Глава 1В любви начинают с того, что обманывают себя,
и кончают тем, что обманывают других
Оскар Уайльд,
«Женщина, не стоящая внимания»
Окно в покоях старосты Гриффиндора было занавешено тяжелой темно-бордовой шторой, так что лучи закатного солнца не могли пробиться сквозь плотную ткань – в помещении стояла непроглядная темень, за исключением одного угла, слабо освещаемого тлеющими углями камина.
Было тихо, и казалось, что в комнате никого нет. Но это лишь на первый взгляд. В кресле, сжавшись в комок и обхватив себя руками, сидела девушка. Староста школы, Гермиона Грейнджер, то ли дремала, то ли находилась в забытьи: глаза были закрыты, а на ее щеках слабо блестели мокрые дорожки слез.
«Рон, ты здесь?..»
В комнате был еще один жилец. Рыжий Косолапус немигающе глядел на свою хозяйку с каминной полки. Умный полукниззл чувствовал ее боль и знал, кто был тому виной.
«Рон, ты здесь?.. Что тут… Рон!»
Девушка не всхлипывала и не давилась рыданиями. Наоборот – ее дыхание было почти неслышным. Просто слезы непрерывным потоком текли из-под опущенных век.
«О-о-о… Бон-Бон… ты такой… о-о-о…»
«Лаванда…»
«Рон, ты здесь?..»
Камин медленно дотлевал, стало прохладней. Гермиону начал колотить легкий озноб – то ли от зябкости в помещении, то ли от пережитого сегодня унижения. Как она могла… да, действительно, как она могла быть такой дурой?! Отличница, староста… Дура. Синий Чулок.
«Гермиона! Это не то, что ты…»
Это было настолько очевидно. Весь этот месяц… Должно быть, весь курс знал об этом, и лишь она, романтичная идиотка, не видела дальше своего носа. И сегодня поплатилась за свою наивность. О, как жестоко она поплатилась…
Стук в дверь заставил вздрогнуть и открыть глаза. Быстро стерев слезы рукавом мантии и убрав с помощью взмаха волшебной палочки все следы нервного срыва, Гермиона громко и почти так же твердо, как обычно, сказала:
- Войдите.
- Привет… Можно? – в дверях показалась лохматая шевелюра Гарри Поттера. Парень подслеповато щурил глаза, силясь рассмотреть в комнате ее хозяйку. – Почему ты сидишь без света?
Мальчик-Который-Выжил пробормотал заклинание, зажигая камин и свечи по углам комнаты – тьма моментально сменилась приглушенным, мягким светом. Парень закрыл дверь и нерешительно подошел ко все еще сидящей без движения Гермионе.
- Герм, я… - он запнулся, не зная, как правильно облечь в слова все, что хотел сказать. Поэтому произнес банальное, но искреннее: - Ты как?
Гриффиндорка криво усмехнулась:
- Нормально.
Гарри грустно улыбнулся в ответ, а потом вдруг просто шагнул вплотную к девушке и крепко обнял ее, зарываясь носом в пушистые каштановые локоны. И тут Гермиона не выдержала – плечи ее затряслись в рыданиях. В ответ парень еще крепче прижал подругу к себе.
- Тише, все хорошо… все будет хорошо, Гермиона… - шептал он избитые, но столь нужные в этот момент фразы. – Ты же такая сильная… все будет хорошо… ну, не плачь, Гермиона…
Постепенно девушка начала успокаиваться, ее дыхание пришло в норму. Она смущенно улыбнулась и высвободилась из объятий Гарри. Тот ответил ей такой же смущенной улыбкой и пересел в соседнее кресло.
На некоторое время в комнате повисла тишина.
- А я Рону нос сломал, - неожиданно заявил Поттер и хмуро уставился на свои руки, как будто ожидал, что его сейчас начнут ругать.
- Зачем? – голос девушки звучал слегка удивленно и уже не так бесцветно.
- Потому что он тупоголовый ублюдок и скотина. Он сам не знает, от какого сокровища отказывается, - в конце этой пылкой фразы щеки парня покрылись ярким румянцем.
- Ты так ему и сказал?
- Так и сказал.
- Бедный Рон… Как ты мог, Гарри! – в наигранно осуждающем голосе девушки послышались слабые нотки веселья.
Все произошедшее сегодня будто стало отходить на второй план. По крайней мере, было уже не так больно, как в первые минуты после сцены, увиденной в спальне семикурсников. Хотя Гермиона сомневалась, что это когда-либо сможет изгладиться из ее памяти. Без помощи заклятья Обливиэйт, по крайней мере.
- Потому что он дурак, - с несвойственной ему злостью отрезал Гарри. – Променял тебя… на эту пустышку и шлюху Лаванду.
- Гарри, не надо…
Поттер сжал кулаки, но промолчал. Однако потом точно не выдержал и, подхватившись со своего кресла и упав на колени рядом с креслом Гермионы, сжал ладони подруги в своих. Было что-то странное во всем его облике… в пылающих краской щеках и этих почти безумных, горящих зеленью глазах…
- Герм… - горячо зашептал парень, пристально глядя в глаза Гермионы: - Я знаю… ты его все еще любишь… Но он тебя не достоин. Он наш друг… вернее, он был нашим другом… Он предал тебя, а значит и меня тоже. Он заставил тебя страдать…
В то время как взгляд Гарри гипнотизировал девушку, его пальцы нежно коснулись щеки Гермионы. Она, как завороженная смотрела на него, не смея шелохнуться. Почему-то все тело будто охватило оцепенение. Парень вел себя странно, он был не похож на себя самого. Но почему-то Гермионе казалось, что именно сейчас перед ней и есть настоящий Гарри. Этот сумасшедший день, а теперь и не менее безумный вечер… В комнате стало вдруг слишком душно...
- Гермиона, милая… ты самая замечательная… ты моя лучшая подруга… я… я никогда и никому не дам тебя в обиду… - голос Поттера то срывался на хриплый шепот, то наполнялся несвойственной ему глубиной.
Гарри замолчал, а потом сделал невероятное – внезапно еще ближе наклонился к Гермионе и быстро поцеловал ее. Мягко, почти невесомо. А потом отстранился, но лишь настолько, чтоб не касаться своими губами губ девушки. Гриффиндорка чувствовала его дыхание на своем лице, и это вызывало у нее волну мурашек по всему телу. Отчего-то вдруг стало страшно.
- Но Джинни… - слабо пробормотала Гермиона, окончательно сбитая с толку и оглушенная событиями сегодняшнего вечера.
- Мы расстались. Еще в конце шестого курса. Джинни… она долго не хотела мне верить, когда я сказал, что все кончено. Она, наверное, и сейчас думает, что мы могли бы… в общем, не важно. Уже не важно. Я не люблю ее.
Поттер отстранился и теперь невидяще глядел куда-то вправо, впрочем не снимая ладоней с плеч Гермионы.
- Но когда ты…? – девушка запнулась.
Она не могла заставить себя произнести «влюбился в меня» - все происходящее казалось ей нереальным и каким-то неправильным. Гарри – ее друг, почти брат… наверное, именно так она всегда привыкла думать о нем. Но что же произошло сегодня? Почему вдруг все стало таким... ненормальным, перевернутым вверх дном?..
- Наверное, еще с тех пор, как увидел тебя на Святочном Балу вместе с Крамом. А потом просто не хотел мешать вашему с Роном… счастью, - последнее слово Гарри произнес с плохо скрываемой злостью. Не на Гермиону, а на своего лучшего, правда, теперь уже бывшего друга.
- Думал, что могу серьезно влюбиться в Джинни, она ведь и правда мне нравилась, но не вышло.
- Гарри, я… - голос девушки прозвучал растерянно. Слишком много всего свалилось на нее сегодня, грозя перерасти в новый повод для истерики.
- Я понял. Прости, - юноша грустно усмехнулся, а затем нежно и осторожно поцеловал ладошку своей подруги и поднялся с пола.
Буквально на несколько секунд он задержал взгляд на растерянном, бледном лице своей подруги, а затем серьезно сказал:
- Что бы ни произошло в будущем, я просто хочу, чтоб ты была счастлива, Гермиона. И я никогда не смогу причинить тебе зло. Помни об этом. Доброй ночи.
Когда за ним захлопнулась дверь, Гермиона позволила себе устало прикрыть глаза. Она дотронулась до губ кончиками пальцев и вздохнула.
Почему же все так сложно? Эмоции… она не могла разобраться в них, тонула, как всегда… Наверное, хотя бы по этой причине стоило любить книги – там не было места эмоциям, все казалось таким понятным и рациональным, спокойным.
Ее снова начало колотить в ознобе, хотя при этом в комнате было просто невыносимо душно.
Стоило поразмыслить обо всем на трезвую голову. Да, завтра… она подумает обо всем. Она все проанализирует – так, как привыкла всю жизнь. Но не сегодня.
***
На следующий день уже, кажется, вся школа знала о том, что Рон Уизли, староста мальчиков с факультета Гриффиндор изменил своей девушке, Гермионе Грейнджер, старосте школы. Причем изменил с ее одногруппницей, белокурой красоткой Лавандой Браун, за что и получил кулаком в лицо от лучшего друга, Гарри Поттера, Мальчика-который-выжил.
Гермионе казалось, что глаза всех студентов украдкой направлены на нее. Шепотки, сдавленное хихиканье и откровенные споры на тему «раскола в Золотом Трио» вызывали у девушки раздражение. Она постаралась как можно быстрее закончить завтрак и, провожаемая все теми же любопытными взглядами, скрыться в коридорах школы.
Гарри сидел с отстраненным видом и претворялся, что его нисколько не волнует ажиотаж со стороны студентов. Однако стиснутый под столом левый кулак выдавал крайнюю степень злости Мальчика-который-выжил.
Утром, спускаясь из спальни, он спокойно поздоровался с Гермионой, делая вид, что ничего необычного вчерашним вечером не произошло. Девушка была благодарна ему за подобную чуткость. Она все еще находилась в легкой прострации в связи с последними событиями и не знала, как теперь себя вести с ним.
Рон в этот день не явился на завтрак. Симус под сдавленный смех Дина «по секрету всему свету» сказал, что Уизли вообще не ночевал в общей спальне мальчиков. Гермиона демонстративно проигнорировала эту новость, хотя внутри все дрожало от дикой смеси чувств: ревности, гнева, жгучего смущения и желания разрыдаться.
Поэтому не удивительно, что на первый урок Рон тоже едва не опоздал. Гарри сидел за партой один, но взгляд, которым он наградил Уизли, обещал, по меньшей мере, медленную и мучительную смерть при попытке приблизиться к бывшим друзьям больше, чем на три метра.
Под строгим взглядом МакГоннагал Рон проскользнул в класс и занял единственное оставшееся место. По иронии судьбы, оно оказалось рядом с Грегори Гойлом, так что оба студента до конца пары с ненавистью и отвращением косились друг на друга.
Гермиона села с Невиллом за первую парту и старательно строчила конспект с видом полной сосредоточенности на лице. Выглядела она при этом насколько сурово, что даже медленно конспектирующий Лонгботтом не решался переспросить у нее то, что не успевал записать сам.
В целом же уроки прошли в относительном спокойствии. По крайней мере, все были слишком заняты, чтоб обсуждать личную жизнь двух лучших друзей Гарри Поттера и его самого.
Однако вечером судьба как будто решила наверстать упущенное.
- Гермиона, постой! – громкий голос Рона был хорошо слышен во всех уголках гостиной Гриффиндора. Все сразу же с любопытством уставились в сторону разворачивающейся перед ними сцены.
Девушка, надеявшаяся незаметно проскользнуть в свою комнату, была вынуждена остановиться.
- Нам не о чем разговаривать, Рон, - не оборачиваясь, выдавила она из себя и уже собиралась уйти, как ее с силой схватили чуть выше локтя и развернули на сто восемьдесят градусов.
- Нет, постой, - парень крепко держал ее. - Я хотел…
- Оставь ее в покое! – гневный крик Гарри Поттера заставил всех собравшихся в гостиной вздрогнуть. Мальчик-который-выжил грубо оттолкнул руку Рона и с силой пихнул его в сторону.
- Ты не можешь ничего «хотеть», Уизли, - подчеркивая фамилию бывшего друга, с угрозой в голосе рявкнул Гарри. В его глазах, буравящих Рона, плескались злость и отвращение. – Ты ее недостоин. Убирайся и не смей подходить к Гермионе, иначе в следующий раз я не просто разобью тебе лицо, но прокляну так, что до конца года будешь валяться в Больничном крыле.
Щеки Гермионы пылали. Вся эта сцена ревности Гарри, жалкая попытка оправдания со стороны Рона, да еще и при всем факультете… Ей было мерзко. Все самое сокровенное и личное выставлялось сейчас на всеобщее обозрение и потеху.
Не слишком отдавая себе отчет в том, что она делает, девушка со злостью бросила сумку с учебниками в ближайшее кресло и пулей вылетела из гостиной.
Вслед ей неслись два голоса, звучавшие в унисон:
- Гермиона!..
Ноги несли ее куда-то вперед, все дальше и дальше по запутанным коридорам замка. Остановилась она только когда начало болезненно колоть в боку. Морщась от неприятного ощущения, староста огляделась по сторонам.
Это был вход на винтовую лестницу Астрономической башни. Почему-то именно сюда больше всего любили приходить влюбленные парочки. Или те, кому хотелось побыть в одиночестве и тишине. Возможно, сам замок своей магией направлял в это место измученных эмоциями и душевными терзаниями студентов.
Гермиона стала медленно подниматься по ступеням, но все равно ее дыхания еле хватило на то, чтоб преодолеть последние несколько метров – лестница, казалось, вела до самых небес.
Сегодня была первая четверть лунного цикла. Девушка тут же машинально нашла в небе привычные созвездия: Большая и Малая медведицы, Полярная звезда, Кассиопея, Большой пес и его Альфа – задорно мерцающий Сириус…
Несмотря на довольно теплую ночь, на Астрономической башне было, как всегда, холодно. Колючий ветер заставил Гермиону поежиться и наложить на мантию согревающие чары.
Рон, Лаванда, Джинни, Гарри Поттер… и она, Гермиона. Еще недавно все было так легко и понятно: все они были детьми и могли просто дружить, не задумываясь о нюансах в отношениях. Теперь все почему-то резко изменилось, и всегда правильная и рациональная староста не могла понять, в чем причина.
Чего ради Рон клялся ей в любви, если не чувствовал этого? А если любил, то зачем же он все разрушил, да еще столь мерзким, отвратительным способом?
А Гарри?.. Мальчик-который-выжил… мальчик, который уже вот как два года считался бойфрендом Джинни Уизли, и все знали об этом. Что нашло на него? Ведь они всегда были друзьями… лучшими друзьями, но и только.
- Все так запуталось… - пробормотала Гермиона.
- Наверное, дело в нарглах, - раздавшийся слева потусторонний голос заставил старосту вздрогнуть от неожиданности и по военной привычке схватиться за волшебную палочку.
- Кто здесь? Покажись!
Сердце стучало уже где-то в горле, гоня по венам адреналин, когда из тени от башенных зубцов вышла… Луна Лавгуд.
- О боже… Луна, как ты меня напугала, - Гермиона почувствовала одновременно волну облегчения и тошноту – сказывался стресс последних дней, доведенный до апогея. Ее мутило и хотелось сползти вниз по стене, а затем и вовсе лечь на ледяные камни, свернувшись калачиком.
В неверном звездном свете и, видимо, из-за все еще стучащего в голове пульса рейвенкловка показалась Гермионе каким-то невероятным существом: у нее были огромные серые глаза, похожие на прозрачные озера, и молочно-бледная кожа, как будто сотканная из лунного света. Еще большую мифичность девушке придавали распущенные пушистые волосы, по цвету весьма схожие с серебристым шелком, и почти незаметно, но вполне явственно окутанные каким-то потусторонним, волшебным светом.
Это видение окончательно доконало Гермиону – она почувствовала, что пол уходит у нее из-под ног, а сознание уплывает куда-то вдаль.
Уже отключаясь, гриффиндорка услышала шепот:
- Мобилокорпус!
***
Сознание вернулось толчком – точно кто-то резко крикнул Гермионе в ухо. Она рывком села и тут же пожалела об этом – голова ужасно кружилась и опять начало мутить. Однако через несколько минут кружение и тошнота постепенно прекратились, и староста смогла осмотреться.
К ее удивлению, она находилась не в больничном крыле. Это была незнакомая, но довольно уютная комната. Девушка лежала на мягком широком диване, обтянутом шоколадного цвета вельветом. В стене напротив ярко горел небольшой камин, а на полу лежал светло-песочный ковер с высоким ворсом. Кроме того, кто-то заботливо укрыл Гермиону теплым клетчатым пледом.
При более внимательном рассмотрении у камина обнаружилось уютное домашнее кресло того же шоколадного цвета, а в кресле – спящая Луна Лавгуд. Как и Гермиона днем раньше, она сидела в кресле с ногами и дремала. Только лицо ее выглядело умиротворенным и каким-то по-детски беззащитным. Несмотря на войну и потери, эта удивительная девушка не перестала верить в нарглов и в то, что на свете случаются чудеса.
Раньше она жутко раздражала Гермиону своей нелогичностью и, как той казалось, несерьезным отношением к жизни. Для гриффиндорки, которая всю жизнь жила, основываясь на строгом рационализме и логике, было немыслимо вести себя настолько… по-человечески, наивно, как будто весь мир – это сказка, а ты – герой в ней, и все обязательно закончится хорошо.
Однако несмотря на всю свою приземленность, Гермиона, как оказалось, была совершенно не готова к измене Рона. А ведь это было насколько закономерно… Видимо, не зря она боялась чувств и эмоций. Сильнее всего бояться ведь именно тех вещей, которых не в силах понять.
Гермиона осторожно спустила ноги на пол, морщась от боли в затекшей шее и спине. Ступни сразу же утонули в мягком ворсе, и девушка с легким смущением отметила, что кто-то снял с нее туфли и мантию. Хотя нет… не кто-то – Луна.
Мантия нашлась на спинке дивана, но девушка не стала ее надевать. Вместо этого она снова закуталась в плед и заскользила глазами по комнате, пытаясь определить, куда же переместила ее рейвенкловка… То, что именно она транспортировала сюда находившуюся в бессознательном состоянии Грейнджер, сомнений не было.
Тут так тихо, спокойно… именно то, что нужно.
- Выручай-комната, - одними губами прошептала Гермиона, осененная догадкой.
Помещение было небольшим, но довольно милым. Полукруглая комната была оформлена в приглушенных, теплых тонах. В отличие от Башни Гриффиндора, где все прямо таки кричало о «гордости» и «смелости», здесь можно было просто остаться наедине со своим внутренним миром. Гермиона никогда бы не призналась вслух, но за семь лет учебы в Хогвартсе она до одури устала от сочетания красного и золотого.
С легким любопытством гриффиндорка скользнула взглядом по полукруглой стене прямо за диваном, полностью состоящей из высоких книжных шкафов. Захотелось подойти и провести рукой по корешкам – это всегда успокаивало и позволяло настроиться на нужный лад.
Тихий вздох из кресла заставил девушку прервать свой занимательный осмотр и посмотреть на Луну. Рейвенкловка открыла глаза, сонно улыбнулась Гермионе и констатировала:
- А, ты проснулась.
И больше не сказала ни слова. Вместо этого она живо поднялась из кресла, будто не спала в нем только что, и принялась колдовать: через пару минут перед диваном появился низкий столик, две большие кружки горячего какао, ваза с печеньем и кофейник.
Луна беззастенчиво уселась рядом с Гермионой на диван, подала ей кружку и не терпящим возражений тоном сказала:
- Пей.
Гриффиндорка молча кивнула в знак благодарности и отпила глоток.
- Вкусно…
Так они и просидели почти до самого утра: пили какао, ели печенье и молчали. Изредка Луна говорила что-нибудь вроде «надеюсь, сегодня ночью нам не будут мешать крякозябрики» или задумчиво улыбалась каким-то своим мыслям.
Только ближе к утру девушки покинули Выручай-комнату. Они вместе дошли до поворота, где Гермиона направилась в Башню Гриффиндора, а Луна – в гостиную Рейвенкло. Всю дорогу в голове гриффиндорки было пусто и тихо, точно кто ваты набил. Было удивительно безразлично все вокруг, включая то, что завтра (а вернее, уже сегодня) нужно будет идти на уроки, снова сталкиваться с изучающими, насмешливыми, любопытными взглядами окружающих...
Уходя, Гермиона негромко сказала:
- Спасибо.
Полоумная Лавгуд лишь снова улыбнулась в ответ.
В спальне у Гермионы хватило сил лишь на то, чтоб наскоро переодеться в пижаму и укрыться одеялом. Заснула она с тем самым выражением умиротворения на лице, что было у Луны в Выручай-комнате. Ей ничего не снилось.
- - - - - - - - - -
Оставляйте отзывы, пожалуйста. Автору важно знать ваше мнение.
