Глава 12Иван внимательно следил, как общаются между собой Аня и Гилберт. Обоим это явно шло на пользу: сестрёнка спокойнее воспринимала новые реалии, а Гил почти перестал язвить и вредничать, уделяя больше внимания планам на вечер, чем мелким ссорам с Брагинским. Иван надеялся, что это поможет Анне начать вспоминать прошлое, но каких-либо перемен заметно не было. Реальность воплощений стран в её сознании почти не конфликтовала с человеческим миром, воспринималась как игра. Человеческая часть её сущности нашла вполне понятную лазейку: творчество – это всегда создание уникального персонального мира, так что одновременное существование нескольких подобных миров – лишь побочный результат творческой деятельности. Вот и воспринимались воплощения стран как персонажи очередной игры.
С одной стороны, это надёжным щитом прикрывало психику сестры, но с другой – мешало проявлению её настоящей сущности. Иван задумался, что могло бы изменить подобное отношение. Гениальное в своей простоте решение нашлось не сразу.
Иван знал одно место, которое точно не оставит сестру равнодушной. Поместье было построено в самом начале восемнадцатого века. Иван помнил, как спорил с царём Петром по этому поводу. Да, предыдущий терем помнил ещё ордынские времена и много всего пережил, не раз горел, частично обрушался, без счёта ремонтировался, но этим и был дорог. Хотя когда выстроили новый дом, оба воплощения России приняли его: сумели зодчие что-то вложить в него, что пришлось по сердцу и Ивану, и Анне.
Вот и решил Иван сейчас привести сестру домой: это точно должно разбудить воспоминания. И во времена Российской империи, и в советские годы просторный дом легко вмещал всю шумную беспокойную компанию обитателей. Сейчас же особняк пустовал. Субъекты Федерации предпочитали жить на своей территории, только один проводил большую часть времени здесь. Дело было не в особой привязанности Гилберта к Ивану – просто деятельная натура альбиноса постоянно требовала активности и общения и не могла долго сидеть на месте. А оказавшись на своей земле, Гил фактически оставался запертым в одиночестве: город может пересечь границу, только если воплощение страны её откроет. Конечно, одно время Байльшмидт развлекался тем, что по несколько раз за день теребил Брагинского с границей, но после обещания запереть его на пару лет без каких-либо средств связи притих.
Анины личные комнаты Иван запер сразу после того, как сестру отравили, и никого не пускал туда. Так что двадцатый век прошёл мимо этого пространства.
Небольшая шкатулка, где хранилось несколько особо дорогих сердцу вещей, была спрятана в кабинете. Со странным волнением Брагинский достал оттуда аккуратный ключ с причудливой резьбой. Иван не представлял, что сейчас происходит в комнатах сестры: с одной стороны, их не открывали больше века, с другой – дом ведь не совсем обычный. На вещи и предметы, находящиеся в постоянном использовании воплощений стран, действует особая то ли магия, то ли сила, дающая им долговечность. А личное оружие воплощений представляет реальную угрозу для стран, неуязвимых для простого человеческого оружия. Убить страну оно, конечно, не может, а вот ранить воплощение – вполне.
С такими мыслями он замер перед запертой дверью. Резные створки из светлого дерева распахнулись с лёгким скрипом. Увиденное вызвало тёплую, чуть грустную улыбку на лице Ивана. Солнечный свет проникал в небольшую гостиную через чуть запылившееся окно, не закрытое тяжёлыми шторами. Время действительно обошло стороной это место, не коснувшись его. Брагинский закрыл дверь: дальше они будут осматриваться уже вместе с Аней.
Настроение не испортил даже телефонный звонок и требование срочно появиться в Кремле. Собираясь на работу, Иван слушал язвительные комментарии Гилберта, который в этот момент смотрел выпуск новостей.
- Гил, ты Аню сегодня увидишь?
- Да, - прусс даже удивился: с чего бы откладывать встречу.
- Попроси её ничего не планировать на эту субботу, я хочу ей кое-что показать.
- Вообще-то мы собирались дойти до Москвы. Алёна быстро восстанавливает эти навыки, - похвастался Гилберт.
- Поход на Москву отменяется, - хмыкнул Иван. – А почему ты её Алёной зовёшь?
- Ты её как первый раз представил? – ухмыльнулся прусс. – Да и привычнее для неё это имя.
Иван только головой покачал: спорить насчёт имён и названий его Калининград мог не часами – сутками, долго, до хрипоты, не принимая никакие аргументы, кроме своего мнения. Вряд ли Гилберт беспокоился о девушке, просто общение с Алёной, с которой они не пересекались в прошлом, для него было интереснее разговора с Анной.
Правда, если сначала Гил чётко различал эти образы, сейчас они стали сливаться. Та Анна, с которой он был знаком прежде, осталась в прошлом. Новый же образ вызывал у него интерес, больше похожий на любопытство, столь несвойственное созданию, прожившему много веков, и симпатию. Прусс совсем запутался в своих эмоциях.
- Скоро Аня освоится и полностью примет свою сущность. А просьбу передай, - закончил разговор Иван и поспешил на работу.
- Тоже мне, нашёл почтовую канарейку, - буркнул Гилберт в сторону захлопнувшейся двери. Не то, что бы для него это было сложно, но оставить последнее слово за Иваном не позволяла гордость.
***
Суббота выдалась на удивление солнечной и тёплой. Осень баловала погожими днями. Иван ждал Аню в сквере около дома.
- Привет, - девушка улыбнулась, глядя на брата. – Гилберт сказал, что ты мне хочешь что-то показать, но напустил такого тумана, что я не поняла, куда мы пойдём. Так что я не знаю, подойдёт ли эта одежда.
- Женщины, - покачал головой Ваня, окинув сестрёнку быстрым взглядом и улыбнувшись: брючный костюм и плащ создавали элегантный образ, идеальный для города, но гулять по лесам, горам и прочему в такой одежде неудобно.
- Привет! – как чёрт из табакерки, появился Гилберт. – Не знаю, что задумал Иван, но выглядишь ты отлично, - он подарил девушке озорную улыбку.
- Гил, а ты что здесь делаешь? – удивился Брагинский, а потом ответил Ане: - Одежда вполне подходит.
- Ты против моей компании? – наигранно изумился прусс. – Я же вам не романтическое свидание срываю.
- Ладно, чёрт с тобой, золотая рыбка, - махнул рукой Иван. В принципе, особой разницы, когда Гилберт к ним присоединиться, сейчас или дома, не было. – Аня, я хочу показать тебе одно место. Оно довольно далеко отсюда, впрочем, не дальше Москвы, куда вы сегодня собирались. Я проведу.
- Тогда чего же мы ждём? – рядом с братом девушка ощущала прилив ярких эмоций и сил: её пока ещё не принятая сущность реагировала на вторую половину души – на второе воплощение той же страны. Аня протянула руку Ивану.
- Идём, - ответил он, мягко беря изящную ладонь.
Гилберт уверенно коснулся другой руки девушки. Этот манёвр не остался незамеченным.
«Вот как? За руку гуляем?»
Вообще-то прямой контакт совсем необязателен, достаточно просто идти рядом. К головоломке по имени «Гилберт Байльшмидт» добавилось ещё несколько фрагментов. Нет, пока сестрёнка нормально воспринимает его компанию, Иван не будет препятствовать их общению, но внимательно следить не перестанет.
Пространство мягко поддалось идущим воплощениям. Иван позволил отдельным отголоскам эмоций коснуться сестры. Невероятные ощущения свободы, которую не может дать ни одна скорость, простора и единения со своей землёй захватили девушку.
Они оказались на дорожке какого-то парка или сада. Анна в первые секунды не поняла, что перемещение завершилось. В серых глазах блестел восторг.
- Что это было? – спросила она, когда немного выровняла дыхание.
- Ощущение своих земель. При таком перемещении оно обостряется, но со временем привыкнешь.
Гил удивлённо изогнул брови: он-то прекрасно узнал сад. Но прежде чем он успел что-то спросить у Ивана, тот кинул на него суровый взгляд:
- А вас, Байльшмидт, я попрошу заткнуться.
Гилберт дураком не был и понял, что задумал Брагинский. А ещё по едва уловимым в голосе интонациям почувствовал беспокойство и неуверенность в правильности этой идеи, поэтому он просто кивнул, чуть прикрыв глаза.
Аня перевела удивлённый взгляд с брата на друга, но решила никак не комментировать происходящее: лезть в мужские заморочки тысячелетней давности – себя не уважать, поэтому просто спросила у Ивана:
- А что такого особенного в этом парке?
- О, он много видел и помнит. И этот сад, и дом. Идём покажу.
Аня неуверенно шагнула по тропинке. Странное ощущение, словно она когда-то видела это место, не покидало её.
- Такие парки помнят многое: не один век они становились безмолвными свидетелями союзов и интриг, радости и предательства. Они ревностно хранят свои и чужие тайны, - Гилберт говорил негромко, чуть растягивая слова, от чего девушка передёрнула плечами.
- Гил, такими интонациями только страшилки ночью у костра рассказывать.
- Ну, можно и страшилки, - нормальным голосом добавил он.
- Так что это за место?
- Этому дому и парку триста лет. Помню, сколько споров было тогда из-за этого дома, - улыбнулся Иван, погрузившись в воспоминания. – И как не хотелось оставлять прежний, пусть и сильно потрёпанный временем и войнами.
Аня слушала своих спутников, но смысл сказанного не сразу доходил до девушки: странный намёк на узнавание этого места уводил мысли в сторону, пока она резко не замерла.
- Старый дом, новый – этот, - она невразумительно махнула рукой куда-то вперёд. – Это твой дом?
- Да, - согласился Иван, давая время сестре продолжить логическую цепочку. Жизненный опыт ему подсказывал, что собственным выводам люди, да и не только они, верят гораздо легче, чем просто озвученным фактам. Так что быстрее и проще навести человека на мысль какими-то подходящими фразами, чем доказывать утверждение.
- Здорово, - улыбнулась Аня.
«Так, к следующему шагу её снова придётся подтолкнуть».
Дорожка легко петляла среди осеннего сада. Солнечные лучи просвечивали сквозь золото листьев, даря ощущение сказки. Этот день идеально подходил для тайн и чудес.
- Ого, - девушка удивлённо вздохнула, когда они вышли к дому.
Большой особняк из светло-серого камня действительно производил сильное впечатление. На мгновение перед глазами возникла картинка этого же дома, только занесённого снегом и украшенного к Новому году.
- Здесь должно быть очень красиво зимой, - поделилась она своими мыслями.
- Да, а зима совсем скоро, так что ты сможешь проверить свои предположения, - ответил Иван. – Когда строили это поместье, царь часто говорил, что начинается новая эпоха и воплощениям нужен новый дом, так что Российская империя встречала гостей и союзников уже в этих стенах, - в аметистовых глазах мелькнула непростая смесь воспоминаний и эмоций. – Ты всё это ещё вспомнишь, сестрёнка.
- Но… как? – Аня зажмурилась и тряхнула головой, то ли отгоняя ненужные мысли, то ли пытаясь призвать их к порядку.
- Что «как»? – Иван обнял её. – Как вспомнишь? Надеюсь, быстро. Как такое вообще возможно? Ну, ты же моя сестра. И это и твой дом тоже. Я подумал, что так тебе будет легче вспомнить и принять свою суть, - объяснил он, не выпуская сестру из объятий.
Через пару минут Анна немного успокоилась. Отдельные факты, с которыми она уже свыклась: существование воплощений стран вообще и Ивана в частности, то, что Иван – её брат, а она не совсем человек, точнее, совсем не человек – выстроились в логическую цепочку, которую она до этого упорно предпочитала не видеть, и привели к определённым выводам. Что теперь с этим делать? Жить дальше, разбираясь с настоящим и прошлым, которое, Анна не сомневалась, ещё принесёт массу сюрпризов.
Теперь каждая деталь окружающей обстановки становилась возможным ключиком к воспоминаниям.
- Что же, надеюсь, ты прав, - она улыбнулась, а Гилберт замер: сколько раз за последние полвека он видел такую улыбку, скрывающую бушующие эмоции, маску, разделяющую внешний мир и внутренний первозданный хаос, творящий вселенные, чтобы через мгновение их разрушить. И больше всего бесстрашный Байльшмидт боялся, пожалуй, того, что однажды эта маска треснет и хаос вырвется наружу. Но древние Силы хранят этот мир, если до сих пор подобное не произошло, и где-то в дальнем, ещё языческом, уголке своей души Гилберт лелеял надежду, что ситуация не изменится. Кем станет Анна: ещё одним стражем мира или потенциальным проводником хаоса, прусс старался не думать.
- Ну тебя на фиг, Брагинский! Опять колдуешь? – громко, чтобы отогнать эти мысли, возмутился Гилберт, прикидывая на всякий случай маршрут отступления: с Ивана станется поймать нахала и извалять в опавших листьях. Но будет ли он устраивать такой балаган на глазах сестры?
Иван пропустил этот вопль мимо ушей и повёл Аню к дому. Не воспоминания – так, обрывки теней прошлого, захватили сознание девушки, каждый шаг давался нелегко. Современная обстановка прихожей и гостиной, куда они вошли, немного разрядила напряжение.
- А твои комнаты ждут твоего возвращения, - произнёс Иван, когда они поднимались на второй этаж.
- По этой лестнице эффектно спускаться, чуть придерживая пышный подол платья, и встречать гостей на балу, - Аня задумчиво провела кончиками пальцев по гладким перилам.
Иван с Гилбертом переглянулись: могут меняться века и эпохи, но женская логика понятнее не станет.
- Вот видишь, какие-то воспоминания начинают проявляться.
- Это не воспоминание, а скорее просто воображение, - она покачала головой.
Коридор привёл их к запертой двери. Иван протянул сестре ключ.
- Знаешь, это, наверное, один из самых пафосных моментов, - нервный смешок выдал волнение девушки. – Запертое за дверьми прошлое и ключ в руках.
- А совсем без пафоса ужасно скучно, - Гилберт пожал плечами.
С лёгким скрипом дверь распахнулась. Аня несмело шагнула в комнату. Небольшое уютное помещение сочетало функции гостиной и кабинета. Изящный диван и пара кресел у камина явно не раз принимали женские посиделки за рукоделием, разговорами и шутками. Массивный письменный стол хранил множество тайн и секретов, личную переписку и хлопоты внутренних дел. Над столом висела искусно выполненная книжная полка. Аня пробежала взглядом по корешкам книг, с некоторым сожалением понимая, что большинство из них пока не доступно для неё: русские тексты с ятями, да и с иностранными языками было не легче. Английский и немецкий, которые изменились с тех пор, когда были напечатаны эти книги, французский и латынь, которые Алёна не знала.
Мужчины не спешили заходить в комнату, давая возможность осмотреться самостоятельно.
- Вань, а почему такие странные цвета? – спросила Аня.
Гилберт тоже обратил внимание на необычный интерьер: стены отделаны очень светлым, почти белым деревом, мебель и паркет тоже из светлых пород, обивка мягкой мебели белая с плотным серебристым растительным рисунком, шторы – серебро с белым.
- Белое с серебром тебе тогда нравилось, - он пожал плечами.
Воспоминания, впрочем, не спешили возвращаться на своё законное место, а может, перегруженное впечатлениями сознание отказывалось делать какие-то выводы. Оставалось только впитывать эмоции и собирать факты.
Аня подошла к ещё одной двери и потянула ручку на себя. Створки мягко распахнулись, пропуская девушку в спальню. Здесь тона были темнее и более приглушённые: глубокий синий с тем же серебром, тёмно-янтарное дерево. Платяной шкаф у дальней стены, кровать, большое зеркало в красивой раме, туалетный столик, на котором стояло несколько плотно закрытых стеклянных флакончиков и небольшой пуф.
Анна замерла у зеркала.
- Оно помнит меня совершенно другой, - с нотками лёгкой грусти произнесла девушка. – Странная ирония судьбы: оно способно только отражать что-то и оно меня помнит, а я себя – нет, - тонкие пальцы коснулись холодной поверхности, привычно провели по резному дереву и скользнули на обратную сторону рамы, но вместо голодной глади зеркала наткнулись на мягкую шершавую бумагу. Осторожно, чтобы не повредить, Анна достала свою находку. Конверт когда-то был запечатан воском, но оттиск пострадал, когда его вскрывали. Внутри лежало письмо. – Вот как! Ты не только помнишь меня, но и можешь что-то рассказать? - она улыбнулась своему отражению. С каждым мгновением, проведённым в стенах дома, чувство чужеродности таяло всё быстрее. С содержимым письма ей не дали ознакомиться Иван с Гилбертом, вошедшие, наконец, в гостиную. Пожелтевший прямоугольник бумаги остался на столике ждать своего часа.
Аня вернулась в гостиную и заметила странную шкатулку, стоящую на маленьком резном столике, которую не увидела сразу. Довольно большая конструкция сбоку имела ручку. Девушка замерла, разглядывая находку.
- «Регина»? – искренне и довольно громко удивился Гилберт. – Не думал её увидеть.
- Регина? – переспросила Аня.
- Музыкальная шкатулка, - объяснил прусс и, открыв крышку, завёл инструмент.
Мелодия звучала немного непривычно, с характерными металлическими нотами, но сегодня весь день был необычным.
- Это подарок, - Иван вспомнил, откуда появилась эта вещица.
- А чей?
- Моего братца, - отмахнулся Гилберт и тут же, вспомнив этикет, галантно предложил: – Позвольте пригласить вас на танец?
Анна благосклонно кивнула, и пара закружилась по комнате. Музыки хватило на десяток шагов, но оба всё равно остались довольны.
- Спасибо за сегодняшний день, - сказала Анна, когда они через какое-то время сидели на кухне и пили чай. – Мне пока непросто свыкнуться со всеми переменами, но как только воспоминания вернутся, это произойдёт само. Мне сейчас трудно подобрать слова, просто потому что слишком много эмоций и потрясений.
Провожать Аню домой пошёл Иван. Быстрое перемещение на этот раз практически не вызвало никаких эмоций в переполненном впечатлениями сознании.
- Ты обязательно всё вспомнишь, - Ваня улыбнулся сестре и попрощался.
