Глава 11Через два месяца, утром воскресного дня, Гермиона сидела за столом у себя дома и невидящим взглядом смотрела в лежащий перед ней пергамент. Мысленно она снова была в камере Азкабана, рядом с Люциусом...
Тогда, назад по дороге к каминной, мистер Кент все пытался задавать ей вопросы – где ж это видано, чтобы Гермиона Грейнджер, подруга знаменитого Гарри Поттера, заявилась на свидание к самому опасному Пожирателю смерти! И беседовала с ним вполне миролюбиво, судя по той картине, которую дежурный застал, войдя в камеру. Но на все вопросы мистера Кента Гермиона вежливо, но твердо отвечала: «Увы, ничего нового я не узнала. Малфой не сказал ничего такого, что не было бы напечатано в газетах или не прозвучало на суде».
Очутившись в Министерстве, среди обычных шума и суеты – хлопков многочисленный аппараций, гула голосов, плеска воды в фонтане – она вдруг остро ощутила, ЧТО это такое – быть заключенным Азкабана... Здесь кипит жизнь, волшебники спешат по своим делам, а после окончания рабочего дня их ждут дома родные и близкие. А Люциус обречен на пожизненное одиночество в этой ужасной тюрьме, наедине со своими горькими мыслями...
Она должна, должна ему помочь!
Все время, прошедшее после беседы с Люциусом, Гермиона пребывала в необычайно взвинченном состоянии, хотя внешне этого заметно не было. Она, как обычно, писала множество докладов, отвечала на частые просьбы сослуживцев о помощи, выступала на летучках своего Отдела – и одновременно лихорадочно думала, как же ей помочь Люциусу.
Расспросить Гермиона никого не могла – она боялась даже представить реакцию, к примеру, мистера Уизли, если бы осмелилась задать ему вопрос – можно ли хоть как-то облегчить участь заключенного Малфоя. Потом она какое-то время напряженно припоминала, доводилось ли ей прежде встречать в книгах что-либо по теме помилования или смягчения приговоров. Но увы, ничего подобного ей никогда не попадалось. Выход у нее был только один – начать штудировать соответствующую литературу.
Поэтому Гермиона каждый день после работы, пользуясь служебным положением, спускалась на самые нижние этажи Министерства Магии, где располагалась огромная библиотека, и засиживалась там до глубокой ночи. Хорошо, что для допуска к книгам не нужно было получать специального разрешения, иначе она никак не смогла бы объяснить, зачем ей, сотруднице Отделе Успешного Взаимодействия Волшебного и Маггловского Миров, понадобилась литература по магической юриспруденции.
Этот раздел библиотеки занимал около двадцати больших шкафов – и никакой картотеки или хотя бы простого списка книг. На данный момент Гермиона успела изучить содержимое только четырех шкафов и пока ничего полезного не обнаружила – сплошь пыльные тома «Кодексов по финансовому законодательству магической Великобритании» аж трехсотлетней давности. Пропускать страницы Гермиона все же боялась – а вдруг именно там будет содержаться нужная ей зацепка! – и заставляла себя просматривать все без исключения.
Сначала она хотела уносить библиотечные книги домой и продолжать их изучать по ночам и в выходные дни. В одну из пятниц Гермиона так и сделала, запихав три огромных тома в свою сумочку, вместимость которой она ощутимо увеличила с помощью заклинания Незримого расширения. В итоге, проведя всю субботу и воскресенье за чтением, она так устала, что утром в понедельник проспала и сильно опоздала на работу. После чего решила просто задерживаться в библиотеке до позднего вечера. Ее ночные бдения продолжались уже два с половиной месяца – и все еще безрезультатно...
От недосыпания и непрерывных напряженных размышлений Гермиона похудела и осунулась, что не преминули заметить Гарри с Роном на очередной воскресной встрече. Они пристали к ней с вопросами, все ли у нее в порядке и не нужна ли ей их помощь. С большим трудом Гермионе удалось убедить обоих, что у нее такой усталый вид из-за огромного количества работы и что за нее волноваться не надо.
Волновалась как раз сама Гермиона – за Люциуса. Что-то подсказывало ей – ничего, что могло бы ей действительно помочь, в книгах все равно не найти. Однако она упорно продолжала читать нудные и бесполезные тома, хотя уже давно призналась себе – выход есть только один. Побег.
Но как его устроить? У нее уже наметилась пара идей на этот счет, но даже если все пройдет как по маслу и Люциусу удастся сбежать из Азкабана, куда ему деваться потом? Ведь на его поиски будут брошены все силы аврората! Значит, ему надо будет немедленно покинуть Англию, но куда ему отправиться? На семейную виллу во Франции? Исключено, туда авроры заявятся в первую очередь.
К тому же для побега и дальнейшей жизни после него необходимы будут средства, и средства немалые. У Гермионы, получающей в Министерстве скромное жалование, никаких дополнительных источников дохода не было. Она могла бы одолжить немного денег у Гарри, но он наверняка начал бы спрашивать, зачем они ей. Так что это вариант отпадал. Гермиона, скрепя сердце, призналась себе – помочь ей может только один человек, к которому ей обращаться крайне не хотелось. Но другого выхода у нее не было.
Драко Малфой.
И вот она сидела над пергаментом и мучалась, пытаясь написать ему письмо с просьбой о встрече. Гермиона до сих пор помнила, сколько крови он попортил ей с Гарри и Роном во время учебы и никак не могла заставить себя взять в руки перо.
Письмо необходимо составить таким образом, чтобы Драко согласился с ней встретиться, но в то же время ничего не упоминать о Люциусе или побеге – иначе он заподозрит подвох и сразу же откажется. Только бы он согласился с ней поговорить – а там она сможет убедить Драко в искренности своих намерений...
Наконец после часа размышлений и трех выброшенных черновиков Гермиона сочинила следующее:
«Здравствуй, Драко!
Ты наверняка очень удивишься, получив от меня письмо после всего, что происходило во время учебы в Хогвартсе. Но у меня к тебе дело. Когда ты сможешь встретиться со мной, чтобы его обсудить? Прошу, ответь как можно скорее.
Гермиона Грейнджер.»
Привязав письмо к лапке своей совы, Гермиона вернулась к своим размышлениям об организации побега. Только бы Драко согласился ей помочь – он не может не согласиться, ведь дело касается его отца! – а уж план она постарается продумать в мельчайших деталях! Гермиона откинулась на спинку стула, глубоко вздохнула, закрыла глаза и стала напряженно думать...
Под вечер, когда основные моменты побега уже были проработаны, наконец вернулась сова с ответом. Гермиона с нетерпением развернула пергамент и увидела следующее:
«Не знаю, Грейнджер, что за срочное дело у тебя вдруг возникло. Которое к тому же требует моего участия. Если честно, мне это совершенно неинтересно. Оставь меня в покое.»
Гермиона задохнулась от возмущения. Что за хамский ответ! Никогда он не изменится! Как же Люциус мог упустить момент, когда Драко стал таким... Таким... Злым и равнодушным! Она гневно скомкала письмо, отшвырнула его прочь и бросилась к столу:
«Драко, я прекрасно знаю, что ты меня не выносишь. Но тем не менее настоятельно прошу тебя постараться хоть немного сдержать свою ненависть и встретиться со мной! В письме я не хочу рассказывать все подробности, но дело правда серьезное и важное. И тебя оно касается в самую первую очередь!»
Тяжело дыша, Гермиона выпустила недовольную новым поручением сову, с силой захлопнула окно – аж стекла задребезжали – и сердито топнула ногой. Ее план предусматривает обязательное участие Драко, без его помощи она ничегошеньки не сможет сделать. Если он снова напишет что-то в том же духе, она заявится к воротам Малфой-мэнор и не сдвинется с места, пока Драко не соизволит выйти и поговорить. Она добьется встречи с ним, хочется ему того или нет!
На этот раз ответ прибыл намного быстрее:
«Грейнджер, ты меня удивляешь. Но я еще по Хогвартсу знаю, какая ты невозможно настырная и ни за что не оставишь меня и мою семью в покое!
Поэтому я, так и быть, встречусь с тобой. Но предупреждаю – твое дело должно оказаться действительно КРАЙНЕ важным.
На Дряналлее есть магазин «Логово дракона». Жду тебя около него завтра в девять утра. Опоздаешь хоть на пять минут – пеняй на себя. Я ждать не буду.»
Гермиона отложила письмо и задумалась. Завтра понедельник, в девять утра она уже должна сидеть за своим столом в Отделе Успешного Взаимодействия Волшебного и Маггловского Миров. Опоздать? Придется, что поделаешь. За все время службы в Министерстве она ни разу не пропустила работу без уважительной причины, предварительно не предупредив своего начальника, мистера Коннели. Написать ему письмо? Но ее сова сегодня дважды отправлялась в Малфой-Мэнор и обратно, вон как она сидит в клетке – нахохлившись и ясно давая понять, что сегодня больше ни за что никуда не полетит. Летучий порох? Можно, но у нее в квартире нет ни камина, ни пороха. Зато камин есть у соседей, она это точно знает – они как-то раз спрашивали, не ли у нее летучего пороха, потому что свой у них закончился.
Было еще не очень поздно, так что Гермиона вышла в коридор, постучала в дверь напротив – там жила семья волшебников с маленьким ребенком – извинилась за беспокойство и попросила воспользоваться их камином. Ее немедленно проводили к весело потрескивавшему огню и вручили коробку с летучим порохом.
Гермионе пришлось обмануть своего начальника – она соврала, что не очень хорошо себя чувствует и собирается выпить на ночь зелье от простуды. И просит, если можно, разрешения прибыть на работу не рано с утра, а попозже, часикам к одиннадцати или двенадцати. Мистер Коннели пожелал ей выздоровления и разрешил завтра вообще не являться на работу.
Вернувшись к себе, Гермиона взглянула в зеркало – щеки ее горели от стыда. Она себя чувствовала ужасно виноватой из-за того, что обманула мистера Коннели, а он всегда был так добр к ней! Но у нее перед глазами встала промозглая камера Азкабана, и Гермиона усилием воли прогнала прочь угрызения совести. Да простит ее Мерлин за вранье, ничего другого у нее в тот момент просто не придумывалось...
Теперь надо бы подготовиться к завтрашней встрече с Драко. План побега в общих чертах продуман, теперь надо выбрать, что надеть. Дряналлея славилась своей дурной репутацией, и Гермионе вовсе не хотелось, чтобы ее увидели в таком нехорошем месте – ведь лица всех членов Гриффиндорского трио прекрасно знакомы абсолютно всем волшебникам Великобритании. Гермиона открыла дверцы шкафа и задумалась. Пожалуй, вон та мантия будет в самый раз – капюшон не даст любопытствующим ее узнать...
