Глава 10. Рождественский балПосле удачной операции в Азкабане, все ее участники почувствовали нечто похожее на апатию.
Бывший узник откровенно наслаждался комфортом, пусть не таким, какой могли бы ему обеспечить эльфы в фамильном замке, но несравнимым с содержанием в камере и даже в менее обустроенном доме, чем особняк Поттеров. Тем более Добби, бывший домовик Малфоев, прекрасно знал вкусы Люциуса и старался угодить ему, выполняя распоряжения нового хозяина, Гарри Поттера.
Сам Поттер был немного шокирован пребыванием под одной крышей с ним одного из своих врагов – как он всегда воспринимал Малфоя-старшего, и пытался уговорить себя, что враг врага – это друг или, по крайней мере, соратник, а посему к нему надо относиться терпимо и научиться хоть немного доверять. Тем более им в скором времени, а именно на зимних каникулах, предстояло вместе спуститься в подземелье замка Ровены, пройти его ловушки и уничтожить крестраж. Но пока он старался поменьше контактировать с новым обитателем родительского дома, проводя день в библиотеке матери, полной магловской литературы.
Обитатели Хогвартса тоже бездельничали. Верней этим занималась Гермиона. Переволновавшись за зельевара в день операции, она теперь старалась быть поближе к нему в течение дня, а посему перестала ходить в библиотеку. Тем более ей надоели безрезультатные поиски сведений об артефактах Хаффлпафф. В последнее время девушка начала думать, что это бессмысленное занятие. Кто, в конце концов, сказал, что Волдеморт создал свой крестраж из реликвии этой основательницы, да еще и спрятал его в месте, принадлежавшем ей.
Северус был единственным человеком из компании, который занимался делами. Он с головой погрузился в школьные проблемы, которых накопилось немало, особенно если учесть его директорство и тот факт, что Флитвик и МакГонагалл, хотя и не считали его предателем и убийцей Дамблдора, не спешили помогать, рассуждая, что этим оказывают услугу Пожирателям смерти, которые оккупировали Хогвартс.
В такой праздности прошло почти два месяца.
Накануне Рождества Волдеморт решил устроить бал. К тому времени его люди заняли в министерстве магии все руководящие посты. Газеты и журналы тоже оказались под его контролем, и он посчитал это достойным событием для того, чтобы устроить праздник. К тому же, если они победят (верней не «если», а когда), то надо привыкать к подобным мероприятиям.
Северус и Гермиона, естественно, получили приглашение на этот бал. Но не это взволновало их, а тот факт, что Волдеморт пожелал непременно познакомиться с отцом девушки – как никак, по легенде, сочиненной Снейпом, Джеральд Грейнджер был последним представителем знатного магического рода Дагвордов, корни которого уходили к временам Основателей. Причем предполагалось, что он явится на бал с дамой – с женой или иной спутницей.
Но таких людей не существовало в принципе – настоящие родители Гермионы, разумеется, не учитывались. Поэтому вместо них решено было взять Люциуса и Гарри. Последнему вновь предстояло играть роль женщины, благо дебют в это ипостаси состоялся еще летом на свадьбе Билла Уизли и оказался, по словам Гермионы, успешным. А ее мнению Северус доверял.
Правда, теперь необходимо было научить «даму» танцевать. Некоторые навыки Гарри имел, но Люциус хотел довести их до идеала. Поттер пытался убедить его, что в этом нет необходимости. Все-таки родители Гермионы жили, как маглы, и не должны были уметь вальсировать – не тот век. Но Малфой заявлял, что они должны «блистать», и вскоре молодой человек начал делать успехи.
Северусу же с Гермионой пришлось заняться не таким изысканным делом, но зато более интересным, на их взгляд, и уж точно более полезным, а именно сварить усовершенствованное оборотное зелье. Оно готовилось не месяц и действовало в течение более длительного времени. К тому же сейчас в него добавлялся старящий эффект. Дело в том, что Люциуса решено было просто загримировать магловскими средствами, а Гарри предстояло обрести образ матери Гермионы, воспользовавшись для этого волосом подруги.
~~~~~~~
Бальный зал Малфой-менора, где проводился прием, переливался сотней свечей, которые отражались в зеркалах, в позолоте, в натертом до блеска паркете и в бриллиантах, украшающих шеи и уши женщин. Были драгоценности и на Гермионе с Гарри, найденные им в шкатулках дома Поттеров. Судя по работе, колье и серьги принадлежали еще прабабушкам или еще более дальним родственницам молодого человека.
Северус, увидев, как будет выглядеть Гермиона лет через двадцать, несколько опешил. Из симпатичной девчонки эта гриффиндорка обещала вырасти в великолепную женщину. «И ты еще о чем-то смел мечтать», – подколол его внутренний голос. «Ерунда, – оборвал сам себя мужчина. – У меня и в мыслях не было рассматривать ее как возможную партнершу». Но это была неправда, и он знал об этом. В последнее время Северус думал о Гермионе слишком часто. И эти мысли были далеки от педагогических или отеческих.
Некоторое время они стояли у стены, наблюдая за гостями и хозяином бала. Но вскоре желание ощутить в своих ладонях стройный девичий стан, вдохнуть запах волос и просто похвастаться своей спутницей заставило Северуса вывести Гермиону в центр зала. Вскоре он позабыл, в окружении кого находится, и начал наслаждаться танцами и даже посмеиваться над Люциусом, кружащим в вальсе Поттера, который, на удивление, двигался легко и грациозно. У старинного приятеля было весьма кислое и несколько хмурое лицо, впрочем, Северус не мог сказать с уверенностью, из-за «партнерши» ли он так кривится или из-за того, что должен изображать гостя в собственном доме.
Однако через пару танцев две их пары были разбиты, что невольно заставило Снейпа напрячься. Причем он не мог с определенностью сказать, за кого больше волнуется: за Гермиону, танцующую с несколько перебравшим Эйвери, или за Поттера, который оказался «партнершей» Керроу. Затем «мать невесты» побывала в объятьях Паркинсона и Гойла. К счастью, партнеры Поттера хотя и были тоже нетрезвы, но не слишком зажимали «хрупкую женщину», и он сумел не выдать свой истинный пол.
Посреди танцев был дан обед, после которого Волдеморт вспомнил еще об одной традиции проведения подобных светских мероприятий, а именно раздельное времяпрепровождение мужчин и женщин. Первые пили коньяк и виски и курили сигары, а вторые беседовали «за чашечкой кофе».
Так как среди мужчин, приглашенных на бал, были не только Пожиратели смерти, то Волдеморт не обсуждал никаких важных вещей, на что немного рассчитывал Северус. Зельевар предпринял попытку что-то выведать, переходя от группы к группе, на которые разбились гости, но к его огорчению, не преуспел и к моменту возобновления танцев считал, что время потрачено впустую.
Через пару часов Волдеморт объявил рождественский бал закрытым и позволил всем покинуть замок. Более того, он был настолько благодушно настроен, что позволил преподавателям Хогвартса не возвращаться в школу сегодня, а в дальнейшем провести зимние каникулы в кругу семьи. Воспользовавшись такой «добротой» Северус объявил, что они с Гермионой отправятся в Зальцбург, где, якобы, у семейства Грейнджер был еще один дом.
~~~~~~~
Спустя полчаса, сидя в гостиной дома Поттеров, компания обсуждала прошедшее мероприятие. И тут оказалось, что «кофейные посиделки» дам были намного плодотворней, чем мужской междусобойчик. Гарри и Гермиона неожиданно были приняты в компанию слизеринок и их мам, мужья которых являлись Пожирателями. Так как кофеем они не ограничились, то собеседницы вскоре были не менее пьяны, чем их благоверные. Их языки развязались, и Элоиза Паркинсон, мать Пэнси, поведала новым «подругам» весьма занимательную историю.
Сначала, услышав ее, Люциус и Северус даже решили, что это какой-то хитроумный план Волдеморта, направленный на то, чтобы поймать Снейпа на измене. Но, поразмыслив, поняли, что это скорее от скудоумия рассказчицы и ее желания похвастаться своей осведомленностью.
Сама история заключалась в следующем:
Задолго до появления Хогвартса и даже его основателей, на севере Шотландии, в одном из его лесов, существовал жертвенник друидов, который облюбовали лесные феи. Главным украшением его являлась чаша, в которой в день весеннего равноденствия появлялся напиток верности, который обеспечивал влюбленным долгую и счастливую совместную жизнь.
Правда, к моменту, когда Хельга нашла этот алтарь и стала его главной жрицей, это стало легендой, а друиды растворились в массе обычных магов. Но не феи, которые по-прежнему охраняли чашу и подпускали к ней только невинных дев.
Каким образом Волдеморту удалось ненадолго выкрасть ее и сделать своим крестражем, осталось загадкой. Жены Пожирателей смерти углядывали в этом романтическую историю, связанную с любовью юной тогда Беллатрисы Блэк (Лейстрендж она стала гораздо позже) к Темному Лорду. По этой версии, именно она смогла осуществить задуманное ее кумиром и возлюбленным.
После манипуляций чаша, которая к этому времени стала считаться принадлежащей Хаффлпафф, была возвращена на жертвенный камень. Рассерженные дерзостью магов, лесные феи стали охранять ее еще ревностней и поклялись не подпускать к ней даже невинных дев. Так что, на сегодняшний день Волдеморт был стопроцентно уверен в сохранности своего крестража. Ведь в гневе маленькие и по-своему прекрасные создания были поистине страшны и могли уничтожить даже небольшую армию магов, не то, что одну хрупкую невинную девушку, будь она даже очень сильной ведьмой.
- Мерлин, эта болтушка рассказала нам даже, как отыскать этот алтарь! – напоследок воскликнула Гермиона, заканчивая рассказ. – А я потратила массу времени впустую в библиотеке Хогвартса, пытаясь узнать хоть намек на это.
- Не понимаю, чему ты радуешься, – нахмурился Северус. – Знать, где находится крестраж, еще не все. Надо его обезвредить. Я же не вижу, каким образом осуществить это.
- Я, кажется, догадываюсь, что задумала Гермиона, – задумчиво сказал Гарри. – Она хочет договориться с феями и проникнуть к чаше. Ведь их главному требованию она удовлетворяет, а именно, невинности.
- Да! – подтвердила Грейнджер, не сдерживая своего предвкушения перед фактом, что именно ей предстоит уничтожить один из крестражей.
- Вы невнимательно слушали рассказ Паркинсон и даже не вникли в его суть, пересказывая, – остудил их пыл Северус. – Она утверждает, что феи поклялись не подпускать к чаше никого. Так что невинность Гермионы не сыграет никакой роли. Они растерзают ее.
- Я уверена, им не нравится факт, что чаша осквернена – ведь именно так они должны воспринимать то, что сделал с ней Тот, кого и так далее, – возразила девушка и, мечтательно закатив глаза, добавила: – Если я сумею убедить их, что могу очистить ее…
Она прервалась, уйдя в грезы, но была возвращена на землю рыком зельевара:
- Это слишком опасно! Не позволю!
Гермионе было очень приятно его волнение за ее судьбу, но альтернативы она не находила. Поэтому, нежно дотронувшись до его щеки, девушка мягко заметила:
- Но это единственный шанс на успех.
Некоторое время мужчина прожигал ее глазами, а затем сник, признавая правоту.
- Ладно, – наконец согласился он. – Если мы не найдем варианта лучше до каникул, то воспользуемся твоей идеей.
- Надо обдумать, как можно повредить чашу не слишком сильно, иначе лесные феи не позволят сделать это или будут потом мстить Гермионе, – встрял Гарри.
- Не говори прописных истин, – скривился Снейп от его слов.
Он был не рад, что мальчишка произнес вслух его потаенные страхи, будто сей факт означал их реализацию в реальности.
~~~~~~~
В оставшееся до каникул время Северус и Гермиона вели себя в Хогвартсе еще тише, чем перед ним. Правда, зельевар теперь отдавал школьным делам не все свое время. Большую часть дня он придумывал альтернативный вариант проникновения к чаше. Однако из этой затеи ничего не вышло – слишком капризными созданиями были лесные феи.
По крайней мере, к моменту начала каникул Северус пришел к выводу, что они не растерзают Гермиону сразу же. Ведь она, в самом деле, удовлетворяла их главному требованию, а еще была чиста в помыслах. Феи должны были понять, что девушка искренне хочет помочь им. Пусть это было не совсем так, но частично являлось правдой – желание очистить чашу от частицы души темного мага было огромным.
Оставалось придумать, как ударить по чаше мечом Гриффиндора – а именно им решено было воспользоваться в этом случае, чтобы повредить ее минимально.
Легко найдя детальное изображение артефакта, Северус и Гермиона тщательно изучили его. Это оказалось настоящее произведение искусства, которое, если бы не ситуация, жаль было портить. Поэтому они отнеслись к нахождению решения еще с большим энтузиазмом.
Решение, к счастью, лежало на поверхности. Основная часть чаши, где когда-то возникал мифический, по мнению Северуса, напиток, имела две симметрично расположенные выпуклости в виде сердец. Металл, серебро, в этих местах был более тонок, чем в других, а, следовательно, пробить его было легче.
- В образовавшиеся две дыры можно магически вплавить драгоценные камни в виде сердец, например, сапфиры или изумруды, лучше всего подходящие к серебру. Так что чаша не пострадает, а, наоборот, станет лучше, – сказала Гермиона.
- Вполне дельное предложение, – нехотя согласился Северус.
После констатации этого факта им осталось только дождаться окончания экзаменов у учащихся и начала зимних каникул, чтобы иметь возможность покинуть Хогвартс.
Тем временем в долине Годрика Гарри и Люциус учились вести бой совместно. Для этого они проводили бесконечные магические дуэли, пытаясь именно таким образом научиться доверять друг другу. Правда, до этого было еще далеко. Но, по крайней мере, к моменту, когда Северус и Гермиона нашили решение, они окончательно осознали, что не один из них не желает другому смерти. Это был значительный прогресс.
Известие из Хогвартса явилось еще одной надежной доской в строительстве моста взаимопонимания. К тому же, если честно, им обоим надоело сидеть взаперти. Даже Люциус, поначалу воспринимавший дом Поттеров, как свободу, стал думать о сидении в нем, как о заточении. Что уж говорить о Гарри, который не находился в тюрьме.
Предстоящее мероприятие по обезвреживанию сразу двух крестражей воспринималось ими скорее как приключение, чем как настоящая опасность. Но главное, оно позволяло им развеяться. Истинная же причина зимних каникул вселяла надежду на скорую развязку истории с Волдемортом и, как следствие, окончательную свободу.
На удивление, в эти дни никто из четверки не сомневался в победе Поттера. Впрочем, о последней битве они не думали, даже Гарри.
