Пролог. 5 августа 2007 г.
На утреннем докладе, когда совещание уже закончилось, Джеймс Уитворт задержал старшего аврора Гарри Поттера и протянул ему лист пергамента.
— Взгляни-ка. И займись вот этим… пока не подкину задачку посерьезней. Тем более, — прищурился он, — что дело касается лично тебя.
Так начался первый рабочий день Гарри Джеймса Поттера после возвращения из отпуска. Поправив очки, он бросил быстрый взгляд на длинный белый пергамент и с интересом прочитал небрежно нацарапанную фразу: «Мистеру Поттеру — к исполнению». Писал, видимо, кто-то из начальников Аврората. Собственно, только это и привлекло его внимание: что же за странное дело, которым должен заниматься именно он, а не какой-то другой сотрудник, например?
В кабинете, как обычно, царил рабочий беспорядок — точно такой, как в день перед отпуском. Высокие черные шкафы были завалены пергаментами. На длинном коричневом столе валялась куча бумаг. В знакомых деревянных рамках виднелись колдографии родителей и их знаменитого «трио», которое журналисты давно окрестили «золотым». Гарри поначалу сердился, но в последнее время привык и даже находил в этом нечто милое. Посмотрев на любимую колдографию, он улыбнулся: на снимке был запечатлен зимний день в Хогсмиде, и он, счастливый третьекурсник, радостно обнимал улыбавшихся Рона с Гермионой. Как давно это было… Гарри хотел было распечатать конверт, как вдруг заметил сидящую напротив неясыть.
— Скорри? — машинально переспросил Поттер.
Громадные глаза птицы оставались неподвижными. Порывшись в ящике стола, старший аврор протянул ей остатки старого крекера. Сова весело ухнула и, клюнув его, стала расхаживать по столу. Гарри погладил птицу и сразу отвязал от лапки темно-синий подарочный конверт.
— Прости, но у меня нет тунца в собственном соку, — ласково сказал птице Гарри.
Скорри, почтовая сова министерства, разносила по утрам письма. Взмахнув крыльями, она поднялась к потолку. Гарри раскрыл конверт. К его удивлению, из письма выскочил продолговатый листок пергамента, на котором изумрудными чернилами была выведена какая-то фраза. Поправив очки, Гарри прочитал:
Дорогой мистер Поттер!
Иногда на поверку слон оказывается всего лишь непомерно разросшейся мухой, не правда ли?
С наилучшими пожеланиями,
AB
Несколько мгновений Гарри смотрел осоловелым взглядом на послание. Фраза показалась ему бессмыслицей. Перечитав ее еще раз, Гарри стал рассматривать письмо. Очевидно, чей-то глупый розыгрыш. «Ромильда?» — мелькнула мысль. Нет, почерк очевидно не принадлежал Вэйн. Красивые каллиграфические завитушки, росчерки над буквами, немного старомодные формы ничем не напоминали каракули Ромильды… Из знакомых Гарри, пожалуй, так не писал никто.
— Мистер Поттер не желает чаю или кофе? — пробормотала появившаяся у стола пожилая эльфийка Кренси.
— Кофе. Да, спасибо, — машинально ответил Гарри. Маленький пятачок эльфийки растворился в воздухе, а хозяин кабинета снова взял в руки письмо.
Конверт был темно-синим, подарочным. Такие продавались в дорогой лавке Эльзы Вудфрик в Косом переулке. Обычно их покупали девушки или пожилые дамы на значимое событие, вроде дня рождения или годовщины свадьбы. Должно быть, автор хотел послать письмо на какой-то юбилей. Нет, полная глупость…
— Что-нибудь случилось? — в дверном проеме показалась всклокоченная голова его верного помощника, Донана Кларенса. На правах старого друга он охотно вошел в кабинет и присел напротив начальника, даже не поинтересовавшись, как тот провел отпуск.
Гарри в ответ только пожал плечами и протянул письмо.
— Ну, если такой пустяк тебя в самом деле тревожит, — усмехнулся тот, разглядывая письмо. Гарри, однако, поднял голову: в глазах Донана читался неподдельный интерес.
— Не совсем понимаю, о чем это, — поморщился Поттер, потеребив манжету с серебряной запонкой.
— Ну, некая АВ считает, что ты не слон, а всего лишь непомерно разросшаяся муха, — равнодушно ответил Донан. Поскольку он считался лучшим криминалистом Аврората, Гарри всегда внимательно прислушивался к его словам. — Какую-нибудь поклонницу отверг, старина? — бросил он внимательный взгляд белых, почти бесцветных, глаз.
— Э… В последнее время вроде ничего такого не было… — замялся Гарри.
Кларенс рассмеялся. Оба они прекрасно помнили то время, когда молодые девушки слали героям войны — Гарри Поттеру и его другу Рону Уизли — письма с признанием в любви и собственными колдографиями. Гарри всегда относился к этому с юмором; зато его друг, судя по слухам, не отказал паре поклонниц в праве на короткое счастье. Рон… Гарри чуть ностальгически улыбнулся, глядя на пепельницу в виде керамического сапога. В последние три года они совсем отдалились друг от друга — то ли из-за семейных дел, то ли из-за бесконечного, ненормированного рабочего дня. Сам старший аврор никогда не приходил домой раньше одиннадцати вечера.
Вбежавшая Кренси лихо расставила на столике две белые кофейные чашки. Она, как правило, заваривала густой и крепкий, на старинный лад, «венский кофе», как говорила сама Кренси. В министерстве ее любили и старались особо не нагружать делами. Однако эльфийка настолько любила готовить чай и кофе, что зачастую сотрудники намеренно просили ее сварить то или другое — чтобы просто не обидеть старушку.
— Кренси, ну зачем мне столько мороженого? — притворно поднял руки вверх Кларенс. — Я ведь крепкий люблю…
— Мистер Поттер просил «Венский», — ответила Кренси тоном, не допускающим возражения. — Вот я и принесла ему. А вам, мистер Кларенс, могу сделать черный, «Кёнигсбергский».
— Да уж, прусские бароны знали толк в жизни, не то, что венские фаты, — усмехнулся Донан, положив конверт на стол.
— Ты чем-то недоволен? — переспросил Гарри, глядя на его движения.
— Недоволен, шеф, недоволен… Заинтересован скорее… — выплюнул Кларенс. — Твоя поклонница — не молоденькая девочка, а, поди, старушка, — покачал он головой.
— Старушка?
— Ты понюхал письмо? — протянул он его Гарри. — «Шанель No 5». Для нынешних девчонок это нафталин. Да и бумага — кремовое верже. Такую перестали делать году в пятьдесят пятом поди, а продается она разве что в дорогих подарочных лавках.
— Вот чертяка, — весело отшутился Поттер. — По части криминалистики ты ас, — отпил он кофе. — Старушка, значит?
— Скорее, старая дева или старая барынька, — ответил Кларенс. — Какой там старушке или барыньке благородных кровей ты недавно насолил?
— Да никакой вроде, — почесал переносицу Поттер. — Но мало ли какие есть на свете экстравагантные личности. Это все?
— Погоди, конверт дорогой, бумага тоже. Неужели она тратила приличные деньги только для того, чтобы сообщить тебе, что ты не слон, а муха? Можно было и на простом пергаменте прислать. Делов-то, — снова развел он руками.
— А, может, наоборот, кто-то играет под старую деву? — Гарри с наслаждением отпил молочный напиток.
— Смысл? — спросил Донан, глядя, как за окном начинается небольшой дождик. Впрочем, то была иллюзия: министерство магии, располагавшееся под землей, имело только фальшивые окна, которые в точности передавали погоду над землей. — Ну, а что шеф?
— Шеф? — Гарри помассировал лоб, только сейчас вспомнив о поручении. — Шеф велел…
— Да ты не горюй, барыньки в кроватке иногда сто очков молодым дадут, — фыркнул было Кларенс, но осекся: Поттер достал из кармана другой пергамент. В нем, как оказалось, была завернута вырезка из «Утренних известий» от первого августа:
Презентация «Эротических дневников Лили Эванс» состоится 5 августа в 13.00 в холле магазина «Флориш и Блоттс» в Косом переулке. Приглашаются все желающие.
— Ты это видел? — лицо Гарри побледнело от ярости.
— Болтали что-то такое, — глухо отозвался Кларенс. — Были публикации, что их нашли и…
— Ты соображаешь, что это моя мать? — с ненавистью закричал Гарри. Сейчас его лицо побелело от ярости. — Я немедленно туда, — прихватил он летнюю мантию.
— Мне тоже не мешает, раз уж я подключен, — хмуро ответил Донан. Подняв со стула грузное тело, он также жестко пошел к камину.
***
С Дональдом Кларенсом Гарри познакомился в двухтысячном году. Выпускник Хаффлпаффа, он, будучи только четвертокурнсником, участвовал в памятной битве за Хогвартс. Затем Аврорат, учеба, знакомство с Гарри Поттером. Совместные тренировки и общая подготовка сделали их приятелям. В те лихие времена повсюду бродили недобитые общества Пожирателей, мечтавшие то ли взять реванш, то ли вернуть каким-то образом Темного Лорда. И всё же их настоящая дружба началась после совместного раскрытия гибели Эллы Хриштокс — несчастной магглорожденной выпускницы, убитой очередной группой фанатиков во главе с Девоном Забини. Вот и сейчас Гарри, несмотря на ярость, был очень рад, что друг будет рядом с ним.
— Слушай, давай пока порассуждаем немного… — начал было Донан, но Поттер остановил его движением руки:
— Потом.
Кларенс не ответил, а молча убрал длинный черный зонт-трость. Гарри кивнул. Он знал принцип Донана: «Если человек не в духе, дай ему отмолчаться», но только сейчас оценил его по достоинству.
В холле магазина «Флориш и Блоттс» в самом деле стояла толпа человек в сто. Большинство из них были либо журналисты, либо коммерсанты, либо праздношатающиеся. Все они стояли полукругом, опираясь на старинные деревянные перила. Ближе к центру в дорогом белом плаще стоял Драко Малфой, холодно рассматривая соседей. «Приперся, гаденыш», — подумал с ненавистью Гарри. Несмотря на их кажущееся примирение на процессе, где Поттер свидетельствовал в пользу Малфоев, принципиально в их отношениях ничего не изменилось.
— Хоть Люциуса всё же упекли в Азкабан, — шепнул Донан, словно уловив его мысли.
— Вот потому и приперся, что упекли, — хмуро ответил Гарри.
Со всех сторон сверкали магниевые вспышки. Толстяк в черном смокинге потрясал книгой и охотно рассказывал о ней. Гарри показалось, что он никогда в жизни не видел такой сальной улыбки. Рядом с ним стояла невысокая полноватая девушка — Джульетта Хлорделл из «Магического листка». Они, похоже, отвечали на вопросы прессы.
— Вы правы, хотя дневники подлинные, у них есть автор, — сказала Джульетта. Ее косые синие глаза, казавшиеся лисьими, сверкали веселым светом.
— О, им дала литературную обработку Виктория Резник, — охотно добавил толстяк. — Да-да, леди и джентльмены, та самая знаменитая австрийская писательница…
— Насколько подлинны дневники? — спросил маленький человек, напоминавший маггловскнго гномика в своем несуразном колпаке.
— Какие люди, — шепнул Донан другу, пробираясь через толпу.
— Книгу ждали давно, и она не разочаровала, — начала Джульетта, но Горбин пресек ее движением пухлой руки.
— Что-то знакомое, — поморщился Гарри. Бесспорно, это лицо он уже видел…
— Алоиз Горбин, собственной персоной, — хмыкнул Кларенс. — Внучатый племянник того, старого. Приперся из Вены пару лет назад…
— Экспертиза определила, что да! — поднял палец толстяк. — Все известные эксперты подтвердили подлинность событий и деталей Хогвартса семидесятых годов.
— Вы показывали дневники директору МакГонагалл? — крикнула высокая девушка.
— Разумеется, — ответил, не задумываясь, толстяк. — Она в свойственной ей ханжеской манере назвала книгу гадкой, но признала, что все детали — не выдумка…
Присутствующие зааплодировали. Донан протянул руку к стоящей недалеко даме:
— Дайте-ка экземпляр, пожалуйста, — взял он увесистую книгу в черной глянцевой обложке.
Гарри с замиранием сердца посмотрел на книгу и едва подавил крик. На обложке шла рыжая зеленоглазая девушка в школьной форме и короткой летней юбке. Это несомненно была его мать, только ее лицо портила блудливая улыбка. Поодаль на фоне башен Хогвартса сидела группа учеников, похотливо рассматривавшая ее голые коленки и перехваченные ремешком туфелек лодыжки. Сверху полукругом красовалась витиеватая надпись: «Эротические дневники Лили Эванс. (Под редакцией Виктории Резник) ». Девушка повернулась в сторону Гарри и порочно улыбнулась.
— Твари… — с ненавистью прошептал Поттер.
Грудь тряслась от яростных ударов сердца. Слюна стала непривычно кислой. До этой минуты вся история казалась ему нереальной. Он ожидал увидеть какое-то подпольное собрание похотливых мерзавцев. Однако сейчас, на фоне громадной толпы и вспышек, Гарри понимал, что речь идет о матери. У его, а не чьей-то другой матери, была отвратительная блудливая улыбка. Глаза его, а не чьей-то другой, матери сияли похотью. И группа учеников оценивающе рассматривала ноги его, а не чьей-то другой, матери…
— Да, знаменитая история про озеро и мистера Снейпа предстает теперь в ином свете, — хмыкнул Горбин. — Как и многие чувства знаменитого зельевара…
Гарри стал лихорадочно листать книгу. На сто пятой странице, в самом деле, была приведена знакомая ему со школьных лет колдография: летающий Снейп, с которого его отец обещал снять штаны. Возмущенная Лили спорила с Джеймсом Поттером, а поодаль сидели мародеры — Ремус, Сириус и Питер. Ниже красовался текст:
Я не смогла сдержать улыбку. Ведь ночью я отдамся твоему победителю, Северус! Он завоевал меня, и имеет право обладать добычей. Я ругаю его, Северус, чтобы распалить, чтобы твой победитель наслаждался ночью сильнее, усмиряя меня. А я? Я должна принадлежать ему, Северус, ибо для девушки нет ничего блаженнее, чем быть трофеем, завоеванной победителем в бою. Когда в горящей Трое Андромаха бросилась на закованного в латы Неоптолема, разве не знала она, что ей суждено стать его наложницей, которой победитель будет обладать самым унизительным путем?
— Да, таковы нравы в Хогвартсе того времени, — спокойно продолжал Горбин, поправив легким движением руки коричневую бабочку. — Перед нами не просто эротическая эстетика, но также исторический документ.
Неожиданно Гарри сделал шаг вперед. Затем другой. Третий. Толпа, не обращая внимания, шумела о своем. Только в последний момент физиономию Горбина исказил ужас. Гарри развернулся и изо всех сил ударил его в лицо.
— Вы председатель попечительского совета Хогвартса, мистер Малфой, — обратился он с холодной яростью в толпу. — Вы хотите, чтобы ваши ученики читали такую мерзость?
Лежащий на полу Горбин застонал. Джульетта взвизгнула, одернув темно-синее платье, словно на нем были пылинки. Гарри осторожно подошел к ней и со всего размаха залепил пощечину.
