Прощай, и если навсегда, то навсегда прощайУ судьбы-злодейки всегда сюрприз про запас. Удивит так удивит!
Эрих Мария Ремарк "Триумфальная арка"
- До презентации осталось всего три дня! Три! Два из которых выходные. Вы всерьез решили сорвать сдачу проекта? - гневная речь начальника наконец-то завершилась, правда, на весьма безрадостной ноте.
Наступившая тишина свидетельствовала о том, что ответить подчиненным нечего. Вернее, ответить можно было. Вполне можно было сказать, что последний месяц и так измотал всех до предела, но возражать сейчас мистеру Сандерсу было абсолютно бесполезно. Бессмысленно и бесполезно, тем более тот и так все знал. Когда была начата работа над книгой, никто и подумать не мог, что отведенного времени окажется недостаточно. Тогда казалось, что за это время можно будет горы свернуть, не то, что книгу перевести. Собственные силы явно были переоценены, сложность поставленной задачи недооценена, и, несмотря на поистине колоссальный размер проделанной работы, результаты оказались отнюдь не впечатляющими.
Гермиона окинула взглядом безрадостные лица сотрудников, на которых читалась покорность судьбе и сожаление о пропавших выходных. На трудовые подвиги явно никого не тянуло, особенно в свете того, каким выдался последний месяц, но альтернативы не было. Видимо, все успокаивали себя тем, что это последний рывок, а после можно будет отдохнуть, выспаться и, оглянувшись назад, вполне обоснованно гордиться собой. Малфой, сидевший напротив Гермионы, поднял глаза от пергамента и едва заметно улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ и перевела взгляд на сидящую по правую руку от Малфоя Кристину. Та пребывала, судя по всему, в прекрасном расположении духа и улыбалась весьма злорадно, как человек, замысливший какую-то гадость и теперь пребывающий в предвкушении совершения этой гадости. Гермиона вернулась к созерцанию листка пергамента, лежащего перед ней. Всю свою работу она уже завершила, и перед ней, пожалуй, перспектива лишения выходных не вставала.
- Мистер Сандерс, - Кристина взмахнула тонкой ладонью, привлекая внимание говорившего, - уже известно, где состоится презентация?
- Боюсь, что нет, мисс Бернгард, боюсь, что нет. Есть мнение, что это станет известно сегодня вечером. Одно могу сказать точно, это будет не в Лондоне. Что ж, на этом закончим. Все могут быть свободны. Возвращайтесь к работе.
Послышался звук отодвигаемых стульев, шелест бумаг и возобновившиеся разговоры. Гермиона перебросилась парой слов с коллегами, собрала свои вещи и направилась к дверям. Ей надлежало разобраться с несколькими документами, после чего она могла считать себя абсолютно свободной. В дверях ее снова кто-то окликнул, поэтому ей пришлось остановиться. Разговаривать было неудобно, их то и дело задевали проходящие мимо, поэтому, в конце концов, собеседник Гермионы сказал, что позже заглянет к ней в кабинет. Она согласно кивнула, сделала пару шагов в коридор и налетела прямо на Малфоя. Тот стоял в обществе Кристины, которая что-то говорила ему на ухо, встав на цыпочки. Гермиона, сама того не желая, непроизвольно остановилась. Кристина отстранилась от Малфоя и кинула на нее весьма недовольный взгляд. Драко молча посмотрел на застывшую как изваяние Гермиону. Выражение лица абсолютно бесстрастное, и взгляд непроницаемый.
«Черт бы побрал вас обоих!»
Придав лицу самое независимое и безразличное выражение, Гермиона пошла в сторону своего кабинета. На ходу кивнув секретарше в приемной, она прошла к себе, со всей силы швырнул на стол бумаги, словно это они были виноваты во всех ее заключениях. Девушка приложила ледяные ладони к полыхающим щекам. Ладони почему-то были ледяными, а щеки горя
Мысленно досчитав до десяти, она немного успокоилась и перевела дыхание. Она не должна так реагировать. Они друг другу никто. Он ей ничего не обещал. Все нормально. Все правильно.
Предательские слезы подступили к глазам, и Гермиона что есть силы сжала руки в кулаки, будто это могло помочь ей загнать слезы обратно. Она никогда его не поймет. Она так и не смогла понять, как вообще можно охарактеризовать их отношения. После памятной ночи в его квартире прошло немало времени, и их встречи можно было пересчитать по пальцам. Причем встречи на работе. Времени ни на что, кроме работы, не хватало. Это было вполне объективно, и единственной прогрессивной тенденцией в их отношениях можно было считать то, что он перестал ее игнорировать. Она его боялась, она его не понимала и по-прежнему не разрешала себе поверить в то, во что поверить очень хотелось. Шведка упорно ей мешала. Она своей симпатии явно не стеснялась, и Гермиона отчасти ей завидовала - сама она так не умела. Впрочем, может, это и к лучшему.
Гермиона знала, что он не станет окликать ее и тем более кидаться ей вслед. Это было не в его духе. Она подсознательно ждала оклика, так отчаянно ждала, но его не последовало. Она завернула за угол, оставив Малфоя наедине с Кристиной. Ну и пусть. Не хочет - не надо. Настаивать и навязываться она не станет. Разговаривать и выяснять отношения тем более. С ним вообще сложно было разговаривать, он был самоуверен сверх меры, и как-то сразу становилось понятно, что он априори победитель. В разговоре с ним, как правило, было сложно найти подходящий достойный ответ, зато потом можно было полночи сочинять монологи с одной единственной целью — оправдаться в своих собственных глазах. С ним было трудно, но он ей нравился. Нравился именно таким, и теперь она совершенно не понимает, что с этим «нравится» делать. Совершенно не представляет.
В приемной застучали каблучки, двери распахнулись, и на пороге возникла Кристина, окутанная облаком дорогих духов. Гермиона немедленно сделала вид, что до ее прихода была с головой погружена в работу.
- О, Джоанна, милая, вы совсем себя не жалеете, - Кристина села в свое кресло и немедленно схватилась за зеркало, - столько работать просто немыслимо!
«Зато на тебе пахать надо!»
- Я как-нибудь это переживу, - Гермиона улыбнулась, подняв взгляд от бумаг.
- Как знаете. Кстати, ходят слухи, что презентация будет проходить во Франции. Вы бывали раньше во Франции?
Гермиона отрицательно покачала головой. Джоанне Олдридж по легенде быть во Франции не предписывалось. А вот Гермиона Грейнджер там была. Она тогда училась в Хогвартсе, и на каникулах они с родителями поехали во Францию. Страна и впрямь оказалась чудесной. Гермиона тогда так старательно выбирала подарки для Гарри и Рона, так живо и отчетливо представляла, как они обрадуются, когда получат от нее весточку. Представляла, как они встретятся осенью, как будут делиться друг с другом летними впечатлениями, и смеяться, и радоваться, что впереди очередной учебный год со своими радостями и горестями, со своими победами и поражениями, но главное, один на троих. Тогда ее жизнь была простой и понятной, и в этом было счастье. Оказывается, это просто, счастье - предвкушение встречи, купе поезда, звонкий смех и долгий взгляд. Но все это осталось в прошлом. И никогда не вернется.
На этот раз подступившие слезы сдержать было еще труднее. Гермиона, чтобы не думать ни о чем, занялась документами. Она не позволит себе раскисать. Не имеет права.
- Мисс Олдридж, можно? - в дверях застыла секретарша с папкой наперевес. Гермиона кивнула, и девушка прошла вглубь кабинета, положив папку на край стола.
- Там документы на подпись. Мистер Сандерс просил, чтобы вы посмотрели их как можно быстрее.
- Хорошо, я посмотрю сейчас же.
Гермиона привычным движением раскрыла папку и принялась изучать принесенные документы. Мысли наконец-то вернулись к работе, и она была этому очень рада. Листы пергамента перелистывались с легким шелестом, и вдруг на пол что-то упало, упало совершенно бесшумно. Гермиона подняла с пола конверт. Конверт был совсем маленьким, с отсутствием каких бы то ни было опознавательных знаков. Ни имени отправителя, ни имени получателя на конверте не значилось. Девушка недоуменно пожала плечами и распечатала его. Сложенный вчетверо листок выпал Гермионе на колени, и она развернула его.
«Сегодня не получится. Ты же все понимаешь, Крис, не сердись, я очень соскучился, но времени нет. Из-за нее не расстраивайся, но она и впрямь бывает очень надоедливой. Целую. Д.М.».
Строчки запрыгали перед глазами, и дышать стало трудно, как будто в комнате вдруг закончился воздух. Все звуки тоже куда-то исчезли, и вокруг установился вакуум. Гермиона еще пару секунд смотрела на листок, после чего все вдруг вернулось на место - в легкие ворвался спасительный воздух, а из приемной снова стали доноситься знакомые до последней ноты звуки.
«Это только мгновение, которое нужно пережить. Потом будет легче. Потом будет легче. Только одно мгновение».
Гермиона решительно сложила листок вчетверо и положила обратно в конверт. Если это ошибка, и конверт попал к ней из-за невнимательности секретарши и отсутствия подписи на нем, это письмо предназначалось не для ее глаз. Если это было сделано специально, тот, кто это затеял, своего добился. Только вот кто? Он или она? Хотя, в сущности, какая разница? Почерк принадлежал Малфою, в этом сомнений не было. Гермиона тысячу раз видела документы, написанные его рукой. Инициалы в конце явно были лишними.
Поставив на последнем документе свою подпись, Гермиона решительно поднялась с места, забрала со стола папку и конверт.
- Мисс Бернгард, я полагаю, это адресовано вам.
Шведка посмотрела на Гермиону своими ясными голубыми глазами и, протянув руку, взяла конверт. Гермиона пристально посмотрела той в глаза.
«Либо она и впрямь ничего не знает, либо лучшие актрисы современности против нее девочки из массовки».
- Спасибо, - Кристина проводила Гермиону долгим взглядом. Как только за ней захлопнулась дверь, с лица Кристины сползло бессмысленное выражение. Она задумчиво посмотрела на конверт, а потом смяла и выбросила. Она прекрасно знала его содержание, и ей не было никакой необходимости его распечатывать. Все оказалось даже проще, чем она предполагала. Глупая рыбка заглотила наживку. Подделать почерк ничего не стоило, она умела это с детства. Был у нее такой талант, который теперь ей очень пригодился.
Расчет был прост - расчет полностью оправдался.
Американка оскорблена в лучших чувствах, она будет тихо страдать где-нибудь в уголке и ни за что не пойдет к нему разбираться. У нее на лбу написано «хорошая девочка». Но она явно недооценила хорошую девочку. Хорошая девочка умела держать удар. Умела хорошо держать удар. Кристина задумчиво посмотрела на стол Гермионы. Осталось немного. Она не подпустит ее к Малфою в последние дни. Он тоже не станет разбираться, почему вдруг милая Джоан начала его игнорировать. Может даже, он тоже будет страдать. Плевать. Он ей нужен. У нее есть четкий план, и теперь все хорошо. Это значит, что у нее все может получиться. У нее будет шанс вырваться. Ей нечего терять, и нечего бояться. Самое страшное с ней уже случилось, но думать об этом нельзя, тем более сейчас, когда она в паре шагов от своей цели.
Тогда ей на минуту почудилось, что все вернулось, но это только почудилось. Другой человек, не он. Его больше нет, в ее жизни его никогда больше не будет. Ну и ладно. Сейчас это не главное. Сейчас ей нужно разыграть другую партию. Она все сможет. Она обойдет глупую американку, которая все еще верит в сказки и человеческое благородство.
Ход конем. Белые начинают и выигрывают.
- О, мисс Олдридж, вы вернулись? Вы уже закончили все свои дела? - Кристина напряженно вглядывалась в лицо вошедшей Гермионы. Ну что ж, и впрямь держит удар. Но этого мало. Ее погубит благородство. И откуда такие только берутся, хорошие девочки.
- Да, я закончила, - Гермиона принялась собирать в сумочку вещи со стола. - Если будет крайняя необходимость, свяжитесь со мной. Но форс-мажора возникнуть не должно.
- Привет.
Прозвучавший за спиной голос заставил Гермиону обернуться почти молниеносно. На пороге их кабинета стоял Эрик Штольберг, разглядывая ее в своей обычной насмешливой манере.
- Привет, - сказать, что она была удивлена, было не сказать ничего, - а что ты здесь делаешь?
- Не слышу радости в голосе. Я знал, что ты сегодня освободишься пораньше. В связи с этим хотел пригласить тебя на прогулку. Ты не против?
- В общем-то нет, — Гермиона заставила голос звучать непринужденно.
- Тогда пойдем. Ты со всеми попрощалась?
- С кем хотела, да. Сейчас, еще минутку, - Гермиона принялась перекладывать какие-то бумаги. Штольберг подошел к столу Гермионы и принялся с интересом вертеть в руках какой-то сувенир, стоявший с краю.
- Значит, попрощалась… Прощай, и если навсегда, то навсегда прощай…
- Что ты сказал? - Гермиона на минутку прекратила свои поиски и подняла глаза на Штольберга.
Дзинь!
Резкий звук ударил по нервам, заставив Штольберга и Гермиону почти одновременно посмотреть на Кристину. Она невидящим взглядом смотрела на осколки изящного зеркальца, которые теперь лежали у ее ног. Штольберг взмахнул палочкой, произнеся заклинание, и осколки вновь соединились в единое целое. Кристина посмотрела на Штольберга долгим взглядом и пробормотала:
- Спасибо.
- Пожалуйста, - тот насмешливо пожал плечами и вновь повернулся к Гермионе.
- Так что ты там про прощание говорил?
- Это из Байрона. Ты читала Байрона? - Штольберг помог девушке надеть пальто. Она недоверчиво посмотрела на его отражение в зеркале.
- Ты поклонник магловской литературы?
- О, даже не представляешь, насколько ярый, - он распахнул дверь, пропуская Гермиону вперед.
Дверь захлопнулась. Установившаяся в комнате тишина была такой плотной, что ее, казалось, можно потрогать руками. Кристина дрожащими руками продолжала сжимать зеркало. Кровь громко стучала в висках, и этот стук причинял ей почти физическую боль. Неужели она… ошиблась тогда? Но как? Это невозможно. Или… возможно?
Девушка едва слышно что-то пробормотала, а потом закрыла лицо руками и зарыдала.
- Ну, и что это за визит-эффект? - Гермиона настороженно посмотрела на Штольберга, на ходу поправив прическу.
- Ты все-таки не рада меня видеть!
- Хватит валять дурака!
- Ладно, я объяснюсь. Своим чутким сердцем я почувствовал, что у тебя сегодня дурной день. И пришел тебя поддержать.
-О, нет… Скажи, скажи мне, что это неправда…
Озарение было внезапным, и открывшаяся правда шокировала. Но другого объяснения у нее не было.
Легилименция.
Он ничего не ответил. Они вышли из лифта в полном молчании.
Он ничего не стал опровергать, значит, это правда. Она его почти ненавидела в этот момент. Но, как оказалось, ее злоключения на этом не заканчивались. В холле они столкнулись с Малфоем. Тот разговаривал с каким-то незнакомым мужчиной. Заметив Гермиону, он недоуменно посмотрел сначала на нее, потом на Штольберга, но кивать не стал.
«Я тоже не стану»
И не стала. Она прошла мимо, только вот стало очень больно, будто кто-то полил все внутри кислотой. Она подумает обо всем этом потом, а сейчас не будет. Это выше ее сил, видеть его и знать, что он так поступил. В голове никак не укладывалось, как же она могла так жестоко ошибаться? Впрочем, ей не впервой.
- Ты все еще хочешь гулять? - Гермиона схватила полы своего пальто, которые со всей силы рванул ветер, как только они оказались на улице. Призрачно-синий свет фонарей разливался по улицам, и делал все вокруг каким-то нереальным и ускользающим.
- Нет, я и не собирался, - Штольберг прикурил сигарету, выжидающе посмотрев на Гермиону. Она неожиданно пришла в раздражение.
- Что ты на меня смотришь? Ты же и так все знаешь!
- Знаю. Знаю, что ты собралась наделать глупостей.
- Что ты подразумеваешь под глупостями? - девушка отвернулась, провожая взглядом поток машин, текущий по бульвару.
- Ты решила отказаться от всего.
- Решила.
- Зря.
Это было слишком. Она и так сдерживалась из последних сил, а теперь вот сил не осталось. Слезы все-таки потекли по щекам, как-то вмиг становясь холодными.
- Не зря, слышишь? Ты ведь знаешь, что было в той записке, это он написал, он! Он, это его почерк! После того, что он сделал, как ты можешь говорить мне «зря»?!
- О, как все запущено… Ты влюбилась! — Штольберг смотрел на Гермиону с жалостью, как на щенка-переростка, который совсем не знает жизни.
- Нет!
- Да.
Гермиона молчала. Слезы все текли и текли, и она уже даже не старалась их смахивать.
- Оставь свою истерику. Это чушь, ясно тебе? Чушь! - он схватил ее за плечи и встряхнул, как куклу. - Ты женишь его на себе и получишь миллионы. А все эти чувства… Запомни, в этой жизни надо держать на замке кошелек и сердце. И все у тебя будет отлично.
Гермиона вдруг перестала плакать и взглянула Штольбергу в глаза. Что-то в его голосе и взгляде насторожило ее.
- Ты потерял кого-то, да? Кто-то, кто был тебе очень дорог, поэтому ты теперь так думаешь.
Штольберг дернулся, словно от сильной боли, а потом бросил недокуренную сигарету в лужу. Сигарета потухла с едва слышным шипением, и некоторое время они бездумно смотрели на нее.
- Пойдем домой, - его голос снова звучал бесстрастно.
- Как скажешь. Я замерзла.
- Тогда пойдем искать безлюдный переулок, - Штольберг протянул руку, и Гермиона послушно протянула свою.
Ветер снова яростно накинулся на них, моментально растрепав волосы и высушив слезы.
«Все будет хорошо. Когда-нибудь обязательно будет».
