Глава 10. Астрономическая башняСпальня девочек – «святая святых» и… немалое разочарование! Гарри озирался, пряча усмешку. А что он, собственно, ожидал? Такая же, как у мальчиков, круглая комната, пять кроватей под пологами, высокое стрельчатое окно с видом на озеро. И две большие картины, рядом с каждой – золотая табличка…
Кровати у картин были отгорожены толстыми красно-оранжевыми шнурами на золотых стойках. На одной картине не было никого, только изображение части незнакомой комнаты с большим трельяжем и туалетным столиком. Гарри снова усмехнулся про себя – в этом вся Лаванда! И тут же себя осадил: «Не стоит так - ее нет в живых; какой бы она ни была – она сражалась за Хогвартс…»
Он подошел к Гермионе, застывшей перед своим портретом, взял за окаменевшие в напряжении плечи. Гермиона слегка вздрогнула, тихо вздохнула, переводя дух, и он почувствовал, как ее мышцы расслабляются.
А потом с облегчением вздохнула Гермиона на портрете. И улыбнулась.
- Подойдите, - попросила она. – Пожалуйста…
Они присели на край кровати. Гермиона-на-портрете (фоном была часть гостиной со столом, за которым она любила заниматься) подвинула стул к раме, уселась боком, положив локоть на спинку – и эта поза, такая знакомая, уютная и любимая, делала ненужными любые другие аргументы. Это была Гермиона. И она сказала:
- Я – это ты, Гермиона… Не нужно меня бояться.
- Я не боюсь.
- Ты боялась за меня. Боялась сделать мне больно, - портрет говорил уверенно, как о чем-то точно известном, – но значит, боялась за себя, ведь ты – это я.
- Ты чувствовала то же самое?
- Не совсем. Я ведь в другом окружении. У нас – как у Дамблдоров, они ведь не говорят одно и то же хором, верно? И не думают хором, - она рассмеялась. – И все равно каждый из них – Дамблдор.
- Да, ты права, - согласилась Гермиона. – Знаешь, Гермиона…
И обе расхохотались.
- Наконец-то! – воскликнула она. – Как мечтала в детстве…
- …увидеть себя перед собой… - подхватила ее двойник.
- …и сказать себе…
- «Ты знаешь, Гермиона?!..»
Тут уже рассмеялись все трое. И смеялись долго. А потом Гермиона-на-портрете серьезно сказала:
- Я знаю все то же, что и ты, Гермиона. Все помню. И все чувствую.
- Все-все?
- Гарри очень ласково поглаживает твою спину чуть ниже затылка, - с лукавой улыбкой сообщила она.
- Да… Да! Ты – это я! Вот только…
- В одну сторону, - непонятно пояснила Гермиона-на-портрете. – Не спрашивай – я тоже не знаю, почему. Ты не понял, да? – она заметила, что Гарри хмурится.
- Кажется, понял, - отозвался он. – Ты читаешь ее мысли, а она твои не может…
- Нет, не совсем так… Это не как при легилеменции. Как бы это объяснить, Гермиона?
- Не знаю. Я догадываюсь, о чем ты… погоди! Мои воспоминания, мой опыт…
- Да, сначала смутно, - кивнула Гермиона-на-портрете. – А когда ты вошла, и мы увидели друг друга – все стало ну таким четким! Я потому сначала не могла ничего сказать – я торопилась вспомнить все, что с тобой было… что было со мной! Особенно…
- …особенно про Гарри, правда?
- Да… Я так счастлива, Гермиона! – она прерывисто вздохнула, и Гермиона повторила этот вздох (потому что Гарри, которому становилось все интереснее, провел пальцами вдоль ее позвоночника). – Ох, Гарри, милый, это ужасно отвлекает!
Гермиона мягко, но решительно убрала его руку:
- Правда, потерпи еще немножко… Ну, Гарри!.. – она посмотрела на свой портрет, когда Гарри начал гладить ее бедро, и развела руками. – Ну что мне с ним делать?
- Можно я останусь с вами? – тихо спросила Гермиона-на-портрете. – Пожалуйста… Можете, если хотите, меня занавесить. Или повернуть портрет к стене.
- А тебе не будет… тяжело? – осторожно спросила Гермиона. – Ведь Гарри только здесь.
- Нет. Я чувствую все, что и ты. Он ведь с тобой… значит, он со мной. Гарри…
- Мы не будем тебя занавешивать, - сказал Гарри. – Оставайся с нами, Гермиона.
Он не мог сказать, когда наступил сон. Будто всего лишь минуту назад лежал, закрыв глаза, счастливый и измученный любовью – а сквозь веки уже просачивался дневной свет. Сон таял постепенно, так что, вспоминая вчерашний день, он сначала подумал, что все это – продолжение сна. Окончательно же его разбудил тихий разговор двух совершенно одинаковых голосов.
- С добрым утром, Гермиона. Спасибо вам за эту ночь.
- Бедняжка – тебе приходится спать за столом!
- Да ничего страшного, - негромкий смех. – Я же портрет. У меня не затекают мышцы, не сводит шею… Я никогда не устаю, да и сплю только для удовольствия. Мне не нужно есть и пить, но я могу это делать – тоже ради удовольствия. Не так уж и плохо быть нарисованной.
- А тебе не бывает скучно? Или одиноко?
- Нет. Я почти не ощущаю время. А если здесь надоест, могу сходить в гости к другим портретам, или отправиться в путешествие по магическим картинам – знаешь, сколько их на свете? За сто лет не обойдешь, да и постоянно появляются новые. Целый мир! Даже картины некоторых маглов для нас доступны – я, наверное, первая это открыла. Я бывала в картинах Леонардо. И в совсем невероятных. У Ван-Гога, например…
- Здорово! Только потише – Гарри разбудим.
- Да он не спит! Смотри – у него веки подрагивают. Гарри! Молодость проспишь!
Гарри открыл глаза, приподнялся на локте и картинно вздохнул.
- Рон был прав, - задумчиво сказал он. – Любовь – это тяжкая доля, особенно с такой наблюдательной и проницательной подругой… а теперь уже и в двух экземплярах!
Ему хотелось произнести это, отправив взор куда-то в неведомую даль – но не получилось. Обе Гермионы были обнажены, обе находились в поле зрения, и удержаться от восхищенной улыбки было просто невозможно.
- Короче, - подытожила Гермиона, - вставай!
- Я бы еще полежал, - осторожно возразил он. – С тобой…
Она задумалась, но Гермиона-на-портрете с огорчением возразила:
- Лаванда может вот-вот вернуться.
Гарри вскочил и начал одеваться.
- Жаль… - сказал он. Портрет Гермионы сочувственно кивнул.
- Ничего, - утешающее сказала ей Гермиона, - нам обещали свою комнату, и мы заберем тебя к себе. Хочешь?
- Конечно! Знаете, я тут подумала…
- Что?
Не ответив, она подняла с пола мантию и начала одевать на себя. Гермиона, заправляя рубашку, пристально смотрела на нее.
- Что, Гермиона? – настойчиво спросила она – и осеклась.
- Слишком уж сумасшедшая мысль… - пробормотала та.
- Но ты уверена, да?
- Да, почему-то уверена. Ведь все сходится.
- О чем вы, девочки? – с беспокойством спросил Гарри.
Они глянули на него и опять уставились друг на друга. Потом Гермиона подошла к портрету и коснулась его ладонью. Ее двойник сделал то же самое. Их ладони соприкоснулись, обе ахнули и отдернули руки.
- Что такое? – Гарри шагнул вперед. – Что вы делаете?
- Все в порядке, Гарри, успокойся, - быстро сказала Гермиона. – Мы просто проверили одну мысль.
Она взяла его за плечи и, глядя на него горящими глазами, сказала:
- Я могу войти туда, понимаешь? И я хочу попробовать.
- Нет! – он схватил ее за руки.
Ее лицо вытянулось от огорчения.
- Гарри… - почти умоляюще прошептала она. – Пожалуйста! Никакой опасности нет, поверь!
Он колебался, видя, как в ней борются желание попробовать и нежелание причинять ему боль; и чувствовал, как в нем самом страх снова ее потерять борется с доверием к ее уму и интуиции… В конце концов доверие победило, и он, отпустив ее, молча кивнул. Теперь уже колебалась Гермиона.
- Если ты не веришь…
- Я верю, - перебил он. – Просто мне страшно.
- Я понимаю, Гарри. Подумай – мы же сейчас Круг. Ты в одиночку вытащил меня из Страны Мертвых. Значит, сейчас сможешь вытащить откуда угодно.
- Да, ты права… - он через силу улыбнулся. – Но мне все равно будет страшно, так что… не обращай внимания, и все.
- Какой ты замечательный, Гарри!
Она поцеловала его и шагнула в портрет.
И исчезла. Гарри прошиб холодный пот. На портрете была только одна Гермиона: спиной к нему – но в мантии.
- Получилось! – она повернулась, ее лицо сияло. – Гарри, смотри – получилось!
Она вытянула руку – и рука высунулась из портрета. Гарри схватил ее.
- Здорово! – пробормотал он. – Только… кто ты? Кто из вас обеих?
- Мы обе! Ты не понял? Мы же слились!
- Ты же в мантии.
- Ну и что… А!
Гермиона провела руками по мантии, рассмеялась и задрала ее до подбородка. Под ней были джинсы и рубашка – хотя Гермиона-на-портрете надела ее на голое тело. Гарри с облегчением перевел дух и улыбнулся.
- Замечательно! Ты умница, Гермиона! А когда ты вернешься сюда, ты там останешься?
Она заморгала, пытаясь понять, потом рассмеялась:
- Ох, грамматика получается та еще! Конечно, Гарри. Опять будем я и мой портрет. А вот знания у нас теперь общие. Не представляешь, какой здесь потрясающий мир!
- Замечательно! – повторил он. – Только…
- Что?
- Иди сюда.
Подумав, она кивнула и шагнула в комнату.
На ней снова были джинсы и рубашка, а с портрета весело улыбалась Гермиона в мантии.
- Получилось! – хором воскликнули обе.
- Получилось! – подтвердил Гарри и прижал к себе Гермиону (ту, что в комнате). – Я бы и тебя обнял, - сказал он портрету, - только, понимаешь…
- А ты и меня обнимаешь, Гарри, - весело успокоила его Гермиона-на-портрете. – Я же все чувствую! Вот только ответить на твои объятия, несколько, понимаешь ли…
Гермиона оглянулась через плечо:
- Я это делаю за нас обеих, Гермиона! Все в порядке!
- Ай! – воскликнул Гарри. – Лучше за кого-нибудь одну, а то ребра сломаешь!
- Ох, прости! – она поспешно разжала руки.
Отсмеявшись и успокоившись, они снова присели на кровать, которую Гермиона заправила одним взмахом палочки. Гарри по очереди смотрел на свою подругу и на ее портрет, чувствуя, как веселье сменяется восхищением.
- А ведь ты сделала великое открытие, Гермиона! – сказал он.
Она порозовела:
- Ты и правда так думаешь?
Он серьезно кивнул, пытаясь адресовать кивок обеим. И добавил:
- Расскажем остальным. Это надо осмыслить.
- Пойдем в гостиную, Гарри. Подождем их там.
- Не скучай без нас, - сказал Гарри портрету.
- Я никогда не скучаю, - рассмеялась вторая Гермиона.
- А где Рон? - удивился Гарри, когда они спустились в гостиную.
Вопрос был адресован Луне, как раз входившей через портретный проем. Она держала в обнимку большой бумажный пакет и две-три коробки, перевязанные ленточками. Судя по ярким краскам, все это было из «Сладкого королевства».
- Сейчас будет, - ответила Луна из-за пакета. – Его Мак-Гонагалл к себе позвала.
Она подошла к угловому дивану и сгрузила на него свой багаж.
- Мы заскочили в Хогсмит, - добавила она и плюхнулась на диван, отчего пакет чуть не опрокинулся. Гарри вопросительно посмотрел на пакеты. – Это все мне. Рон считает, что я мало ем.
- Он считает тебя худой? – нахмурилась Гермиона. – У тебя же очень изящная фигурка.
Луна пожала плечами:
- Он еще с прошлого Рождества все время меня кормит. Пускай, раз ему нравится – я люблю сладкое. Хотите?
Они не стали отказываться. Разворачивая шоколадную лягушку, Гарри нашел традиционную открытку с изображением знаменитого волшебника – на этой оказалась Моргана. Некоторое время он ее рассматривал, пытаясь поймать смутную мысль – что-то, о чем читал или слышал. Что-то связанное с Мерлином. Красавица-фея улыбнулась ему, сделала загадочное лицо и, не торопясь, ушла за край фотографии. «Вроде она не то дружила с Мерлином, не то враждовала с ним… - припомнил Гарри и вдруг подумал. – А как это может быть? Получается, что ей полторы тысячи лет?» Полгода назад, на собрании Ордена Феникса, Грюм говорил, что Моргану хотели привлечь как союзника в битве против Волдеморта, но так и не смогли разыскать… Его отвлек голос Гермионы:
- Луна, а как ты вошла? Рон сказал тебе пароль?
- Да, - рассеянно ответила Луна, – но Полная Дама меня и так пустила. Сказала, что нас велено пускать всюду без пароля.
Гермиона собиралась еще что-то сказать, но портрет опять открылся, и в гостиную ворвались Рон, Джинни и Невил. Сразу стало весело и шумно.
- Привет! – воскликнул Рон, устраиваясь рядом с Луной. – Мы сюда еле добрались! Я уже думал, что еще немного – и в гостиную придется пробиваться с боем!
- Это еще почему? – удивился Гарри и положил открытку.
- Мак-Гонагалл встретила нас сразу перед уроком и позвала в кабинет…
- А что она хотела, кстати?
- Выясняла, все ли мы хотим жить парами, - ответила Джинни. – Наверное, прикидывает, сколько комнат надо выделить. Хотя и так ясно, что три.
Они с Невиллом уселись вместе в просторное кресло.
- Может, четыре, - сказал Невилл, - если Чжоу с Седриком тоже сюда переберутся.
- А столько комнат найдется? – забеспокоилась Гермиона.
Рон рассмеялся:
- Чтоб в Хогвартсе да не нашлось? Он же огромен!
- Да и магией создать комнату – раз плюнуть! – поддержал его Невилл. – Мне Симус уже рассказал, как сделали новую спальню для первокурсников. Пришли Флиттвик со Слизнортом, два раза махнули палочками – и все. Целый этаж! А снаружи на башню посмотришь – высота та же.
- Да, здорово… Рон, а почему – пробиваться с боем?
- Потому что народ как раз шел на занятия, ну, нас и заметили! Мы вышли – а там уже целая толпа с младших курсов, и каждый делает вид, что случайно замешкался!
- А когда мы вышли, и вовсе перестали делать вид… - вставил Невилл.
- …и полезли с бумажками и перьями! – закончила Джинни. – Видел бы это Локонс – позеленел бы! Лично мне пришлось раздать полсотни автографов, пока Мак-Гонагалл не вышла на шум и не загнала всех в классы!
- Да, - вздохнул Рон, - это была та еще работа. Луна, кстати, к тебе не приставали?
- Что-то было, - отозвалась девочка, задумчиво роясь в пакете, - но я не очень обратила внимания.
Она достала большой леденец в форме волшебной палочки, сорвала упаковку и взмахнула. На кончике палочки тут же возник большой шар из разноцветной сахарной ваты.
- Ой, это что-то новенькое, я тоже такую хочу! – воскликнула Джинни. – Есть там еще?
- Есть, - Луна достала целый пучок. – Берите все. Ты не сердись, Рон, но столько даже мне не съесть.
- Да пускай, - Рон потянулся за палочкой, - я тебе потом еще куплю!
Они разобрали угощение.
– Ребята, - позвал Гарри, - мы тут хотели вам рассказать…
Он вопросительно посмотрел на Гермиону, та кивнула. И Гарри рассказал о портрете.
Все долго молчали.
- Да, - сказал наконец Рон. – Гермиона, я всегда знал, что ты гений. Но чтоб настолько!
- Ой, Рон, ладно тебе! – она пыталась изобразить скромность, но глаза сияли.
- Вот только вопрос… - продолжил Рон. – На что нам это пригодится?
Луна вдруг встала и пошла к двери.
- Ты куда? – крикнул он вслед.
- Кое-что проверить, - не оборачиваясь, пояснила она, толкнула портрет и вышла.
Рон с некоторым беспокойством проводил ее взглядом, но тут к нему подсела Гермиона и, хмурясь, начала в чем-то убеждать. Рон сначала слушал с удивлением, потом расхохотался.
- Я серьезно! – рассердилась Гермиона. – Так можно только испортить фигуру! И вовсе она не худая!
- Да нет, конечно! Успокойся, Гермиона, все в порядке, - смеясь, объяснял Рон. – У нее замечательная фигура, честно, и мне очень нравится. Это все из-за мамы, понимаешь? Когда я в то Рождество познакомил их, она сразу начала переживать и ну прямо заставила меня следить за ее питанием. Знаешь, - продолжил он, - я сначала тоже беспокоился. А потом оказалось, что она вроде Джинни – сколько ни съест, все равно тоненькой останется. А сладкое она любит, что верно, то верно…
Гермиона рассмеялась и успокоилась, а Рон в недоумении посмотрел на дверь:
- Куда она вообще побежала?
- Я здесь, - раздался в ответ голос Луны.
Все так и подскочили, Джинни и Невилл оторвались друг от друга. Луна, как ни в чем не бывало, спускалась по лестнице, ведущей в спальню девочек.
- Ты… как ты там оказалась? – воскликнул Рон.
- Очень просто, - Луна подошла и спокойно уселась к нему на колени. – Я пошла в нашу спальню в Когтевране – там тоже повесили мой портрет. Живой. Я с ним познакомилась, потом вошла, как Гермиона.
- И… что?
- Прошла в портрет Лаванды, поболтала с ней и с Гермионой, а потом вышла в спальню.
Все только рты пораскрывали.
- Ты же спрашивал, для чего это может пригодиться, - с легким недоумением сказала Луна, - вот я и сообразила.
Гермиона первая нарушила наступившее молчание:
- Ты знаешь, Луна… Если я и гений, то не я одна. Послушайте, пошли к Мак-Гонагалл!
Никто не стал возражать. Рон подхватил пакеты с дивана и со словами: «Идите, я догоню» понес в спальню мальчиков.
Им действительно был выдан пропуск всюду, даже в директорский кабинет - горгулья перед дверью отскочила в сторону, как только увидела их. Но Мак-Гонагалл в кабинете не оказалось.
- Эх, надо было посмотреть расписание! – с досадой воскликнул Рон, догнавший их у самой двери.
- Ничего страшного, - утешающе сказал с портрета Дамблдор. – Если вы хотели рассказать про открытие мисс Грейнджер и мисс Лавгуд, то мы в курсе. Мисс Грейнджер нам уже рассказала.
- Я?! – Гермиона недоуменно заморгала, потом сообразила, что речь идет о портрете. – А, понятно! И что вы думаете об этом, сэр?
- Я потрясен, - просто сказал Дамблдор.
Он сел за свой стол (изображение на картине повторяло директорский кабинет), оперся локтями, сплел пальцы и поглядел на них поверх очков-половинок.
- Минерва права, - сказал он. – Светлый круг сулит большие перемены… Мы стремились к конкретней цели, а получили намного больше.
Он с усмешкой поглядел на пустующий портрет Найджелиуса:
- Вот, даже Финеас ушел, как только увидел вас. Садитесь, друзья. Только стулья наколдуйте себе сами. Моя магия, к сожалению, действует только в мире картин, а призрак сейчас в моей лаборатории… В Выручай-комнате, - пояснил он в ответ на вопросительные взгляды.
- Так это вы устроили лабораторию, сэр? – с любопытством спросил Рон, пока Гермиона с Джинни создавали стулья. – А мы думали, профессор Мак-Гонагалл.
- Она тоже… - сказал Дамблдор, явно размышляя о чем-то другом. – Ей пришлось перестроить ее, чтобы создать устройство для самого рискованного в истории магии эксперимента. Вы, наверное, обратили внимание?
- Там, где телескоп и макет? А что это такое, сэр?
- Узнаете чуть позже… Не нужно смотреть так разочарованно, друзья! – рассмеялся Дамблдор. – Узнаете обязательно. Минерва расскажет об этом лучше, чем я, поскольку именно ей выпала эта нелегкая ноша – провести весь эксперимент в одиночку. Может, пока поговорим о чем-нибудь другом?
Дамблдор обращался ко всем, но смотрел на Гарри.
А Гарри вспоминал страшный день его похорон полтора года назад.
----------------------------------------
…Он расстался с ними у входа в замок. Рон с Гермионой хотели побыть наедине. Гарри тоже – или так ему казалось. Хогвартс был пуст, как никогда – эта пустота была материальной, вязкой, и он шел сквозь нее с почти физическим усилием. В коридорах были только портреты, но люди на них не здоровались с ним, не окликали его. Некоторые плакали, другие смотрели пустыми глазами, иные вообще куда-то ушли. «Может, все же… - думал он. – Уйти прямо сейчас? Забрать самое нужное, выйти к воротам и трансгрессировать…» Он не сомневался, что ему удастся, хотя экзамен по трансгрессии еще не был сдан. Если уж удалось трансгрессировать с того ужасного берега, да еще вместе с Дамблдором…
Которого больше нет.
Заплаканная Полная Дама молча впустила его. Гарри поднялся в спальню – там никого не было. Потянул из-под кровати чемодан, стал перебирать вещи - все валилось с рук. Пустота замка проникла и в него, заполнила голову. В конце концов, он захлопнул крышку. Подошел к окну, сел на подоконник и стал смотреть на озеро.
Сколько времени прошло, он не мог сказать. Может, уже все разошлись. Может, все уже сели на «Хогвартс-Экспресс» и уехали… хотя вряд ли. Ему было все равно. Решимость, совсем недавно переполнявшая его, понемногу таяла. Гарри пытался думать о Дамблдоре, но почему-то не мог. Вместо этого перед глазами вставали Невилл и Луна, сидящие рядом и крепко державшиеся за руки. Гермиона, плачущая на плече Рона и украдкой вытирающая слезы об его мантию. И Джинни, смотрящая на Гарри сухими глазами. Гарри глядел на озеро, не видя его, не видя ничего; он так долго не моргал, что в глазах возникла резь и все начало мерцать, а потом мерцание сложилось в яркие, слепящие слова: «Что я натворил? Что я натворил, идиот!»
Сейчас надо было бросить все, за чем он сюда пришел. Надо было бежать, найти Джинни. А Гарри продолжал сидеть, словно парализованный. Что он мог ей сказать? Что для того, чтобы уберечь, он ее бросил в еще большей опасности? Вся школа знала об их отношениях. Значит, Волдеморт уже мог узнать. «Допустим, - думал Гарри, охваченный каким-то совершенно диким отчаянием, - он ее похитит сейчас, когда я ее бросил, когда меня нет рядом… Что я на это отвечу? Что мне нет дела до нее, раз мы уже порвали? И Волдеморт, конечно, тут же ее отпустит, да?» Вспомнились ехидные слова лже-Грюма: «Благородными людьми так легко манипулировать, Поттер!»
И тут на смену отчаянию пришла такая злость, что кровь словно закипела, ударила в голову, и отхлынула. Я тебе покажу, как манипулировать нами, Волдеморт, в бешенстве думал он. Это твои слова, я знаю. Это твои слова повторял Барти Крауч-младший!
А решение есть. И не одно. Надо только выбрать лучшее.
Можно сделать наоборот… если она меня простит. Взять ее с собой, отправиться на поиски вчетвером. Она сильная волшебница. Мы все сильны. Вместе мы защитим друг друга…
А Волдеморт бросит на нас всех Пожирателей, думал Гарри, и в нем снова поднималось безнадежное отчаяние. Джинни, Гермиона и Рон будут меня защищать – меня, Избранного. Будут жертвовать собой, чтобы я мог найти хоркруксы. Будут прикрывать меня своими телами, спасая мою жизнь. И гибнуть у меня на глазах.
«Я не хочу!» - он чуть не закричал вслух.
Гарри попытался взять себя в руки.
Вот из этого и надо исходить, думал он - что я не хочу их гибели. «Я же для этого решил искать эти несчастные хоркруксы, не так ли? Чтобы одолеть Волдеморта. Чтобы, в конце концов, убить его и спасти их!»
А значит – лучше в одиночку. Зря он согласился с их решением. Но все можно исправить!
«Волдеморт не похитит Джинни прямо сейчас – на территории Хогвартса она для него недоступна. И я просто отправлю Рону сову».
Спустившись в гостиную, Гарри подошел к столу, взял перо и кусок пергамента и начал быстро писать:
«Рон, Гермиона, простите меня, но я не хочу, чтобы вы рисковали вместе со мной. Наверное, Джинни вам уже рассказала, о чем мы с ней говорили. И действительно есть вещи, которые я должен сделать в одиночку. Вы сказали, что не можете отступиться, но я не прошу вас отступаться – мне очень нужна ваша помощь. И я вас прошу – останьтесь с Джинни. Защищайте ее. Защищайте друг друга и не беспокойтесь за меня. В одиночку легче спрятаться, легче куда-нибудь проникнуть. Не беспокойтесь за меня – я справлюсь. Гарри».
Он перечитал написанное раз, другой, третий – и с каждым разом становилось легче.
«Все правильно. Это самое лучшее! Сейчас я пойду в совятню и отправлю это Рону… или лучше Гермионе? По дороге решу… Потом потихоньку выберусь с территории Хогвартса и трансгрессирую. Правда, вопрос – куда? В Годрикову впадину? Нет… придется сначала к Дурслям. Закрепить свою защиту, о которой говорил Дамблдор. Тогда до моего семнадцатого дня рождения Волдеморт ничего не сможет мне сделать!»
Он поднял пергамент, собираясь его свернуть – и тут чья-то рука мягко, но решительно схватила листок. Вздрогнув от неожиданности, Гарри поднял голову и встретился глазами с Гермионой
- Я и не заметил, как ты вошла, - растерянно сказал он.
- Что это, Гарри?
- Ну… почитай. Я собирался отправить вам с совой, но раз ты пришла, еще лучше.
Отдав ей листок, Гарри отошел. Он покривил душой, сказав: «…еще лучше». На самом деле ему было очень досадно. Уйдя незаметно, он ставил их перед свершившимся фактом. А сейчас придется спорить, доказывать… Гермиону не переспоришь!
«Как же! – сразу подумал он. – Что она сможет возразить на то, что кто-то должен остаться с Джинни?»
- Все ясно, - тихо сказала Гермиона, - как я и думала…
Ее голос прерывался, и она дышала часто, будто запыхавшись. «Она что, бежала сюда?» И, словно в ответ, Гермиона добавила:
- Ох, хорошо, что я успела! Гарри, пойдем!
- Куда?
- На Астрономическую башню. Мы все там.
- Зачем?! Гермиона, мне не очень туда хочется, ты же должна понимать…
- И я понимаю. Только надо - я должна тебе кое-что показать. Гарри, я тебя очень прошу!
Не оборачиваясь, она пошла к выходу, толкнула портрет и вышла. Гарри в полной растерянности последовал за ней, пролез в дыру – и они чуть не столкнулись, потому что Гермиона неожиданно остановилась.
- Ох, извини! – сказала она, доставая какой-то сверток. – Возьми. Я уже столько времени забываю тебе отдать.
- А что это? – спросил он, забирая сверток, и тут же понял - его мантия-невидимка.
- Я нашла ее на башне, - сказала Гермиона, когда они пошли по коридору. Гарри запихнул сверток в карман. – Сбегала туда сразу после того, как… - она сглотнула. - Как замолк феникс. Хорошо, что успела до министерских.
- А что тебе там понадобилось?
- Я хотела посмотреть на место, где все произошло. Что-то было очень сильно не так, Гарри…
Гермиона замолчала и ускорила шаг. Гарри еле успевал за ней. От ее сердитого лица и поджатых губ становилось не по себе.
- Тебе не нравится то, что я решил, да? Ты можешь предложить лучшее решение? – нервно спросил он.
- Да, могу, - не останавливаясь, она глянула на него, и ее лицо неожиданно смягчилось. – Я не на тебя злюсь, Гарри… Не обращай внимания. Сам все увидишь.
В коридоре перед лестницей уже не было следов битвы – все убрали, восстановили даже обрушившийся потолок. Оглядываясь, Гарри несколько отстал, и Гермиона первой поднялась по лестнице и вышла на площадку. Гарри догнал ее и застыл, а сердце от ужаса куда-то провалилось – напротив, на самом краю стены, между двумя зубцами стояла Джинни. «Она решила броситься со стены?! - леденея от страха, подумал Гарри. Потом, разглядев все, чуть не рассмеялся от нахлынувшего облегчения. – Ох, ну придет же такое в голову!» Джинни была крепко обвязана веревкой, конец которой держал двумя руками Рон. Несколько свесившись вперед, она разглядывала что-то внизу, и ветер трепал ее рыжую гриву.
- Привет, Гарри! – негромко сказал Невилл.
Они с Луной стояли несколько поодаль, наблюдая за действиями Джинни. Услышав его голос, девочка оглянулась, отошла от края и спрыгнула на площадку.
- Хорошо, что ты пришел, Гарри, - сказала она, развязывая веревку. – А то мы боялись, что Гермиона не успеет тебя перехватить.
- Джинни… - он пытался найти хоть какие-то слова.
Бросив веревку, она подбежала и быстро поцеловала его:
- Все в порядке, Гарри…
- Я…
Джинни пальцами прикрыла его губы:
- Все в порядке. И все будет в порядке. А теперь скажи – где именно стоял Снейп, когда метнул заклинание?
- Снейп? – растерянно переспросил Гарри и оглянулся. Потом сделал шаг в сторону и еще один вперед. – Ну… вот здесь. Где я стою.
Гермиона мягко отстранила его, встала на это место и пригнулась, опершись руками об колени и сощуренными глазами глядя на Рона.
- А Дамблдор стоял здесь? – спросил Рон.
Гарри присмотрелся, припоминая.
- Да… или чуть левее.
- Неважно! – Гермиона выпрямилась.
- А, по-моему, важно! – крикнул Рон, лицо у него тоже пылало. – Смотри!
Широко расставив ноги, он качнулся влево-вправо.
- Ну конечно! – закричала Гермиона, схватила Гарри за руку и потащила за собой. – И обет не нарушен! Снейп был уверен, что убил его!
- Но он действительно убил его! – воскликнул Гарри. – Вы что… вы пытаетесь себя убедить, что Дамблдор жив?
Остановившись у стены, Гермиона молча ткнула пальцем. В камне зияла порядочная выбоина, хорошо различимая из-за более светлого цвета. Рон, встав по другую сторону, показал на несколько темных пятнышек:
- Кровь, я думаю. Его должно было ранить осколками камня.
- Взрывной эффект? Хорошо, допустим, Снейп промазал или Дамблдор сумел увернуться! Но его же швырнуло через стену, я это видел своими глазами! Какая разница – «Авада Кедавра» или падение со ста пятидесяти футов?! И… Джинни, мы же видели его внизу!
- Еще неизвестно, что мы видели, Гарри! – хмуро возразила Джинни. – И что мы хоронили…
От этих слов Гарри потерял дар речи. А Джинни, помолчав, с усилием продолжила:
- Я… я рассмотрела все внизу. Потом отсюда. Я очень точно определила место, где он лежал. Он не мог… Гарри, он не мог туда упасть!!! Для этого он должен был стоять между теми зубцами, - она ткнула пальцем, - но не здесь, никак не здесь!.. Если бы заклинание ударило в него, его бы отбросило вон к тем кустам. Если рядом – ближе к стене, но… все равно по прямой, Гарри… не в сторону… никак не в сторону!
Из глаз хлынули слезы; сотрясаясь рыданиями, Джинни бросилась ему на шею.
Все сгрудились вокруг нее – молча, без слов утешения. И стало тепло. Даже ветерок, зябкий и пронизывающий на такой высоте, словно стих. Охваченный острой жалостью, Гарри гладил волосы Джинни, целовал ее, пытаясь успокоить, хотя его самого трясло. Ее рыдания понемногу стихли.
-----------------------------------------------------------
Гарри замолчал.
- Скажите, мисс Уизли… - медленно проговорил портрет.
- Джинни, сэр.
- Да? Хорошо, Джинни. Скажите, когда вы сделали это открытие… вы сильно меня ненавидели?
Джинни смешалась.
- Нет, - сказала она наконец. – Все-таки нет… Но была очень зла на вас.
- За ту боль, которую я причинил вам… вам всем? Так?
- За ту боль, которую вы причинили Гарри, сэр.
- Мы все были злы, - тихо добавила Гермиона. – Хотя догадывались… во всяком случае, я догадывалась, зачем все это было нужно.
- И, наверное, у нас у всех начиналась истерика, - снова заговорил Гарри, - просто Джинни первая не выдержала… Мы столпились вокруг нее, начали успокаивать, и как-то получилось, что все обнялись. И стало тепло. Мы разом забыли про злость. Мы… вы уж извините… забыли даже про вас. Знаете, наверное… мы в первый раз почувствовали Круг!
- Это замечательно, Гарри! – улыбнулся Дамблдор.
Гарри поглядел на него довольно хмуро – и тут же отвел взгляд. Он заметил слезинку, блеснувшую в углу глаза…
-----------------------------------------------------------
- Что это? – ошеломленно спросил Рон.
Никто ему не ответил. Словно боялись, что произнесешь еще хоть слово – и это невероятное ощущение близости и покоя рассыплется, как угасающий фейерверк. А оно не рассыпалось. Оно не исчезло даже тогда, когда они после нескольких бесконечно долгих минут все-таки решились немного ослабить объятия и чуточку отступить, чтобы посмотреть друг на друга. Потом молчание нарушила Луна:
- Это мы, - и ее лицо озарилось такой же счастливой улыбкой, как в тот день, когда Гарри пригласил ее на вечеринку.
Это был ответ, который в тот момент никто не понял. Гарри тоже. Была только уверенность, что придет время – и они поймут.
А потом Луна без всяких переходов спросила:
- А что ты сейчас собираешься делать, Гарри? – и этот вопрос отрезвил всех.
Вздохнув, Гермиона достала листок и протянула Рону. Он начал читать, потом жестом позвал сестру. Гарри ждал.
- Понятно… - пробурчал Рон. – Ты верно догадалась, Гермиона! И хорошо, что вовремя!
- Я еле успела, - печально отозвалась Гермиона. – Он уже собирался…
- Главное, что успела.
Все смотрели на него – молча и с ожиданием. Гарри пытался решить, что же им, в конце концов, стоит сказать. Волнение, вызванное неожиданным ощущением близости, угасло, но сама эта новая близость осталась – и навсегда. И это нисколько ему не помогало.
- Я все написал, - сказал он наконец. – Кто-то должен остаться с Джинни.
Джинни улыбнулась:
- Конечно.
Невилл и Луна подошли и встали по обе ее стороны.
- Мы ее очень хорошо защитим, Гарри, - сказал Невилл. – Можешь не волноваться.
- А мы пойдем с тобой, - добавил Рон, и они с Гермионой встали по обе стороны от него.
- Вы же погибнете… - обессилено прошептал Гарри и присел на край стены, рядом с той самой выбоиной.
- Вот что, Гарри, - Гермиона присела рядом. – Если ты сейчас скажешь, что все равно хочешь пойти в одиночку, мы от тебя отстанем.
Она жестом остановила Рона, когда тот подался вперед и открыл рот.
- Решай, - сказала она.
- Я не хочу… Так нечестно, Гермиона! Неважно, что я хочу и что нет! Вам нельзя со мной идти! Если вас убьют… Как же я без вас буду! – он почти кричал. – Хватит с меня Сириуса, Дамблдора! Моих родителей… Я не хочу больше ничьих смертей, не хочу больше никого терять, пойми!
- А мы не хотим потерять тебя, - мягко возразила Гермиона. – Поэтому нас будет трое. Ведь три - магическое число, ты разве забыл?
- Арифмантика… - усмехнулся он.
- Она самая. Семь хоркруксов Волдеморта – это тоже арифмантика. Как и все магические числа.
Ему казалось, что Гермиона его несколько морочит, но как он мог быть уверен? А тут еще вмешалась Луна:
- Она права, Гарри. Я тоже знаю арифмантику.
- И, кстати, на «превосходно», - подтвердила Гермиона.
Гарри не сказал ничего. Он капитулировал. Только попросил:
- Обещайте, что не будете лезть на рожон. И не будете жертвовать собой!
- Если и ты обещаешь то же самое.
- Хорошо!
- Значит, договорились.
Он только кивнул. Потом спросил:
- А насчет Дамблдора… Вы и правда думаете, что он жив?
Лицо Гермионы потемнело:
- Как мы можем быть уверены? Но очень, очень может быть…
-----------------------------------------------------------
- Ты и правда хочешь знать это, Гарри? – спросил Дамблдор.
- Вы хотели, чтобы я вас простил, сэр.
- Да, Гарри. Мне очень хотелось бы.
- Тогда мне нужно знать, что именно я должен вам простить.
- Ты совершенно прав, Гарри. Давайте тогда все же закончим с тем, о чем вы догадались сами. Мисс Уизли… Джинни! – с улыбкой поправил себя Дамблдор. – Скажите, вы первая догадались, что что-то не так?
- Нет! – тут же ответила Джинни. – Первой была Гермиона… Или Рон? Не знаю, кто был первым, сэр. Наверное, каждый догадался о каком-нибудь кусочке. А когда Гарри рассказал нам о том, что произошло на башне, их уже можно было начать складывать. Ему было слишком плохо, и мы не хотели втягивать его в свои гадания…
Гарри резко поднял голову:
- Зря, Джинни!
- Да, наверное, зря… Но, Гарри!.. Ты просто не знаешь, как ты выглядел. Нам было страшно за тебя!
К горлу подкатил комок.
- Спасибо…
Джинни улыбнулась ему. Все посмотрели на него и улыбнулись. Рон, правда, шутливо изогнул бровь, но это не было обидно. Было тепло – и теперь-то Гарри знал, что это за тепло такое. Горло отпустило, и он успокоился. А Гермиона пояснила:
- Да и не особенно мы гадали. Что-то замечали, что-то откладывалось в голове. Только когда Гарри после похорон направился в замок… мне было очень плохо, но я все же это заметила и несколько удивилась. Оглянулась – Джинни сидела какая-то вся оцепеневшая… Мы с Роном подошли, растормошили ее – она словно очнулась.
- Я хотела броситься вслед за тобой, Гарри… Сказать, что да, ты прав, я согласна, но хочу еще немного побыть с тобой… и не могла двинуться с места. Казалось, что если я это сделаю, с тобой произойдет что-то ужасное.
- Неужели я настолько плохо выглядел?!
Джинни кивнула, сочувственно глядя на него, а Невилл добавил:
- Вы все так выглядели, Джинни. Мы как раз шли мимо…
- А я удивилась - откуда же вы появились!
- Мы испугались. Бросились к вам. Ты как раз рассказывала о вашем разговоре с Гарри, - Невилл повернулся к портрету. – И Гермиона нам сказала: «Ох, хорошо! Побудьте с Джинни, пожалуйста! И вообще – идите на Астрономическую башню, ждите нас там! Я хочу вам кое-что показать». Они с Роном побежали за Гарри. Луне как-то удалось привести Джинни в чувство…
Гермиона твердо глянула на Дамблдора:
- Эти похороны чуть не свели нас с ума, сэр. Они выглядели… такими настоящими!
Ответ Дамблдора ошеломил всех.
- А они и были настоящими, Гермиона, - спокойно сказал он. - Это ничего, что я называю вас по имени?
- Ничего… - выдавила она, глядя на него совершенно круглыми глазами. – Значит, мы все же ошибались?
- Нет, - возразил Дамблдор.
Он встал из-за стола, обошел его и вернулся на свое обычное место в середине нарисованного кабинета.
- Ошибочным было только предположение, что я еще жив. Но то, что Снейп не убил меня – это правда, - он с улыбкой посмотрел на Джинни. – Да, с местом, где лежало тело, я действительно промазал. Слишком темно было. Надо было действовать быстро…
- Но раз похороны были настоящими, значит, вы…
- Я умер через сутки. На Гримо, 12. Тихо и спокойно, в окружении ближайших друзей и соратников. Эти сутки были мне очень, очень нужны…
