Глава 1214 декабря 1998 год, Малфой-Мэнор
Трудно вообразить более не похожих друг на друга людей, чем сестры Блэк.
В одной из кладовых опустевшего поместья до сих пор пылится портрет дочерей Кигнуса и Друэллы. Невзирая на долгие годы Азкабана в обществе чудовищ, высасывающих прошлое, Белла хорошо помнит тот день. Родители заставили их позировать для именитого, по словам матери, художника. В комнате было душно, а бархатные платья с тугими корсетами доводили до полуобморочного состояния. Казалось, целую вечность пришлось сестрам наслаждаться обществом друг дружки.
Нарциссе повезло: поскольку она была светловолосой, ее усадили в кресло по центру. Старшим сестрам отвели места по бокам, но ни одна не желала вставать так, как того хотел мастер. Сначала в комнате обосновалось напряженное молчание. Даже художник почувствовал взрывоопасную атмосферу и, чтобы расслабиться, предложил поговорить. Но тут же был осмеян. Затем сестры принялись в обычной манере пускать язвительные замечания одно другого витиеватей, что непривыкшего человека приводило в шок. Как же рад был волшебник закончить свою работу!
Со скептической насмешкой Меда скрестила ноги и облокотилась на спинку кресла. Цисса сидела в три четверти идеально прямо, словно швабру проглотила. А Белла вовсе повернулась спиной к сестрам и скрестила руки на груди. Ничего общего с теми семейными портретами, которые висят в картинных галереях каждого уважающего себя рода. Сестры Блэк - такие разные внешне и по характеру - были похожи в одном: они знали цену себе и друг другу. Три лидера никогда не могут ужиться рядом, и потому с самого детства девушки разошлись по разным этажам родового поместья, чтобы пересекаться как можно реже. Но в тот день им пришлось находиться в одной комнате. А жара и фальшиво улыбающийся художник никак не способствовали хотя бы временному перемирию.
Беллатриса не знала, что больше им не суждено собраться вместе. После удушливого дня в доме Блэков грянула настоящая гроза. Старшая сестра готовилась к свадьбе с Лестрейнджем и не подозревала, что вступит в брак не первой. Меда сбежала, прихватив с собой лишь палочку, и вышла замуж за жалкого маггла, покрыв позором всю семью. Отец негодовал, рассылая эльфов на ее поиски, мать флаконами глотала успокоительные зелья. Спустя месяц Андромеда прислала короткую записку, в которой убеждала родителей смириться и не искать ее, так как она счастлива.
Мистер и миссис Блэк вычеркнули дочь из жизни. Белла и Цисса притворились, будто ничего не поменялось - Меда всегда была чокнутой. Со слезами на глазах мать испепеляла колдографии с изображением Андромеды. Дрогнувшей рукой отец выжег ее имя с фамильного древа. Да вот художник действительно оказался весьма талантливым - никто не смог «убрать» среднюю сестру с портрета. А потому картину спрятали подальше.
Не взирая на тень, брошенную на чистокровнейший род, Белла все же вышла замуж за Рудольфуса, надеясь, что теперь-то ее жизнь изменится. И действительно, в их семье был только один лидер, и явно не Лестрейндж. Вопреки ненависти к сестрам – особенно к предательнице Андромеде – Белла осознала парадоксальную вещь: именно они сделали ее личностью. Безупречная Цисса всегда апеллировала к внешнему виду Беллы, а прямолинейная Меда поддевала ее за консервативные взгляды на мир. Ни дня девушки не давали друг другу расслабиться. А сейчас она вынуждена проводить скучнейшие месяцы в компании мужа, который без ее позволения рот боялся раскрыть. Белла часто затевала ссоры, в душе желая, чтобы он накричал на нее и поставил на место. Но Рудольфус лишь мямлил нечто невразумительное и, краснея, просил прощения. Вскоре муж для Беллатрисы стал кем-то вроде домашнего эльфа, безропотно исполняющего любые прихоти «хозяйки».
Порой доходило до абсурда: Белла приходила к родителям, разыскивала в поместье Нарциссу и ругалась с ней вдрызг, интуитивно догадываясь, что и оставшейся в одиночке сестре этого недостает. Эмоциональная разрядка помогала сестрам поддерживать тонус, чтобы не превратиться в рафинированных посредственных аристократок, проводящих дни за вышиванием и походами к модисткам.
И когда уже Беллатриса была уверенна, что окончательно свихнется от своей тошнотворной жизни, появился Он –
настоящий лидер. Могущественный волшебник, за которого не жалко было отдать жизнь. Одним лишь внешним видом он вселял такую уверенность и непоколебимость, что Белла была очарованна с первого взгляда. Его слова, жесты, а главное, горящие глаза гипнотизировали девушку, приводя в полнейший восторг, граничащий с экстазом. И сердце билось чаще. Кто-то бы назвал это любовью, страстью, одержимостью, Беллатриса не знала таких слов. Но она знала, что ради этого мужчины стоило убивать десятки неугодных волшебников и сотни магглов, ради него стоило сидеть все те годы в Азкабане. И даже превратившись в подобие змеи, тень себя прошлого, Лорд не потерял своей прелести в глазах преданнейшей последовательницы.
Вот только она никогда не была в числе привилегированных особ. С помощью различных ухищрений Беллу обошел Люциус, затем Снейп – какой-то невзрачный зельевар-полукровка. Лорд считал женщин, даже Лестрейндж, слишком подверженными своим чувствам, а значит – слабыми, ненадежными. Но когда ее опередил сопливый племянник, это было уже слишком. Она блистала в знатном окружении своими незаурядными талантами и поистине мужской силой воли, в то время как это существо верещало и беспомощно барахтало ножками в колыбели.
Потому Белла и не хотела детей – это слабость. Нарцисса перестала быть личностью сразу после рождения Драко, она больше не ставила на первое место себя. Выращивая сына и отдавая ему все жизненные соки, Цисса, словно нежный тепличный цветок, просто зачахла. Она пожертвовала ради ребенка всем, а он в ответ лишь грубил или вообще игнорировал. Когда год назад Нарцисса внезапно слегла и за считанные дни скончалась, Драко не проявил ни малейших эмоций. Казалось, ему было абсолютно все равно, кто лежит в гробу – совершенно незнакомый человек или его мать. Так стоило ли отдавать всю себя такому неблагодарному созданию?
В тот день Белла лишилась второй сестры, и больше ничто не могло вернуть тех чувств, которые она испытала, когда родители согнали их в гостиную, чтобы талантливый художник нарисовал портрет. Но Беллатриса никогда не возвращалась в дом, где провела свое детство. Если очень постараться, можно сделать вид, будто его никогда и не было.
Лестрейндж нетерпеливо поднималась по многочисленным высоким ступеням, в который раз проклиная строителей замка. Ни родовое поместье ее отца, ни мужа не было и в половину таким огромным. Ей здесь не нравилось, особенно после смерти сестры. Беллатриса предложила бы Лорду любой замок Лейстренджей, но он облюбовал поместье Люциуса, потому что знал, что Малфой от этого не в восторге.
Поднявшись в башню, где жил Драко, Белла остановилась в нерешительности. Раньше она бы просто разнесла дверь и вихрем влетела в комнату племянника, застав его (если он там есть и если это вообще он) врасплох. Но теперь Беллатриса твердо знала, что именно за эту безмерную импульсивность Лорд ее не любит: так она ничем не отличается от других женщин. Поэтому стоило подождать. Спешить уж точно было некуда: пока Снейп в комнате, она ничего не сможет узнать.
С хрупкой надеждой Беллатриса подошла к двери. Конечно, кто бы и сомневался - чары против подслушивания. Но Лестрейндж не сильно расстроилась, такая предосторожность только подтверждала подозрения Лорда.
Чтобы остаться незамеченной, Белла отошла вдаль коридора. Через некоторое время вышли Снейп и Драко, из их разговора нельзя было разобрать ни слова. Вскоре они скрылись за поворотом, а Белла направилась в комнату, желая найти там что-то подозрительное: зелья, пергаменты, чей-то труп, в конце концов. Но она даже не представляла, что находка превысит все ее ожидания.
***
Драко казалось, что если через пару минут Снейп не явится, то он протопчет ковер до самого пола. Сидеть, лежать или стоять в ожидании было просто невозможно, потому он ходил кругами, изредка меняя направление, чтобы голова не закружилась. Малфоя раздражало тиканье часов и снег за окном, полог на кровати и яблоки на блюде. Слизеринец едва сдерживался, чтобы не крушить все вокруг.
Это же так просто – Северус никогда не любил, ему не понять, что сейчас переживает Драко. Как тяжело слизеринцу сдержаться, чтобы не пуститься бегом в подземелья, плюнув на все предосторожности. Только годы отцовского воспитания и жесткой дисциплины заставляли Малфоя оставаться на месте. Хотя в какой-то момент он хотел привязать себя к кровати, чтобы не сбежать.
И вот, когда Драко подсчитывал уже семьсот пятьдесят второго гиппогрифа, наконец, вошел Снейп. Он так долго поднимался по лестнице, но даже не запыхался, а, значит, вовсе не спешил. И снова Малфой чудом сдержал себя, чтобы не сорваться на крик. Этот человек – единственный шанс на спасение Гермионы и его самого, нельзя быть несдержанным.
- Ну что, она жива?
- Ее не было, – ответил Снейп и поспешно добавил: – Это хорошо. Значит, сегодня ее решили не трогать.
Весьма своевременное уточнение. Только сейчас Драко понял, что весь дрожит, он выдохнул и опустился в кресло возле камина. Расстегивая ворот мантии, Северус сел напротив.
- Мы должны забрать ее, - уже спокойнее сказал Драко, - и как можно скорее. Вдруг Он передумает.
Северус закрыл лицо руками и устало вздохнул, будто перед тем, как прийти сюда, победил с сотню Темных Лордов.
- Интересно, как это будет выглядеть? – раздраженно спросил он. - Мы просто спустимся в подземелья и, не взирая на охрану и пиршество в Банкетном зале, уведем отсюда?
- Но должен же быть какой-то выход, - Малфою казалось, что он никогда так не напрягал свои мозги. Он находился в родном доме, но не мог сделать и шагу без того, чтобы не угодить в опасность.
- Гораздо важнее сейчас придумать, как отправить домой
тебя, - заявил Снейп. Драко этот вариант совсем не понравился, дома его ничто не держало.
- Я не хочу туда возвращаться, а если бы и хотел, то все равно не знаю, как это сделать. Но не это главное – надо помочь Гермионе.
Брови Снейпа поднялись в удивлении, Малфой это заметил.
- Прекрати удивляться, как я ее, по-твоему, должен называть?
- Последний раз это было «жалкая грязнокровка», - хмыкнул Снейп, - если ни что-нибудь похуже.
- Это был не я.
- Знаю-знаю, но мы отошли от главного: что нам с тобой делать. Расскажи все в мельчайших подробностях.
- Не знаю, что сказать, - Драко развел руками. - В моих перемещениях нет никакой логики. И давай все же сконцентрируемся на Гермионе, ей помощь сейчас нужнее.
- Если Лорд поймет, что ты – это совсем не ты, то помощь уже никому не будет нужна: ни тебе, ни мне, ни мисс Грейнджер.
- Но я не могу ее просто так оставить. А если так и не смогу выбраться, а она все равно умрет? Что тогда делать?
- Вот поэтому нам надо в первую очередь позаботиться о тебе.
- Нет, мы спасем ее, а там… - Драко подскочил, но крестный крепко схватил его за руку.
- Что там? Ну что?
Малфой открыл рот, но так ничего и не сказал. Ведь он и сам прекрасно понимал, что действовать сгоряча равно самоубийству.
- И вообще, с каких это пор ты страдаешь комплексом героя, как Поттер?
- Сказал шпион Ордена… - хмыкнул Драко и тут же задумался. - Кстати, почему они до сих пор не здесь?
- Уверяю, я делаю все возможное, и нам пока не предоставлялось случая помочь. Ключевая мысль в том, Драко, что
ты - не за Орден. И даже если сейчас побежишь ее вызволять, никто из них не поверит. Здесь ты самый жестокий Пожиратель, твоей бессердечности завидуют даже Кэрроу и Белла. Ты детей убиваешь и пытаешь беременных женщин.
Драко побледнел, по телу снова прошла дрожь. Да, он любил поддевать однокурсников, но только словами, несколько раз наказывал домовиков… А такое он и представить себе не мог. Как же это тяжело – осознавать, что ты чудовище, хоть и в другом мире. И как хорошо, что Гермиона убедила его перейти на сторону Поттера.
- Почему я стал… как... я…
- Так должно было случиться. Моя вина в этом тоже есть.
- Меня Гермиона спасла. Она помогла мне сделать выбор и не стать убийцей.
- А здесь так не случилось, - возразил Северус. - Потому лучше тебе оставить все как есть.
- Нет. Я спасу ее с твоей помощью или без нее.
- Тебя убьют, - покачал головой крестный.
- Значит, буду молиться, чтобы перед смертью не пытали. Я не могу так… зная, что она тут, рядом.
Драко не догадывался что Северус понимает его как никто другой. И еще неизвестно, не рвался бы он так же в подземелья, находись там Лили Эванс.
- Это не твоя Гермиона. Не та девушка, которая тебя любит.
- Я должен помочь ей, даже если она ненавидит меня.
- Мы что-нибудь придумаем, - уклончиво ответил Снейп. - Идем в библиотеку, поищем информацию.
- А мне точно можно?
- Теперь ты уже боишься выходить из безопасной комнаты, да? Или наоборот решил в подземелья тайком сбегать?
Второй вариант показался Драко весьма заманчивым.
- Ты сказал Лорду, что я, возможно, заразный…
- Значит, скажу, что нет. Он все равно не отправит тебя на задание, не будучи уверенным в тебе, успокойся, - Северус поднялся и махнул рукой, чтобы Драко следовал за ним. – Пойдем, у меня нет времени шерстить всю библиотеку самому.
Драко встал и по привычке посмотрел перед выходом в зеркало. Как этот парень, которому нравились зелья, и который нравился половине девчонок Хогвартса, стал безжалостным убийцей?
Прошло пару минут, прежде чем открылась дверца шкафа и оттуда почти что выпала, как с костра снятая, Панси. Паркинсон долго не могла прийти в себя, еще и еще раз прокручивая услышанное. Девушке казалось, что она попала в другой мир, где Пожиратели борются за права грязнокровок и вонючих магглов, а Орден на них плевать хотел. Но ведь шкафы не переносят во времени и пространстве, не так ли?
Из диалога Панси четко осознала, что все это время Северус был на стороне Ордена. Не сенсация, конечно, слухи ходили давно, однако легче не становилось. Ведь он растил их как своих детей, чтобы потом предать в любой удобный момент. Дементор с ним, со Снейпом. Про какой еще дом говорил Северус, ведь Малфой-мэнор – родовое гнездо предков Драко. А был ли это Драко? Ей очень хотелось верить, что нет.
Словно в тумане Панси доковыляла до кровати и разрыдалась. Это был не он, не мог быть! Любимый слуга Лорда не может любить шлюху Поттера. Она всего лишь блеклая и заносчивая идиотка, так почему же Драко, ее Драко, хочет, во что бы то ни стало, спасти Грейнджер? Сначала Паркинсон не понимала, о ком они говорят, но когда услышала имя «Гермиона», прозвучавшее из уст ее жениха, чуть не вывалилась из укрытия. С каким пылом он говорил про нее, Панси о таком могла лишь мечтать. Нет, это был не...
Паркинсон подскочила на кровати и даже перестала плакать. А что, если это Поттер? Сначала падает в обморок при Темном Лорде, потом Снейп хочет отправить его домой, то есть в штаб-квартиру этого проклятого Ордена. Тогда понятно, почему он так говорит про грязнокровку. Только в таком случае, где же ее Драко? И что значит «не твоя Гермиона»? Выходит, Грейнджер тоже, что ли, не Грейнджер?
Размышления Панси оборвал скрип дверной ручки, медленно опускающейся вниз. Панси испугалась, что они так скоро вернулись и теперь убьют ее. Она хотела спрятаться, но успела сделать лишь пару шагов. Но неожиданно для Паркинсон, в комнату вошла Беллатриса. Женщины отходили от шока всего несколько секунд, прежде чем направить друг на друга палочки.
***
За окном уже совсем стемнело. Драко зажигал очередную свечу, с ностальгией вспоминая об электричестве в доме Грейнджеров. Рядом Северус изучал содержание энной книги, барабаня пальцами по столу. Покончив с освещением, Малфой направился за новым фолиантом, не спеша прогуливаясь между рядами и изучая надписи на корешках. Ему хотелось размяться.
Эта библиотека была все тем же огромным помещением, где Малфои веками собирали лучшие образцы мировой литературы. На потолке все в том же месте был отколот кусочек лепки, стеллажи стояли на своих местах. И книги по темной магии не забрали. Ручонки мерзких министерских работничков вряд ли когда-то доберутся сюда, если даже Орден боится сунуться. Драко отдал бы всю эту вековую мудрость за жизнь Гермионы, не задумываясь. А вот она была бы против, ведь книги – это святое.
- Нашел что-нибудь интересное?
- Нет. Здесь много чего о пытках, проклятиях, зельях. Но про перемещения… если честно, я не припомню, чтоб у нас имелись такого рода книги.
- Могут быть лишь скромные упоминания, - возразил Снейп, аккуратно переворачивая страницу какой-то ветхой книги.
- Может, поискать в рунической литературе? – спросил Драко, подойдя к стеллажу со скандинавскими рукописями.
- Ты же вроде с Мерлином говорил, - усмехнулся Северус.
- А вдруг это был Один?
- А вдруг это была зеленая горячка? Тебя феи с гномами не посещали?
- Нет, только восставший из мертвых декан, - парировал Драко и тут же осекся. Но было уже поздно.
- Что ты сказал? – Северус резко встал и подошел к Драко. Малфой видел каждую морщину Снейпа, они казались ему трещинами на старом портрете.
- Забудь.
- Вот уж вряд ли! Что тебе известно о моей смерти? - потребовал Снейп.
- Зачем тебе это знать? – с грустью спросил Драко. – Я из другой реальности, а не из будущего.
Декан смотрел на Драко, не отрывая глаз. Блондин слышал тиканье часов и завывание ветра за окном.
- Ты умер, когда я шестой курс закончил, - сдался Малфой.
- Вот как, – крестный стоически воспринял сказанное, парню показалось, что он даже почувствовал облегчение.
- Поттера спасал, - уточнил Драко. - Не зацикливайся, пожалуйста.
Северус сдержанно кивнул и вернулся к книгам. Малфой решил перевести тему.
- И почему в моей библиотеке нет раздела: «Путешествия по параллельным мирам с помощью чокнутого старика»?
- Полагаю, твой отец хотел заняться этим в будущие выходные, - ответил Снейп, надевая перчатки, чтобы открыть книгу, чья обложка, будто кровью пропиталась. Драко подозревал, что так оно и было. Магия крови всегда считалась самой могущественной.
- Кстати, об отце, - Драко продолжил двигаться вдоль стеллажей. - У него и его братии есть планы на эту ночь?
- Зачем тебе? – спросил Снейп, и Драко понял, что тот раскусил его. Не удивительно, Северус заботился о своем крестнике гораздо больше Люциуса, и любил его как родного. Хотя это был Снейп из другой реальности. Здешний оказался не таким, раз допустил, чтобы Драко убивал ни в чем неповинных людей.
- Хочу убедиться, что папа не будет меня беспокоить. Я не готов с ним говорить, он в два счета меня раскроет, - Малфой пытался говорить, как можно более убедительно.
- Нет, Драко, даже не думай. Ты не спустишься в подземелье в его отсуствие, - ответил Снейп.
- Значит, его все-таки не будет? – уточнил Малфой.
- Я не говорил этого, - ответил Северус с каменным выражением лица. Он захлопнул очередную книгу и встал. – С меня довольно, скорее всего, мы ничего не найдем, а мне уже пора. И я умоляю - не наделай глупостей. Если тебе плевать на свою жизнь, обо мне подумай.
Драко пропустил сарказм мимо ушей. Он уже все придумал, и хотел удостовериться, что его не потревожат ни пьяные пирующие Пожиратели, ни отец.
- А где мама? – внезапно спросил Малфой.
Северус, собиравшийся уходить, резко остановился.
- Драко… - начал было он, но так и не смог продолжить.
- Что? – спросил блондин, хотя догадался, что крестный хочет сказать. – Нет, не может быть.
Драко больше не хотелось оставаться здесь ни секунды. Ни его инвалидность, ни отвратительные отношения с сыном и женой не были и в половину мучительными, как осознание того, что мамы нет рядом. После смерти Гермионы, она оставалась единственным человеком, который вселял в Драко желание жить дальше.
- Мне очень жаль.
- Когда это случилось? – Малфою казалось, что они с Северусом поменялись местами, и Снейп избрал ту же тактику: меньше знаешь, крепче спишь.
- Не важно, сам говорил – ты не из будущего, а из другого мира. Я найду способ отправить тебя отсюда, а ты найдешь другую реальность, где будет Нарцисса.
- Я даже не думал, что ее может не быть.
- Успокойся, ты не задержишься здесь надолго, ясно?
- А как же ты? – вдруг спросил Драко. – Что с тобой будет?
- Надеюсь, Орден победит, и я упеку тебя за решетку вместо поцелуя, - Снейп пожал плечами и направился к выходу. В сиянии свечей его лицо казалось болезненно желтым.
- Крестный.
- Что еще?
- На твоем месте, я разрешил бы казнить меня. Не хочу быть животным ни в какой реальности.
- Приму к сведенью, мистер Малфой, - грустно усмехнулся Снейп. - Не засиживайся.
Тяжелая дверь медленно со скрипом отворилась, Северус ушел. Драко мысленно обратился к Мерлину, чтобы увидеть крестного еще хоть раз.
Он отправил книжки по местам и через некоторое время вышел. У него был план.
