Глава 13Аззи, привязанный грубыми железными цепями к каменной стене, изворачивался и стонал под ударами хлыста, из его прекрасных пронзительно зеленых глаз текли слезы, которых он даже не пытался сдерживать. Судя по всему, кошмар длился так долго, что он забыл о гордости, не видел в ней больше смысла. Нюта едва его узнала, а ее щеки зажглись смущенным румянцем – на красивом теле ее недолгого знакомца не было ни клочка одежды, по восково-охровой коже струились пот и кровь, оплетая тело изгибающимися розовыми полосами. При всей кошмарности зрелища, оно притягивало взгляд и завораживало.
Тот, кто его хлестал, высокой статной фигурой напоминал ей белокурого ублюдка, успевшего побывать и ангелом и демоном в ее непродолжительном путешествии за грань реальности. Она не видела лица негодяя, но почему-то не сомневалась, что тот получает удовольствие от действа. А, может быть, и не только он, потому что энергия, вибрировавшая вокруг жутковатой сцены, ощущалась физически. Кому-то такое нравится… И такие энергетически сильные сущности, как Аззи, так великолепно подходят на роль соблазнительных мучеников.
- Аззи! – выкрикнула она.
Юноша поднял на нее полные муки глаза. Он умолял ее прекратить, сделать что-нибудь.
- Ну вот, вы видите, коллега, она поплыла, - насмешливо констатировал Степан.
- Что значит «поплыла»? – отчаянно воскликнул седой Павел, вглядываясь в лицо женщины, вновь сделавшееся бессмысленным. - Не может быть!
- Еще как может. Я думаю, теперь пришло время мне заняться пациенткой.
- Так вы думаете, что у нее просто бред?
- Ну конечно! Я же предупреждал вас. Так с ними бывает перед тем, как они развоплощаются.
- То есть переходят туда? В мир, на котором мы паразитируем.
- Ни на чем мы не паразитируем! Энергия поступает от нас, всех нас и к нам же возвращается. Просто были изобретены… гммм… усилители. Только и всего.
А это ее Мельпомена, развлекает публику красочными фокусами, смешит и веселит, показывает яркие картинки, нарисованные ее живым воображением, но только все более плоскими выходят шутки…
А вот и Клер, подсыпает серебристый порошок в бокал с рубиновым вином. Она в комнате, окружена роскошной мебелью конца двадцатого века. Но на круглом столе загадочно горят свечи. Она подходит к мрачному Равелю, такому непривычному в дорогом сером костюме. Тот безмолвно и равнодушно принимает бокал, выпивает, сотрясается в судорогах и умирает. Который раз за время, прошедшее с их последней встречи, он корчится у ног красавицы Клер?
- Нет. Тут что-то не так. Не может быть, чтобы она просто бредила… Ее рассказ многое объясняет, - удрученно произнес Павел.
- Вы устали, коллега. Если вы так за нее беспокоитесь, если я не прав, то она останется здесь, в нашем мире, среди нормальных здоровых людей. Как женщине разумной, ей логичнее вернуться к мужу, не так ли?
- Да. Должно быть так.
- Я отведу ее к мужу. Его присутствие должно подействовать на нее благотворно. Возможно, нам даже удастся купировать болезнь.
Павел не очень уверенно кивнул, позволив увести пациентку прочь.
Они шли и шли по длиннющему коридору, свет голубых ламп мерцал на стенах с приятным мелким рисунком. Нюта спрашивала Клер, зачем она убивает Равеля, но та грустно качала головой и переместилась в солнечный день на старинную улицу Парижа, по которой сновали смешные пузатые автомобили. Навстречу ей шел Равель, живой и невредимый и нес букет роскошных роз. На секунду он замер и посмотрел прямо Нюте в лицо, впервые за время их виртуального знакомства. С изумлением и ужасом Нютка уловила то же отчаяние в его взгляде, которое уже видела в глазах Аззи.
- Вот мы и пришли, - заметил Степан и тихонько втолкнул ее в небольшую комнату.
Резкий ослепительный свет ударил по глазам, она непроизвольно закрылась локтем, и тут же нечто прохладное, металлическое сковало ее по рукам и ногам, как щупальца неведомого механического чудовища. Она закричала, падая, но пол оказался мягким, как матрас.
- Тихо, мадам, не тратьте силы. Они вам еще пригодятся. Вас ждут великие дела. – Услышала она насмешливый голос Степана, идущий откуда-то сверху. Она дернулась, пытаясь вырваться. Ее окружили странные люди в стеклянных продолговатых скафандрах из воспоминания о Друиде.
- Сектор шесть, - вновь сказал Степан, которого она никак не могла рассмотреть, потому что зрение еще не восстановилось.
- Женечка, ты знаешь, что следует делать. Четыре – два в мою пользу!
А потом противно хлопнула дверь и Степан, по-видимому, вышел.
Над Нюткой, с которой чьи-то руки стаскивали одежду, прицепляя к телу противные холодные присоски, которые сами собой приклеивались к коже, склонилось странно знакомое лицо.
- Женька! - выкрикнула она, с трудом узнавая собственный голос, снова тусклый, будто ее горло и связки разучились справляться со звуками.
- Да, - спокойно произнесла пропавшая на вечность школьная подруга. – Это я, представь. А это ты.
- Что ты здесь делаешь? – глупо спросила Нютка, но вдруг сообразила в каком она жалком виде со всеми этими присосками, привязанная к узкой кровати. Она инстинктивно дернула руками, будто искала, чем бы прикрыться, но только убедилась, что их надежно удерживают холодившие кожу браслеты. Потолок над ее головой качнулся, знакомое головокружение вызвало ужас, но она осталась на месте, никуда не перемещаясь, только струйка белесого загадочно мерцавшего пара всколыхнулась над ее беспомощным телом.
- Не дергайся, - строго сказала Женя.
В ее руках блеснул внушительный шприц, люди в скафандрах отошли от них и растворились в тумане, источником которого была Нютка.
Она затравлено посмотрела на бывшую подругу, догадываясь уже, что полностью оказалась в ее власти.
Женька изменилась. Нет, она осталась все такой же красивой, как была, только лучистые глаза, словно бы выцвели, погасли.
- Куда ты пропала? – почти жалобно спросила Нюта, испытывая настоящий ужас от равнодушного лица, излучавшего холод.
- Влюбилась, - усмехнулась Женя. – И в отличие от тебя не стала рисковать, мечась между безумным внутренним миром и любимым человеком.
- И как?
- Прекрасно, как видишь. Ты здесь. И я тоже здесь, но только положение у тебя не завидное, подруга.
- Что ты со мной сделаешь?
- Вколю тебе вот это, и ты будешь сектором шесть.
- И ты… ты счастлива?
- Нет. Такие, как ты, все испортили, - неприязненно сказала Женька, а потом печально добавила: - Сначала мне все нравилось: магия, проникшая наш мир, все возникает само собой, но потом я поняла одну важную вещь.
- Какую? – беспомощно спросила Нюта, с тревогой разглядывая шприц, с красной, как кровь, жидкостью.
- А такую, что здесь мы, каждый из нас, тоже ведет свою игру. Не хуже вашей и играет свою роль, придуманную не вами. Не нужны волшебные цветы, когда можно своими руками вырастить настоящие. Не нужна вымышленная любовь, если есть те, кто способен любить по-настоящему, и никому из вас не придумать так красиво, как это бывает. Могло бы быть. Понимаешь?
- Да. Кажется, понимаю. Твой мужчина – Степан?
- Да. Был. Но он вроде тебя погряз в ирреальности, - Женька брезгливо поморщилась. – Только хуже. Вы хотя бы сами придумываете свой мир, а он им пользуется. Он вообще привык всем и всеми пользоваться. Это тебе повезло с Васенькой. Типично – везет тем, кто этого не ценит, но и это нужно научиться понять принять, - философски и совсем беззлобно заметила Женька. - Кстати, что ты с ним сделала? Он был в ужасном состоянии.
- Он в порядке?! – Нютка снова дернулась. С потолка посыпались мелкие искры.
Люди в скафандрах попытались к ним приблизиться, но Женька авторитетно махнула в их сторону рукой: мол, все в порядке.
- Тихо ты. Да… Теперь с Васенькой все будет в порядке. Он здесь не нужен. Ах Нютка, Нютка. Что мне с тобой делать?
- Коли свое лекарство. Ты же, в отличие, от меня, сама строишь свою судьбу, - тоскливо съехидничала Нюта. - Причем в самом правильном реальном мире.
Женька криво улыбнулась, спросила равнодушно:
- Смешно? Не правда ли?
- Вот что, - сказала она вдруг решительно, бросив быстрый взгляд в сторону людей в скафандрах. - Я не буду этого делать. Я отпущу тебя. К твоим сумасшедшим приятелям. Только если ты пообещаешь мне кое-что.
- Что? – Нютка не знала, верить ли ей своим ушам.
- Ты закроешь сектора. Ты знаешь, где твои друзья, сможешь их быстро забрать с собой, как Друида? Понимаешь, если я выключу аппарат, который Степан называет усилителем, ты сможешь утечь. А их сможет забрать с собой, притянуть только такой же чокнутый, как они сами. Верни нам нормальный мир, мне, Васеньке.
Васеньке… Она никогда его не увидит больше. Выходит так? Но Нюте показалось, что предложение Женьки справедливо. Другого выхода нет, кто-то сделал за нее выбор, вернее, почти не оставил ей выбора.
- Да. Я смогу, - согласилась она. Перед глазами все плыло, то ли от тумана, то ли от слез.
Женя улыбнулась ей, впервые ее глаза стали прежними. Сердце Нютки бешено колотилось, когда школьная подруга отключила аппарат.
- Позаботься о Васе, - попросила Нюта жалким, срывающимся голосом.
- Хорошо. Горе ты мое, - с прежней теплотой отозвалась Женька. - Я сделаю все, чтобы он снова чувствовал себя нужным.
- Обещаешь?
- Да.
…Семь минут спустя в длинный, освещенный голубоватым светом коридор выскочил седой Павел, которому на колени рухнул поднос, расплескав по халату кофе.
Он увидел бегущего к нему Степана, размахивавшего какой-то проволокой, бывшей, судя по отчаянию, отражавшемуся в его крупных глазах некой важной вещью. Лампы за его спиной с тихим шипением гасли.
- Проклятье, - кричал Степан.- Ничего не работает! Куда-то пропала энергия. В один момент все иссякло!!!
- Слава Богу, - прошептал Павел, удовлетворенно улыбаясь.
