Глава 11
Зеркальная гладь реки отдавала изумрудной зеленью, каждый из отражающихся в ней сотен несбыточных миров - своим неповторимым оттенком. Деревья клонились к воде, почти касаясь ее поверхности безвольными плакучими ветвями, похожие на раскормленных уток птицы небольшими стайками черных теней скользили вдоль берега. Ноктюрн-аллея оживала вечерами, но Миллисент любила приходить именно сюда, на окраины города, где ей удавалось захватить кусочек Темзы и немного шорохов и запахов утекающего сквозь пальцы лета.
О войне здесь уже мало кто помнил. Местным каргам и родственным им полукровкам едва бы хватило образования отличить приспешников Волдеморта от ищеек из аврората - в сущности, для них те были злом равносильным. Темноволосые бестии обвешивались тоннами безделушек из лепреконского золота, густо подводили глаза, сурьмили брови и всюду привносили ощущение праздника. В их пестром обществе Милли отдыхала душой, а если в свободное время эти милые дамы своими предсказаниями обманывали бестолковых провинциалов, наводнивших город, или устраивали лотерею, приторговывая внутренностями безоаровых козлов, - так что с того?
Милли ласково улыбнулась смуглой куколке в серебристых кожаных башмачках, и та, засмущавшись, тут же спряталась за спину матери, лицо которой все еще неуловимо перекликалось по оттенку с цветущей рекой. Кто, как не карги, в совершенстве владел мастерством перевоплощающих зелий и иллюзий? Миллисент еще помнила сказки старой кухарки: волшебные зеркала, отравленные яблоки, проклятое веретено, маггловские принцессы и короли, так легко поддающиеся обману... Куколка несмело выглянула из-за жасминового куста, послала девушке задорную улыбку и нырнула обратно в безопасное укрытие.
- Такая кокетка, - радостно возвестила мать и зашуршала бумажными пакетами. - Я испекла имбирные пирожные, хотите угоститься?
Миллисент благодарно кивнула. Сейчас она даже завидовала куколке. Пусть девочка находилась в самом низу социальной лестницы и была обречена с точностью повторить судьбу не только далеких прабабушек, но и всего своего бродячего народа, из детства она вынесет воспоминания о материнском тепле. Миллисент, не задумываясь, променяла бы на это исландское поместье и пять бессмысленных лет в Хогвартсе.
- Я родила ее, когда мне было пятнадцать, - с гордостью провозгласила карга, - от волшебника. Моим сестрам нечасто выпадает счастливая карта, обычные магглы - вот наш удел. В мире почти не осталось принцев, а вместе с царствами ушли в небытие и наши истории. У нее уже сейчас проявляются магические способности.
- Значит, однажды ее пригласят в Хогвартс, - возразила Миллисент. - Тогда и начнется ее сказка.
Карга беззаботно расхохоталась, и огромные серьги в ее ушах зазвенели десятками металлических подвесочек.
- Не думаю. В такие традиционные школы, как ваша, нечасто приглашают тех, чье существование не вписывается в разговоры в высоких кругах. О смешанных браках между волшебниками и магическими существами вспоминать вообще не любят. Будто бы их нет. Иногда какое-нибудь недоразумение возвысится, и тут же начинает говорить штампами и на все лады расхваливать министерство, радуясь подачкам.
- Неужели и после войны ничего не изменится? - вырвалось у Миллисент. - Зачем тогда эти жертвы?
- Поживите здесь, сколько мы, - покачала головой карга, - и вы поймете, что война - нечто большее, чем проклинать друг друга этими суррогатами, что вы называете волшебными палочками. Настоящие войны - в головах. И здесь вы давно проиграли, забери вас всех Черная Аннис.
Они появились почти одновременно в волшебной лавке, Министр и Принцесса; много позже, вспоминая этот день, Миллисент не могла не обратить внимания на очевидную подстроенность их встречи - тогда же она почти ничего не знала об Астории Гринграсс, и даже причины загадочного недомогания последней оставались скрытыми пеленой недоговоренности и туманных намеков. К концу недели голова Милли шла кругом от преследовавших ее неудач: Пенелопа, словно чувствуя недоброжелателей на хвосте, затаилась, беспечно болтая о школьных буднях и злостных нарушителях правил, но предусмотрительно обходя министерскую тему, Борджин становился все брюзгливее и требовательнее, не оставляя пристальным вниманием ни одной мелочи или небрежности, и только Винсент привносил в жизнь девушки некоторое оживление. Впрочем, даже его облик казался Милли несколько потускневшим, словно она смотрела на призрака сквозь стекло в мутных разводах. Миллисент списывала все на усталость.
Эсти была неправдоподобно красива, и даже взволнованный, будто напуганный вид нисколько ее не портил. Казалось бы, каким ветром могло ее занести в пропитанную пыльной эссенцией лавку? Видимо, девушка задавалась сходным вопросом: окинув мрачную комнату совершенно диким взглядом, она задержала его на Миллисент - так, словно сам страж ада стоял перед ней. Впрочем, уже через пару секунд она обратилась к Министру - Милли толком не поняла суть ее замечания, но судя по одобрительному хохоту Борджина и снисходительной улыбке Тикнесса, оно пришлось весьма кстати.
- Так вы, выходит, считаете, что вожаки оборотней Сахары правы, провозгласив противостояние волшебникам правом каждого из своих соплеменников? - хмыкнул старый торговец. - Вашего батюшку такие теории, должно быть, не сильно радуют.
- Мисс Гринграсс испортил Бобатон, - в голосе Тикнесса сквозила нескрываемая ирония, и Миллисент подумала о том, что на месте Астории сквозь землю бы провалилась от ужаса. - Либерализм французов не всегда шел им на пользу.
- Уже догадываюсь, что вы мне возразите, - Эсти закатила глаза. - Сегодня Сахара - завтра наш Запретный лес. И вы ошибаетесь, мистер Борджин, о правах мы говорили лет восемь назад, сейчас это прямая обязанность всего племени - мужчин, женщин, детей. Так что будьте осторожны, не отправляйтесь в путь с кочевниками.
- Вам это, как будто, нравится? - Борджин забавно потряс бородой. Миллисент видела, с каким трудом удается ему побороть желание спорить с дочерью влиятельного клиента, что казалось особенно комичным по сравнению с его повседневной бесцеремонностью.
- Кто-то должен раскачать эту лодку, иначе мы никогда не научимся плавать, - равнодушно ответила Эсти. - Отец считает, все само разрешится в результате естественного хода вещей, но по мне, - Эсти понизила голос, словно не желая, чтобы ее слова донеслись до ненужных ушей, - если жизнь заставляет ползать на брюхе, выбор невелик - становишься либо змеей, либо червяком. И согласитесь, при любом режиме трудно дождаться уважения к червяку.
- Воистину, преступление совершает тот, кто учит дочерей чему-то сверх бытовой магии, - Борджин воздел руки в притворном отчаянии. - Вы победили меня.
- И в мыслях не имела, - Астория мило улыбнулась, - вот мистер Тикнесс со мной категорически не согласен, и только вежливость мешает ему развить тему того, как пагубно повлияло на меня образование.
- Вы дочь своего отца, Эсти, - Министр только махнул рукой, и Миллисент отчего-то стало приятно, что уловки Гринграсс не производят на него впечатления. - Вне зависимости от того, что вы говорите и думаете.
- А вы дипломат, мистер Тикнесс, - подмигнула ему Эсти. - Даже с моей врожденной эмпатией вы для меня закрытая книга.
Миллисент раздраженно забарабанила пальцами по стойке. Министру, конечно, не составляло никакого труда притворяться, что он находит нечто забавное в болтовне Астории, но ей уже довольно давно хотелось познакомить девушку с шаманом. Вот кому она могла бы изливать свои идеи по переустройству мира вплоть до бесконечности.
- Мистер Борджин, вообще-то я к вам по делу, - словно почувствовав витавшую в магазине концентрированную злость, сменила тон Астория. - Хочу избавиться кое-от-чего, уж слишком нехорош даритель.
Только сейчас Миллисент обратила внимание на коробочку, которую Эсти все это время держала в руках. Судя по размерам, внутри была сущая безделица - либо миниатюрная вещь необычайной ценности. Определить это на глаз было затруднительно: мистер Борджин целых пять минут крутил в руках крошечную птичку с распростертыми крыльями, прежде чем привлек к обсуждению Министра.
- Уже много лет не встречал, - прокомментировал он подарок Эсти. - Оказывается, их все еще производят.
- Игрушка старая, на минуточку, - снова вмешалась Эсти. - Зачаровывается на человека. Думаю, она долго пылилась среди прочих раритетов, пока ее не отыскали и не решили вручить мне.
Министр осторожно принял птицу из рук Борджина и покрутил ее между пальцев.
- Любопытно, весьма, - он подбросил птицу на ладони, и неожиданно та зависла в воздухе, как колибри перед цветком, - почему вы не хотите оставить ее, Эсти? Идеальный способ всегда держать руку на пульсе.
- Мне нет нужды шпионить за кем-то, мистер Тикнесс, - с достоинством произнесла Астория. - Скоро я выхожу замуж и думать не хочу обо всех этих глупостях. Сколько вы возьмете, Биллиус? - повернулась она к Борджину.
- За такой подарочек? - усмехнулся старик. - Вещь в хозяйстве полезная. Вас ведь не деньги интересуют, не так ли, Эсти? Вы знаете, что этот человек обнаружит птичку здесь и очень скоро.
- Договоримся на десяти галеонах? - прищурилась Астория. Борджин коротко кивнул.
Остановившись перед кассой, Астория повелительно вскинула голову.
- Пересчитайте, - Миллисент безмолвно отсыпала горсть золотых монет в холщовый мешочек и была готова убрать руку, когда почувствовала, что в ладонь к ней лег кусочек многократно свернутого пергамента. Астория невозмутимо повернулась к ней спиной.
- Вы меня очень выручили, Биллиус.
- Я всегда дорожил дружбой с вашей многоуважаемой семьей, - принялся раскланиваться Борджин. - Она украсит витрину. Птица на ветру. Это даже красиво. Сейчас в моде свобода и независимость.
Эсти хмыкнула.
- Разрешите воспользоваться вашим камином? Совершенно невозможно ходить по улицам. Этот отвратительный сброд с реки уже успел добраться до городских фонтанов. Можете представить себе, нахальная девица, явно похожая на каргу, преградила мне путь на улице и осмелилась потребовать, именно потребовать денег.
- Странные речи для защитницы прав оборотней, Эсти, - насмешливо сверкнул глазами Министр. - Или карги недостаточно достойны в ваших глазах?
Эсти замерла, занеся одну ногу над зеленоватым пламенем.
- Я так и знала, что вы совершенно ничего не поймете. И если бы вы только вернулись на пару реплик назад, не призывали бы меня к милосердию к червям, - она ненадолго замялась, но все же добавила: - Свобода? Независимость? Умоляю вас, Биллиус, птица на ветру - флюгер, не более того.
Министр и Борджин еще долго спорили о запутанных умозаключениях Эсти Гринграсс. Записку от нее Миллисент прочитала лишь поздним вечером.
"Завтра в полдень буду ждать вас на обычном месте у реки. Приходите одна и сохраните эту встречу в тайне. Не верьте Борджину и моему отцу. До встречи, Э.
Миллисент не удалось сомкнуть глаз до самого рассвета.
Очень нескоро она придала значение тому, что Винсент в ту ночь так и не появился.
