Глава 11. Куда катится волшебный мир? Как быстро всё меняется. Ещё год назад гриффиндорка и представить не могла, что когда-либо добровольно отправиться в Малфой-меноре. Что кто-то кроме Гарри и Рона будет сидеть с ней в одной карете, и что она будет так отчаянно бояться встречи с отцом. Но, как известно, время идёт – жизнь меняется. Теперь она была там, где была, и с тем с кем должна была быть.
Последние несколько часов основным желанием Гермионы Грейнджер было пережить эту поездку и при этом не свихнуться окончательно.
В мыслях Гермиона пару раз успела назвать дорогу к Малфой-меноре путём на Голгофу.
За окном с огромной скоростью проносился живописный лес. От избытка зелёного цвета уже рябило в глазах, но девушка упорно не отрывала взгляд от надоевшего пейзажа. Гермиона отчетливо понимала: стоит ей посмотреть чуть правее спасительного окна, и она непременно наткнется на надменную улыбочку. За всю дорогу Драко Малфой не произнёс ни слова, иногда казалось, что он даже не дышит. Девушка вполне могла бы представить, что едет в карете одна, если бы не ужасный запах его туалетной воды. Нет, это был довольно приятный аромат. Гермиона, конечно, не хотела этого признавать, но с фактами спорить не могла – только из-за одного этого запаха в Драко Малфоя можно влюбиться. Возможно, именно поэтому аромат казался ей ужасным. А может быть всё дело было в том, что в карете не хватало свежего воздуха и девушка не чувствовала ничего кроме этого всепоглощающего и пьянящего запаха кардамона и яблока.
Гермионе казалось, что запах туалетной воды Малфоя пропитала её одежды и кожу насквозь, а больше всего ей претила мысль, что теперь она никогда не сможет забыть этот аромат. Он врезался в её память как одна из прописных истин.
Драко Малфой издал странный звук похожий ни то на стон, ни то на хорошо замаскированное ругательство. Гермиона мельком взглянула на слизеринца. Вопреки ожиданиям девушки, Драко Малфой не встретил её пронзительным леденящим душу взглядом и своей фирменной ухмылкой, он кажется, вообще не замечал её присутствия, что странно. Да и вид у слизеринца был чересчур болезненным: он словно желе растекся по сиденью, глаза были прикрыты, на лице никаких эмоций, а кожа в свете редких лучей солнца выглядела слишком бледной, даже с каким-то зеленоватым отливом.
Сердце взволнованно вздрогнуло. Она волнуется за Драко Малфоя? С каких пор?! Наверное, с тех самых, как он всё больше и больше стал походить на труп.
Гермиона тряхнула головой, затем отвернулась к окну и прислушалась.
«Вроде дышит», – мысленно констатировала она и облегченно вздохнула. Ещё не хватало, чтобы Малфой умер у неё на глазах в нескольких километрах от дома. А как бы эта история выглядела в милых заголовках «Пророка»! «Юная наследница миллионного состояния Малфоев/Она же бывшая Грейнджер/ Она же подружка Золотого мальчика избавляется от соперников». Подумав об этом, Гермиона усмехнулась. Да-да, сама Мисс Коварство Малфой/Грейнджер.
– Грейнджер, если хочешь, можешь любоваться мной и без письменного разрешения, – ядовито произнёс слизеринец. Гермиона мысленно чертыхнулась, этот надменный хорек всё же заметил, что она смотрела на него.
– Знаешь, ты о себе слишком высокого мнения, – буркнула девушка и чуть помедлив, добавила. – К тому же сейчас тобой может любоваться разве что патологоанатом.
– Считай, что твой сарказм я оценил, – Малфой потёр переносицу и выпрямился, но глаза так и не открыл.
«С ним определенно что-то не так», – не успокаивалась слишком отзывчивая и милосердная часть Гермионы. Другая часть надменным тоном шептала: «Какое тебе дело до его проблем со здоровьем? Если он помрёт, никто особо не расстроится».
Около минуты ушло у девушки на борьбу с самой собой.
– Малфой, у тебя всё в порядке? Как ты себя чувствуешь?– наконец спросила Гермиона, внимательно вглядываясь в бледное лицо своего попутчика.
1:0 в пользу Гермионы Грейнджер. Гермиона Малфой нервно курит в сторонке.
Кажется, для Драко её вопрос тоже был неожиданностью, он резко открыл глаза и посмотрел на девушку.
– С чего вдруг ты интересуешься моим состоянием? – холодно поинтересовался юноша. Пристальный взгляд пасмурно серых глаз впился в лицо несчастной не в меру доброжелательной Гермионы.
– С того, что не горю желанием находиться в одной карете с трупом.
– О, а я то думал, что это ваше вшивое гриффиндорское благородство, – Драко Малфой театрально закатил глаза.
– Во всяком случае, гриффиндорское благородство раз в сто лучше слизеринского высокомерия, – парировала Гермиона и скрестила руки на груди.
– Знаешь, я сейчас не готов к дискуссии на тему: « Белые и пушистые гриффиндорцы против мерзких и гадких слизеринцев», – устало произнёс юноша. – И вообще, Грейнджер, займись тем, чем занималась последние два часа: делай вид, что тебя очень интересует пейзаж за окном.
– Малфой, давай серьёзно. Что с тобой?
– Грейнджер, я прошу тебя, отстань.
Была ли это просьба? Гермиона сомневалась. Скорее это был приказ, невыполнение которого повлечет за собой как минимум смертную казнь. Но отступать девушка не привыкла.
– Так, или ты мне сейчас говоришь, почему выглядишь так, словно по тебе прошлось целое семейство хвосторогов или… или… – Гермиона замешкалась, в искусстве шантажа она была несильна.
– Или что? – Драко коварно вскинул брови.
– Я придумаю, что, – обиженно буркнула девушка.
– Желаю удачи, – усмехнулся Малфой и снова закрыл глаза.
И этому человеку она собиралась помогать?
« У него и без тебя всё в порядке», – мысленно успокаивала себе Гермиона. Но почему-то, чем больше она смотрела на слизеринца, тем сильнее становилось неизвестно откуда взявшееся чувство тревоги.
Обоснованным ли было её волнение? Обоснованным. Гермиона быстро поняла это.
– Чёрт! – процедил Малфой сквозь зубы и, обхватив левое предплечье, согнулся пополам.
– Да что с тобой?! – в голосе девушки звучала неприкрытая паника. Она едва сдержалась, чтобы не кинуться к слизеринцу.
– Ничего. Отвали, – словно обессилив, Драко Малфой откинулся на спинку кресла, на лбу проступили маленькие капельки пота. Юноша с силой сжал челюсти. Глаза он так и не открыл.
Как же Гермиона ненавидела, когда он закрывал глаза! Иногда девушке казалось, что вся суть и естество Драко Малфоя заключается в его глазах, а когда он закрывал их, то превращался в безликого и даже трогательного парня. Это-то и раздражало Гермиону. Она могла позволить Драко Малфою мучиться от боли, но сейчас это был уже не он. Кто-то другой. Тот, кого было действительно жалко. К тому же абсолютно некстати девушка вспомнила последний разговор с Вейном и своё нелепое обещание подружиться с Малфоем-младшим.
Ох, Вейн. Как же этот черноволосый мальчуган запал в сердце гриффиндорке. Она только вспомнила, что забыла с ним попрощаться, и от этого неприятно защемило где-то в груди. А обещание, данное мальчику, приобрело совершенно другой уровень важности. Именно поэтому Гермиона произнесла те слова, о которых потом пожалеет. – Я могу тебе помочь? – робко спросила она и выжидающе посмотрела на слизеринца.
По карете прокатилась волна громкого, злобного смеха. Тело Гермионы словно сковали судороги, ей нестерпимо захотелось заткнуть уши, лишь бы не слышать этого мерзкого смеха.
– Ты поможешь мне только в том случае, если заткнёшься, – растягивая каждое слово, произнёс Драко, на его лице заиграла мерзкая ухмылка.
Ангельскому терпению Гермионы пришёл конец, молниеносно она вытащила палочку из кармана.
– Петрификус Тоталус! – выкрикнула девушка. Волна яркого пурпурного цвета коснулась Драко, и он замер.
– Ты с ума сошла?! Если ты сейчас же не отменишь заклинание, я сделаю с тобой такое, что ты будешь молить о смерти! Грейнджер, я тебя…
– Силенцио! – произнесла Гермиона и гневная тирада Малфоя прекратилась. В салоне кареты стало тихо. На лице девушки появилась ехидная улыбка. Как же замечательно не слышать его обманчиво красивого голоса выкрикивающего неприятные слова в её адрес! Как мало было нужно гриффиндорке для счастья всего. Тишина.
Гермиона взглянула в лицо Малфоя и неприятный холодок прокатился по её коже. Да, она лишила слизеринца движения, лишила его голоса, но не глаз. А глаза Драко Малфоя могли сказать намного больше, чем его слова или действие, и сейчас взгляд серых глаз вопил: «Я убью тебя, Грейнджер!»
Почему-то у Гермионы не возникло сомнений насчёт намерений слизеринца. Он непременно убьёт её, но вот только потом. Сейчас же Драко Малфой обездвижен и молчалив. А главное беспомощен, словно маленький слепой котёнок. От осознания этого на душе у девушки потеплело. Беспомощный Драко Малфой, о чём ещё может мечтать любая гриффиндорка?
– А теперь ты послушай меня, – чуть слышно начала Гермиона и бросила в сторону разъяренного слизеринца презрительный взгляд. – Мне нравится вся эта ситуация не больше чем тебе. И я с большим удовольствием согласилась бы на поцелуй дементра, чем на этот уик-энд в семье Малфоев!
Драко театрально закатил глаза.
– Не перебивай меня! – прыснула девушка и тут же исправилась. – В смысле, не смей закатывать глаза, когда я с тобой разговариваю!
Гермиона понимала всю абсурдность своих слов, но ничего другого в голову не приходило. Всё же по неизвестной причине Драко Малфой, кажется, решил выслушать девушку, его взгляд был сфокусирован на лице Гермионы, хотя кроме скуки ничего больше не выражал.
Гермиона благодарно кивнула и продолжила:
– И раз так получилось то нужно с этим смириться или хотя бы попытаться. Я знаю, что ты ненавидишь меня и поверь это чувство взаимно. Поэтому давай просто сделаем так, чтобы наше общение было сведено к минимуму.
Девушке показалось, что в серых глазах мелькнуло понимание, и она облегченно вздохнула. Теперь можно перейти к самой неприятной части…
– Давай посмотрю, что с твоей рукой, – устало произнесла Гермиона. Во взгляде слизеринца вспыхнуло возмущение, гриффиндорка проигнорировала это немое послание. Резко поднявшись, она сделала шаг в сторону Драко и аккуратно присела на мягкое зелёное сидение. Ей показалось или на стороне Малфоя кресло было мягче и удобнее?
– Я только посмотрю, – мягко произнесла Гермиона, когда на неё посыпались ядовитые взгляды слизеринца.
Девушка прикоснулась к рукаву чёрной мантии. Ткань была приятной на ощупь, что-то среднее между шёлком и бархатом. Интересно все Малфои носят одежду столь высокого качества? Впервые в жизни Гермиона пожалела о том, что не уделяла должного внимания своему внешнему виду, да и из одежды с собой взяла не самые лучшие вещи. Странно, но она почему-то боялась не вписаться в тот мир, в который её затягивали новые родственные связи…
Задушив сожаления о том, что лучшие джинсы остались висеть в её комнате на стуле, Гермиона вернулась к своему прежнему занятию. Она аккуратно приподняла рукав мантии Драко, а затем принялась снимать окровавленные бинты. Гриффиндорка неодобрительно покачала головой: перевязка была сделана из рук вон плохо. Скорее всего, Малфой делал её самостоятельно.
« Гордость тебя погубит, Малфой», – мысленно посетовала Гермиона.
Случайно девушка коснулась пальцами запястья слизеринца. Кожа Малфоя была ледяной, а само прикосновение вызвало у Гермионы необычное чувство. Она долго пыталась найти ему название или хоть как-то описать его. В результате на ум пришло только одно слово: нестабильность. Живое воображение почему-то рисовало странную картину: она стоит на краю пропасти, а Драко Малфой толкает её вниз, но потом хватает за руку, не давая упасть и так снова и снова. Гриффиндорка испугалась таких ассоциаций и попыталась выкинуть их из головы.
« С ним ты будешь на грани, Гермиона», – шепнуло что-то из глубины сознания, затем посторонние мысли исчезли.
Расправившись с бинтами, девушка посмотрела на изуродованное запястье слизеринца и вздрогнула. Под сгустками засохшей крови просматривался уродливый череп со змеёй. Гермиона так и не смогла до конца понять, из-за чего её затошнило: то ли из-за огромного количества крови, то ли из-за ужасной татуировки, навевающей дурные воспоминания о тёмных временах. А может быть, всё дело в той волне отвращения к Малфою, которую она испытала с новой силой, едва заметив это клеймо, оставленное самим дьяволом на его коже.
Гермиона не была наивной и не думала, что после падения Волан-де-Морта все Пожиратели побегут в ближайший тату-салон сводить эту мерзость, но всё же испытала лёгкий шок, увидев эту татуировку снова. Значит ли это, что Драко Малфой по-прежнему верен Тёмному Лорду? Для Гермионы существовал только один ответ на этот вопрос. И от осознания этого её тошнило ещё больше.
Девушка почувствовала на себе пристальный взгляд, видимо, Драко внимательно следил за её реакцией. Вот только зачем? Наверняка, ищет способ задеть её хоть как-то, хочет заставить её бояться. Но она не позволит ему этого сделать. Никогда.
– У тебя началось заражение, – констатировала девушка и сама испугалась того металла, который прозвучал в её голосе. Гермиона хотела убедить Малфоя в том, что ни чуть не удивлена? Что же у неё это получилось. Она поняла это по разочарованию, мелькнувшему в его глазах.
« Что бы ты ни пытался скрыть, тебя выдадут твои глаза», – подметила Гермиона ту особенность слизеринца, которую никто не замечал раньше. Даже он сам.
Драко Малфой словно услышал её мысли, равнодушно взглянул на её руки аккуратно, практически нежно обхватившие его предплечье, и демонстративно перевёл взгляд на окно.
« Нужно заканчивать с этим», – мысленно решила Гермиона. Слишком долго она чувствовала обжигающую прохладу его тела, и это было неприятно. Казалось, что яд его кожи навеки останется на её руках, и она никогда не сможет отмыться от всего этого.
Гермиона произнесла несколько заживляющих заклинаний, и кровоточащие раны непонятного происхождения исчезли, оставив после тебя несколько уродливых тонких шрамов. Гриффиндорка была весьма удивлена появлению шрамов: Гермиона была лучшей в колдомедицине, по крайней мере, среди учеников Хогвартса, и обычно следов после её лечения не оставалось, а тут такое.
Но девушка быстро нашла себе оправдание – процесс заживления зависит не только от того, кто лечит, но и от того, как была получена рана. Как не странно, Гермионе было всё равно, откуда у Драко появились эти многочисленные глубокие порезы. Для закрепления результата она произнесла ещё одно заживляющее заклинание, а затем вернулась на своё место.
– Если бы ты не залечил раны в ближайшие два дня, то руку пришлось бы ампутировать, – сухо произнесла Гермиона, наблюдая за тем, как маленькие капли дождя разбиваются о стекло. Точнее она делала вид, что наблюдает за каплями. На самом деле она смотрела на отражающиеся в стекле черты аристократического лица. Зачем? Гермиона и сама не знала.
Малфой пропустил её слова мимо ушей, на его лице не промелькнуло никаких эмоций.
Карета резко остановилась, и сердце девушки больно ударилось о рёбра. Неужели они приехали? Так быстро?
Страх затихший на время поездки снова дал о себе знать. Гермиона судорожно сжала воротник мантии. Девушка посмотрела на своего попутчика и достала палочку, чтобы вернуть ему дар речи и возможность передвигаться.
– Не стоит, – холодно произнёс Драко.
Гермиона удивленно посмотрела на Малфоя, который выглядел весьма угрюмо. Как давно закончилось действие заклинаний? И почему он даже не попытался убить её? Множество вопросов крутилось в голове девушки, но им было суждено остаться без ответа.
Слизеринец поднялся с кресла и направился к выходу, при этом даже ни разу не взглянув на Гермиону.
Драко прикоснулся к ручке двери и замер.
– Надеюсь, ты не ждёшь, что я скажу тебе спасибо? – ядовито спросил он.
– Я делала это не для тебя. Так что благодарность не обязательна, – буркнула девушка, поднимаясь с кресла.
– Грейнджер, «Малфой» – это не привилегия, это клеймо. Все ждут от тебя определенных поступков, слов и даже чувств. Сейчас, когда ты выйдешь из кареты, тебе придётся принять правила нашей семьи и пути назад уже не будет. Ты готова к этому?
Гермиона едва не открыла рот от столь неожиданного откровения слизеринца, но вовремя сдержала эмоции.
– Из любого правила есть исключения, – парировала девушка.
– Да, и в любом стаде есть паршивая овца, – усмехнулся Малфой, распахнул дверь и вышел.
Гермиона молча смотрела ему вслед. От осознания того, что Драко Малфой прав, стало трудно дышать. Стать Малфой и при этом не потерять себя, разве такое возможно?
« Возможно…» – ласково шепнула Надежда. Почему-то голос Надежды, напомнил Гермионе голос Гарри.
Девушка улыбнулась и сделала шаг вперёд, она докажет всем что это возможно.
**
Утро в Малфой-меноре наступило, кажется, на несколько часов раньше, чем обычно. Будто по мановению волшебной палочки солнце появилось на небосклоне, а луна так и не успела исчезнуть. И теперь эти два светила, которым абсолютно наплевать на людские судьбы боролись на небе за лучшее место. Странное и необъяснимое это было явление, словно добро и зло столкнулись в смертельной схватке. Вот только всегда ли добро светит ярче?
Люциус Малфой стоял напротив окна и наблюдал за этой войной. Люциус так и не смог понять – на чьей он стороне? Солнце привлекало своим теплом и яркостью, а луна… Луна ничем его не привлекала. Люциус с детства ненавидел её холодную красоту, её свет такой манящий и пугающий, её одиночество. И всё же Луна была ему ближе, роднее.
Люциус поднёс белую фарфоровую чашку к губам, сделал маленький глоток и поморщился: чай, приготовленный домовыми эльфами, остыл.
Солнце, наконец, одержало победу. Луна после позорного поражения поспешила удалиться.
Удостоверившись в том, что ничего интересного больше не произойдёт, Люциус Малфой отошёл от окна и поставил чашку на стол, звон фарфора отразился от стен кабинета и вызвал у Люциуса болезненное воспоминание.
**
Звон бокалов. Доброжелательные улыбки. В воздухе пахнет весельем.
«Когда же закончиться весь этот ад!» – завопило сознание Люциуса, когда очередной безликий гость, один из сотни присутствующих, поздравил его с помолвкой. Юноша стиснул зубы и произнёс в ответ равнодушное «спасибо».
Как же его раздражало всё происходящее вокруг! Лживые слова, улыбки, действия – всё это не вызвало у него ничего кроме злости.
Люциус запустил руку в карман, нащупал фамильное кольцо и крепко сжал его пальцами, а затем посмотрел на белокурую стройную девушку в противоположном углу огромного зала. Девушка лучезарно улыбалась, благодарила гостей за поздравления и выглядела счастливой. Нарцисса Блэк умела притворяться. И он ненавидел её за это! Люциус ненавидел её за то, что она с такой легкостью может казаться счастливой, когда вся её жизнь рушится. У самого Люциуса так не получалось... Он сильнее сжал кольцо.
«Оно не для тебя. Не ты должна стоять у алтаря, Нарцисса Блэк!» – кричало изможденное сознание юноши. Люциус огляделся по сторонам в поисках знакомого лица. Девушки, с глазами цвета горячего шоколада, не было в зале, и от этого сердце болезненно сжалось. Она не пришла, а он так ждал её…Люциус плотно стиснул зубы, чтобы не закричать от отчаянья и боли. Это были последние часы его свободы. Где-нибудь в темноте холодного замка он мог целовать её в последний раз, а она не пришла... Может быть, это было к лучшему. Люциус поклялся, что если увидит её сейчас, то всё отменит и убежит с ней на край света. Туда где их никто и никогда не найдёт. Туда где нет законов и правил семьи Малфой. Туда где ты сам волен выбирать свою судьбу.
Но это всего лишь мечты. В глубине души Люциус понимал, что не сможет оставить всё. Но ради неё, он мог бы попытаться. Люциус любил её, а она не пришла…
– Поздравляю сын, сегодня ты официально станешь наследником всего моего состояния, – Абраксас появился неожиданно, словно вырос из-под земли.
Люциус поежился от приторно сладкого голоса отца и молча кивнул.
– Мне кажется или ты не рад? – задорно подмигнув, спросил Абраксас Малфой.
–Я не рад, – честно ответил Люциус.
– Я сделаю вид, что не слышал этого.
Юноша посмотрел на отца.
«Это последний шанс!» – прошептало сердце. Сейчас или никогда.
– Отец, – Люциус огляделся по сторонам и удостоверившись, что их никто не слышит, продолжил, – Неужели мы не можем отказаться от этого? Всё ещё можно отменить!
Доброжелательная улыбка спала с лица Абраксас, в голубых глазах заполыхал огонь. Мужчина взял сына за плечо и вывел из многолюдного зала.
– Отец, – возмутился Люциус, когда Абраксас потащил его в сторону своего кабинета, при этом до боли сжимая его плечо.
– Иди вперёд! – холодный голос Абраксаса заставил Люциуса вздрогнуть.
Шаги гулким эхом отражались от каменных стен. Два невероятно похожих друг на друга человека спешили в один из самых удаленных уголков замка.
– Заходи, – приказал Абраксас и, открыв тяжелую дубовую дверь, толкнул Люциуса в слабо освещенный кабинет. Люциус ненавидел это место. Слишком много надежд разбилось в этих стенах.
Абраксас захлопнул дверь и, развернувшись на каблуках, разъяренно посмотрел на сына. Юноша нервно сглотнул, сердце сжала липкая рука страха.
– Отец, я не хотел расстроить тебя, – начал оправдываться Люциус, голос предательски дрогнул.
– Молчать! – рявкнул Абраксас. – Семья Блэк – уважаемые люди в нашем мире. И если ты испортишь помолвку, я обещаю тебе, ты останешься без средств к существованию! А может быть, и вообще перестанешь существовать!
– Отец, но я не люблю Нарциссу!
– Любовь – привилегия дураков. Таким как мы должно хватать власти и денег.
– Но я не хочу жениться! То есть хочу, но не на ней…Есть ведь и другие девушки…
– Кто, например?
– Мало ли кто…Хотя бы Серена, – с надеждой в голосе произнёс Люциус.
– Серена Долохова? – Абраксас звонко рассмеялся. – Ты, видимо, сошёл с ума.
– Почему? Она чистокровная, богата и хороша собой…
– Не нужно перечислять мне все её достоинства. К тому же ты вряд ли упомянешь о её безграничной любви к маглам. Не так ли?– Абраксас коварно вскинул брови. – Мой сын никогда не возьмет в жену девушку, которая предала чистоту своей крови!
– Но отец… – Люциус чувствовал, как жалко звучит его голос.
– Никаких «но»! Разговор окончен. Сейчас мы спустимся в зал, и ты сделаешь то, что должен. А именно, наденешь фамильное кольцо на безымянный палец Нарциссы Блэк! Иначе пеняй на себя.
Абраксас Малфой бросил гневный взгляд в сторону сына и вышел из кабинета.
Люциус обессилено опустился в кресло и закрыл лицо руками. Вот и всё. Он упустил свой последний шанс.
Люциусу захотелось взвыть от отчаянья. Он не смог убедить отца месяц назад, когда только узнал имя своей невесты, не смог убедить и сейчас.
Почему всё так? Почему, когда это так необходимо мы не можем найти в себе силы, чтобы дать отпор? Почему мы не можем найти в себе силы бороться за своё счастье?
Дверь заскрипела, в кабинете послышалось чьё-то дыхание.
«Он решил добить меня?» – мысленно возмутился Люциус.
– Я уже иду! – сквозь зубы произнёс юноша, не открывая глаз. – Дай мне пару минут! А затем я пойду в зал и сделаю то, что должен!
– Я и не сомневаюсь, – произнёс надломленный женский голос. Сердце Люциуса встрепенулось, он резко открыл глаза и посмотрел на свою гостью.
Серена стояла в нескольких метрах от него: длинные каштановые волосы спадали по обнаженным плечам, лицо, казалось чересчур бледным в тусклом свете свечей.
– Серена, ты пришла! – потрясенно произнёс Люциус и резко поднялся с кресла.
– Разве я могла пропустить твою помолвку? – девушка слабо улыбнулась. В груди что-то больно кольнуло, стало трудно дышать.
Люциус подошёл к девушке и крепко сжал её плечи.
– Серена, я хочу всё объяснить! – сбивчиво проговорил он.
– Не надо, – ласково произнесла девушка, затем аккуратно сбросила руки Люциуса со своих плеч. Юноша непонимающе посмотрел на неё.
– Всё кончено, Люциус.
Он знал, что она скажет это рано или поздно, но знание не уменьшает боль. Скорее даже наоборот.
– Прости меня, – чуть слышно прошептал Люциус.
– За что простить? Разве ты виноват в том, что произошло? Это судьба. Никто не виноват.
Слова Серены острым лезвием резали по сердцу, заставляя каждую клеточку тела Люциуса кричать от боли. Он знал, что виноват. Только он и никто другой.
– Я пришла попрощаться, – Серена улыбнулась, но в её глазах застыли слёзы.
– Ты уезжаешь? – потрясенно спросил Люциус. – Надолго?
– Навсегда.
Это короткое слово «навсегда» отразилось от стен эхом и ворвалось в сознание Люциуса с такой ужасающей силой, что он едва смог устоять на ногах.
– Если это из-за моей чёртовой помолвки то…
– Люциус, – Серена приложила указательный палец к его губам. – Твоя помолвка здесь не причём.
Люциус непонимающе посмотрел на девушку, на лице которой неожиданно появилась маска безразличия.
– Всё дело в моей помолвке, – продолжила Серена.
– Что?! Когда ты…С кем?! – мысли в голове Люциуса проносились с невероятной скоростью.
– Я узнала об этом пару месяцев назад. Неужели ты удивлен?– холодно усмехнулась девушка.
– Конечно, я удивлен! Ты ведь забыла рассказать мне об этом! – в голосе Люциуса звенел металл. Он умирал от чувства вины перед ней, а она даже не сказала ему о своей помолвке!
– Извини, действительно забыла, – усмехнулась Серена и подошла к окну.
– Но как же мы?
– Мы? – девушка звонко рассмеялась. – Нет никаких «мы», Люциус. Больше нет.
– Зачем ты так? – с болью в голосе произнёс он.
– Неужели ты думал, что после твоей помолвки я навеки останусь старой девой? Или может быть, по твоему мнению, я должна была стать одной из твоих любовниц?
– Я бы никогда не предложил тебе этого!
– А что так? Неужели я не достойна? – ядовито поинтересовалась она. – Мне казалось, что тебе нравились наши маленькие игры в гостиной Слизерина. К тому же я слышала, что любовницы Малфоев получают хорошие подарки.
Люциус не мог поверить своим ушам, за считанные секунды он пересек комнату и оказался возле окна.
– Что с тобой?! – он встряхнул девушку за плечи.
– А что со мной? – Серена игриво улыбнулась.
– Ты говоришь так, словно это не ты!
– Поверь мне это я. Настоящая я.
– Скажи мне, что с тобой! – взмолился Люциус.
– Всё в порядке, я счастлива.
– Ты врёшь! Ты не можешь быть счастливой, сейчас…
– Я врала всего один раз в жизни. Когда говорила, что люблю тебя.
Люциус словно окаменел. Смысл слов Серены дошёл до него не сразу. Дыхание перехватило, сердце сжали в тисках, кровь больно ударила в виски.
– Что это значит?– надтреснутым голосом спросил Люциус.
– Врать – это значить говорить неправду, – с наигранной серьёзностью процитировала определение из словаря Серена.
– Я знаю, что значит врать! – рявкнул юноша
– Конечно, знаешь, ты же так часто это делаешь.
– Ты несёшь какой-то вздор!
– С девушками иногда такое бывает, – она лукаво улыбнулась. – И я бы не называла «вздором» моё искреннее признание.
– Ты пьяна! – Люциус всплеснул руками. Всё происходящее не укладывалось в его голове. Это было похоже на ужасный сон. Милая, добрая, любимая Серена, говорит ему такие вещи, что хочется застрелиться. Или застрелить её…
– Я не пьяна, просто прозрела. Наконец-то прозрела. И тебе пора сделать тоже самое.
– Давай просвети меня!
– С радостью, – язвительно ответила Серена. – Наши отношения были ни чем иным как фарсом. Просто игра и теперь она закончилась. Мне нравилось получать от тебя подарки. Да и спать с тобой было весело.
– Игра? – возмущенно произнес Люциус, а затем крепко сжал плечи Серены, и посмотрел в её карие глаза, – Если это была игра, тогда сейчас глядя мне прямо в глаза, скажи, что не любишь меня!
– Я не люблю тебя, Люциус Малфой, – чётко проговаривая каждое слово, произнесла Серена. – Никогда не любила и никогда не буду любить!
Сердце подсказывало Люциусу, что она врёт. Но вот только он никогда не верил сердцу, а её словам верил.
Глаза горели так, словно их засыпали песком, сердце сбилось с ритма и теперь выдавало прерывистые странные удары, от быстрой пульсации крови заложило уши.
Боль. Боль. Боль. Ничего кроме боли.
Затем неизвестно откуда, наверное, из глубины души появилась ярость. Люциус и не заметил, как его рука метнулась к лицу Серены. Удар. Потом ещё один, уже по другой щеке. И ещё раз. Он раньше не бил женщин. Никогда.
Холодный смех Серены заставил его очнуться. Она смеялась так отчаянно и яростно, что Люциусу хотелось ударить её ещё раз и ещё.
– Какая же ты дрянь! – прошипел юноша и влетел из комнаты словно ошпаренный.
Люциусу хотелось бежать, просто бежать как можно дальше. Ещё никогда ему не было так больно. Он плутал по коридорам собственного поместья, будто искал ответа на вопрос «за что?», но так и найти не мог.
Да, он искал ответ и не знал, что происходило в кабинете его отца в то мгновение.
**
Малфой-старший появился в своём кабинете сразу же после того, как ушёл Люциус.
– Молодец, девочка, ты всё сделала правильно, – произнёс Абраксас и погладил Серену по голове. – Так будет лучше для тебя и для твоего ребёнка. А ещё лучше, если Люциус никогда не узнает об этом.
Но девушка едва ли слышала его слова. Боль. Боль. Боль. Ничего кроме боли.
–И приложи к щекам что-нибудь холодное. Такое прекрасное личико не должны портить синяки, – бросил Абраксас и удалился, оставив Серену наедине с её предательством.
Люциус не видел, как Серена обессилено упала на пол, обхватив живот руками и заплакала. Он так и не понял, почему в этот раз она не надела облегающее платье, почему она была так бледна.
Самое главное, он не понял, почему она говорила эти страшные вещи. Люциус так и не понял, кого она пыталась защитить. Он узнает об этом позже. Точнее он узнает об этом слишком поздно. А в тот момент он просто бежал по коридорам в надежде однажды всё забыть.
Люциус приложил руку к груди, почувствовав жжение. Даже после стольких лет яркие воспоминания ни капли не тускнели и по-прежнему заставляли чувствовать боль.
Люциус Малфой огляделся вокруг. Ничего в кабинете отца не изменилось: те же книги, та же мебель, пожалуй, только бумаг на дубовом столе стало больше, и со стены исчез семейный портрет. Люциус пару лет назад разорвал его в порыве злости. Чтобы восстановить портрет не было времени, да и желания особого не было.
Люциус взглянул на часы и неодобрительно покачал головой. В ожидание чего-либо важного время идёт так невыносимо медленно. До приезда дочери оставалось ещё несколько часов. Люциус присел за стол и принялся разбирать накопившиеся бумаги.
Взгляд приковал листок пергамента, пылившийся на столе уже несколько месяцев.
Было ли это случайностью или попыткой Судьбы предупредить Люциуса Малфоя, но на пергаменте крупными буквами красовалось слово «Завещание».
Мужчина взял листок и внимательно перечитал каждую строчку, затем тяжело вздохнул и взял перо.
«Нужно было сделать это ещё год назад…» – пронеслось в его мыслях. Перо коснулось бумаги и вывело знакомое имя «Гермиона». **
Нарцисса уже несколько часов не находила себе место. Она стояла у окна в гостиной и нервно сжимала руки в кулаки. Для Миссис Малфой это было не просто ожиданием, она волновалась. Материнское сердце подсказывало, что что-то не так, Драко и Гермиона должны были приехать ещё час назад.
– Хозяйка, – суетливо произнёс домовой эльф, неожиданно появившийся в гостиной. – Молодой хозяин прибыл к главному входу.
Нарцисса облегченно вздохнула.
– А девочка?
– Она прибыла вместе с молодым хозяином.
– Спасибо, Сайрус, – Нарцисса благодарно кивнула, и эльф растворился в воздухе.
« Нужно сообщить Люциусу», – решила Нарцисса, и, поправив выбившуюся из прически прядку, направилась в сторону кабинета мужа.
Уже через пару минут Нарцисса оказалась возле огромной дубовой двери. Она вздохнула, осторожно постучалась, затем, не дожидаясь ответа, вошла.
Как и ожидала Нарцисса, Люциус сидел за столом и перебирал бумаги. В глубине души женщина позавидовала такому спокойствию со стороны мужа. Хотя это немного настораживало.
Люциус оторвал взгляд от пергамента и посмотрел на Нарциссу выжидающе.
– Твоя дочь только что приехала, – сообщила женщина, пытаясь сдержать улыбку.
– Я уже иду, – сухо ответил Люциус, медленно поднялся с кресла и подошёл к двери.
Нарцисса удивленно посмотрела на мужа, лицо которого было непростительно холодным.
« Неужели он совсем не волнуется?» – поразилась Нарцисса и тут же поняла, что её предположение ошибочно. Как бы Люциус не пытался скрыть волнение, у него это не получилось. То ли чересчур холодный взгляд пасмурных глаз выдавал его, то ли слегка дрожащие пальцы.
– Ты идёшь?
– Конечно, – воодушевленно ответила Нарцисса и вышла из кабинета, Люциус последовал за ней.
