Глава 1. "Живи, Джинни..."Гарри поставил чашку с кофе на поднос и взмахом палочки направил его вперед. В объятой сумерками и холодом комнате, в своей кровати все так же лежала Джинни, пытаясь заглушить боль потери. Эта боль была настолько велика, что она совсем не вставала с постели, уже забыв, когда в последний раз видела небо, чувствовала дуновение ветерка на своей коже и ощущала тепло солнца на своих щеках. Прошло уже три недели с того дня, когда она увидела брата, остекленевшими глазами безразлично смотревшего в потолок полуразрушенного замка. Его лицо, на котором застыло недоумение, его руку, сжимающую волшебную палочку — все это Джинни не забудет никогда. В тот момент ей показалось, что жизнь остановилась, что сердце перестало биться и вся радость ушла из мира.
Никто не мог заставить ее жить дальше, но, впрочем, родные не опускали рук. Они должны были заставить ее вновь стать живой и веселой, вернуть ту девочку, какой она была до войны.
Гарри поставил поднос на тумбочку и слегка потряс Джинни за плечо. Та приподняла голову и посмотрела на него заплаканными, пустыми от горя глазами.
Гарри не знал, что ему еще нужно сделать. То есть он знал, что следует чем-то отвлечь ее, каким-то образом заставить забыть те ужасные события, но он совершенно не представлял, как это сделать. Да и никто не знал. Что бы они не предпринимали, Джинни оставалась все такой же омертвелой, совершенно не радуясь свободе и миру, которые они обрели, победив Темного Лорда.
— Я принес кофе и булочки. Подумал, что ты захочешь... поесть.
Джинни вновь отвернулась, не произнеся ни слова. Гарри немного потоптался у кровати и, опустив голову, поплелся обратно на кухню.
Миссис Уизли с надеждой посмотрела на вошедшего, но тот лишь покачал головой. Глаза Молли мгновенно наполнились слезами, и она еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Гермиона, которая гостила в "Норе", встала со стула и обняла миссис Уизли.
— С-спасибо, девочка моя, — миссис Уизли громко высморкалась в платок и похлопала Гермиону по руке. — Я так счастлива, что у меня есть вы... вы все.
Гарри смотрел себе под ноги и чувствовал, как вина заполняет его душу.
"Это я виноват, из-за меня погиб Фред... Если бы я отправился к Волдеморту раньше"...
— Гарри! Гарри!
— Что? — Гарри не без труда отвлекся от своих мыслей и посмотрел на Гермиону. которая, сложив руки на груди, рассматривала его, пожалуй, с неудовольствием.
— Я говорила, что тебе следует больше внимания уделять Джинни. Такими темпами мы и ее потеряем!
— Я знаю, Гермиона.
Гарри сел напротив подруги, подперев подбородок рукой.
— Я не знаю, что мне делать. Она просто отворачивается и не желает ни разговаривать, ни вставать... Как можно повлиять на нее, чтобы она хотя бы немного поела?
Сердце Гарри разрывалось от вины и боли — и Гермиона ясно видела, как тяжело ему приходится. Ей было страшно даже представить, что было бы с ней самой, если бы Рон внезапно так же заболел или умер.
— Но мы должны что-то сделать, Гарри, — помедлив, отозвалась она. — И, кроме тебя, это никому не удастся, ведь вы любите друг друга. И я уверена, что только своей любовью ты сможешь вернуть Джинни к жизни.
Гарри кивнул. Он все это прекрасно понимал — чем скорее Джинни придет в себя, тем лучше будет для всех. Но время было не на их стороне. Перенести потерю еще одного ребенка миссис Уизли не сможет.
Гарри решительно встал и направился к лестнице. Никто не стал спрашивать, что он будет делать, никто не спросил, нужна ли ему помощь. Все просто посмотрели ему вслед с надеждой.
Он поднялся на второй этаж и вновь вошел в комнату Джинни. Как же холодно здесь было! Камин не разжигался уже очень давно, потому что та начинала громко кричать, когда его пытались разжечь. Гарри внезапно понял, что он никогда не видел, как Джинни плачет. Возможно, она не хотела, чтобы кто-то видел ее слезы. Возможно, ей было отнюдь не все безразлично, как думала семья поначалу.
Джинни лежала лицом к стене и даже не шелохнулась, когда Гарри, войдя, осторожно закрыл за собой дверь. Булочки на подносе были нетронуты, но кофе из чашки исчез.
Гарри облегченно улыбнулся. Наконец-то — Джинни начала проявлять хоть какие-то признаки жизни, а это значило, что вскоре она, возможно, совсем оправится.
— Джинни...
Гарри сел на кровать и погладил девушку по длинным рыжим волосам, разметавшимся по подушке. В этот момент его переполняла такая нежность, что он готов был обнять ее крепко-крепко, и никогда больше не выпускать, целуя, целуя, целуя ее заплаканное лицо.
Джинни не подала виду, что услышала его. Но, судя по тому, как дернулись ее плечи, Гарри понял: она все чувствует, все слышит и, может быть, даже внимательно его слушает.
— Джинни, я... — слова застревали в горле, и Гарри не мог нормально выразить свою мысль. Джинни не двигалась. Она словно застыла, как испуганный зверек, дожидаясь, пока он договорит, чтобы только потом решить, что делать дальше.
— Джинни, я понимаю, как тебе тяжело... — он коснулся ее плеча, но послышался сдавленный вздох, и Гарри резко убрал руку. — Мне тоже очень больно. Фред был для меня братом, частью моей семьи, как и все вы. Я...
В носу защипало, глаза обожгло. Гарри, сцепив зубы, вытер навернувшиеся слезы.
— Я понимаю, что тебе намного тяжелее, но если бы ты рассказала, что ты чувствуешь, то мы смогли бы вместе перенести эту боль. Я хочу помочь тебе, Джинни, хочу, чтобы ты не страдала так сильно. Я...
— Оставь меня.
Гарри замолчал и нахмурился. Ему послышалось, или...
— Джинни?
— Уйди.
Несмотря ни на что, Гарри был счастлив — Джинни наконец начала говорить. Значит, не все потеряно, значит, он сможет подобрать к ней ключик, заставит вернуться к нормальной жизни.
Он осторожно встал и вышел из комнаты, не увидев, как парой мгновений позже Джинни медленно повернулась и посмотрела на закрывшуюся дверь. По ее щекам текли слезы, она не могла их сдержать — на мгновение Джинни показалось, что она и в самом деле сходит с ума, но что-то в словах Гарри подтолкнуло ее к мысли о том, что Фред не оценил бы ее горя. Более того, она внезапно подумала, что такой жизнерадостный, так любивший жизнь брат был бы недоволен тем, что она лежит в постели и ничего ест, медленно угасая и заставляя семью, которая и так пережила много горя, еще больше страдать.
Джинни закрыла глаза, и сразу перед внутренним взором появилась эта картинка: мортвый Фред, с раскинутыми в разные стороны руками, одна из которых сжимает палочку. Его пустые глаза безразлично смотрят вверх, а по виску стекает капелька крови... Внезапно взгляд оживает, и Фред уже смотрит на Джинни, а его губы двигаются, произнося какие-то слова.
Она резко открыла глаза, разобрав, что сказал Фред, хоть и не слышала его слов.
— Живи, Джинни...
Это было точно его завещание. Джинни поняла, что значат эти слова, но не могла просто так забыть о брате, слишком долго она хранила в себе эту боль. И точно знала, что быстро от нее избавиться не сможет.
Может и впрямь стоит принять помощь Гарри? Джинни прислушалась к своему сердцу, которое трепетало в два раза сильнее, когда Джинни думала о нем. Значит, есть для чего жить, тем более, она знала, что ее любовь не безответна... Значит, нужно встать...
Джинни протянула руку и взяла булочку. Есть всухомятку было не очень приятно, но вкус свежей выпечки заполнил ее до краев. Она вновь почувствовала, что живет, живет той жизнью, что была у нее до войны, хотя боль утраты не отпускала.
Но теперь она сможет с ней жить.
* * *
Гарри, как ураган, вбежал на кухню — очки его сбились на сторону, глаза горели — вид был далек от спокойного. Миссис Уизли переполошилась и уже схватилась за сердце, готовясь услышать плохие вести, но, увидев улыбку на лице Гарри, опешила.
— Что случилось? Гарри, дорогой, скажи, чему ты улыбаешься?
Гарри подбежал к миссис Уизли и сжал ее в объятиях.
— Она заговорила, она заговорила!
— Что? — миссис Уизли так и не опустила руку, все еще прижимая ее к сердцу — Джинни? Она... говорит?
Гарри кивнул, и по кухне разнесся радостный вскрик, который мгновенно перемешался со смехом и вздохами облегчения:
— Я не верю! Какое чудо!
Гермиона, смеясь, подошла к Гарри и заглянула ему в глаза.
— Ты смог, Гарри! Ты достучался до нее! Теперь все будет хорошо!
Гарри посмотрел на счастливые лица людей, сидевших на кухне, и внезапно его охватило чувство разочарования. То, что Джинни сказала пару слов, не означает, что она полностью оправится после потери брата. Это может сказаться на ее психике.
Но расстраивать семью Уизли Гарри не решился. Он просто стоял и наблюдал, как они радостно смеются и шутят друг с другом. В дом вновь возвратилось счастье, и ему не хотелось его разрушать.
