Третий четверг ноябряПравило № 2. Не снимайте маску, если не хотите, чтобы вас узнали
"Правила маскарада"
Когда Гермиона открыла глаза, оказалось, что Лондон с его синими призрачными фонарями остался далеко позади. Штольберг выпустил ее ладонь из своей руки и быстро поспешил к дому, далекие окна которого светились в глубине сада до боли тепло и уютно. Гермиона поморщилась от резкого порыва ветра и зябко повела плечами. Оказаться сейчас рядом с камином в своей комнате было бы самым разумным решением из всех, но идти домой ей не хотелось, поэтому она отстала от Штольберга, очень надеясь, что тот не станет оглядываться. Но ее надеждам не суждено было сбыться: он ушел далеко вперед, а теперь вдруг остановился, явно дожидаясь ее. Гермиона досадливо поморщилась.
- Ты идешь? - ему явно не терпелось оказаться дома.
- Я попозже приду, ладно? – Гермиона подняла воротник пальто, а потом убрала руки в карманы. Осенний холод пробирал до костей.
- Как знаешь, - он неопределенно пожал плечами, - только сильно не задерживайся, нам нужно будет с тобой поговорить. Обсудить твою поездку.
Штольберг быстро дошел до крыльца по усыпанной желтыми листьями дорожке и позвонил. В высоком окне мелькнула неясная тень, и дверь распахнулась. Где-то в глубине дома послышались громкие голоса и смех. На несколько мгновений крыльцо залило ярким теплым светом, Штольберг шагнул в дом, захлопнул за собой дверь, и все снова стихло. Гермиона отстраненно продолжала смотреть на крыльцо, где только что стоял Штольберг. Пятно яркого света, голоса и смех остались за захлопнувшейся дверью, и теперь скользкие каменные ступени снова заливал мрак. Небольшие фонарики, висевшие по обе стороны крыльца, были явно не в силах разогнать чернильную темноту осенней ночи.
«Может, все-таки последовать его примеру?»
Гермиона с сомнением посмотрела в сторону сада. Теперь ее идея уже не казалась ей такой уж замечательной - бродить по пустому холодному саду. Побыть одной можно было и в своей комнате, к тому же там не было необходимости поминутно вздрагивать от ветра и дождя. Гермиона еще несколько секунд раздумывала, идти ей в сад или не идти, а потом решительно зашагала прочь от дома, словно кто-то невидимый толкал ее в спину.
Минут пять ей понадобилось для того, чтобы осознать всю абсурдность своего порыва идти сюда залечивать душевные раны. В глубине сада ветер был немного тише, и не налетал резкими порывами, больше похожими на пощечины. Высокие деревья шумели где-то далеко вверху как-то по-осеннему глухо и уныло. Гермиона запрокинула голову - ни одного просвета, небо было сплошь затянуто тучами, тоже глухо и безнадежно. Холод пробирал до костей, и все высокие душевные терзания как-то незаметно уступили место материям более прозаичным. О разбитом сердце уже не думалось, думалось все больше о заледеневших пальцах.
«Пошло оно все к черту. Все, что мне сейчас надо для счастья - теплый плед и сухая одежда».
Мысль о том, что еще пару часов назад счастье представлялось ей куда более возвышенно, унесло порывом ветра. Гермиона сделала пару шагов по направлению к дому, но в темноте угодила в лужу, и решение трансгрессировать прямо к крыльцу окрепло в ней окончательно. Она уже собралась выполнить свое намерение, когда поняла, что к палитре ее ощущений добавилось совершенно новое - ощущение, будто за ней кто-то наблюдает. Она ощущала это почти физически, взгляд того, кто смотрел на нее из темноты. Страх накрыл ее точно волна, с головой, и немного успокоилась она только тогда, когда пальцы нащупали привычную гладкую поверхность волшебной палочки. Гермиона перевела дыхание. Она осторожно осмотрелась вокруг, крепко сжимая палочку в вытянутой руке.
Все оказалось даже проще, чем ей представлялось. От нее никто не прятался - одинокая фигура неподвижно стояла в центре беседки, которую Гермиона очень любила. Летом она часто забредала сюда, поэтому эту часть сада она знала, как свои пять пальцев. На секунду ей даже показалось, что нет холодной ноябрьской ночи, а есть летнее утро, и сад залит солнцем, и птицы весело щебечут где-то в зарослях, и куст роз взбирается по ажурной решетке беседки… Мираж рассеялся так же мгновенно, как и возник. Посреди беседки, которая теперь маячила среди облетевших деревьев точно привидение, стояла одинокая фигура. Различить, кто это, было невозможно, но за все время, что она провела здесь, посторонних в доме ни разу не было. Штольберг неоднократно говорил ей, что посторонним сюда путь заказан, поэтому страх, который овладел девушкой, вдруг исчез.
«Господи, это ведь кто-то из наших, и чего это я перепугалась?»
Облегченно вздохнув, Гермиона улыбнулась и поспешила к беседке. Она пыталась разглядеть, кто это, но не могла, было слишком темно.
- Привет! - девушка помахала на ходу, делая еще несколько шагов. И вдруг ей снова стало страшно, причем намного страшнее, чем в первый раз. Фигура стояла совершенно неподвижно, и было что-то зловещее в этой неподвижности и в этом безмолвии. Гермиона остановилась, вытянув вперед палочку.
- Люмос!
На конце палочки зажегся свет, но его явно было недостаточно, чтобы разглядеть, кто это.
- Вы кто? - оклик Гермионы прозвучал довольно громко, но как-то резко оборвался, словно на полпути. А потом снова наступила тишина.
Но фигура по-прежнему стояла, точно изваяние, и Гермиона, сама не соображая, что делает, резко шагнула к беседке. Она явно не ожидала такой прыти от неподвижного доселе ночного гостя, но прежде чем тот, кто стоял в беседке, успел трансгрессировать, девушке буквально на секунду удалось осветить его лицо. Вернее, ее. Это была женщина. Вполне обычная живая женщина, из плоти и крови, вот только ее лицо… Какое-то безжизненное, точно восковая маска, с лихорадочно блестевшими глазами. Казалось, глаза вообще не принадлежали этому лицу, настолько они не гармонировали с застывшей восковой маской. Прежде чем Гермиона успела произнести хоть какое-нибудь заклинание, женщина растворилась в холодном сыром воздухе с характерным хлопком трансгрессии.
Не став дожидаться новых неожиданностей, Гермиона последовала ее примеру. Через секунду она уже стояла на крыльце и что есть силы барабанила в дверь. Через минуту за дверью раздались шаги, и в освещенном дверном проеме возник Штольберг.
- Твоя идея предаваться вселенской скорби на мокрой лавочке с треском провалилась? – судя по его тону, сочувствия от него ждать не приходилось. Но, увидев выражение лица Гермионы, добавил уже совершенно нормальным голосом, в котором не было насмешливых ноток.
- Что случилось?
- Я видела сейчас кого-то в саду! – она ввалилась в ярко освещенную прихожую, дрожа от холода и пережитого страха.
- О Боже, а я-то думал… Может, это была лесная нимфа? Или Санта-Клаус? Вдруг он пришел к тебе на месяц раньше, потому, что весь год ты была хорошей девочкой?
- Оставь этот идиотский тон! - Гермиона начала злиться. - Я видела в саду, в беседке, женщину, и она была вполне реальна!
- Женщину? Как она выглядела? - голос Штольберга снова звучал взволнованно, и Гермиона посмотрела на него с подозрением.
- Как все. Руки, ноги, голова, - девушка стянула с ног намокшую обувь.
- А волосы, глаза?
- А про пломбы на зубах тебе не рассказать? - Гермиона раздражалась все больше. - Я видела ее в абсолютной темноте на расстоянии нескольких шагов! Мне мало что удалось разглядеть… Темные у нее волосы были. А что, это так принципиально?
- Да нет, нет. Тем более, если ты ее никогда раньше не видела…
Голос Штольберга снова зазвучал ровно и даже несколько скучающе, но Гермионе показалось, что он только что перевел дыхание.
- А у нас все дома?
- Это ты сейчас в прямом или в переносном смысле интересуешься?
Девушка смерила его уничтожающим взглядом и пошла к лестнице. Проходя мимо гостиной, она непроизвольно задержала взгляд на присутствующих. Все было как обычно. Хотя, чего она ожидала? Увидеть ту, которая до смерти ее напугала несколько минут назад в темном саду? Глупости, только вот откуда она там взялась? Или Штольберг знал больше, чем сказал?
На лестнице Гермиона столкнулась с Нэл. Та спускалась вниз и мурлыкала себе под нос какую-то песенку. Увидев Гермиону, она улыбнулась.
- Привет. Погода так и шепчет, правда? Ты вся промокла! Потом дам тебе настойку, выпей на ночь, а то заболеешь.
Гермиона благодарно улыбнулась.
- Спасибо, это будет очень кстати.
- Хорошо. Тогда переодевайся и давай вниз. Мы ждем тебя в гостиной. Там тебе прислали очень занимательную штуку, - Нэл подмигнула ей, и уже через пару секунд Гермиона услышала ее голос в гостиной. Меньше всего на свете ей сейчас хотелось куда-то идти и с кем-то разговаривать, но выбора не было, поэтому через десять минут она спустилась в ярко освещенную комнату, в которой шла оживленная игра в покер. Как только Гермиона вошла, игра прекратилась, и через пару мгновений в гостиной остались только Жаклин, Штольберг и Нэл.
- Добрый вечер, Джоан, - Жаклин царственно кивнула Гермионе. - Посмотрите, это пришло сегодня на ваше имя.
Гермиона взяла в руки то, что протягивала ей Нэл.
Твердый узкий конверт - внутри, вероятнее всего, приглашение. Так и оказалось. Приглашение на презентацию книги, над которой они работали последние несколько месяцев, на имя Джоанны Олдридж. Дата и адрес. Адрес Гермионе ни о чем не говорил. Форма одежды - вечерняя. Она еще раз перечитала написанное и подняла глаза на присутствующих.
- Где это?
- Это во Франции. Небольшой отель в горах. Место очень респектабельное.
- А это что?
Гермиона с удивлением рассматривала содержимое бархатной коробочки, которую ей передали вместе с конвертом. Внутри лежала веточка винограда. В первый момент девушке даже показалось, что она настоящая, но через секунду она поняла, что крупные ягоды винограда блестят неживым глянцевым блеском. Это было что-то вроде сувенира.
- Это портал.
Она снова удивленно посмотрела на изящную вещицу.
- Почему именно такой? – заинтересованно спросила она.
- Вы читали материалы, которые я подготовила для вас? Те, что касались вина?
- Разумеется.
- Какого числа у вас презентация?
- Семнадцатого ноября.
- Это третий четверг ноября. Вы должны знать, если читали.
У Гермионы забрезжил луч понимания. Третий четверг ноября. Ну конечно же.
- У меня на родине это праздник, - Жаклин невозмутимо посмотрела на присутствующих. - Beaujolais nouveau - молодое вино нового урожая, его следует пробовать именно в этот день, в третий четверг ноября. В том отеле, где вы собираетесь, в этот день обычно устраивают яркий праздник. И всем, кто будет гостем отеля в этот день, присылают портал в виде виноградной лозы. Видимо, ваши организаторы решили совместить приятное с полезным.
Несколько секунд девушка сидела неподвижно, а потом посмотрела на присутствующих.
- Извините, но я не еду.
Она ожидала какой угодно реакции на свои слова, но только не такой. Жаклин и Штольберг переглянулись, словно все знали заранее, а Нэл звонко рассмеялась.
- Ну, конечно же, ты едешь.
Сказано это было таким тоном, словно она только что сказала несусветную глупость, а Нэл ее опровергла. Гермиона прекрасно знала, что они в курсе всего, что происходило между ней и Малфоем, и теперь ей это не нравилось. Теперь, когда она перестала относиться ко всему этому равнодушно, она не хотела никого впускать себе в душу.
- Объяснись, - Штольберг с ленивым равнодушием изучал лепнину на потолке.
- Я хочу сказать, что очень благодарна вам за то, что вы для меня сделали. Но я решила, что выхожу из игры, - Гермиона постаралась, чтобы голос звучал твердо, - когда я давала свое согласие на эту сделку, ситуация была несколько иной. Сейчас в жизни мистера Малфоя появился человек, который для него много значит, и это не я. Я не собираюсь вмешиваться в их отношения и досаждать своим присутствием. Что касается моих дальнейших планов - мне поступило предложение от американцев работать с ними. Я почти что дала свое согласие. Ехать во Францию я не хочу. По личным соображениям.
В комнате повисла напряженная тишина, которую нарушало только потрескивание поленьев в камине. Штольберг оторвался, наконец, от созерцания потолка и в упор посмотрел на Гермиону.
- Джоан, милая, вы хоть понимаете, насколько глупо звучит то, что вы нам только что сказали? - Жаклин сощурила глаза и теперь смотрела на девушку в упор, не скрывая раздражения. - Вы, как мне кажется, не вполне понимаете, что от вас требовалось, согласно завещанию.
Гермиона вопросительно посмотрела на нее, но заговорил Штольберг.
- От тебя не требовалось, чтобы мистер Малфой признавался тебе в любви и клялся в верности. Тебе нужно убедить его жениться на тебе, а из каких соображений - не важно.
- Вы мыслите не теми категориями, - Жаклин бросила на стол фотографию Кристины, - эти люди не заключают браков по любви. Не стоит мучиться угрызениями совести, она этого не заслужила.
Гермиона отвернулась от фотографии. Ей был неприятен этот разговор. Со стороны ее поведение выглядело наивно, а с ее точки зрения и вовсе не слишком порядочно. Она так не умела. Она не станет ничего предпринимать, чтобы навредить отношениям Малфоя и Кристины, также как когда-то не стала ничего предпринимать в отношении Рона. Тогда и вовсе было тяжелее. Сейчас она как-нибудь переживет, она сможет, теперь у нее есть опыт. Она все сделает по-своему.
- Кроме того, никакие американцы не захотят иметь с тобой дела, если ты не явишься на презентацию. Лучше тебе отправиться туда завтра, думаю, не стоит откладывать отъезд на последний день, - Нэл ободряюще улыбнулась.
- Как скажете, - Гермиона поднялась, явно намереваясь уйти. Сил на препирательства не было, хотелось как можно быстрее лечь спать и забыть обо всем хотя бы до завтра.
- Постой, - голос Штольберга заставил ее обернуться, - проблема только в Кристине? Если убрать ее из уравнения, ты сможешь его решить?
- По крайней мере, меня не мучила бы совесть, - девушка пожала плечами.
Штольберг задумчиво смотрел на нее. Гермионе показалось, словно он что-то внимательно обдумывает, взвешивает. Но это длилось только пару мгновений. Скоро он снова смотрел на нее в своей обычной манере.
- Кстати, подумай на сон грядущий о том, что отличает хорошего игрока в покер от плохого, ладно? - он красноречиво покосился на разбросанные на столе карты. - Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, - ей наконец-то удалось покинуть гостиную. Поднявшись к себе в комнату, Гермиона разделась и без сил рухнула в кровать. Подумать только, уже завтра она окажется во французских Альпах. Эта мысль внушала оптимизм. Единственная, пожалуй, в череде последних событий и переживаний. В то, что все будет хорошо, уже не верилось, а думать о том, как все будет плохо, попросту не хотелось. Скоро она почувствовала, что мысли начали путаться, и прежде чем провалиться в глубокий сон, она успела подумать: «Умение блефовать. Умение блефовать отличает хорошего игрока в покер от плохого».
Пробуждение, как ни странно, было довольно радостным. Гермиона почувствовала себя отдохнувшей, и все невеселые мысли было решено додумать позже. Через пару часов она будет в сказочных заснеженных французских Альпах. Чемодан с вещами, которые были отобраны для ее поездки, стоял у двери, дожидаясь своего часа. Гермиона поднялась с постели и подошла к окну: буря, бушевавшая на улице всю ночь, к утру утихла, и теперь сад тонул в густом тумане, словно отдыхая от ночной тревоги.
В столовой слышались громкие голоса. Девушка, войдя туда, пожелала всем доброго утра и с удивлением обнаружила, что ни Штольберга, ни Нэл за столом нет. Перебросившись с присутствующими несколькими ничего не значащими фразами, она выпила кофе и вернулась к себе. Недоумевая, куда успели за ночь деться Штольберг и Нэл, она оделась и спустила вниз чемодан. Провожать ее никто не вышел, впрочем, здесь сантименты были не в почете. Гермиона вышла на крыльцо и кинула задумчивый взгляд на деревья - где-то там, в глубине сада, скрывалась беседка, в которой ночью она видела незнакомую женщину. Кто она была? Как Гермиона ни старалась, ответа на этот вопрос не находилось. Глубоко вдохнув сырой холодный воздух, девушка крепко сжала в руке присланную ей вчера веточку винограда, и в ту же секунду все вокруг закрутилось в бешеном стремительном водовороте.
Когда она вновь открыла глаза, то не смогла сдержать восхищенного возгласа. В первую секунду ее ослепил яркий свет - агрессивное горное солнце уверенно сияло где-то высоко над головой. Стоящие полукругом горы были такими высокими, что своими пиками, казалось, подпирали небеса; отель, в котором ей предстояло остановиться, на фоне огромных гор казался игрушечным, и все вместе это здорово напоминало ожившую сказку. Девушка улыбнулась, с упоением вдохнув горный воздух, в котором искрилась на солнце морозная пыль, и поспешила к отелю. Подойдя к стойке портье, Гермиона назвала свою фамилию, после чего получила ключ от своего номера.
- Добро пожаловать во Францию, мадемуазель.
Серые холодные волны с шумом накатывали на берег, а потом, послушные морской стихии, возвращались обратно. Небо было низким и серым, и где-то на самой линии горизонта серое море сливалось с таким же серым небом, и казалось, что безрадостней этого пейзажа ничего в жизни быть не может. Где-то высоко в небе закричала чайка, и она запрокинула голову, пытаясь загнать обратно подступившие слезы. На лицо упало несколько крупных капель - начинался дождь. Надо же, даже природа сегодня против нее. Как же она раньше не замечала, как здесь уныло? Балтика.
- Скажи мне, что пошутил! Это ведь неправда, ты не поступишь так со мной! Я не переживу! - ее голос дрожал и готов был в любую секунду сорваться на крик. Холодный морской ветер трепал ее белокурые волосы, но она с маниакальным упорством, снова и снова убирала их от лица, словно в этом занятии был какой-то одной ей понятный смысл.
- Переживешь, - он равнодушно пожал плечами, а потом поднял небольшой камень и с силой бросил его в море. Тот несколько раз подпрыгнул на волнах, а потом исчез. Она проводила камень взглядом, а потом снова перевела взгляд на него, уже даже не пытаясь сдерживать слезы. Зачем ей это делать, если он сейчас уйдет, а она сядет на песок и будет смотреть на это море, которому совершенно нет дела до того, что ее жизнь в эту самую минуту закончится, и больше уже никогда и ничего не будет. Никогда и ничего. Она обессилено опустилась на песок и закрыла лицо ладонями. Плечи ее сотрясали беззвучные рыдания. Он досадливо посмотрел на нее, а потом поднял с земли и встряхнул за плечи.
- Прекрати истерику, Кристина. Все кончено. Просто прими это. Я больше не люблю тебя, - в его голосе не было ни жалости, ни сожаления, только какая-то злая усталость, словно единственным его желанием было поскорее покончить с этим неприятным для себя разговором. А что будет дальше с ней, его и впрямь совершенно не заботит.
- Неправда! Ты врешь!
- Почему тогда я ухожу? Извини, но мне пора.
У нее разжались руки. Она вдруг поняла, что он говорит правду. Он действительно сейчас уйдет. Навсегда. Она до боли закусила губу, поднялась на ноги и, глядя ему прямо в глаза, глухо проговорила:
- Обними меня. На прощание. Пожалуйста.
Он покачал головой.
- Зачем тебе эта агония? Все, что было с нами, с самого начала было обречено на провал. Просто час пробил. Здесь нет твоей вины, нет моей. Просто так случилось. Прости меня поскорее, если сможешь, конечно, и будь счастлива.
Она смотрела, как он уходил, и есть казалось, что в эту самую минуту жизнь вот так же точно уходит из нее самой, с каждым его шагом. Каждый удар сердца отдавался сильной, почти нестерпимой болью, но она заставила себя досмотреть, как он уходил. Когда он скрылся из поля зрения, она снова разрешила себе опуститься на песок. Соленые слезы текли по щекам, и щекам тут же становилось холодно - балтийский ветер нес холод с севера. Она еще долго сидела на пустынном песчаном пляже, а потом поднялась и ушла. Ушла навсегда. Чтобы больше не вернуться туда, где она переживала лучшие минуты своей жизни. Она заставит себя уйти, заставит себя подчиниться своей же воле, а уж ее воля всегда была железной…
...Кристина открыла глаза. Несколько секунд она пролежала неподвижно. Губы были соленые, наверно оттого, что она плакала во сне. Надо же, ей никогда не снился такой сон. Ей вообще никогда не снились сны, связанные с ним. Сколько же времени прошло с тех пор, а она до сих пор все помнит так отчетливо, словно это случилось только вчера - и крик чаек над головой, и шелест холодных волн, и его глаза, в которых она так отчаянно желала прочесть ответ на вопрос, почему он так поступает с ней…
Девушка несколько раз с силой ударила себя ладонями по щекам. Пощечины привели ее в чувство, и на смену оцепенению пришла мрачная решимость. Это был сон, всего лишь сон, его не нужно бояться.
Ей почти удалось убедить себя в том, что тогда все оказалось простым совпадением. Он не стал бы искать ее, она не нужна ему, он дал ей это понять тогда, несколько лет назад, на пустынном морском берегу. Ей не нужно жить прошлым, у нее есть цель в настоящем. Она все еще не была уверена, что правильно поступает, но приносить себя в жертву чьим-то интересам ей тоже не хотелось.
Девушка подошла к зеркалу и посмотрела на свое отражение.
«Ты колеблешься, потому что это не он. Если бы на месте Малфоя был тот, другой, ты бы не раздумывала. Ты бы побежала за ним куда угодно, босиком по раскаленным углям или по снегу. Но он остался жить только в твоих снах».
На столике у зеркала стоял хрустальный флакончик с зельем. Девушка открыла его и до боли отчетливо почувствовала запах моря и ветра. Амортенция неизменно пахла для нее именно так, с тех самых пор, как он появился в ее жизни… Но сейчас у нее не было времени на воспоминания. Она все сделает так, как надо, и уже никто не сможет ей помешать. Разве что…
Вечером Гермиона спустилась вниз. Холл отеля был наполнен радостными голосами, музыкой и предвкушением праздника. Она направилась к стойке портье узнать, не прибыл ли уже кто-нибудь из ее знакомых, но осуществить задуманное ей не удалось. Ее окликнули, и, обернувшись, она увидела Кристину Бернгард, как всегда безупречно красивую, с ледяной улыбкой.
- Ну что вы смотрите на меня так, словно я только что восстала из мертвых? Пойдемте, мне нужно с вами поговорить.
