Глава 13– Могла бы просто попросить прощения…
Пашка привстал, подливая Ксении в чашку свежего кипятка.
"Форменное лицемерие – извиняться за ошибки, которых ты не намерена исправлять", – сразу же всплыло в памяти очередное отцовское поучение. Никакое "я считаю себя правой, но мне жаль, что ты расстроен" не имело шансов быть услышанным и понятым. Отец в буквальном смысле глох, добиваясь, чтобы всё происходило по его правилам: сначала полное и безоговорочное признание вины и лишь затем принесение извинений. В результате Ксения совершенно разучилась делать то, что беззаботному Пашке давалось так легко – просить прощения
просто. Делало ли это её менее лицемерной – неизвестно, но пространство для манёвров сужало заметно.
Вот и сегодня – даже если бы Ксении было жаль того, с каким ожесточённым лицом Скворцов, клацнув дверцей сейфа, начал отсчитывать купюры… если бы было жаль, что они расстаются
вот так… жаль, в конце концов, что она так и не добилась того, ради чего затевала разговор – даже тогда она ничего не могла поделать. Только принять из его рук конверт. Только кивнуть безучастно в ответ на произнесённое сквозь зубы пожелание всего хорошего. Только смотреть в его спину, давясь непрозвучавшими словами, пока за ним не закрылась дверь. И, с трудом преодолев искушение оставить деньги на столе, побрести собирать вещи.
– Как ты себе это представляешь? "Простите, что считаю вас никудышным отцом, который более озабочен тем, как бы ещё развлечь свою гостью, чем воспитанием и образованием собственных детей?"
– Ты же сама сказала, что она к нему по работе приехала вроде?
– Ха! По работе… – Ксения в раздражении отставила чашку подальше. – Это Василий Иваныч так сказал. Но любому ясно… Посмотрел бы ты на эту барби!
Скворцов даже вспомнил, что в его доме всё-таки есть столовая – специально для таких случаев, когда присутствие
прислуги за столом нежелательно. Иллюзии Ксении насчёт того, кто здесь на самом деле считается семьёй, развеялись моментально. Приглашения удостоились только Юлька и Саша, а Ксения, Петька и Василий Иванович ужинали отдельно.
"Ах колле-е-ега…" – без тени почтения протянул Петька, да ещё и подмигнул Ксении – мол, нам-то с тобой очевидно, ради каких таких "занятий" гламурные блондинки на невообразимых каблуках приезжают в гости к состоятельным холостым мужчинам на ночь глядя. Василий Иванович погрозил племяннику через стол ложкой, но как-то вяло, неубедительно. Все всё понимали.
– А что, я не против! – Пашка выразительно подвигал бровями, изображая, видимо, острый приступ энтузиазма при мысли о личном знакомстве со скворцовской гостьей. – Только при чём здесь она вообще?
– Ни при чём, – буркнула Ксения, устраивая подбородок на согнутой коленке. – Мне было бы плевать, с кем он… кого он к себе приглашает, если бы от этого не страдали дети.
– Ну разумеется.
– Разумеется. Юлька откровенно деградирует, а Саша, как бы ни старался, тоже скоро скатится до уровня класса. Но Скворцов, видимо, слишком занят, чтобы заглядывать в их дневники. Или хотя бы раз спросить детей, как прошёл день. Ему просто нет до них дела. С глаз долой – и всё нормально!
– И ты ему всё это высказала? Вот такими словами? Неудивительно, что он тебя выгнал.
– Я сама ушла. Ну, то есть…
"Даю вам неделю, чтобы покинуть мой дом".
Надо было слышать, как это прозвучало – "мой дом". Именно в этот момент Ксения разозлилась по-настоящему. И наговорила ещё много чего, что вовсе не было запланировано: про то, что она не крепостная и ничто не может помешать ей уйти в любую минуту, поскольку контракт не предусматривает штрафов за его досрочное расторжение, а потом что-то нелестное в адрес работодателя – в запале она даже толком не запомнила, что.
"Что ж, если вам есть куда идти, то не смею задерживать", – холодно прервал её речь Скворцов, наконец подняв глаза от монитора, в который он неотрывно пялился во время разговора, демонстрируя тем самым полное отстутствие интереса к собеседнице и всей её тщательно подготовленной аргументации.
"Даже если и некуда", – огрызнулась Ксения.
– То есть без шапки в ночь холодную, – по дороге к холодильнику Пашка сочувственно похлопал её по плечу. – Вообще-то, подруга, из всех твоих глупостей эта – самая выдающаяся. Нет, ну правда – нельзя было хотя бы утра дождаться?
– Ты так говоришь, как будто я и вправду…
– Ну, ко мне-то ты вчера заявилась за полночь. А значит, на электричку топала уже по темноте. Через лес. О чём только думал хотя бы этот твой Василий Иваныч?
Ксения тяжело вздохнула.
– Он не знал. Он рано ложится. А Петька предлагал меня отвезти до Москвы, я сама отказалась.
– Почему?
– Ты шутишь?! Добровольно сесть на его "бэшечку" – такую ошибку совершают только раз в жизни.
– С тем же успехом это мог быть твой дюранго. Он ведь, скорее всего, перейдёт к Петьке.
– Чёрт, нет! Ты правда так думаешь? Скворцов говорил, что он Петьке детей не доверит.
– Это когда была альтернатива. А что – ты уже жалеешь?
– Не говори ерунды! Наоборот, всё вышло… – Ксения снова вцепилась в чашку обеими руками и чуть ли не уткнулась в неё носом, отчего голос зазвучал гулко, – ну, в общем, это было совершенно ожидаемо. Не могла же я работать у него всю жизнь. Я вообще не создана для соблюдения субординации, ты же знаешь.
– Интересно, при чём тут субординация? – задумчиво произнёс Пашка куда-то в потолок. – И ты жалеешь.
– Что перешла все границы? Конечно, это было неправильно. И результат всё равно нулевой. А что ушла оттуда – не жалею. Не жалею! – с нажимом повторила она в ответ на его насмешливый взгляд. – Знаешь, как надоело врать?
– Представляю. Но разве, чтобы прекратить враньё, обязательно было убегать?
– И ты туда же… – простонала Ксения, вспомнив прощальный разговор с племянниками.
"Может, пора всё ему рассказать?" – предложил Сашка, вжикнув молнией на чехле ноутбука.
Юлька в сборах не помогала, просто сидела на краешке кровати, отвернув лицо. То ли продолжала дуться, то ли пыталась скрыть, что только что ревела.
"Я расскажу, – твёрдо пообещала Ксения. – Обязательно расскажу. Просто сейчас неудачное время для объяснений".
Юлька отчётливо фыркнула.
"У тебя оно всегда неудачное", – поддержал сестру Саша.
"Вот именно, спасибо за понимание", – процедила Ксения, подтягивая лямки рюкзака.
"Ксю, ну послушай! Эта затея с самого начала была дурацкой…"
"Я в курсе. И знаешь, где у меня уже все эти ваши нравоучения?
"Где? – неожиданно взорвался Сашка. – Ну? Где?!"
Ксения чиркнула ладонью по горлу. Чахлый голос разума, еле слышно призывавший вспомнить наконец, кто здесь должен быть взрослее и умнее, умолк окончательно, признав полное поражение. Так самозабвенно в их семье умела ссориться только Полька, и то лишь в те далёкие времена, когда она сама ещё была подростком. Ксению, которая всё детство имела перед глазами пример вечно бунтующей сестры, никогда так не заносило. Она отлично усвоила, насколько это непродуктивно и энергозатратно. И надо же было копить напряжение для того, чтобы в конце концов выплеснуть его на ни в чём неповинного Сашу – одного из её трёх самых любимых, самых родных людей!
Ксения вновь застонала – на этот раз от стыда. Конечно, они вроде бы помирились и обнялись на прощанье. Даже Юлька в конце концов подошла и чинно поцеловала тётушку в щёку. Но от этого ненатурального примирения Ксении было только хуже. Ясно было, что дети всерьёз обиделись и не скоро ещё захотят увидеть её снова.
А Василий Иванович – что он подумал, когда проснулся сегодня утром и узнал, что она уволилась? С Миланой и Петькой она хотя бы попрощалась.
– Да ладно тебе, хватит вздыхать! – Пашка встал и по-кошачьи сладко потянулся, всем своим видом излучая довольство жизнью и собой любимым. – Чем собираешься теперь заняться?
– Сдам те две статьи, что я задолжала "Колеснице", получу деньги и махну к отцу. Наверное.
– Осядешь в родных пенатах прорастать корнями? – он отвернулся к раковине, составляя в неё посуду.
– А что в этом плохого?
– Да ничего, жизнь твоя, – пожал плечами Пашка. – А как же "ласточка"?
– Останется детям. Я не буду дожидаться тут вскрытия Полькиного завещания. Как думаешь, можно заранее написать и оставить у нотариуса отказ в пользу Юльки и Саши?
– Понятия не имею. Но ты это сейчас так сказала, как будто вообще больше с ними видеться не намерена…
Ксения подавилась остывшим кофе и глухо закашлялась. Очень кстати, потому что она даже не представляла, что отвечать. Конечно, она вовсе не собиралась сбегать навсегда. Это вообще не было побегом! Но думать о будущем и уж тем более строить какие-то дальние планы не хотелось совершенно.
– Не говори ерунды, а? Лучше скажи, я могу перекантоваться у тебя недельку?
– Если возьмёшь на себя готовку – то хоть две! – бодро воскликнул Пашка и включил воду.
– То есть я не помешаю тут твоей личной жизни? – уточнила Ксения, принимая у него из рук полотенце для посуды.
– Это ты так ненавязчиво производишь разведку? – он шутливо приобнял её за талию. – Чувствую заинтересованность…
– Нет, это я из вежливости, – Ксения вывернулась из мокрых рук и щёлкнула его по носу. – А твоё самомнение по-прежнему грандиозно.
– В этом и есть секрет моей неотразимой привлекательности, – Пашка потупил очи долу, как образцовая институтка. – Впрочем, ты – личность эстетически недозрелая, что с тебя взять. Упускаешь свою удачу, уже в который раз. Ну, тебе же хуже.
Ксения сокрушённо покивала головой, изо всех сил кривя губы, чтобы не фыркнуть вслух. Одним из самых ценных умений Пашки был талант валять дурака не только не вызывая раздражения, но и заставляя забывать о бедах и заботах. Вот и сейчас мёрзлый комок внутри начал потихоньку оттаивать под лучами подавленной, но не погасшей улыбки.
***
Ещё одним, не менее выдающимся Пашкиным талантом являлась эффективность в подыскивании для Ксении всевозможных подработок. Сама она никогда не умела выделять из моря разнообразных предложений действительно стоящие.
Но в этот раз Пашка превзошёл себя, как будто нарочно поставил задачу закопать Ксению под горой новых обязательств. А она по жадности не смогла отказаться ни от одного. Конечно, со многими изданиями можно было сотрудничать и на расстоянии, отсылая статьи по электронной почте откуда угодно, но всё же Ксения предпочитала выжать из столицы максимум возможностей, прежде чем "осесть в родных пенатах". Вдобавок немало времени ушло на восстановление телефонной книги – после бегства из скворцовского дома Ксения обнаружила, что где-то посеяла мобильник. Самого телефона было не жалко, его давно было пора списать как морально устаревший, но вот заново добыть контакты некоторых редакций оказалось не так-то просто. Поэтому оговоренная неделя, в точном соответствии с Пашкиным прогнозом, превратилась в две, а оправдания для того, чтобы ещё задержаться в Москве, всё не иссякали.
И хорошо, потому что Ксения до сих пор ждала, когда же детям надоест обижаться и они попытаются связаться с ней через Пашку. Не могли же они забыть его домашний номер?
В конце концов она начала склоняться к мысли, что могли. Или обиделись гораздо основательнее, чем она рассчитывала. В любом случае, уехать даже не обменявшись новыми контактами было немыслимо. Но нельзя было продолжать злоупотреблять Пашкиным гостеприимством бесконечно, поэтому в понедельник она собралась подловить племянников у лицея.
По такому случаю у Ксении наконец дошли руки до коробки с дисками, на которых были запечатлены осколки их прежней жизни. За выходные она надеялась успеть смонтировать эти материалы так, чтобы оставить только Польку и детей, вырезав все эпизоды, в которых мелькала сама.
За этим занятием Ксению и застал нетерпеливый звонок в дверь. Остановив видео – на экране как раз застыл её собственный крупный план, она прошлёпала в прихожую и распахнула дверь.
– Опять зонтик забыл?
– Вы всегда
так открываете? – вопросом на вопрос ответил Скворцов, очевидно, имея в виду всё сразу: и то, что Ксения даже не спросила, кто там, и то, в каком виде предстала перед нежданным гостем. Босая, в Пашкиной рубашке застёгнутой всего на пару пуговиц и практически ничего не скрывавшей, ещё и лохматая, наверняка…
– Проходите на кухню, – хрипло прокаркала она, поспешно скрываясь за дверью ванной, где, по счастью, как раз сушились её джинсы.
Когда спустя пять минут, приведя себя в относительный порядок, Ксения вышла к Скворцову, он расхаживал по небольшой Пашкиной кухне, с искренним интересом разглядывая обстановку, в которой не было совершенно ничего выдающегося. Мысленно поздравив себя с тем, что по крайней мере догадалась не приглашать его в комнату, где на одной из полок красовалась Полькина фотография, Ксения состроила самую светскую мину.
– Чем обязана, Александр Семёнович?
От собственной чопорности у неё аж скулы свело, как будто она хлебнула полстакана лимонного сока. Если не уксуса. Но надо было по возможности скомпенсировать первое впечатление от их сегодняшней встречи – и старое доброе викторианство тут было как нельзя более кстати.
А если бы она, вдобавок, набралась смелости поднять на него глаза, то могла бы по праву гордиться собой.
– Разрешите присесть? – тон был скопирован один-в-один, но тем не менее сквозь него пробивались отчётливые нотки ехидства.
"Ничего, мы ещё посмотрим, кто кого…"
– Разумеется, – Ксения решительно вскинула голову, но её переход в наступление остался незамеченным – Скворцова как раз в этот момент чрезвычайно заинтересовал вид из окна. Атака захлебнулась. – Чаю, кофе?
Вопрос, задумывавшийся непринуждённым и безупречно английским, прозвучал как-то совсем уж жалко и пораженчески. А как ещё можно обращаться к человеку, чей профиль на фоне пасмурного утра вдруг ужасно, до зуда в пальцах, захотелось начертить углём на рыхлом сером картоне? Особенно эти невозможные девичьи ресницы – Юлька, наверняка, локти грызёт с досады, что ей не достались такие…
– Ксения Дмитриевна?
– Да? – встрепенулась она, поспешно опуская взгляд. Всё-таки так безопаснее.
– Я сказал, что выпью кофе.
– Да, конечно. Вы садитесь, пожалуйста!
От английскости не осталось и следа, так же как от намерения во что бы то ни стало сохранять ледяную невозмутимость. Точнее – от уверенности, что это ей в самом деле удастся.
"Ты больше на него не работаешь. Брось немедленно это
что-барину-угодно!"
– Растворимый подойдёт, – чуть более поспешно, чем это пристало барину, уверил Ксению Скворцов, едва она только потянулась к джезве.
"Ха, оказывается вы тоже нервничаете, мистер Даю-Вам-Неделю-Чтобы-Покинуть-Мой-Дом…"
– Молоко, сахар? – Скворцов лишь отрицательно покачал головой. Видимо, не расслышав вопроса, поскольку обычно он пил сладкий кофе со сливками. На всякий случай Ксения водрузила сахарницу на стол прямо перед его носом и наконец присела сама. – Итак…?
Кроме дурацкого "чем обязана" ей так ничего в голову и не пришло, поэтому она предпочла выдержать многозначительную паузу, поглядывая на Скворцова сквозь поднимающийся от их кружек пар.
– Прежде всего я хотел извиниться, – глухо начал он и неожиданно посмотрел на Ксению в упор, не давая ей снова отвести глаза. – Я слишком остро отреагировал на вашу попытку…
Скворцов замялся, пытаясь подобрать приличное определение тому, что сама Ксения, едва вышла из состояния аффекта, признала наиэталоннейшим образцом натуральной бабской истерики. Безнадёжная, в общем, задача.
– Я всё понимаю, Александр Семёнович, – пришла ему на помощь Ксения. – Я действительно влезла не в своё дело. Просто я проводила с ними столько времени, что мне бросались в глаза некоторые вещи, которые вы, возможно… Простите, я опять…
– Ничего страшного, – Ксении показалось, что в его глазах мелькнула улыбка, но тут же погасла, и выражение лица вновь стало озабоченным. – Вообще-то именно поэтому я здесь. Кажется, вы действительно сблизились с детьми.
"К чему он клонит? Узнал что-то?"
– Они славные, – осторожно сказала она.
– Славные, – как-то невесело подтвердил Скворцов. – Только, похоже, что на них плохо повлиял ваш отъезд.
– В смысле?
– Мне нужна ваша помощь.
Нам нужна помощь.
У Ксении не возникло впечатления, что это признание далось ему тяжело – оно больше походило на тщательно отрепетированную заготовку. Что почему-то наоборот только усилило тревогу. Ясно, что визит Скворцова не был спонтанной попыткой помириться, а значит у него была какая-то серьёзная причина обратиться к ней. Может Юльке с Сашей надоело дурить отца, и они всё рассказали?
– Что-то произошло?
– Сложно сказать. У меня нет достаточного опыта общения с подростками. Юля так ведёт себя… Похоже, у неё случилось что-то серьёзное, но она ни с кем…
В этот момент в замке входной двери хрустнул, поворачиваясь, ключ, и Ксению мгновенно прошибло ледяным потом. В такое время это уж точно не мог быть вернувшийся с полдороги Пашка.
– Ксеничка, детка, – сладко пропел из прихожей голос Валерии Сергеевны, – возьми у меня сумки скорее.
__________
С этой главы у фика появилась бета – прошу любить и жаловать Сестрицу Фордж! =)) 
