Глава 12
В августе Сайрус начал отчаянно скучать. Мама целыми днями на работе, со старыми приятелями он за два последних года как-то совсем разошёлся, а новые были далеко. В июле хоть Гермиона с родителями несколько раз заходили, а потом и она исчезла, предупредив, что уезжает, но не сказав, куда. Ходить в кино в одиночку Сайрус не любил, по телевизору показывали в основном всякий бред «для домохозяек»… Только и оставалось – валяться на диване с книжкой, благо за учебный год он основательно соскучился по приключенческим романам.
Отец появлялся в среднем раз в неделю, обычно к ужину, и всего часа на два, не больше. Сайрус каждый раз ожидал, что его вежливо попросят пойти погулять, но ничего подобного не происходило, и это удивляло мальчика до чрезвычайности. Настолько, что однажды, когда Хелен задержалась на работе, он решился завести с отцом «мужской» разговор:
- Пап, а почему ты никогда на ночь не остаёшься?
- Ну и вопросики у тебя… - Сириус озадаченно взглянул на сына. – Что ты, собственно, имеешь в виду?
- Ну, будто ты не понял! Я же не маленький, знаю, откуда дети берутся!
- Дети берутся от любви. От материнской любви к ним, ещё не рождённым.
- Почему только материнской?
- Мужчины редко на такое способны. Даже если говорят, что хотят иметь ребёнка, чаще всего это означает только желание продолжить свой род. А меня в детстве так перекормили байками о «древнем и славном роде Блэков», что теперь от одного этого слова тошнит.
- Но ведь вы с мамой любили друг друга!
- Любили… любовь, Сай, штука неоднозначная.
- Нет, я знаю, что она тогда была замужем… но она же мужа не любила, правда? Я его видел – такой противный, хоть и красавчик!
- Его – нет. Меня… не знаю, малыш. Ей хотелось чуть-чуть счастья, а ещё – подарить миру новую жизнь. Её муж не мог ей дать ни того, ни другого. А я, если честно, был просто молодым, безалаберным и довольно избалованным типом. Красавчик, как ты выражаешься. И женщины ко мне липли, причём чаще всего… хм… не самые нравственные, скажем так. А мне нравились другие – чистые. Такой была твоя мама. И такой она осталась, не смотря ни на что. И я ей глубоко благодарен. За всё. И за тебя в первую очередь. За то, что ты есть и за то, что ты такой, какой ты есть.
Сайрус даже покраснел от удовольствия – значит, отец считает его стОящим человеком? Но раз уж начал – решил выяснить всё до конца.
- Я думал, вы поженитесь. Когда тебя реабилитируют, конечно. А ты этого не хочешь?
- Не знаю, Сай. Просто не думал об этом. Последний год мне было как-то не до романтики, право. Если она захочет… Но спрашивать я не стану. Сейчас по крайней мере. И тебя попрошу этого не делать, ладно? Сейчас я просто не имею права ни давать каких-то обещаний, ни требовать их от других.
- Тебе грозит опасность?
- Нам всем грозит опасность. И вам даже бОльшая, пожалуй, чем мне самому, если о нашем родстве станет известно. Да и потом… на кой я ей, собственно, нужен? Того беспечного красавца, который поил её столетним вином среди цветущей сирени, давно уже нет. А есть мрачный, злобный, издёрганный тип, склонный к истерикам. К тому же с весьма неопределёнными перспективами даже на ближайшее будущее.
- Никакой ты не мрачный и не тип!
- Это я перед вами притворяюсь, ты Люпина при случае расспроси. Впрочем, он ведь не расскажет…
Сайрус с сомнением посмотрел на отца. Да, конечно, выглядит он неважно, особенно если сравнить с теми фотографиями, что показывал Гарри. Так ведь и лет прошло… сколько?.. да, считай, четырнадцать. И всё равно он красивый, особенно когда улыбается. Правда, нечасто он улыбается, так и поводов не больно много. И уж, конечно, не злой.
- А почему – среди сирени? – с любопытством спросил он.
- А почему нет? Любовь под пологом леса… ну ладно, парка, зато старинного и почти волшебного… Да и выбора, если честно, особого не было. Не тащить же даму в дешёвый мотель, где я тогда комнату снимал, благо, там документов не требовали!
- Ты там скрывался, да?
- Я там жил. Своего дома у меня не было, из родительского – удрал… где ещё жить, с мотоциклом-то? Ну и скрывался, конечно. Уж где-где, а в магловских мотелях меня искать им бы в голову пришло в последнюю очередь!
- А тебя искали?
- Предполагалось, что будут искать, да одна мразь их от этого удовольствия избавила, - голос Сириуса звучал ровно, но в глазах появилось то МЁРТВОЕ выражение, которое возникало иногда при упоминании о событиях четырнадцатилетней давности и которое Сай до крайности не любил. Может, отец это имел в виду, когда называл себя «мрачным типом»? Ну так это ведь нечасто… и пройдёт… наверное, пройдёт, он столько пережил, разве можно его винить, что иногда он не в силах прятать боль? Сайрус поторопился перевести разговор на более приятные темы:
- А откуда у тебя столетнее вино? Я о таком только в книгах читал, думал, сейчас его уже не бывает.
- Строго говоря, оно было восьмидесятисемилетнее. Досталось по случаю, один любопытный тип подарил. Так уж получилось, что я вытащил его из довольно грязной истории. Только не воображай себе что-то героическое. Единственное, что мне могло грозить – обвинение в неправомерном использовании магии. Но обошлось.
Рассказывать подробности он отказался, ссылаясь на чужую тайну, а от дальнейших расспросов просто сбежал.
***
Заводить с мамой подобный разговор Сайрус не рискнул бы и без отцова запрета, но совсем от любопытства не удержался:
- Мам, а столетнее вино вкусное?
Хелен взглянула на сына удивлённо:
- С чего ты взял, что я такое пробовала? Даже и не видела никогда!
- Пробовала. Отец сказал, что угощал тебя столетним вином. Точнее, восьмидесятисемилетним. Среди цветущей сирени.
- Вкусное, да, - глаз женщины подёрнулись дымкой воспоминаний, лицо стало задумчиво-мечтательным, - хотя мне тогда, наверное, любое вкусным бы показалось. Парк, пруд с кувшинками, сирень, цветущая в июле… и флейта вдалеке…
- А какой парк?
- Кенсингтонский. Эй, - очнулась вдруг она от воспоминаний, - а по какому-такому поводу вы об этом заговорили?
- Ну-у-у… - промямлил Сайрус. Врать он не умел, да маме и не хотел.
- Впрочем, ладно, ваши разговоры – ваше дело, - не стала она настаивать. - Что-нибудь важное он говорил?
- Сказал, чтобы мы были осторожны. Что нам опасность может грозить даже больше, чем ему самому. А почему, как ты думаешь?
- Потому, что больнее всего можно ударить человека, причинив боль тому, кого он любит.
- Значит, он нас любит?
- А ты сомневался?
***
Сначала Сайрус собирался выспросить маму поподробнее, но так и не придумал, как это сделать. Наконец, решил пойти и посмотреть, может, там только один куст сирени у пруда и есть. Его так и тянуло взглянуть на то место, где он ВОЗНИК. Нет, он был образованным мальчиком и соответствующую литературу изучил ещё года три назад… но всё равно возникновение новой жизни казалось ему самым волшебным волшебством из всего, что он до сих пор успел узнать.
Мальчик и сам не знал, почему решил поехать в парк именно в этот день. Вроде бы чуть не месяц собирался, а тут вдруг взял, да и поехал. А с другой стороны – когда-то же надо было? Этот день был ничем не хуже других. Во всяком случае, так он думал, садясь в автобус.
У входа в парк Сайрус задержался. Ему вдруг дико захотелось вернуться домой. Показалось, что он не выключил газ и теперь горелка наверняка погасла и дому грозит взрыв. Впрочем, он тут же вспомнил, что газ сегодня и не включал, поленился, ограничившись на завтрак соком со вчерашней булочкой. Мальчик выругал себя за мнительность и решительно двинулся по аллее парка. Подозрительно пустой аллее. Похоже, все остальные потенциальные посетители тоже внезапно повспоминали про горящий газ и невыключенные утюги.
Однако, сделать из этого обстоятельства правильные (и вообще какие бы то ни было) выводы мальчик не успел. Впереди, за деревьями, послышались крики, и тотчас замелькали разноцветные вспышки. Конечно, это могло быть что угодно - от съёмок фильма до мальчишеского баловства с фейерверками, но Сайрус ни секунды не усомнился в их магическом происхождении. Более того: он почти сразу уверился, что впереди идёт магический бой. То ли интуиция потомственного мага подсказала, то ли просто различил в общем шуме крики боли и злобного торжества.
Сайрус замер, не зная, на что решиться. Не было сомнений, что одной из воюющих сторон были Пожиратели Смерти. С кем именно они бились, мальчик сходу предположить не смог, но не испытывал сомнений, на чью сторону встать. Вопрос заключался в другом: он фактически не знал ни одного боевого заклинания и мало чем мог помочь «своим». Ну почему, почему летом нельзя колдовать?! Если б не это – непременно попросил бы отца показать хоть парочку. Да и надо было попросить, хотя бы в теории, без тренировки! Но что теперь жалеть…
Поколебавшись несколько секунд, мальчик решил подобраться поближе и посмотреть: вдруг что-то всё же можно сделать? Например, помочь раненым…
Сайрус перебежал газон и уже осторожнее углубился в полосу кустов, окаймлявших довольно большую поляну. Выглянул. Основная схватка происходила справа от него, там в сплетении разноцветных лучей, ярких даже при свете дня, метались несколько десятков фигур. Ближе к центру поляны замерли двое, одним из них был Дамблдор, второго мальчик никогда прежде не видел, но не узнать его по рассказу Гарри было невозможно. Два сильнейших мага Британии казались почти неподвижными, но воздух вокруг них ощутимо вибрировал, до предела насыщенный смертоносной магией. А совсем рядом, почти у границы поляны, два человека врукопашную боролись над чьим-то телом. Лица одного было не разглядеть под сбившейся чёрной маской, хотя фигура показалась Сайрусу знакомой. А вторым был его отец.
Если бы схватка была магической, Сайрус ещё подумал бы, наверное. Но вид взлетевшего над головой отца кинжала бросил его тело вперёд, минуя разум. Время словно замедлилось. Он успел заметить третьего человека, возникшего рядом с бойцами, успел услышать крик «Не трогай!» и даже успел узнать того, кто попытался перехватить его руку – профессор Люпин. Их руки схватили кинжал одновременно. Обе – за лезвие.
Время уже не замедлялось – тянулось, как резина. Медленно-медленно, как бывает только во сне, с серебряного лезвия сорвалось несколько капель крови, они плыли в потоках воздуха, на лету словно раскаляясь, наливаясь вишнёвым тёмным огнём… вот они коснулись амулета на груди лежащего человека (его лица Сайрус не видел)… вот растеклись по затейливому узору, смешиваясь с уже напитавшей его кровью… и всё потонуло в ослепительной вспышке.
