Глава 1 Плачущие дети быстрее растут
(Японская поговорка)
Пять баллов с Гриффиндора
(в которой рассказывается об очень интересных отношениях между преподавателем и студенткой)
– Пять баллов с Гриффиндора, мисс Грейнджер, – прошипел над самым моим ухом вкрадчивый голос. – Курс продвинутых зелий, а кое-кто до сих пор не научился правильно перемешивать своё варево.
Профессор Снейп остановился рядом.
Всего пара фраз, и бальзам Бораго – одно из самых лучших восстанавливающих зелий для престарелых волшебников – оказался безнадёжно испорченным.
Безнадёжно, потому что в завершающей стадии приготовления требовалось непрерывное посекундное помешивание. Два раза против часовой стрелки, раз – по.
Из-за Снейпа, имеющего весьма раздражающую привычку подкрадываться, и в особенности, из-за его шипящих интонаций, я вздрогнула и отвлеклась. Всего на одну секунду.
Но этого оказалось достаточно.
Я довела процесс приготовления до конца, стараясь не обращать внимания на маячащего за спиной преподавателя.
– Десять баллов с Гриффиндора, мисс Грейнджер!
Окрик заставил меня на миг поднять глаза. Должно быть, в них отразилось недоумение, потому что в следующую секунду я услышала ответ на невысказанный вопрос.
– За то, что игнорируете слова преподавателя.
Снейп продолжил распинаться, а я сидела и тупо разглядывала своё испорченное зелье. Как будто, чем больше на него глядишь, не моргая, тем выше вероятность, что оно изменит цвет.
Хотя, о чем это я? С цветом было всё в порядке. Проблема заключалась в серебристой дымке над котлом, которая у меня получилась грязно-серой.
Возможно, для первого раза зелье было сносно, но не для зачётного (перед пасхальными каникулами) и не для всезнайки Грейнджер.
Недовольное сопение рядом с моим ухом напомнило мне, что Снейп не провалился сквозь землю и не потерял интерес к моей скромной персоне. Я представила его перекошенную от злости физиономию, и меня замутило.
Стараясь не потерять равновесия от внезапно накатившей дурноты, я медленно встала. Мельком взглянула на Гарри, его взгляд умолял(!) Но с таким же успехом можно было просить о чём-либо стихийное бедствие.
А в голове, словно перед смертью, пронеслись все обиды, завуалированные оскорбления, которые я перенесла за последние семь месяцев. Да что там месяцев! За все годы, проведенные в школе.
Мой персональный кошмар – профессор Снейп.
Видит Мерлин, я старалась стерпеть всё. Гарри и Рон свидетели – каких нечеловеческих усилий мне это стоило.
Но сегодня – всё. Достал. Ярость и ненависть затопили остатки уважения к профессору и его героическому прошлому.
Я в упор посмотрела на Снейпа. И послала картинку, в которой рассказала всё, что о нём думаю. Я-то знаю, что он увидит её даже без Legilimens.
И показала.
Язык жестов племени Комбай был бедным и маловыразительным в сравнении со спектаклем, который я разыграла в своей голове. Комбайцы могли бы многому у меня поучиться. Я показывала, а сама, по мере того, как округлялись глаза Снейпа, тихо собой восхищалась. Особенно лингвистическими упражнениями.
Мои артистические таланты сорвали бы овации в Ковент-Гардене, а набор аллегорий, эпитетов и метафор заставили бы удавиться от зависти лорда Байрона.
Но это были мелочи. Когда я продемонстрировала глубочайшие познания в анатомии магических существ, к коим причислила и Снейпа, он залился кирпичного оттенка румянцем. А когда я сообщила ему, что он – гибрид соплохвоста и нетопыря, и вовсе пошёл пятнами.
И вот, в тот самый миг, когда я добралась до вариантов и способов зачатия, он наконец-то не выдержал:
– Достаточно! – рыкнул Снейп. – Пятьдесят баллов с Гриффиндора за оскорбление учителя!
Я пожала плечами. Внутри меня всё клокотало, радость перемешалась с ужасом, и сердце стучало где-то в ушах.
Пережив настоящий драйв, я действовала словно инфернал под заклятием опытного некроманта.
Взмах палочки, несколько невербальных заклинаний, и мои учебники, пергаменты и письменные принадлежности переместились в сумку. Другой взмах – и остатки ингредиентов, а также доска, нож, спиртовка, ступка и пестик с грохотом отправились в шкаф. Моя полная сумка, ведомая Lokomotor Maxima сорвалась, как сумасшедшая, с пола, врезалась в дверь и исчезла в темноте коридора. Дверь, жалобно заскрипев, снова закрылась.
От перенапряжения я оглохла. Посмотрев на полный испорченного зелья котёл, я произвела невербальное «Evanesco». Затем круто обошла разъярённого профессора, который, казалось, врос в пол, и направилась к выходу из класса.
Остановившись перед самой дверью, я обернулась, чтобы последний раз взглянуть на свой ходячий кошмар.
Звук включился, но явно с перебоями. Снейп, очевидно, говорил на парселтанге – я толком ничего не могла разобрать в его шипении, а мои друзья боялись пошевелиться и поднять глаза от своих котлов.
Я усмехнулась и перебила его.
– Да пошёл ты! – и закрыла за собой дверь.
***
Я приняла решение.
Сразу же после победы мне предложили сдать экзамены экстерном и получить диплом об окончании Хогвартса. Тогда я отказалась: бросить Гарри и Рона я не могла.
А теперь все мосты были сожжены, и мне оставалось только покинуть школу.
Дело было уже не только в снятых баллах – я не могла даже видеть Снейпа. И, направляясь в свою комнату, старательно гнала от себя давно мучивший меня вопрос: «Зачем я пошла тогда в Визжащую хижину?»
