводил в научных экспедициях. Зато из каждой привозил с собой истории, слушать которые вся семья собиралась в гостиной, и редкие породы камней, сразу отправлявшиеся в коллекцию девочки.
Вернувшись домой в этот день, Гаечка застала маму у телевизора. Когда отец пропадал в командировках, свое свободное время мама предпочитала тратить не на дочь, а на абсолютно неодушевленный ящик. Пожалуй, она даже не слушала того, что там говорили. Разве что улавливала четверть всего сказанного накрашенной телеведущей или же заставляла себя прислушаться к сообщениям о катастрофах.
– Привет, мам, я дома, – бросила заученную фразу девушка, аккуратно вешая кофту на крючок.
– На кухне обед, иди разогрей и съешь. Посуду за собой помоешь, – раздался из комнаты утомленный мамин голос. – У меня сегодня ночное дежурство в больнице, так что скоро уйду.
– Хорошо, мам, – устало буркнула она и ушла в свою комнату, хлопнув при этом дверью. Вазочка нервно подскочила на своем месте и немного пошатнулась, но все-таки устояла и не полетела на мягкий бежевый ковер, который кто-то аккуратно расстелил на полу Гаечкиной комнаты. Есть хотелось жутко. Желудок уже требовал своих обещанных котлет из сои с поджаренной картошкой, но лень активно диктовала свои правила. Мол, не хочется ведь потом мыть посуду, лучше уж дождаться ужина, налить себе чаю, сделать пару тостов. Мыть меньше, да и еда тоже будет, правда, в небольшом количестве.
Так и не сумев перебороть в себе страсть к достижению всех целей наиболее легкими путями, она достала из ящика письменного стола пачку вафель и книжку Мориса Дрюона из цикла «Проклятые короли», которую она перечитывала уже в который раз. Вафли вкусно пахли клубничным синтетическим наполнителем.
На середине вафельной упаковки в комнату заглянула мама и недовольно уперла руки в бока. Минуты две она следила за дочерью. Взгляд был уставший и выражал полную апатию ко всему происходящему. Потом она не выдержала и громко кашлянула. Гаечка от этого даже подскочила на кровати и выронила кусочек лакомства изо рта.
– Света, ты же уже взрослая и должна понимать, что скоро поступление! Хорошо, не питайся ничем – это твое личное дело, но ведь уроки ты должна учить с удвоенным усердием! – начала свою обычную песню мама.
– Ма-а-а! Только девятый класс. Еще два года. Ты что, предлагаешь мне досрочно сдать все экзамены или уйти в экстернат?
– Причем здесь это? Я тебе хочу напомнить, что твоя профессия должна приносить деньги. То есть перед тобой стоят две задачи: выбрать нормальную специальность и замечательно подготовиться к сдаче экзаменов. Посмотри на своего отца…
– Что не так с ним-то? Он занимается тем, что ему действительно нравится. Это ты вкалываешь в больнице за просто так, извлекая из этого только мизерную зарплату. Ты ведь людей ненавидишь! Ты не хочешь им банально помочь! А он помогает всем нам, добывая вот эти редкие минералы. Можешь хоть это понять? Я тоже хочу приносить пользу миру!
– Все это хорошо, но между тем твой отец не приносит в дом денег. Бывает редко, нам приходится выживать с тобой самим. Тебе же нужно зарабатывать как можно больше. Глядишь, переедем в город. Живем тут в какой-то старой разваливающейся халупе, а тебе и на это наплевать?
– Прекрати! Плевала я на тебя и на деньги. Надо будет – пойду сама работать. Благо, паспорт есть. Знаю, что это прозвучит абсолютно бестактно, но выметись вон из моей комнаты, пожалуйста, – спокойным тоном произнесла Гаечка. Она сделала аристократичный жест рукой, требующий немедленного удаления матери из комнаты. После этого девушка довольно уткнулась в книгу и энергично начала дожевывать последнюю вафлю.
Маму Гаечка не то чтобы не любила, отнюдь. Девушка чувствовала, что обязана ей многим. Но эта вот черствость ее характера и постоянная зацикленность на деньгах отталкивали Гаечку. Она не понимала, как можно не видеть ничего другого перед собой? Например, всех этих людей, которые живут такой же пустотой жизнью и зачем-то каждый день встают и плетутся на работу, чтобы вечером на кухне посплетничать о новой сотруднице или посетовать на начальника. При этом они не видят перед собой никаких целей.
Гаечка поборола дикое желание позвонить Капитану, вспомнив, что сама же на него и накричала. Гордость вылезала и постоянно вопила, что нельзя так быстро прощать нанесенные обиды. Поэтому, дожевав вафлю, она отправилась в сад качаться на деревянных качелях, которые отец соорудил еще лет семь назад. Дерево уже порядком подгнило, но все еще выдерживало худенькую девушку. «Прямо как палка от ели», – сказал однажды Алешка Каптин, пытаясь описать Светкину фигуру.
На следующее утро был холодный и равномерный звон будильника. Из открытого окна потянуло весенней свежестью и недавно выпавшей росой. Мать еще не вернулась с дежурства из больницы, поэтому о горячем завтраке ленивой Гаечке оставалось только мечтать.
Медленно она стянула ноги с кровати и попыталась нащупать тапочки. Раза с четвертого ей это удалось, и девушка направилась на кухню греть молоко на газовой плите. Полусонные чуть приоткрытые глаза нервно смотрели на побулькивающую жидкость и никак не могли передать в мозг сигнал о том, что пора бы перекрыть газ. Гаечка досыпала прямо на ходу.
Будильник снова зазвенел. Светка выругалась, выключила наконец-то конфорку и направилась в комнату затыкать надоевший аппарат. За окном что-то не ладилось. Небо меняло резко свои оттенки от фиолетового к синему, как будто кто-то смешивал в палитре краски и никак не мог выбрать понравившуюся. Девушку это ничуть не испугало просто потому, что она не привыкла смотреть в окно.
Выпив кружку молока, она оделась, почистила зубы и поправила на зеркале листочек с надписью «животные – мои друзья, я не ем своих друзей». Потом закрыла дверь и бодрым шагом направилась в школу. И как обычно пожалела, что не посмотрела на термометр.
Прошлый день принес зной и пыльный ветер. А еще палящее, как в пустыне, солнце, поднявшееся высоко над горизонтом, но нещадно испепелявшее все вокруг. Поэтому кофта как-то не понадобилась. Но это утро утонуло в пушистом, как пух, тумане и обычной прохладе весенней поры.
– Нормальные герои никогда не возвращаются из-за всяких мелочей, – буркнула себе под нос Гаечка. Ей вдруг стало невыносимо холодно и дико захотелось домой.
В школу она вошла ровно со звонком. Ребята с шумом неслись по коридору, боясь опоздать на урок. Света же сбавила шаг у входной двери и уже совсем медленно поплелась по лестнице на второй этаж. Кажется, у их класса первой стояла математика.
Нина Георгиевна, седая дама в квадратных очках на вечно припухших глазах, еще не появилась в классе. Каптин сидел на подоконнике и о чем-то спорил с Витькой Коньковым. «Наверное, опять о политике», – обиженно подумала Гаечка, оглядывая довольное лицо Капитана и переводя взгляд на его озадаченного собеседника, явно застигнутого врасплох темой разговора. Его лицо выражало досаду так, что губы чуть перекосились, а зубы частенько закусывали нижнюю. Щеки же горели как клубника, еще до конца не поспевшая на грядке, а глаза при этом оказывались опущенными в пол. Правда, один из них изредка косил на Алешку.
– Сурикина, минутой позже и вы бы отправились к директору за допуском на урок! – неожиданно раздался над ухом голос учительницы.
Светка в последний раз оглянулась на друга и села на свою обычную последнюю парту.
– Так, теперь соберем ваше домашнее задание, господа нерадивые девятиклассники, – проскрипела как испорченный громкоговоритель Нина Георгиевна.
Класс методично передал свои тетради на первые парты, а дежурная Лилька Колобова, которую обычно звали Колбой за ее худобу и полное отсутствие форм, переложила их на стол учительнице. Та пересчитала и, не найдя одной тетради, грозно уставилась на Гаечку.
– Сурикина, полагаю, это твоей работы опять нет у меня в стопке?
– Нина Георгиевна, я же вам еще вчера тетрадку с домашним заданием сдала. Там начерченные векторы и решенные задачи. Вы же знаете, не люблю все на потом оставлять, – краснея и глядя в парту, оправдывалась девушка.
– Хорошо, поищу на досуге.
Весь день Капитан усиленно избегал встречи с подругой. На переменах выбегал из класса на улицу повисеть на турнике или погонять мяч, а сразу после уроков как будто растворился в воздухе.
Все это время Гаечка как-то пыталась отвлечься от назойливого желания подойти к Алешке, отвесить ему хорошенький подзатыльник и помириться. Но гордость занимала свое законное место где-то между ленью и гранью разумного, диктуя свои довольно-таки простые условия. Действительно, это ведь не она виновата в ссоре. И Тень тоже не она посылала. Но поболтать было не с кем, поэтому усмирять свои «благие порывы» становилось все труднее. Особенно после того момента, когда очередная одноклассница решила изложить всю историю своей жизни за пять минут и спросить дружеского совета.
Но все же этому школьному дню суждено было закончиться. Он ознаменовался как самый отвратительный день месяца и не обещал ничего приятного в дальнейшем.
По улицам проносились роскошные черные машины, которые очень любили солнце. Их хозяева высовывали локти из окон, чтобы немного проветриться или покурить. Сзади плелись старенькие лады и Жигули с затертыми номерами. Придорожная грязь облепила кузова и местами колеса так, что цвета уже было просто не различить. Вся эта городская жизнь летела рядом и не хотела останавливаться. Ей-то точно было все равно, что сегодня за день у какой-то там девочки с окраины. Поэтому Светка мирно продолжала катить свое временное пространство в унисон с солнечным календарем и сбегала от мух, которые даже ее раздражали.
Посреди тротуара полусидел старик и о чем-то просил прохожих. Обойти его не представлялось возможным, так как обходных путей поблизости просто не было. Он разложил вокруг себя разноцветные плетеные сумочки с какими-то торчащими из них деталями и своими бесцветными глазами смотрел на солнце, явно ожидая что-то найти. Может, новое черное пятно?
– Девочка, помоги дойти до дома. Сам не смогу, – причитал он очередной даме. Мужчин в этот час на улице не встречалось.
Старик выловил Гаечку за руку и стиснул ее так крепко, что хрустнули костяшки пальцев. Девушка закусила губу и попыталась отодвинуться, но хватка оказалась железной. Страх парализовал девушку на несколько секунд. Потом мозг начал лихорадочно работать, стараясь понять, что же говорит этот дед.
– Сумки дюже тяжелые оказались. Наложил туда всяких приборов, теперь никак не могу донести, - уже четко и ровно говорил он, не сбиваясь на крик или плач. Как будто именно Светку он ждал здесь на дороге и четко был уверен, что она ему поможет во что бы то ни стало.
Мысли одна ужаснее другой начали появляться в голове. Вдруг он вовсе не пожилой человек, за которого себя выдает. Это ведь может быть и хорошо замаскированный убийца, который специально подослан. Или же маньяк. Но одно Гаечка четко осознала – ее лучший друг, Алешка Каптин, Капитан, помог бы просящему человеку, переступая через все свои страхи.
– Х-хорошо, – чуть заикаясь, пробормотала Света, пытаясь придать голосу выразительности. – Вам куда?
– Покажу-покажу, – заверил ее старик и ткнул своим сухим пальцем в дом напротив того места, где они стояли. – Вон туда. До третьего подъезда сможешь? Дальше я уж сам.
Кивок головы. Девушка подхватила половину сумок и, пытаясь не потерять равновесие, уверенным шагом отправилась на ту сторону, даже не взглянув на светофор. Тут же раздался визг тормозов и возмущенно-испуганный звук автомобильного гудка. Горел красный.
– Деточка, лезть под машину не обязательно, все эти приборчики мне еще пригодятся, будь уверена, – спокойно произнес старик, оттаскивая девушку от дороги и заглядывая ей прямо в душу своими бесцветными глазами.
«Правда, ради какого-то старика кидаться под машину – бессмыслица какая!» – промелькнуло у Светки в голове, и девушка тут же устыдилась своих мыслей.
Старик на удивление бодро маршировал по дороге со своими сумочками. Кажется, он мог бы донести до подъезда не половину сумок, а все разом, притом в одной руке. А другой рукой он бы мило держал какую-нибудь даму и рассказывал ей приятные истории из жизни дореволюционной интеллигенции, настолько дородным он выглядел. Гаечка даже поразилась тому, как уверенно он ведет ее, как шагает, выпрямив спину и голову подняв повыше так, чтоб нос задирался аж до самых крон деревьев и, казалось, касался их. На вид – лет сто тридцать. По походке и действиям – уберем эту пугающую цифру сто.
– Вот этот, – проворковал старик и поставил свои тюки на землю. В них, на удивление, ничего даже не бряцнуло, хотя набиты они все были явно чем-то металлическим. Он запустил руку в какой-то кармашек у себя на штанах и достал оттуда монетку с дырочкой посередине, подвешенную на цепочке. Гаечка захлопала глазами.
– Это за помощь тебе. В подарок. Обещай, что не снимешь это украшение, что бы ни случилось. Цену ему ты не сразу поймешь, а когда поймешь, удивишься его простоте, – он прицепил кулон на шею девушки так, что он висел теперь чуть выше металлической еловой веточки.
Прохожие оглядывались на девушку как на сумасшедшую. Со стороны им казалось, что она просто стоит, раскрыв от изумления глаза, и беседует с какой-то мнимой пустотой. Они-то не знали, что именно в этом месте происходит наложение одной действительности на другую.
– Спасибо, – смущенно выдавила Гаечка, любуясь своим новым украшением. Когда она подняла глаза, старика на прежнем месте уже не оказалось. Почему-то ни капли не удивившись, девушка повернулась и решительно направилась в сторону дома.
Прибежав из школы домой, Алешка Каптин тут же уселся за компьютер и включил очередную стрелялку. Её накануне притащил Капитану кто-то из знакомых, и он умудрился уже наполовину её пройти. Но что-то сегодня не клеилось. Он так и не смог сбить в воздухе ни одного вражеского истребителя за все пять минут, поэтому выключил хитроумное устройство из сети и взялся за книгу.
Как ни странно, чтение тоже не пошло. Казалось, что герои просто прилипли к книжным страницам и никак не хотят представляться читателю, никак не хотят пускать его в свою жизнь. Прячутся за всевозможной мебелью, чтобы только их никто не заметил.
Изнутри что-то очень гадкое скреблось и пыталось обратить на себя внимание Капитана. Тень, вроде, он отозвал еще вчера. Все-таки желание Гаечки было для него в некотором роде законом, тем более это был предмет ссоры. То есть, убрав его, он как бы снимал одновременно с себя всякие обвинения и становился снова приличным человеком, который не вмешивается в частную жизнь даже близких ему людей.
Полежав минут пять на своей кровати с задранными на стенку ногами, Леша так и не нашел причины, по которой внутри становилось до безобразия пусто, и слишком остро, как во рту после хрена или красного перца.
На кухне суетилась тетя Даша. В такое время она обычно готовила обед себе и мужу, а заодно и всем обитателям квартиры номер 9 по улице Академика Белячкова. В квартире проживало три семьи: две комнаты занимали Каптины, одну Дарья с Сергеем, а в третей поселился кто-то совсем неизвестный.
По крайней мере, соседа видели всего раза три – на Новогоднем празднике и на двух днях рождения, куда он просто обязан был явиться, так как проходил мимо холодильника и просто хотел чего-нибудь поесть. Складывалось ощущение, что он жил в другой реальности или же исключительно в ночное время. Иногда было слышно, как часов в пять или шесть утра открывалась входная дверь, кто-то входил и запирал ее на внутренний замок. Шарканье босых ног по коридору, стук удара комнатной двери, скрип кровати и мелодичное похрапывание. Часов в двенадцать ночи неизвестный наоборот выходил из квартиры. Зато все точно были уверены – человек он хороший и вреда никому не причинит.
Полежав некоторое время, Капитан потянулся к телефонной трубке, которая по счастливой случайности оказалась на тумбочке. Он вертел ее в руках, нажимая все цифры по очереди, пока не сообразил, что набирает Гаечкин номер. Только тогда он понял, почему все это время так мучился: он напрасно обидел свою хорошую знакомую, и поэтому должен был перед ней извиниться. Перебравшись на подоконник, который находился точно над кроватью, мальчишка нажал кнопку вызова.
– Алло, – абсолютно спокойно послышалось в трубке после пары гудков. Дальше последовал ряд нечленораздельных звуков, а довершил все это звон падающей кастрюли на пол.
– Гай, это я, Капитан. Прости меня, пожалуйста. Знаю, что виноват.
– Ой! Я так тебе рада! Слушай, сегодня…
Светка выложила все то, что произошло после школы. Рассказала она все это в одной фразе и довольно замолчала. Ничего не понявший Капитан попросил ее разъяснить все еще раз и поподробнее. Он знал страсть знакомой тараторить, одновременно сокращая все до понятных одной ей слов, которые она считала ключевыми.
Вот тогда-то Алешка и почувствовал за спиной сгущающееся небо. Мутно-стеклянный воздух с примесью тумана и чего-то такого, что добавляло ему заметной осязаемости. Как будто он мог запросто сдавить человека и нести, нести, нести, пока тот не умрет от страха или голода. Стоило открыть окно, как все тут же прекратилось, как будто вселенная в один миг не сжималась и не представлялась живым существом. Ветерок занес в комнату первые значительные весенние ароматы и легкий привкус дождя, на губах остававшийся мелкими капельками росы.
