Глава 11.Я привык просыпаться рано. Нас всегда будили ни свет ни заря, так что это уже въелось в подкорку, что надо каждый день подрываться в полшестого утра, и… Ну а дальше зависело от обстановки и обстоятельств. Если это должен был быть обычный тренировочный день, то я вставал, одевался, умывался, чистил зубы и всячески приводил себя в порядок и боевую готовность. Если же я был на задании, то чаще всего я просыпался, вспоминал, где нахожусь, и засыпал обратно.
И поэтому сейчас у меня дилемма. Нет, ну то, что день не обычный тренировочный, очевидно: я не на базе. Но и вроде как не на задании, по крайней мере – пока не официально и не на задании.
Хм… Встать или не встать? Вот в чём вопрос…
А, впрочем, пока темно и страшно, почему бы и не пошляться под покровом ночи? Тем более что в этом замке, судя по обмолвкам сектантов, есть чудесные подземелья – неплохо было бы узнать, кого они там держат у себя в застенках. Мало ли, вдруг я в этом мире чудес волшебным образом не только крёстного-бывшего-уголовника обрету, но и крёстную-хрень-исправлюсь-падлы тоже? Всякое же бывает! А поспать, если что, можно будет и чуточку позже. Благо, поход в “Косой переулок” запланирован на вторую половину дня, потому что вчера мы разошлись так поздно, что было уже сегодня, и по официальным данным спать я буду до полудня и никак не меньше.
Поэтому я всё-таки встал, умылся, оделся, заправил кровать, сделал зарядку, потянулся как следует и осмотрелся.
Провожал меня вчера до отведённой мне комнаты не Сириус – его профессор Дамблдор попросил задержаться, и на мой скромный намёк, что я могу его подождать, чтобы пойти вместе, мне ответили, что нефиг, уже очень поздно, иди спать, а отконвоирует тебя прямо до твоей двери профессор Снейп, чтобы ты якобы случайно не заплутал и не сунул никуда свой чрезмерно любопытный нос.
Тот, конечно, отконвоировал. Быстро, в относительно абсолютной тишине и в столь же относительно абсолютной темноте, потому что я решительно воспротивился тому, чтобы он при мне ещё и колдовал для создания какого-то там света в конце туннеля (ну или на конце волшебной лазерки, не принципиально) – хватит с него и того, что он при мне громко и возмущённо дышал, свой лимит милосердия на этого конкретного субъекта на два настораживающих действия одновременно я растягивать бы всё равно не стал, да и факелы на стенах вполне справлялись с функцией освещения нашего пути. Поэтому когда мы наконец дошли до нужной комнаты, было довольно темно и тихо, так что после того, как я закрыл дверь, мне прекрасно было видно зажегшийся ненадолго неяркий свет и отлично были слышны тихие чертыхания себе под нос моего провожатого.
Я не знаю, какова вероятность того, что на мою дверь установили сигнализацию. Хотя о чём это я – сигнализации, конечно, устанавливать тут вряд ли кто умеет, но вот начудить чего-нибудь с заговорами какими… В общем, рисковать с дверью я, пожалуй, не буду. Даже несмотря на то, что я почти уверен, что меня просто закрыли и что это “просто закрыли” я могу просто открыть – не отмычкой так пинком, но выбивать двери нет никакой необходимости. Ведь тут есть просто отличные окна.
Но просто так уйти нельзя. Надо, для приличия, накалякать записку, что ли… Так… Вот и ручка, и бумага у меня в карманах нашлись. Совсем маленькая походная ручка и малюсенький походный блокнотик, которые давным-давно были предусмотрительно запакованы мною в водонепроницаемый пакетик, а потому всё ещё вполне годны для использования по назначению. Так и знал ведь, что когда-нибудь они мне ещё пригодятся.
Записка у меня получилась прекороткая:
“В три у выхода.
Л.”.
Подписав с другой стороны, что она, эта записка, предназначается Бродяге, я решил, что всё, теперь можно с чистой совестью пойти погулять где-нибудь пару часиков, а если что, потом нагло отбрёхиваться, что проснулся такой голодный, что вынужден был отправиться на самостоятельные поиски пищи, так как не запомнил, как правильно вызывать тех мелких ушастых джиннов, которые чисто теоретически могли притащить мне что-то съедобное и, если повезёт, даже при этом не попытаться приучить меня к сыроедению.
Я осмотрел со всех сторон окна, убедился, что да, они всё ещё без решёток, всё ещё непредусмотрительно не замурованы насмерть и всё ещё отлично открываются. Прыгать тут невысоко – первый этаж, до земли чуть больше двух метров, не расшибусь при всём желании.
Единственное, что могло бы быть проблемой – это заметание следов. Но даже это не такая уж и проблема, ведь я всё ещё в своём любимом костюмчике, гордо именуемом спецовкой, и в нём всё ещё есть куча карманов, в которых всё ещё находится много всего полезного, причём не только оружие, которое я с утра как следует проверил и убедился, что всё с ним в порядке и ничего с ним за ночь не случилось. И даже не только ручку и бумажку можно найти в моей одежде. Есть в моих походных закромах Родины и верёвка – не очень длинная, не очень прочная, так, почти чисто символическое обозначение верёвки, но для того, что я задумал, она прямо в самый раз.
Я осмотрел напоследок ещё раз комнату и убедился, что ни волос на подушке, ни отпечатков пальцев на каких-либо поверхностях не осталось, что я избавился от всех следов своего пребывания здесь – кроме специально оставленной на видном месте записки Сириусу (которую я написал печатными буквами, так как паранойя – наше всё).
После тщательной проверки всего и вся я обмотал верёвкой защёлку, вылез через окно, плотно его прикрыл, дёрнул за верёвочку, и… Неправильно! Никакая дверь не открылась – вместо этого окошечко закрылось. Затем я быстренько вытянул к себе верёвку и спрыгнул вниз. Вот и всё, я выбрался из замка. А теперь пора обратно в него вобраться, ведь меня ждут подземелья!
***
Не знаю, как у них там с застенками и пыточными (точнее, знаю, но вряд ли я знаю всё: да, ещё вчера я наткнулся на одну, пустую и заброшенную, комнатку палача, осмотрелся как следует и на всякий случай подготовил её для чисто теоретически возможного побега, но кто знает, сколько их тут и все ли они заброшены), но именно в подземельях этого замка находится еда.
В принципе, именно в подвалах да погребах обычно и хранят съестное люди, которые бессовестно экономят на холодильниках. Поэтому ещё в свои первые поиски еды я сразу принял курс на подземелья – и не напрасно. Недалеко от кухонь, где эксплуатируют рабский труд домовых эльфов и вход в которые мне впоследствии показал Сириус, находится продовольственный склад. Наткнулся я на него чисто случайно – просто повезло, что мне неожиданно взбрело в голову пожать перчатку как раз тем рыцарским доспехам, которые в благодарность за приветствие распахивают перед голодными людьми двери на продовольственные склады.
Вот и сейчас первым делом я пошёл именно за едой, ведь, как говорится, война войной, а обед по расписанию.
Кстати, судя по их складу, детей в этой школе морят овсянкой: её здесь столько, что я когда в первый раз сюда зашёл, то сначала даже подумал, что меня опять случайно в пыточную занесло. Правда, потом я как следует осмотрелся, нашёл молоко, яблоки и копчёный бекон, и решил, что выжить здесь всё-таки можно. А потом я обнаружил ещё и овощи: всякие там помидоры, мешки с картошкой и очень много тыквы. Ну и грибы, конечно – грибов здесь было немногим меньше, чем овсянки.
Так что первым делом я побродил по складу, перекусил, прибрал к рукам пару бутылок молока и захватил с собой несколько яблок и груш, а уже потом пошёл осторожно рыскать по замку, стараясь не шуметь и не попадать в поле зрения странных движущихся, треплющихся и, кажется, шпионящих картин.
***
– Гарри! Гарри!.. – звучало около трёх часов дня под дверью одной из комнат на первом этаже.
Сириус Блэк постучал. И ещё раз постучал. И ещё разочек постучал, но уже погромче.
Сириус Блэк позвал. И ещё раз позвал. И ещё разочек позвал, аккомпанируя себе громким стуком по дереву.
Дверь на его стуки и крики не реагировала никак. И никаких “Иду-иду”, или “Сейчас-сейчас”, или хотя бы “Да пошли вы!..”, “Отстаньте!” и “Не мешайте спать!” из-за неё тоже решительно не доносилось.
– Гарри! – в очередной раз позвал Блэк. После чего вздохнул “Ну ладно, хорошо…”, и попробовал сменить тактику: – Лаки! Открой!
Но в ответ ему было упрямое молчание. Немного подумав, Сириус Блэк и сопровождающие в лице величайшего волшебника современности Альбуса Дамблдора и деканов Слизерина и Гриффиндора – Северуса Снейпа и Минервы МакГонагалл, решили нагло вломиться в чужую опочивальню. Что и не замедлили сделать.
– Что-то его тут нет… – оглядевшись, озадаченно произнёс Сириус.
– Не плети ерунды, Блэк! Куда этот мальчишка мог деться? Защита двери цела и невредима.
– Какая защита? Снейп, ты что его тут запер?! – вознегодовал Бродяга и бросил воистину испепеляющий взгляд в адрес всяких сальноволосых придурков. Всякие сальноволосые придурки самым наглым образом презрительно фыркнули, не удостоили никаких блохастых псов ответом и даже имели дерзость не уничижиться под силой уничижающих взглядов.
– В ванной комнате мальчика тоже нет, – произнесла профессор МакГонагалл, решившаяся всё-таки туда заглянуть после нескольких осторожных попыток достучаться до возможных обитателей ванн и предупреждений о том, что всё, она заходит. – И здесь его не видно…
– Может, посмотреть под кроватью? – предложил Сириус.
– О! Ещё одна блестящая мысль, Блэк. Ну, что же ты стоишь-то? Лезь под кровать, проверяй!
Сириус только хотел ответить действием и затолкать под неё Снейпа, разумеется сугубо в рамках благородной миссии поисков куда-то запропастившихся крестников, как вмешался профессор Дамблдор, потребовал вести себя как подобает взрослым и воспитанным людям и обломал всё веселье.
– Для нас сейчас другое главное – найти Гарри Поттера. Но в этой комнате его действительно нет.
– Но Альбус, защита двери цела и невредима, а окна закрыты! Не будь я уверена, что он не умеет аппарировать, и что на территории Хогвартса аппарировать невозможно, я бы подумала… – покачала головой профессор МакГонагалл.
– Никаких магических следов он не оставил, Минерва, в этом я уверен.
– Зато оставил записку. Адресована она клошару, а значит, тебе, Блэк, – произнёс Снейп.
– Дай сюда! – потребовал Сириус. Но его требования профессор зельеварения предсказуемо проигнорировал и вместо этого протянул крохотный клочок бумаги профессору Дамблдору. Последний его внимательно изучил, после чего передал Блэку со словами “Сириус, ты нам не зачитаешь?”.
Сириус зачитал.
– Ну, что же. Я уверена, что нам надо пойти к месту встречи.
Все присутствующие тут же приняли участие в оживлённой дискуссии, кому именно “нам” стоит пойти к месту встречи и где именно находится то место, на котором она должна состояться. В итоге сошлись на том, что пойдут к главному выходу из замка, а если Гарри там не окажется, то к главным воротам, а если и там не окажется, то…
– …то ты возьмёшь след, Блэк, – выдвинул предложение Снейп. – На этот случай тебе, должно быть, понадобится его грязный носок?
– Так, как от тебя, ни от одних грязных носков не смердит, Нюниус, – парировал Блэк, после чего не очень тонко намекнул, что профессору Снейпу всё же стоит заглянуть в ванную – но не для того, чтобы порыться в чужом грязном белье, а затем, что надо же ему хоть когда-нибудь с ней познакомиться.
Профессор Дамблдор мягко пожурил “мальчиков” за то, что они ссорятся, сказал, что так делать нельзя, и миролюбиво пригрозил лимонными дольками.
Снейп и Блэк оценили весь ужас угрозы и благоразумно притихли, перейдя из вербальных перепалок на невербальное испепеление противника взглядами.
– Пойдёмте, мы уже опаздываем, – подтолкнула всех к выходу Минерва МакГонагалл.
– Не мы, а Блэк. Записка была адресована именно ему, и встреча назначена тоже с ним.
– Мы будем наблюдать издалека, – согласился Альбус Дамблдор с зельеваром.
Бродяга на это немножечко напыжился от гордости, но ему было простительно: Гарри Поттер изначально и не пытался скрыть, что единственный, с кем он готов общаться спокойно, без лишних подозрений и нападок – это Сириус. И даже если это и была с его стороны только дань тому, что он его крёстный, но всё равно – приятно же.
***
Уже четырнадцать минут четвёртого, а на горизонте никого хотя бы смутно похожего на моего только недавно обретённого крёстного не появилось: ни людей-брюнетов, ни собак чёрных – вообще никого. Я ещё разок, для верности, осмотрелся со своей крайне стратегически выгодной позиции. Да, точно никого.
Задумчиво потянувшись всем телом, я поудобнее развалился на балке под крышей летней террасы, примыкающей как раз к главному входу в Хогвартс. У меня всё было как на ладони и просматривалось просто отлично. И, что важно, мне было видно всё, а вот меня не было видно никому. Удобно, неброско, близко – одним словом, идеально.
Я приобнял балку руками, лёг щекой на специально подложенную мантию, которую мне отдал Сириус, и закрыл глаза. Раз никого пока нет, можно и ещё немного подремать.
Время от времени я разлеплял то один глаз, то другой, бегло оглядывал пустой двор и снова придрёмывал.
Наконец послышались характерные скрипы и стуки, издаваемые старыми тяжёлыми дверями при открытии. Я лениво разлепил правый глаз. Ага, вот и Сириус явился, да не один, а с группой поддержки! Причём эта его группа поддержки – ну точно как поддерживающий лифчик без бретелек, надетый под прозрачную кофточку с открытыми плечами и искренне считающий, что если уж он не бросается в глаза бретельками, которых нет, то его и в принципе не видно. Но самовнушение действовало так себе: видно было просто отлично.
Хм… Вообще-то когда мы сидели с Сириусом на кухне и я сказал, что да, было бы и впрямь неплохо прогуляться по “Косому переулку”, я дал своё согласие именно на прогулку именно с ним, а не на то, что меня под конвоем проведут по каким-то сомнительным местам такой злачности, что прямо полный хлеб.
Надо бы подумать, надо ли мне это, и поразмышлять над глубоким философским вопросом, снизойти ли мне до них али нет.
В итоге я решил ещё немного полежать, отдохнуть и подремать. Минут десять-пятнадцать, не больше… В конце концов, я же ждал появления Блэка больше двадцати минут. Если быть точным, то около двадцати двух с половиной. Так что пусть теперь меня подождут.
Через пять минут, разлепив, для разнообразия, левый глаз, а не правый, я подумал, что что-то мне скучновато. Вопрос слезать или не слезать всё ещё оставался под рассмотрением.
Ещё через пять минут я решил всё-таки слезть. Потом…
Ещё через пять минут, заметив, что уже не только вся группа поддержки, но и Сириус серьёзно начинает волноваться, я наконец решаю, что ладно, всё, я слезаю.
Я потянулся. И ещё раз потянулся. И ещё один, контрольный раз, потянулся. Нехотя, очень лениво, взял в руки мелкий камушек, удобно валявшийся почти прямо под рукой, извлёк из карманов всё те же ручку с блокнотиком, написал короткую записочку, обернул ею камушек, приготовился, прицелился, кинул и попал. Точнее как – попал. Моей целью не было выбить им глаз Сириусу, или там закинуть этот камешек ему за шиворот – я кинул послание прямиком ему под ноги, и тот, заметив что-то странное, всё-таки нагнулся, поднял его с земли, развернул аки конфету и, судя по сосредоточенному выражению лица, внимательно прочёл записочку как минимум два раза, прежде чем разулыбался, свернул её, убрал в карман и поменялся в лице. И не только в лице – в теле он тоже поменялся. После чего в ритме собачьего вальса уверенно потрусил в мою сторону.
Собственно говоря, это от него и требовалось, ведь записка гласила: “Разыскивается чёрный пёс. Нашедшему просьба идти лесом”.
– Ну не настолько же лесом, – произнёс я, когда Бродяга почти пробежал мимо меня и мне пришлось перехватывать его на бегу. – Привет, крёстный.
Сириус усиленно завилял хвостом и радостно тявкнул, прежде чем снова встал на две ноги и приобнял меня в приветствии.
– Гарри! – произнёс он, после чего первым делом поинтересовался, не голодный ли я и не нужно ли нам вернуться в замок, чтобы пообедать.
Нет, ну всё-таки мне решительно нравится этот пёс, он умеет правильно расставлять приоритеты!..
…в отличие от всех остальных сектантов, которые, только поравнявшись с нами, тут же зафальшивили совсем другую песню: “Мистер Поттер, где Вы были” да “где вас черти носили” и “почему они вас вообще, черти эти, куда-то из комнаты без спроса уносить вздумали”!
– Не поверите, но сидел я себе спокойненько на кровати, ждал крёстного. Потом сидел под кроватью, тоже спокойненько, тоже крёстного ждал. Потом в шкафу посидел. Потом на шкафу посидел. В общем, всё было нормально и ничего не предвещало ничего ненормального, как вдруг я, крайне неожиданно, резко стал невидимым и “странным и необъяснимым образом переместился в пространстве”! Бывает же! – произнёс я и, бурча “магия, не иначе”, извлёк из кармана яблоко, потёр его о рукав в попытке сделать его почище; яблоко, кажется, вместо “почище” стало “погрязнее”. Я протянул его крёстному: – Будешь?
Сириуса возможный налёт грязи на предлагаемом яблоке не смутил, и он невозмутимо в него вгрызся. Я, достав ещё одно, такое же, присоединился к нему и смачно захрустел.
– Но мне вот что интересно: в этом вашем “Косом переулке” не слишком безопасно, потому что, цитирую: “безопасно нынче только в Хогвартсе”, так? Так. Небезопасно везде потому, что добропорядочные волшебники не могут организоваться и справиться с организованной преступностью недобропорядочных волшебников. Следовательно, чисто теоретически за пределами безопасного Хогвартса может возникнуть небезопасная ситуация. Ну и, собственно, вопрос, который меня интересует: вы меня собираетесь использовать как приманку?
Профессор Дамблдор весьма хитро не ответил “нет”, а возмутился, как я мог такое вообще подумать? Знакомые приёмчики использует, однако, по эмоциональному манипулированию.
– Тогда зачем вы так пытаетесь привлечь ко мне лишнее внимание? Зачем идти в небезопасное место шумной и заметной толпой народа? Может, лучше и не идти сегодня никуда вовсе?
Мне профессионально попытались поставить мозгоклизму и как следует промыть мозги, но я этому решительно воспротивился и резонно возразил:
– “Куплю волшебную палочку – смогу себя защитить”, это, конечно, весомый аргумент, но мне больше нравится сценарий “оцепим всю улицу – ни от кого не придётся защищаться”. Сколько человек сейчас знает, что я пойду за волшебной палочкой, и что пойду я за ней именно сегодня и именно сейчас? Как минимум пятеро, если считать только нас с вами. Это слишком много. И вы были слишком заметны – сложно было, знаете ли, такую-то пёструю толпу не заметить. Если вы и впрямь не намерены устраивать охоту на живца с моим… кхм…
живым участием, то поделитесь информацией о предпринятых мерах безопасности.
Мне признались, что вообще-то мне этого знать было необязательно, но да: случись какая напасть, нужно громко читать стихи, потому что на призыв “звездою севера явись!” вполне могут явиться некто “авроры”, которые здесь за местных правоохранительных органов и которые, вроде бы, усиленно патрулируют сейчас все магические улочки, так как прошёл слушок, что я нашёлся, ну и куда же я без волшебной-то палочки – правильно, прямиком в Косой переулок, за ней-родимой.
– Ясно, – произнёс я и решительно плюхнулся на скамейку. – Ну тогда и чёрт с ней, с этой палочкой, как-нибудь в другой раз за ней сходим. – Я, извлекая из карманов ещё одно яблоко и заботливо завёрнутый всё-таки навещёнными мною ближе к обеду домовиками бутерброд, заявил: – А сегодня я вам могу устроить пикник, а вы мне – переговоры с моим начальством.
Мне напомнили про данное мною согласие пойти за волшебной палочкой в Косой переулок. Я согласился, что я согласился, но не согласился с тем, что я согласился со всем. Моё абстрактное “да, давайте как-нибудь” определённо не означало “как насчёт прямо сегодня и прямо сейчас?”. И, подводя всему итог, никуда сию секунду я не пойду добровольно, да и недобровольно выпинывать меня тоже бесполезно – я, если что, буду сопротивляться; и вообще забавные маленькие человечки старались, готовили, нельзя же проявлять неуважение к их труду.
По этому поводу мы немного подискутировали с профессором Снейпом, так как наши представления о проявлениях неуважения, очевидно, несколько не совпадали, а потом меня повторно безуспешно попытались убедить, что так нельзя и меня всенепременно надо немедля выгулять по Косому переулку.
– Но ведь надо слушать свой внутренний голос, так? И мне мой говорит, что тут где-то кроется подстава, и что лучше никуда не идти. – Я вздохнул и произнёс: – У меня серьёзно плохое предчувствие, а ему я предпочитаю доверять.
Наконец, у меня всё-таки догадались спросить, каковы мои условия.
– Не условия даже, а так, одно маленькое условьице, – не стал отпираться я. – Которое, правда, состоит из нескольких подусловий. – Не дав никому рано начать радоваться, принялся загибать пальцы я: – Первое подусловие: иду я в Косой переулок с Сириусом, и мы не привлекаем к себе внимания. Второе подусловие: я не против того, чтобы за нами не очень заметно приглядывали, но против того, чтобы очень заметно конвоировали. Третье подусловие: будьте готовы к тому, что в случае возникновения чрезвычайных ситуаций с моей стороны будет применена сила, и если мне запамятуют предварительно разъяснить, к кому её применять можно, а кто вроде как союзник – то пеняйте на себя за последствия. Четвёртое подусловие: использовать меня как приманку можно, если осторожно и по предварительному согласованию с моим начальством. Ну и последнее, самое главное подусловие… – произнёс я и многозначительно сжал пальцы в кулак: – Пока я хожу по Косому переулку, вы, многоуважаемый директор, ходите по министерским кабинетам и выполняете свою часть договора. Вы ведь помните, о чём мы договаривались? Я не одиночка, профессор, я в отряде. Так что если вам и впрямь нужна помощь, а судя по всему, она вам действительно нужна – то выбивайте необходимые разрешения, у вас тут такая площадь территории, что хватит на десять небольших тренировочных лагерей: вы совершенно спокойно сможете нас разместить здесь; так что постарайтесь – и кто знает, может, у вас и получится убедить моё начальство перенести нашу базу сюда. Потому что больше, чем на пару дней, я так или иначе здесь неофициально не задержусь. И только от вас зависит, будет ли это “так, как надо” или “а иначе”. Надеюсь, мы друг друга поняли?
Меня заверили, что да, конечно.
Ну посмотрим, насколько здесь понятливые люди.
Что ж, в лицо меня мало кто из сектантов знает, в основном меня все знают в шрам. И если им не сверкать, если одеться в неприметную одежду (благо, мантию у меня крёстный так и не забрал, так что мне было во что) и вести себя тихо – то, в принципе, можно и пройтись по нужным магазинчикам, не привлекая к себе внимания.
– Если хочешь, мы с тобой заколдуем дверь в класс Снейпа так, что она будет рычать и кусаться, когда он будет пытаться выйти, чтоб ему неповадно было лаяться и других запирать, – тихим заговорщическим шёпотом предложил Блэк, как только мы вышли за ворота школы.
Я неопределённо пожал плечами. Так-то мне довольно-таки безразличны и зельевары всякие, и двери в их классы, но звучало это забавно и посмотреть на это я бы, в принципе, не отказался.
Сириус протянул мне руку со словами, что никакого транспорта нет и не будет, потому что он нам нафиг не нужен: сейчас он магией переместит нас куда надо, а для этого от меня требуется только не разжимать ладонь и приготовиться: ощущения будут не очень-то приятными, зато путешествие будет не слишком долгим.
Я поколебался немного, смотря на терпеливо протянутую мне раскрытую ладонь, но всё же вложил в неё свою руку и крепко сжал пальцы крёстного. Бродяга ободряюще мне улыбнулся, а потом… Потом случился какой-то странный пылесос: нас куда-то засосало, протолкало по резиновому шлангу, продуло ветром, поплющило как следует и, наконец, с хлопком выплюнуло посреди какого-то маленького пустынного переулка, за углом которого шумела оживлённая улочка.
Судя по всему, я только что прочувствовал на себе, как умеют перемещаться в пространстве маги и волшебники: очень эффективно, но не очень приятно.
А ещё, судя всё по тому же “всему”, сейчас я в трёх шагах от самого центра магической торговли в Великобритании, и совсем близко от меня кипит жизнь Косого переулка.
Пояснения по главе:
Сыроеде́ние – система питания, в которой полностью исключается употребление всякой пищи, подвергшейся тепловой обработке (варке, жарке, копчению, запеканию, приготовлению на пару и тому подобное).
Клошар (фр. clochard) – нищий бродяга, живущий во Франции. Однако клошары – это не бомжи и не бедолаги, с которыми случилось несчастье, и они остались без жилья – это убеждённые вольные пташки, люди, не желающие вставляться в установленную систему общества и вести оседлую жизнь. Данное слово ярко стилистически окрашено, передаёт этакий романтический флёр искателя приключений, поэтому вообще к Сириусу Блэку вполне применимо, о чём он прекрасно знает, в связи с чем и не стал оскорбляться на слова Снейпа. Но, конечно, Лапулей “клошар” был выбран из всего синонимического ряда слова “бродяга” исключительно за созвучность со словом “лошара”.
Смердеть – испускать смрад, зловоние; дурно пахнуть.
В главе имеется прямая отсылка к началу известного стихотворения Александра Сергеевича Пушкина “Зимнее утро”:
“Мороз и солнце; день чудесный!
Еще ты дремлешь, друг прелестный –
Пора, красавица, проснись:
Открой сомкнуты негой взоры
Навстречу северной Авроры,
Звездою севера явись!”.
ДАЛЬШЕ ПОКА НЕДОПЕРЕПИСАНО! Последующие главы читать на свой страх и риск.
