Глава 9За что мне все это? Вопрос крутился в мозгу, как навязчивый мотивчик. Стоило чуть отвлечься, попытаться расслабиться, как он всплывал в сознании и вскоре приобретал истерическое звучание. Четыре года она прожила, как во сне. Да, были авралы на работе, были тяжелые встречи с Роном, трудные разговоры, одинокие вечера. Но в целом жизнь вполне можно было назвать если не терпимой, то размеренной. Во всяком случае, во сне и в чтении она себе не отказывала. Может, именно благодаря этому, непреодолимое желание пожалеть себя накатывало на нее не слишком часто. Да, бывало. Случались ночи, когда душили кошмары. Случались грустные вечера, праздничные дни, глупые вечеринки, на которых кто-то обязательно задавал пару лишних вопросов... Но это были короткие дистанции, плановая откачка желчи из подсознания – часик-полтора в слезах, полбутылки коньяка — и можно жить дальше. Теперь же она чувствовала, что висит над пропастью. И если сорвется...
И всего-то две ночи без сна, а перед этим еще несколько – почти без сна. Правда, дневное время тоже не приносило облегчения. Хотелось бы сказать «дни, расписанные по минутам» - но это было бы слишком хорошо. То есть да, они были расписаны, но все это расписание с самого раннего утра и с самого первого пункта летело коту под хвост. Гермиона не успевала заняться одним делом, как кто-то вносил в ее планы совершенно неожиданные коррективы, с которыми она никак не могла не согласиться. Ей бы вполне хватило гонки, сопровождавшей выход демо-версии игры. Гермиона, как обычно, не рассчитала сил, времени, не учла сложности разработки. Но она не была бы собой, если бы в этом призналась. Идея многоуровневой игровой вселенной с имманентной логикой развития была великолепна, но в какой-то момент начала сводить с ума сценариста. Гермиона крутила пальцем у собственного виска, но всякий раз, оказавшись в тупике, запускала игру и путешествовала по ее мирам, чтобы понять, как действовать дальше, как прописать образ, набросать способы ведения боя, условия использования заклинаний и прочая, и прочая. В конце концов, она вынуждена была признать, что уже не пишет игру – игра сама направляет ее разработки, а она только подбрасывает игровой реальности материал для дальнейшего расширения границ.
Персонажи вели себя не лучше и на каждом шагу сбивали с толку. Но, учитывая цейтнот, Гермиона даже не попыталась призвать их к порядку. Просто набросала два десятка образов, ориентируясь на известных ей магглов и волшебников, и выпустила их в игровой мир – пускай сами выясняют, кто они теперь и в каких отношениях состоят. Потом она с ними разберется, если Великий Шеф не уволит к троллям. Она все чаще ловила себя на мысли, что если шеф это сделает – то будет совершенно прав. А к моменту выхода демки в сеть Гермиона уже была совершенно уверена, что скажет ему за это спасибо.
Зато в эти безумные дни она более-менее определилась с Синей Бородой. Гермиона соткала его из всего того, что ей стало известно за это время о Станисласе Смотрицки, из его писем и записей в веленовой тетради. Образ получился эфемерный, как хогвартское привидение. Она и не думала отказываться от идеи связать с ним основной поисковый сценарий. Синяя Борода мог проявиться в том или ином персонаже в той или иной точке сценария. Но мог также выступать как самостоятельное действующее лицо, не воплощаясь в виртуальной личности – как некий информационный агент. В этом случае он был неуловим. Избавиться от него можно было только одним способом: заставить воплотиться. Для чего надо было обрести навыки управления игровой реальностью – магические или технологические – колоссального уровня. Вопрос, как поступить с ним потом, не имел однозначного ответа – можно попытаться перегрызть горло, можно сдать инквизиции, а можно выйти замуж, например - мало ли у кого какие вкусы...
Этим сценарным решением Гермиона была целиком и полностью обязана доктору Смотрицки. Оно было маленькой местью человеку, который не постеснялся прибавить ей работы. Впрочем, мистер Смотрицки, казалось, вообще мало чего стеснялся. В тот день, когда Гермиона получила от него письмо, она все-таки отправила ответ – ей надо было как-то избавиться от совы, которая облюбовала в качестве насеста монитор и пребольно щипалась, когда ее пытались оттуда согнать. Сове, судя по всему, у Гермионы понравилось. Это ее не удивило – если это была личная сова мистера Смотрицки, то ей должно было понравиться даже в провинциальном зоопарке. Но терпеть у себя на мониторе кусачую птицу исключительно из чувства милосердия Гермиона готова не была. Избавиться же от нее можно было одним-единственным способом – послать ответ. Поначалу Гермиона хотела написать что-то обидное и резкое. Потом подумала, что это несправедливо: она действительно опубликовала часть работы, не испросив разрешение автора. С другой стороны, этот фрагмент работы присутствовал также в записях, сделанных рукой Снейпа. А Снейп, в свою очередь, разрешил жене использовать его разработки на свое усмотрение. Она, может, и знать ничего не знает ни про веленовую тетрадь, ни про Смотрицки.
Но теперь-то узнала. К тому же, отвечать хамством на хамство – не лучшая стратегия. Но и сесть себе на шею она не позволит. Поэтому Гермиона ограничилась минимальным усилием – написала короткую записку, в которой высказала сомнения по поводу собственного желания работать на доктора Смотрицки в качестве агента. А также отказалась переводить деньги на любые счета. А ну как никакой он не Смотрицки, а самый настоящий самозванец? Почерк и подделать можно, между прочим...
Перечитав письмо раз пять, она осталась довольна его содержанием, а главное, стилем – сухая вежливость иногда убийственнее неприкрытого оскорбления. Впрочем, это верно только в том случае, когда собеседники достойны друг друга. Гермиона выгнала птицу за окно с нехорошим чувством – она почему-то была уверена, что еще не раз увидит ее.
Но что было самым ужасным, что отняло у нее за эти дни все душевные силы и привело на грань истерики – это ритуал, связавший Гарри Поттера с домом в Тупике Прядильщиков. Ей надо было найти способ нейтрализовать сигнализацию до выхода демки и заставить Пола учесть это в разработке. С этим заданием они вписались в аккурат за день до выхода демо-версии в он-лайн. Двое суток Гермиона не занималась больше ничем – в том числе не спала и почти не ела, - а на третьи сутки к ней в ее бдении присоединился Пол. Глубокой ночью, сидя в кресле и грызя от волнения ногти, Гермиона наблюдала за хмурым встрепанным Полом, отрывавшимся от клавиатуры только для того, чтобы схватиться за очередную чашку кофе, и думала, как непохоже все происходящее на «Лиловую птицу». Тогда они тоже сидели в каморке сутками, и трясло ее не меньше, чем сейчас. Но на душе было светло. Теперь же она думала об одном: кажется, она приняла от Снейпа эстафету в деле защиты задницы героя магического мира. Причем, как и Снейп, она старается делать это так, чтобы никто – и в первую очередь сам герой - ничего не заметил. Неужели это семейное?
Но какие все-таки сволочи! – с горечью думала Гермиона, глотая остывший кофе. Да, она обезопасила этого дурака – на какое-то время. Пока ему не покажется подозрительным, что давненько сигнализация не срабатывала. И тогда придется выдумывать что-то новое. А еще – и это ее злило и пугало больше всего - она совершенно не представляла, на что способна та гремучая смесь темной магии, нумерологии и кибернетики, которую ей пришлось наворотить, чтобы ненадолго защитить Гарри Поттера.
Модель, которую ей удалось создать по отрывочным данным, наверняка не давала полного представления о том, чего можно достичь посредством этого ритуала. Но кое-какую информацию она получила. В частности, о том, что человек, связанный с домом, присваивает кровь рода. Если он делает это не по воле хозяина или главы рода, последствия могут быть ужасны – не только для него, но и для всей его семьи, потомков и даже предков, если они, скажем, привидения. Избежать этих последствий он может лишь в том случае, если глава рода признает «самозванца» своей собственностью. А что, Снейпу это, наверное, понравилось бы – превратить Гарри Поттера в домового эльфа в хибаре в Тупике Прядильщиков. Он был бы отмщен за все. Она сама могла бы уже сейчас распорядиться Гарри как захочет – в том случае, если Снейп мертв. Кстати, надо выяснить, какие в этом смысле права у жены главы рода. Отправить бы Золотого мальчика на исправительные работы в Тупик Прядильщиков – окна помыть, сарай покосившийся поправить, печь почистить да подмазать, кухню побелить. Работа найдется. Главное – без магии. Палочку она у него отберет на входе. Физический труд облагораживает, а уж дурь из головы выгоняет, что ты!
На следующий день после выхода демо-версии, когда Гермиона подумывала уже лечь в постель и проспать двое суток кряду, прилетела сова от Виктора. В любое другое время она бросила бы все и кинулась читать. Но сейчас едва не застонала от раздражения. Накануне у нее был очень тяжелый день - ее попеременно дергали все, решительно все отделы конторы, начиная с бухгалтерии, которая почему-то с ней сверяла какую-то строку в бюджете проекта, и заканчивая Великим Шефом, который едва ли не каждый час напоминал, что срок выпуска демки истекает сегодня, и если они не представят до пятнадцати ноль ноль... И снова почему-то ей, а не программерам, не маркетерам, не администратору, наконец. Так вот, посреди всего этого кошмара, когда она забежала после бессонной ночи домой, чтобы принять душ, переодеться и снова нестись в контору контролировать последний этап – раз уж все так уверены, что она за это отвечает – прилетела знакомая наглая сова. Гермиона выместила ярость на конверте и выхватила пергамент.
Миссис Грейнджер.
Боюсь, вы неправильно меня поняли: я не предлагал Вам работу - Вы сами ее на себя взяли. Что до моего возможного самозванства... Это разумно. В устах маггла-пятиклассника. А Вы, будучи хоть и магглорожденной, но все-таки ведьмой, могли бы знать, что в Гринготтсе поддельную подпись, как и поддельный счет, распознают мгновенно. Я, конечно, не обеднею, не получив гонорар, на который не рассчитывал, поскольку не собирался публиковать статьи в «Алхимике». Но что скажет Ваша совесть, если вы оставите эти деньги себе? Впрочем, Вы умеете с нею ладить, судя по тому, как свободно пользуетесь плодами чужого труда.
С.
P.S. Не обижайте Птицу. Она не захочет улетать без чего-нибудь, предназначенного мне. Поэтому, если Вы не хотите писать ответ - на чем я, разумеется, настаивать не стану ни в коем случае, - учтите, что я предпочел бы получить пакет хорошего черного чая. Раз уж вы не собираетесь отдавать мне деньги - могу я претендовать хотя бы на угощение?
С.
Ага, сейчас как раз самое время отправляться за чаем для скучающего джентльмена. Да пускай троллева птица живет у нее хоть до конца света! Она-то все равно дома теперь почти не бывает. Но чуть ли не в ту же минуту, когда Гермиона отбросила смятое письмо прочь, в камине показалась голова научного редактора «Алхимика».
- Наконец-то, мисс Грейнджер, - воскликнул он с такой неподдельной радостью, что у Гермионы засосало под ложечкой от нехороших предчувствий.
- Я говорил сегодня с доктором Смотрицки. Мы обсудили...
- Нет! – рявкнула Гермиона.
Редактор поднял брови.
- Простите?
- Я не собираюсь работать на мистера Смотрицки. И отдайте ему его троллевы деньги – я не буду заниматься еще и делами этого надутого хама!
Редактор секунду смотрел на разъяренную женщину и, наконец, улыбнулся.
- Да, я знаю, он бывает очень сух в общении…
- Сух? Вы сказали – сух?!
Гермиона задохнулась от бешенства. И вдруг отстраненно подумала, что уж кто-кто, а научный редактор журнала «Алхимик» совершенно не виноват в том, что у нее была бессонная ночь, что Гарри выкинул очередную глупость, что Великий Шеф полчаса назад поймал ее в коридоре и посулил все казни египетские. В том, что Смотрицки – хам, редактор тоже не виноват. Равно как и в том, что она, кажется, больше никогда не будет с Роном. Эта мысль поразила ее своей внезапностью и неуместностью. Она не думала о Роне уже несколько дней. И уж конечно, подумать не могла... «Стоп, - приказала она себе. – У нас с Роном все будет хорошо. Все будет...». Нет, сейчас, стоя перед камином, и разговаривая с совершенно посторонним человеком на тему, не имеющую к ее личной жизни ни малейшего касательства, она совершенно четко поняла: она больше не верит в это. Гермиона выдохнула и села в кресло.
- Простите, профессор, - пробормотала она. – Я чертовски устала, очень спешу и не в состоянии вести серьезные разговоры. Могу уверить вас в одном: с мистером Смотрицки меня ничего не связывает. Я отказалась работать на него. Я его в глаза не видела. И вообще не уверена, что он существует.
- О, в этом вы можете не сомневаться, моя дорогая...
- Не могу, - отрезала Гермиона. – Когда он в следующий раз с вами свяжется...
- Он не сможет со мной связаться, мисс! – прервал ее редактор, повышая голос. – Сегодня он сообщил мне, что уезжает. Надолго. И все вопросы я теперь буду решать с вами. Вы в курсе его разработок. У вас его документация. И вы, как его секретарь…
- Ого! Уже секретарь? – Гермиона криво ухмыльнулась. - Мне он предлагал только работу агента.
Редактор покачал головой.
- Как с вами тяжело, - вздохнул он. - Впрочем, доктор Смотрицки предупреждал меня, что у вас нелегкий характер.
- У меня нелегкий характер? – она отказывалась верить собственным ушам.
- Да. Он употребил другое слово – позвольте мне не говорить, какое именно. И добавил, что если бы не ваш блестящий ум, ни за что не стал бы вас терпеть.
Гермиона помолчала, переваривая информацию.
- Он так и сказал «блестящий ум», или тоже употребил слово, которое вы не хотели бы повторять? – мрачно поинтересовалась она.
- Я не помню дословно, - безмятежно улыбаясь, ответил редактор.
Скотина, - почти равнодушно подумала Гермиона. Как будто знал, на что ловить...
- Хорошо, я подумаю, - буркнула она. – Но поскольку именно я теперь занимаюсь делами мистера Смотрицки, я буду сама устанавливать сроки подачи статей.
Редактор помрачнел, но вынужден был согласиться.
Гермиона еще какое-то время смотрела в пустой камин и раздумывала, почему ответила именно так. Она что, действительно будет заниматься его делами? Ей работы мало? Но, поразмыслив, поняла, почему так поступила. Из-за веленовой тетради, на которую теперь Станислас Смотрицки претендовал как на свою собственность. Пока она его секретарь, она избавлена от необходимости доказывать свое право держать ее у себя. Да, она нашла ее в доме Снейпа. Но откуда ее взял профессор? Может, украл? Или нашел? Какой тролль дернул ее публиковать статью? Впрочем, у нее есть алиби. Она всегда может сделать невинные глаза и показать записи Снейпа. Ничего не брала, ничего не знаю – вот, разработки покойного мужа публикую. А то, что недостающую информацию и ход некоторых рассуждений позаимствовала из тетради... Так может, это она сама такая умная. Не верите? Спросите у директора МакГонагалл...
И вот теперь она стоит у окна с письмом Виктора в руках. Еще полчаса назад ей казалось, что все это случилось не вчера. Даже не на прошлой неделе. Скорее, в прошлом году. Нет, в прошлой жизни. И, наверное, в чужой. А она, Гермиона Грейнджер, вообще никогда не получала писем от мистера Смотрицки, не разговаривала с редактором «Алхимика», не соглашалась готовить какие-то статьи… Письмо Виктора возвращало ее к реальности. Гермиона развернула пергамент.
Дорогая Гермиона!
Я так рад весточке. Несмотря на то, что пишешь ты не потому, что соскучилась, а по делу. Но такая уж ты. И мы со Светланой все равно тебя любим.
Не совсем понял причину твоего интереса: ты решила плюнуть на ваших скучных стариков и защищаться у нас? Было бы здорово. Хотя, говорят, алхимическая школа у вас лучше. Это Светлана так говорит – а она знает. Но еще она говорит, что если ты решила связаться со Смотрицки – лучше передумай сразу. У него отвратительный характер, хотя произвести приятное впечатление он тоже умеет – но только тогда, когда это нужно ему. Его страшно уважают и стараются дружить. Во-первых, говорят, он отличный спец. Во-вторых, он консультант большинства наиболее серьезных фондовых программ и, соответственно, именно от его оценки часто зависит финансирование.
Закончил Дальневосточную алхимическую академию. Работал на оборонку. Возможно, сейчас занимается тем же. Неудивительно, что у вас его почти не знают. Он старается не слишком «светиться» - изредка появляется на конференциях, публикует статьи в закрытых изданиях. Войти с ним в прямой контакт почти невозможно. Но поскольку это нужно тебе, я задействовал свои связи. Адрес на другой стороне листа.
Да, еще одно. По слухам, которые я проверить не смог, за этим Смотрицки тянется какой-то шлейф от той вашей войны.
Несмотря на то, что ты об этом не спрашивала, я напишу. У нас все неплохо устроилось. Я собираюсь оставить большой спорт – карьера ловца короткая, хоть и блестящая. Мы со Светланой решили попутешествовать. Так что она тоже бросает свою лабораторию. Надеюсь, у тебя все тоже неплохо складывается – хоть об этом ты тоже не пишешь.
Крепко обнимаю,
Виктор.
Гермиона невесело усмехнулась. «Той вашей войны»… Как она возмущалась, когда впервые услышала эту фразу на конференции в Толедо вскоре после падения Волдеморта. Она даже не сразу поняла, о чем речь. А когда поняла... Что ж, ее, наверное, пожалели. Они не хотели признать, что это действительно была война. Так, попытка политического переворота. В просторечии - «заварушка». Интересно, что со временем той же точки зрения стало придерживаться и британское Министерство Магии. Несмотря на то, что его костяк теперь составляли люди, принимавшие активное участи в войне. Когда Гермиона с этим столкнулась уже не где-то в далеких странах, а в Англии, ей стало больно. А потом ничего, привыкла. Какой бы масштаб не имела война, когда ты попадаешь в самое ее сердце, для тебя она становится мировой. Когда-то Гермиона пыталась убедить магов-иностранцев, для которых магические войны закончились с падением Гриндевальда, что Волдеморт, если бы победил в Англии, устроил бы настоящую мировую войну. Куда более страшную, чем война с Гриндевальдом. У того, по крайней мере, не было безумной идеи геноцида магглов. Но вскоре она поняла, что ей кивают, почти не слушая.
Гермиона перевернула листок и скользнула взглядом по адресу. Аппарировать не имело смысла. Смотрицки сказал редактору «Алхимика», что уезжает. Даже если это неправда, он не хочет, чтобы его тревожили. В этом случае он сумет сделать вид, что его нет дома. Его устраивает, что Гермиона – единственная, кто может с ним связаться, причем только посредством совы. Судя по всему, Смотрицки догадывается, что она согласится работать на него, чтобы не расставаться с тетрадью. А может, он не так уж и против публикации своих исследований. Почему он не сделает это самостоятельно? Может, потому что работает на оборонку? Гермиона не совсем понимала, что это такое, и как оно может быть связано с записями в тетради. Но поскольку это было удобное объяснение, она на нем остановилась.
Но просто взять и смириться с тем, что тебя снова используют, не оставляя тебе шанса сказать «нет»?
Следующий час у Гермионы ушел на составление письма Рите Скиттер. Она написала, что случайно, делая выписки из алхимических журналов, наткнулась на имя некоего Станисласа Смотрицки. Человек этот оказался настоящей загадкой. Кроме того, что он талантливый алхимик – возможно, непризнанный гений – его судьба таинственным образом связана с Волдемортом. Хотя ее источники утверждают, что почти всю свою жизнь он прожил за «железным занавесом».
Гермиона перечитала написанное и скривилась. Чушь какая… Рита должна клюнуть. Она отправила сову, немного подумала и написала еще Луне Лавгуд.
Ответ от Риты она получила неожиданно быстро, не успев даже покончить с завтраком. Сова приволокла свежий номер «Ежедневного пророка». На второй полосе, в отчете об открытии Средиземноморского конгресса зельеваров, в списке почетных гостей значилось имя, обведенное жирным красным кружком в сопровождении столь же жирного вопросительного знака. Станислас Смотрицки, доктор алхимии, Мастер Зелий. Из газеты выпала открытка – обычная, маггловская, с изображением фрески Кносского дворца. На обороте теми же красными чернилами было небрежно начертано: «Спасибо. Учту. Р.»
Гермиона поборола желание немедленно аппарировать на Крит и выяснить отношения с этим нахалом прямо в конференц-зале. Вместо этого она взяла веленовую тетрадь и отправилась в ванную. По ее расчетам, первый вал звонков и воплей по поводу глюков в игре должен был накатить не раньше, чем к обеду.
