Чжоу Чанг
Я смотрю на покрытое морозным узором оконное стекло и размышляю. Рядом со мной — самый близкий мне человек. Он держит мою руку, и я понимаю, что в этом мире мне ничего не нужно, кроме него.
С какого-то момента он стал сутью моей жизни. Я никогда не думала, что смогу так влюбиться в кого-нибудь, — но это произошло. И мне это ужасно нравится. Мне кажется, мы больше никогда не расстанемся, всегда будем вместе, как сейчас.
Седрик...
Мы сидим в тишине уже минут десять. Но я прекрасно понимаю, что сейчас слова излишни. С любимым хорошо просто молчать. Каждый из нас думает о своем, но нам удивительно спокойно вместе.
Седрик зевает, и я улыбаюсь этому. Я отрываю взгляд от морозного рисунка на стекле и смотрю ему в глаза.
— Завтра бал, — напоминает он мне. — Ты ведь умеешь танцевать?
Услышав это, я не могу удержаться от смеха.
— Седрик! Конечно, умею, я же говорила!
Он виновато смотрит на меня.
— Прости, знаю, что умеешь, а вот я — не очень, — он опускает глаза.
Я приподнимаю руку и слегка касаюсь его щеки.
— Я же говорила, что с этим проблем не будет. У нас все получится!
Он улыбается мне, а потом целует меня в запястье.
— Я тебя лю... — начинает он, но я прикрываю его губы ладонью.
— Не слишком ли рано для признаний, мистер Диггори? — делая серьезный тон, спрашиваю я.
— Сколько раз ты мне будешь это говорить? — раздосадованно отвечает он.
— Поверь мне, когда пройдет чуть больше времени, я сама все тебе скажу. Скажу. Обязательно, даже не сомневайся! - уверяю его я.
— Правда?
— Конечно, — я улыбаюсь и тянусь к нему.
И снова чувствую его губы. Он целует меня робко, будто прислушиваясь. Но именно это — самое замечательное в наших отношениях. Он всегда ко мне прислушивается. Всегда дает мне выбор. Может, я этим пользуюсь, но я бесконечно люблю этого человека.
Какое же это счастье — просто любить...
Я отрываюсь от его губ. Кажется, еще чуть-чуть, и я потеряю контроль над собой.
— Нам пора, — говорю я ему, хотя сама прекрасно понимаю, что если бы не эти правила, не эти условности, я так бы и сидела здесь с ним хоть целую ночь.
— Да, — грустно отвечает он. — Пора!
Мы встаем с деревянной скамеечки. Уходить совсем не хочется. Но в наших гостиных нас могут хватиться, а попасться по пути Филчу, наверное, не самая хорошая перспектива.
— Встретимся завтра, — говорю я Седрику.
Он кивает.
И снова его объятия, легкий поцелуй. Хочется, чтобы это никогда не кончалось, — и в этот момент я верю, что так и будет...
Если бы я знала тогда, что готовит нам судьба, — я бы не стала ждать, я бы каждый день говорила ему, как люблю его. Но тогда мне казалось, что у нас впереди еще много-много времени.
А теперь я перестала что-либо чувствовать. Я не вижу солнечного света, не чувствую радости — вокруг только серые тона.
Помню наш последний поцелуй перед третьим заданием Турнира. Этот поцелуй был долгим и чувственным — будто мы прощались навечно. Когда Седрик наконец сумел оторваться от меня, он долго вглядывался в мое лицо, словно старался запомнить каждую черточку. А потом, набрав побольше воздуха в грудь, все же сказал мне: «Я люблю тебя». И впервые я не стала говорить ничего по этому поводу, а просто кивнула. Я обняла его и стояла, трепетно прижимаясь к нему. Слушала его дыхание, стук его сердца…
Так мы и стояли. Для нас не существовали в этот момент другие люди, а внешние звуки утонули в грохоте собственных сердец. Пока нам не напомнили, что скоро начнется последнее задание.
— Надеюсь, ты победишь, — улыбнувшись, сказала я.
— Я тоже надеюсь, — он улыбнулся в ответ.
Я смотрела на его силуэт, скрывающийся за огромной живой изгородью, и ждала, когда же снова его увижу. Я твердо решила, что, когда он вернется, я наконец-то скажу ему, как сильно я люблю его.
И я увидела его — увидела, как Гарри Поттер упал на траву вместе с Седриком. И обрадовавшись, я захлопала в ладоши.
«Он все-таки победил!» — такова была моя первая мысль. В тот момент я еще не успела рассмотреть, что произошло. А потом услышала в отдалении крик Флер. Вокруг меня все зашумели, донесся голос Гарри Поттера: «Он вернулся!» Я пригляделась получше и лишь тогда заметила, что Седрик лежит на траве совершенно неподвижно.
Мне стало страшно. В отчаянии я закричала, но, похоже, это мне только показалось — голос куда-то пропал. Крик был немым. Ничего не понимая, я пробиралась сквозь толпу. Слез еще не было — я до последнего не верила, что это окажется правдой. Не может умереть наша сказка! Не может погибнуть самый родной мне на свете человек...
Он лежал на траве в неестественной позе, глаза были открыты. Рядом что-то кричал Гарри. Кто-то толкнул меня, но я даже не почувствовала этого...
Уж лучше бы я вообще перестала чувствовать, потому что тот, кто меня толкнул, оказался отцом Седрика. «Это мой сын, мой сын!», — закричал он. И тут-то слезы брызнули из моих глаз. Значит, это все-таки правда. Он погиб…
Я опустилась на деревянный пол трибуны — ноги не слушались. Из глаз ручьем текли слезы, но я даже не пыталась их остановить.
— Я люблю тебя, — прошептала я и почувствовала, как порыв ветра коснулся моего лица, словно отвечая мне: «Я тебя тоже».
