Глава 10.Сколько я себя помню, над нашим непосредственным начальником Ричардом всегда была куча начальников, и у самого верховного из всех начальников всегда был стол. Хороший такой, прочный деревянный стол, который был сделан из морёного дуба. И я первые пару лет смотреть на этот предмет мебели без жалости не мог, потому что искренне считал, что бедняжку-дуб заморили до смерти, а из останков сделали этот стол, изверги.
Потом, конечно же, я вырос и понял, что дуб сначала замочили, убив-срубив, затем его ещё раз, но по-другому замочили, поместив его останки в специальные растворы, и только потом уже его бренное бревно заморили по особым технологиям. Но такие вот мелкие примеры из жизни всегда заставляют меня помнить, что поспешные выводы делать не надо. И вообще лучше не делать выводы вслух, во избежание курьёзных ситуаций. Особенно когда ты не обладаешь исчерпывающей информацией.
Вот и сейчас информации у меня минимум, а предположения построить можно самые разнообразные. Ведь если так подумать, то замок, огромный и действительно очень похожий на самый что ни на есть настоящий, чёрт бы их побрал, средневековый
замок. Во-первых, такое так просто не спрячешь, а во-вторых, никто здесь особенно и не прячется.
А ещё сектанты не стремятся проникнуться благами цивилизации. К примеру, у них нету душа. Одни только ванные. Впрочем, помыться можно, не ледяной водой, не на улице, не в озере совместно с обладателем гигантских щупалец и даже не в деревянной бочке – и всё здорово, прекрасно, меня всё устраивает. Так что к водоснабжению у меня претензий нет. Но вот поинтересовался я вчера, где у них можно найти розетку, а мне порекомендовали спросить в теплицах у некой мадам Спраут, ведь это же цветок такой, да? Я прямым текстом сказал, что нет, это не цветок, и задал вопрос, есть ли у них электричество, и если нет, то почему они его не проводят? А потом сектанты долго, бурно и радостно делились сплетнями и домыслами о том, что же такое это загадочное “электричество”, зачем оно нужно и какие, однако, “магглы” затейники, чего только не понавыдумывают!
(Оказывается, нормальных людей, не являющихся членами секты, принято называть “магглами”. Какое-то это всё-таки странное название – отчётливо отдающее снобистским презрением к непосвящённым в их наркоманские тайны простым смертным).
А потом у меня попытались выведать, что же это за штуки такие, розетки, если они не цветы, и как они выглядят, и где их можно найти.
Я решил, что если они пытаются посмеяться надо мной, то и мне над ними не грех, и порекомендовал представить присобаченную к стене прямоугольную пластмассовую штукенцию с двумя кругами-углублениями внутри, в каждой из которых предусмотрено по две дырки. А в ответ на непонимающие взгляды предложил представить пятачок поросёнка, и что вот эти круглые штуки-углубления в розетках – как будто бы выемки для пятачков, но втыкать в них нужно не свиней, а специальные вилки со шнурами. О, ну и конечно же я, как ответственный человек, сразу же предупредил, что в дырки в розетках крайне не рекомендуется совать пальцы, а то придёт злой Зевс и шарахнет молнией.
Но смех смехом, стёб стёбом, хиханьки и хаханьки и прочее – это, конечно, забавно, а факты от этого менее неприятными не становятся: мне не зря с самого начала показалось, что такой статьи расходов как “электроэнергия” у них нет. Видимо, весь бюджет мухоморы и всяческие кокосы съедают, даже на блага цивилизации уже ничего не остаётся.
А это возвращает меня к главному сомнению: сектанты не слишком-то прячутся. Они заметны, они очень заметны, и они не очень-то прячутся. И если присовокупить к этому обмолвки про их структуры власти? Ведь оказывается, что школа не единственный рассадник этого мракобесья, у них вон, вроде, даже своё Министерство есть!
И всё это наталкивает на неприятные мысли, что непросто так они сидят себе здесь спокойненько и их никто не трогает. Что непросто так информацию про деятельность их террористических организаций не разглашают общественности – такое бывает только тогда, когда у власть имущих рыльца пушистые-препушистые, а не просто в каком-то там лёгком пушку. Что непросто так разрешением проблем этих сектантов разбираются какие-то особо секретные подразделения, а нас на то задание отправили почти случайно и вообще только потому, что наша группа находилась как раз рядом, а реагировать надо было срочно. И неспроста нам перед операцией чётко говорили, что устранять можно только тех, кто в белых масках, а не всех схвативших в руки палки и бегающих с энтузиазмом и криками диких обезьян, только что ознакомившихся с трудами Дарвина.
В конце концов, наш экспериментальный проект детей-спецназовцев вполне может оказаться не единственным неоднозначным экспериментальным проектом нашего дражайшего Министерства.
***
Вообще вчерашний вечер был весьма познавательным и продуктивным. И даже почти абсолютно мирным.
Просто ну не мог же я совсем не отреагировать, когда мне попытались угрожать. Точнее, меня заверили, что никто мне не пытался угрожать, передо мной всего лишь попытались похвастаться. И именно поэтому продемонстрировали мне такой опасный предмет, как уже печально известная мне палочка-облучалочка, которую они обозвали волшебной палочкой-облучалочкой, клянясь и Мерлянясь при этом, что нет, она не облучалочка, и вообще они только хотели показать мне с её помощью чудеса и волшебство. А то я не помню, какие волшебные у этих сектантов фокусы – и какие чудесные после этих фокусов остаются ощущения.
Так что я вежливо попросил не делать резких движений и сложить их все на стол, чтобы я мог их видеть, я считаю до одного и уже, к слову, раз.
– Гарри… – укоризненно произнёс профессор Дамблдор, неодобрительно смотря на невинно лежащий прямо у меня под рукой пистолет. Оговорился, должно быть, с непривычки – ведь надо было сказать “Спасибо, Лаки” за то, что я ещё не взвёл курок и даже ни на кого оружие не направил.
– В центр стола, можно аккуратненькой стопочкой, можно неаккуратненькой кучкой, как вам будет удобнее. Я жду.
Сириус осторожно напомнил, что вообще-то он неоднократно колдовал при мне, и это не было проблемой. Я ненавязчиво намекнул, что вообще-то здесь присутствуют люди, после взаимодействия которых с вот этими вот “волшебными палочками” я уже один раз очнулся непонятно где и с жутко гудящей головой.
Профессор Дамблдор извинился и заверил, что всё это было ради моего блага.
Я угукнул. Все же прекрасно знают, как полезно иногда терять сознание детскому растущему организму, это мне определённо пошло на пользу, да.
– Что ты почувствовал, когда дотронулся до волшебной палочки? – допытывался дедулька, всё-таки последовавший моему примеру и положивший своё оружие рядом с собой на стол.
– Короткое замыкание, – коротко ответил я. Замыкания те, конечно, были очень короткими и совсем небольшими, но спасибо, мне хватило, больше не хочется – не люблю я, когда меня бьют током. Если бы любил, все грозы бы на крышах с громоотводами в обнимку проводил. Ну или каждый день, за завтраком, засовывал в розетку столовую металлическую вилку вместо вилок электроприборов. Или долгими лунными ночами проводил языческие ритуалы с песнями и плясками, пытаясь вызвать Зевса. Мне даже кажется, что с моим талантом к пению, Зевс бы точно оскорбился, явился и молнией-другой со мной поделился.
А потом я задумался, а не умеют ли они, эти маги и волшебники, читать мысли? У меня, конечно, на лбу знак “не влезай, убьёт!”, который как бы намекает, что уж куда-куда, а ко мне в голову влезать лучше не стоит, но трансформаторные будки свидетели – даже если ты просто спокойненько стоишь себе в сторонке, никого не трогаешь и даже не слишком напрягаешься с высоким напряжением, экстремалы-самоубийцы всё равно могут неожиданно решить заглянуть в гости. Впрочем, как сказали бы всё те же трансформаторные будки: если влезут – сами виноваты, мы ничего не знаем, у нас инструкции. Да и потом, судя по тому, что никто ещё не жалуется на головную боль, разобраться с тем, что творится у меня в голове, покамест попыток не делалось никем. Вообще никем – даже я вон за такое браться отказываюсь.
– Да-да, магия существует, это я уже понял, всё ясно, понятно, хорошо, здорово и прекрасно. Но давайте всё-таки вы мне наконец уже расскажите, кто скрывается под белыми масками и почему вам приходится делать что-то ради моего блага.
Но распространяться про преступную деятельность беломасочных членов своей секты присутствующие отчего-то не стали. И что-то не кажется мне, что только из-за того, что им стыдно за поступки своих соплеменников. Вместо этого меня заверили, что в Хогвартсе я в безопасности, что вот сейчас я закуплюсь в Косом переулке всем необходимым, а точнее – волшебной палочкой, и можно будет мне сидеть в этом “Хогвартсе” и радоваться тому, что здесь безопасно. Судя по всему, меня бы и в Косой переулок не отправили, закупив те же учебники и их традиционную сектантскую одежду дистанционно, да только с волшебными палочками, оказывается, такое не прокатывает: сделки по их покупкам по каким-то причинам через посредников не совершают. Вроде как, “это слишком личное”. Ну-ну.
– Я вообще-то несовершеннолетний, – напомнил я. – Для принятия таких серьёзных решений требуется согласие моих опекунов. Вы его получили?
Сириус сказал, что ну конечно же он своё согласие даёт.
Я напомнил, что вообще-то я, как сирота, не имеющий больше живых родственников, под опекой государства нахожусь.
Блэк сказал, что ну да и чёрт с ним, с этим государством и его опекой, у них другой мир, и в их волшебном мире и его согласие вполне сойдёт, так что всё нормально.
– Нет, не нормально. Я не буду нигде обучаться, я не буду принимать какие-либо серьёзные решения без учёта мнения моих опекунов. Да и контракт у меня, я не могу вот так просто взять и уйти на годик-другой в самоволку. Если у вас не хватает ресурсов для борьбы с преступностью, вы всегда можете сделать официальный запрос с просьбой предоставить вам помощь. И если начальство сочтёт необходимым помочь вам, если вам решат выделить группу для разрешения сложившейся ситуации, если при этом выделят именно ту группу, в состав которой вхожу я – то тогда, если таковы будут приказы, я не то что учиться магии – хоть канканы у вас на крышах плясать вокруг ритуальных костров буду. А до этого чудесного и волшебного момента на моё сотрудничество можете не рассчитывать.
– Не всё так просто, Гарри, мальчик мой, – вздохнул Альбус Дамблдор.
– Ну отчего же, всё предельно просто, Альбус, дедушка не мой: либо я нахожусь здесь официально в составе группы помощи, либо я не нахожусь здесь вообще. Нужна помощь – договаривайтесь о её получении. Но не со мной, очевидно. Вы, помнится, только что рассказывали, что ваше Министерство магии тесно сотрудничает с нашим, как вы его называете – “маггловским”, Министерством?..
Директор Дамблдор заверил меня, что всё очень сложно, но он всё равно всё устроит, потому что он такой волшебный маг с бородой, которой старик Хоттабыч позавидует. Я сказал ему, что ну вот и отлично, я, так и быть, пойду им навстречу и схожу в этот Косой переулок, но только при условии, что после этого мне устроят встречу с каким-нибудь представителем официальных властей – можно сразу с нашим премьер-министром, чтобы не мелочиться.
Дедулька пообещал, что конечно-конечно, на них можно положиться. Я подумал, что мы сначала посмотрим, что они там понаорганизовывают, и только потом будем решать, положиться ли на них или просто положить на них.
Потому что, да – окончательные выводы делать ещё очень рано. Но предварительные… Предварительные, пожалуй, самое время.
И если так предварительно прикинуть, то выходит, что я им нужен. Очень нужен. Сильно нужен. И они готовы идти на уступки и выполнять мои требования, потому что это не мне они нужны, а им – я.
А ещё чем хуже я себя веду, тем лучше это воспринимается. Я ведь должен быть простым ребёнком, шаловливым и смешливым, этаким оболтусом, прогульщиком, шалопаем и наивным мальчишкой – но никак не угрозой.
Я всегда старался быть хорошим и послушным ребёнком. Конечно, не всегда получалось, но старался – всегда. Делать, что говорят, не расстраивать взрослых, не задавать глупых вопросов, не отвлекать лишний раз, не…
В общем-то, я был достаточно хорошим ребёнком. И тут мне практически предложили побыть плохим.
Так что вчера я сделал свои предварительные выводы, мило-мило улыбнулся, пожелал всем спокойной ночи и ушёл в отведённую мне комнату, почти физически чувствуя, как щёлкнул внутренний переключатель, сменивший мне режим поведения на “редкостная сволочь”.
Что ж, по крайней мере это обещает быть интересно.
Пояснения по главе:
Морёный дуб бывает натурального и искусственного морения.
Настоящий или натуральный морёный дуб не имеет отношения к бурной деятельности человека, а представляет собой уникальный материал, созданный природой. Связано его образование было с тем, что на берегах множества небольших рек росла дубрава. Со временем река подмывала берег своим течением и деревья падали в воду. При отсутствии кислорода древесина дуба, в которой содержатся дубильные и смолистые вещества, не была подвержена гниению, а под воздействием солей железа и других элементов таблицы Менделеева, содержащихся в растворённом виде в речной воде, менялись свойства древесины, а цвет морёного дуба приобретал различные оттенки, от светло-серого до угольно-чёрного с фиолетовым оттенком, в зависимости от времени нахождения в реке и от состава воды в ней. Возраст некоторых образцов морёного дуба по данным радиоуглеродного анализа составляет от 400 до 2000 лет и более. По прочности древесину морёного дуба сравнивают с железом. Изделия из этой древесины долговечны и износостойки. Это экологически чистый ископаемый материал, редкий и дорогостоящий, запасы натурального морёного дуба ограничены и невосполнимы.
Более дешёвые аналоги получают путём искусственного морения, при помощи протрав и красителей. Древесину дуба помещают в ванну с раствором нужных неорганических солей и соединений, проводят глубокую обработку материала. Для увеличения плотности и повышенной стойкости к внешним воздействиям мастера прибегают к термообработке, пропариванию. Также для защиты древесины используют пропитку натуральными маслами. Морёный дуб искусственного происхождения приближается к натуральному по цвету и характеристикам. Это позволяет использовать аналоги при производстве мебели, лестниц и отделочных материалов. Однако искусственная древесина не так ценна и не может стать предметом гордости настоящего знатока.
