Глава 12После Петькиного дня рождения сны Ксении резко изменились. Привычный кошмар, начинавшийся с того, что в аэропорту её заставляют сесть в самолёт, теперь развивался по другому сюжету. В последний момент Ксению наоборот выталкивали с трапа, заявляя, что для неё билета нет. Каждый раз это был новый человек – то Пашка, то кто-то из бывших однокурсников, то вообще Полька. Неизменным был лишь факт, что все улетали, а Ксения оставалась одна. Сначала ей казалось, что таким образом она переживает чувства брошенной в Екатеринбурге сестры. Но сон, повторяясь почти каждую ночь, расцветал новыми подробностями, и вскоре Ксения поняла, что жалостливая история о кинутой жадным спонсором группе произвела на неё неизгладимое впечатление. Потому что, садясь в аэропорту на автобус, она раз за разом оказывалась в зимнем Мельбурне, очень живо нарисованном Алексеем. Брела по серым улицам, стирая с лица холодную морось, пыталась согреться в подземном переходе, на стене которого почему-то висела огромная чугунная батарея. Ксения клала на эту батарею заледеневшие руки и думала, что не сможет взять ни одного аккорда, а ей обязательно надо выступать, прямо здесь же, в переходе. Вокруг уже собирался народ, ждущий представления, и за спиной откуда-то возникал тяжёлый гитарный чехол. И тогда она начинала медленно-медленно стягивать его с плеча, надеясь, что вот-вот произойдёт какое-нибудь чудо и ей не придётся позориться и объяснять, что она вообще никаким боком не музыкант.
Несколько ночей подряд сон так и заканчивался – и Ксения просыпалась в ожидании ужасного провала. Ощущения были не менее кошмарными, чем от падения с высоты. Но однажды, в этом, уже знакомом до последней выщербинки, продуваемом всеми ветрами переходе, кто-то похлопал её по спине. И не успела Ксения возмутиться фамильярностью незнакомца, как он, опустившись на корточки, уже начал деловито расчехлять гитару. А на неё вместо возмущения нахлынула неописуемая благодарность. За то, что не улетел вместе с остальными. За то, что остался с ней. За то, что, сам зная всего три аккорда, готов заменить её, избавить от ужаса публичного выступления. И, хотя во сне Ксения, прислонившаяся к батарее, видела только спину неизвестного спасителя, по-турецки усевшегося с гитарой прямо на каменный пол, она конечно же
знала. Знала, кто это, но ничего не могла поделать со своей радостью.
А радость росла и крепла, и дошло до того, что, ещё только проваливаясь в этот сон, Ксения начинала предвкушать будущую встречу. И шла под колючим дождём, зная, что впереди её ждёт горячая батарея и такое же горячее счастье – знать, что она не одна, что они вдвоём посреди этой промозглости и неустроенности.
От этого каждое утро завтраки превращались в серьёзное испытание. Наяву видеть напротив себя того, кто только что, благодаря какому-то дикому полёту фантазии, казался самым близким человеком на всём белом свете, а в реальности был ей
абсолютно никем… Возможно, даже смотри Ксения про своего работодателя подробнейшие эротические сны, она бы и то так не смущалась. Но это тёплое, настоящее чувство выбивало её из колеи настолько, что она не смела поднять глаз от тарелки. Да и вообще не являлась бы на кухню, если бы племянники не взяли над ней шефство, заставляя вовремя питаться.
По вечерам избежать встреч со Скворцовым было проще, но, даже когда они происходили, Ксения уже успевала оклематься от ночного морока и могла почти спокойно пережить совместное чаепитие с попытками цивилизованной беседы. Впрочем, поглощённый своими преподавательскими заботами, он всё меньше внимания уделял домашним и, даже присутствуя за столом физически, на самом деле мыслями находился где-то далеко, что было Ксении как нельзя более на руку. Теперь они с детьми были предоставлены себе – оказалось, что для этого Скворцову вовсе не обязательно ездить на гастроли. Петька, неразлучный со своей драгоценной "бэшечкой", тоже перестал мозолить глаза, исчезая рано утром и возвращаясь ночью последним. Правда, возникали большие сомнения, точно ли он посещает занятия или, может быть, целыми днями катает вокруг института однокурсниц, но это уж были проблемы Василия Ивановича. Ксения же попыталась сосредоточиться на школьных делах Юльки и Саши, но пока что не продвинулась дальше проверки дневников. Оценки у обоих были вполне нормальными, но что-то всё равно тревожило. Только вот Ксения не могла понять, что именно. На все её расспросы дети отмахивались стандартными заявлениями, что они "в порядке" и "как обычно", и воспитательных бесед старательно избегали.
В Мельбурне меж тем выпал снег, и они с парнем в тёмном пальто бродили по улицам, взявшись за руки. Просыпаться после таких прогулок не хотелось совсем.
***
– Русичка на выходные не задаёт, – тоном утомлённой дивы произнесла Юлька и подцепила вилкой шляпку шампиньона. Уже десятую, а то и пятнадцатую – маринованные грибы она обожала до абсолютной потери воли.
– Но это не значит, что новый материал не нуждается в повторении, – возразила Ксения вяло, уже зная, что только зря сотрясает воздух.
В последнее время Юлька стала совсем неуправляемой. Как Ксения и опасалась, жизнь принцессы очень быстро пришлась племяннице по вкусу. Его Императорскому Величеству Скворцову деньги, видимо, доставались слишком легко, чтобы он всерьёз задумался о том, какой пример показывает своим неуёмным транжирством. Чему научил Петьку бешено дорогой подарок на день рождения? Что в следующий раз и в самом деле надо просить майбах? А все эти новые шмотки, которыми Скворцов завалил детей? А мобильники – вот зачем было покупать каждому по новому телефону, когда Саша вообще принципиально ими не пользуется, а Юлькин старый был куплен всего год назад? Да, не последняя ультрамодная модель, но он был в полном порядке. А теперь Юлька потихоньку подкатывала к отцу по поводу собственного ноутбука – дескать, для учёбы он ей совершенно необходим. При этом сама учёба интересовала её в наименьшей степени, а школа воспринималась с энтузиазмом лишь в качестве повода потусоваться. Хотя, если подумать, уж лучше так, чем как Саша – каждый день ехать в лицей, как на Голгофу.
– Да нет там ничего нового, – огрызнулась Юлька. – Но если тебе угодно…
– Мне угодно. А ещё угодно, чтобы ты раз и навсегда забыла этот хамский тон.
– Мы же одни сейчас! – искренне возмутилась Юлька. – Никто не слышит.
– Я слышу, Юлечка! – у Ксении уже не было сил как следует разозлиться. – Ты думаешь, мне можно грубить, если без свидетелей?
– Я не грубила, – надулась племянница. – А при свидетелях ты бы и сама меня доставать не стала. Потому что не имеешь права.
– И что это значит? – холодно спросила Ксения. – Твоё последнее заявление?
Но Юлька не услышала или не захотела услышать предостерегающих ноток в её голосе.
– То и значит! – запальчиво воскликнула она. – Ты у нас кто? Шофёр. Твоё дело…
– …баранку крутить, я уловила твою мысль. Тебя совсем со стапелей сорвало?
– Девочки, вас аж из коридора слышно, – доложил Саша, заглянувший в дверь. – Что опять не поделили?
–
Ксения Дмитриевна беспокоится, как бы мы с тобой лишней минуточки на самих себя не потратили, – ядовито ответила Юлька, с шумом отодвигая стул. – И отказывается везти меня в кино с девчонками. А мы уже договорились!!!
– Как это ты, интересно знать, умудрилась договориться, не обсудив это с отцом? И я, кстати, не отказывалась, я всего лишь хотела, чтобы ты сначала разобралась с уроками на понедельник, а уж потом планы строила.
– Я же говорю – не задано ничего!!!
– В девятом классе? В лицее?! Юлька, что ты мне голову морочишь!
– Была охота! Сашка, скажи ей, раз она мне не верит…
– Что, прямо так всё и сказать? – почему-то ужасно ехидным голосом поинтересовался он, и на Юлькином лице промелькнуло выражение испуга.
– Скажи, задали нам что-нибудь на выходные или нет, – уже спокойнее сказала Юлька, но поздно – Ксения уже заняла боевую стойку.
– Нет уж, теперь выкладывайте своё
всё, – потребовала она, устраиваясь поудобнее.
Племянники быстро переглянулись. При этом Юлька умудрилась одновременно выглядеть умоляюще и угрожающе, но Саша явно уже набрался решимости, чтобы пойти против сестры. Редкий случай, обычно дети выступали против педагогических воздействий единым фронтом.
– В общем, наш класс… – начал он после глубокого вздоха, – наш класс – не лицейский. Мы же экзаменов не сдавали никаких.
– Не лицейский? В смысле – обычный, непрофильный? – растерянно уточнила Ксения.
– В смысле – коррекционный, – жёстко уточнил Саша. – Для дураков то есть.
– Неправда! – взвилась Юлька. – Почему у тебя все сразу дураки? Просто для тех, кто живёт рядом, но в лицейские классы не поступил.
– Ну я и говорю – после восьмого там остались только те, кому поближе к дому учиться хотелось. Все эти подружки твои…
– Тебе какая разница, почему они остались? Может потому, что школа хорошая?
– Чудесная школа! – с чувством произнёс Саша. – Как же – на уроках делай, что хочешь, на дом не задают, да ещё иппотерапия впридачу…
– Это ещё что? – нахмурилась Юлька.
– Да лошадки твои любимые! Не заметила, кого чаще всех покататься отправляют? Уж точно не лицеистов – те, наоборот, учатся как проклятые.
– Тебе-то откуда знать?
– От верблюда. Не все же довольствуются общением со всякими идиотами, как ты.
– А Сашечка у нас с лицеи-и-истами дружит, – издевательски протянула Юлька тоненьким голосом. – И, видно, заразился от них чем-то нехорошим, вон как самомнение зашкалило! А они тебя за второй сорт считают, вот и выпендриваются, какие они там все занятые!
– Лучше бы поинтересовалась у подружек своих, что они про тебя за спиной говорят. Ты хоть в курсе? Насчёт "блатняка"? Там же все из одного двора, только мы невесть откуда по протекции. Думаешь, они тебя очень любят за дом в Подмосковье и машину с шофёром?
– А тебя – за твою вечно кислую рожу?! Тоже мне, умник! Иди в "Что? Где? Когда?" играй,
интеллектуал несчастный!
– Хватит! – рявкнула Ксения. – Прекратите немедленно. Лучше скажите, почему вы сразу не рассказали?
Саша выразительно покосился на сестру.
– Мы не хотели… чтобы… чтобы ты…
– Чтобы я что? Чтобы я знала, что вы вместо учёбы дурака валяете? Уважительная причина.
– Чтобы ты вмешивалась! – выкрикнула Юлька. – Только хуже будет!
– Ну конечно, придётся ведь по субботам над книжками сидеть, – посочувствовала Ксения. – Разумеется, это хуже, чем перед подружками хвастаться, как тебя шикарно доставляют к порогу кинотеатра…
– Не хочешь – и не надо! Меня Петька отвезёт.
– Я тебе дам Петьку! Какой он тебе вообще Петька, если уж на то пошло?
– Такой же, какой и тебе! – парировала Юлька. – Попрошу – и отвезёт. Ещё шикарнее получится!
– Вообще никуда не поедешь, – сквозь зубы процедила Ксения, еле сдерживаясь. – Ни с Петькой, ни с Василием Ивановичем, никак и никуда вообще!
– Это не тебе решать! Достала уже! Иди, Сашечку повоспитывай, он у нас паинька, он потерпит…
И Юлька выбежала из кухни, на пороге едва не сбив с ног входившую со стопкой полотенец Милану. Та только удивлённо прицокнула языком и неслышно прошествовала дальше, скрывшись за дверью подсобки. В этот момент тренькнул зуммер, просигналив о том, что кто-то открыл магнитный замок калитки. Это устройство подключили одновременно со строительством нового гаража. Тогда же на главные ворота привесили камеру, транслировавшую изображение на экранчик, находившийся здесь же, на кухне. Обычно это и помогало Ксении вовремя смыться, когда Скворцов возвращался домой. Но сейчас у неё на уме было нечто строго противоположное. И Саша конечно же прочитал это по её лицу.
– Ксю, стой! – окликнул он тётушку, поймав её за рукав, едва она только выскочила в коридор. – Вот именно поэтому мы и не говорили, как ты не понимаешь!
– Почему – поэтому?! – прорычала она, вырывая руку.
– Потому что ты сейчас наговоришь ему… Ксю, пожалуйста, не надо! Нормальная школа, обычная, это я Юльку дразнил только… Ксю!
Но Ксения, не обращая больше внимания на его жалобные вопли, кинулась к гаражам. И, выскочив из-за можжевеловой изгороди, с разбегу врезалась в поднимавшегося по дорожке Скворцова.
– Осторожней! Ксения Дмитриевна, – насмешливо поприветствовал он её, за плечи удержав от падения.
– Александр Семёнович, – твёрдо начала она, не тратя времени на ритуальные расшаркивания, – нам нужно поговорить.
– Хорошо, – кивнул он, убирая руки. – Только не прямо сейчас. У меня гости.
И Скворцов шагнул чуть в сторону, а из-за его спины показалась невысокая девушка с длинными светлыми волосами, в серебристом коротком плаще и на чудовищно высоких каблуках.
Стоило Ксении только подумать о том, насколько подобная обувь не подходит к дачным условиям, как "барби" немедленно оступилась, словно запнувшись о её взгляд, и опёрлась на предусмотрительно подставленную руку Скворцова.
После этого она удостоила вниманием Ксению, но лишь на мгновенье, в течение которого явно прикидывала, надо ли представляться, и в результате решила, что не надо. Скворцов, видимо, был того же мнения, потому что, не дав "барби" лишней секунды на размышления, повлёк её к дому, бережно поддерживая под локоть.
– Пойдём, Милана уже наверняка на стол накрыла… – донёсся до Ксении его голос.
"Я бы не была так уверена, – злорадно подумала она. – Никто вас, Александр Семёнович, так рано не ждал. Да ещё с гостями…"
В доме теперь делать было нечего, поэтому Ксения направилась к гаражам. В конце концов, там ей было самое место. Её дело – отвечать за обслуживание дюранго. Ах, да, ещё "баранку крутить", не спрашивая, куда и зачем. И уж точно не её проблемы, что Скворцов запихнул детей в коррекционный класс. Его же дети, в самом деле.
Ещё никогда за почти месяц работы здесь Ксении не хотелось уволиться так отчаянно.
__________
До февраля удаляюсь в творческий отпуск с поеданием салатиков, катанием с горок и расплатой по всяческим долговым обязательствам. Всем-всем-всем весёлых праздников, счастливого Нового года и Рождества!
ваша шахматная лошадка 
