Глава 14. Портрет Гарри Поттера- Давай я посмотрю, - сказала Гермиона.
Так и не поняв, каким образом картина крепится к стене, Гарри отошел от портрета. Встав на его место, Гермиона просунула кончик волшебной палочки в щель между золоченой рамой и стеной и повела его вниз, шепча заклинание. Нарисованная гостиная пустовала – нарисованная Гермиона перешла в портрет Лаванды, и они теперь негромко беседовали с сидящими на кровати Роном и Луной.
- Понятно, - сказала Гермиона (настоящая), - Заклинание Приклеивания… хорошо хоть, не Вечного.
- Ты можешь его снять?
- Попробую сообразить.
- Вообще-то, можно попросить Флиттвика, он ведь все заклинания знает.
- Разве что если ничего не получится, - возразила Гермиона. – Мне неохота его беспокоить.
Луна оглянулась:
- Я знаю, как его снять. Сделать?
- Я хочу попробовать сама!
Луна спокойно кивнула и вернулась к разговору. Гермиона отошла и некоторое время разглядывала картину, размышляя.
- Мы иногда встречаемся с Дином, - оживленно говорила Лаванда. – Он так интересно придумал! Нарисовал еще одну картину с моей комнатой и поставил у себя. Так что я иногда прихожу к нему в гости. Правда, не очень часто…
Она печально умолкла.
- Тяжело, да? – сочувственно спросила нарисованная Гермиона.
Лаванда посмотрела на нее, кивнула:
- Есть немного… Ну да ладно.
- Так… - пробормотала живая Гермиона, - кажется, я поняла.
Она подняла палочку. Раздался треск, картина поехала по стене и перекосилась, повиснув на одном углу. С нарисованного стола посыпались книги.
- Ой! Гарри, придержи ее!
Гарри бросился вперед, схватил тяжелую раму и приподнял, выравнивая картину. Все повернулись, глядя на происходящее с огромным интересом (а нарисованная Гермиона – и с некоторой тревогой).
Гермиона подняла палочку, повторила заклинание. Картина окончательно отделилась от стены, и Гарри чуть не застонал – такой она оказалась тяжелой! Видимо, холст был укреплен на толстой доске. Гермиона бросилась на помощь, ухватила с противоположной стороны. Стало легче, но ненамного – от напряжения руки вспотели, и гладкая золоченная поверхность так и норовила выскользнуть.
- Ставим осторожно, Гарри!
Стиснув зубы, они опускали картину сантиметр за сантиметром, стараясь держать ровно. От усилия голова слегка закружилась. Гарри заподозрил, что рама не золоченная, а из чистого золота. Наконец низ коснулся пола. С облегчением разжав пальцы, Гарри резко выпрямился, пошатнулся и непроизвольно оперся о холст. Вернее – хотел опереться, но рука провалилась в пустоту, он потерял равновесие и упал.
В картину.
Его макушка ударилась об ножку нарисованного массивного стула; он застонал, схватившись за голову, и подогнул ноги, пытаясь встать.
- Гарри! – Гермиона нагнулась над ним, схватила за локти.
Улыбнувшись через силу, он встал и потер макушку. Опершись о плечи Гермионы, оглянулся, пытаясь понять, где он находится. И остолбенел. Находился он в картине. И обнимал Гермиону-на-портрете!
Живая Гермиона непонимающе смотрела на него из комнаты. Отсюда спальня выглядела странно – как плоская фотография. А нарисованная гостиная, в которой он сейчас находился, обрела объем и казалась почти настоящей.
- Гарри, как ты это сделал? – одновременно воскликнули обе.
- Никак… - машинально ответил он. – Упал, и все…
Выйдя из ступора, настоящая Гермиона одним прыжком влетела в портрет, схватила за руку нарисованную и исчезла – момент слияния Гарри и на сей раз не смог увидеть. Уже в одном экземпляре, она стала оглядываться.
- Мы что? – в поле зрения за рамой появился Рон. – Мы все можем туда войти?
- Не знаю…Похоже, что да! - растерянно ответила Гермиона.
Помедлив, Рон решительно шагнул вперед; раздался глухой стук, и он со стоном отскочил, схватившись за лоб.
- Рон, ты в порядке? – Гермиона выскочила в комнату; ее двойник и Гарри растерянно смотрели друг на друга.
- Шишка будет! – проворчал Рон, ощупывая лоб. – Хорошо хоть, не носом врезался! Но почему я не смог?
- Подожди!
Гермиона достала палочку, коснулась его лба. По лицу Рона расплылась улыбка:
- Ох, спасибо!
Он с благодарностью поцеловал ее и обнял Луну, которая, подбежав, испугано смотрела на него:
- Все в порядке, прошло.
- Ой! – спохватилась Гермиона-на-портрете. – Ты ведь тоже ушибся! Сейчас… «Анестезио»!
Боль в макушке исчезла, и Гарри с облегчением улыбнулся.
- Прошло? – взволнованно спросила Гермиона-на-портрете. – Здорово! Я не знала, подействует ли мое заклинание на живого человека.
- Видимо, действует, пока я здесь, - рассудил Гарри.
- Но почему ты там? – воскликнул Рон. – Вернее, почему я не там? То есть… тьфу ты, я хотел сказать…
- Потому что у тебя нет портрета, - со своим характерным недоуменным тоном «ну-разве-это-не-очевидно» объяснила Луна.
- Но у Гарри тоже нет!
- Значит, есть.
Некоторое время все шестеро (включая вбежавшую в портрет Гермионы Лаванду) переглядывались, потеряв дар речи. Наконец Гермиона-на-портрете сказала:
- Я попробую найти его.
- Я помогу тебе! – воскликнула Лаванда. – Я уже многих знаю, всех расспрошу!
- Спасибо, Лаванда. А ты не знаешь, Дин его не рисовал?
- Думаю, он сказал бы мне. Но я у него обязательно спрошу. Прямо сейчас – он наверняка у себя в мастерской.
Она шагнула в стену нарисованной гостиной и исчезла. Гарри стало так интересно, что он чуть не последовал за ней. Нарисованная Гермиона схватила его за руку:
- Подожди, не надо пока! Ты еще не умеешь тут ориентироваться, в два счета заблудишься. Тебе лучше пока выйти, Гарри… Здесь все не так, как в реальном мире.
После некоторого колебания он подчинился.
- Ладно, - решительно сказала Гермиона, - мы в этом разберемся. Давай отнесем портрет, Гарри. Тебе лучше перейти к Лаванде, - посоветовала она своему двойнику. - Я понесу «Локомотором», но может быть тряска. Потом приходи в комнату.
- Пока, - улыбнулась Гермиона-на-портрете, исчезла и появилась во второй картине.
- Я спущусь вниз, - Рон пошел к двери. – Если надо будет подхватить…
Он вышел. Луна вдруг бросилась к двери:
- Рон, подожди!
Она опоздала – снаружи раздался громкий крик. Все повыскакивали на площадку.
- Ох, я забыла про защиту! – воскликнула Гермиона.
На месте ступенек был отполированный до зеркального блеска мраморный скат. Внизу Рон, ругаясь, вставал на ноги. Луна с хохотом села и скатилась к нему.
- А как я картину спущу? – сердито спросила Гермиона.
- Три минуты! – весело ответила снизу Луна, вскакивая на ноги.
- Ты уверена?
- Конечно! Только не заходи опять в спальню.
Вместо нее зашел Гарри. Во второй картине Гермиона-на-портрете рассказывала о случившемся вернувшейся Лаванде, и обе посмеивались. Он попробовал бросить на них сердитый взгляд, но получилось не очень убедительно – его тоже распирал смех. Скомандовал «Локомотор» и палочкой повел взмывшую в воздух картину к двери.
- Да, Гарри! – сказала вслед ему Лаванда. – Я у Дина спросила. Он твоего портрета не рисовал.
Он оглянулся, кивнул:
- Все равно спасибо, Лаванда. Приходи потом в гости.
- Обязательно!
Он вывел картину на площадку. Гермиона тоже достала палочку, и они осторожно «повели» тяжелую картину вниз по восстановившейся лестнице. Рон, оправившись от неожиданного скольжения, вместе с Луной подхватил ее и направил к портретному проему.
- Подождите нас! – раздался голос Джинни.
Они с Невиллом как раз выходили из спальни мальчиков, а за ними неторопливо выплыл портрет Невилла. Невилл-на-портрете, который стоял, прислонившись к краю рамы, поймал взгляд Гарри и подмигнул.
- Помог бы, Рон! – попросила Джинни. – Ее все время заносит.
Рон вопросительно посмотрел на Луну.
- Я справлюсь, - заверила она, и Рон побежал на помощь сестре.
Переноска заняла немало времени - тяжелые картины так и норовили поплыть не туда, и порой Луне и Рону приходилось возвращать их на курс сильными толчками. Со стола на изображении гостиной слетели все книги. Нарисованный Невилл два раза упал и в конце концов перескочил в картину с пирующими монахами, мимо которой они как раз проходили.
- Я приду потом, когда повесите картину,- сказал он. – Все равно помочь не могу.
- Пожалуйте за стол, молодой человек! – закричали монахи. – Вы, верно, проголодались от тяжких трудов!
- Ему-то хорошо! – проворчал Рон, в очередной раз подталкивая картину.
Настоящий Невилл, удерживая раму от непроизвольного разворота, сочувственно кивнул.
На свое счастье у лестницы они встретили Слизнорта. Немало удивленный и позабавленный, он согласился помочь и легким движением своей палочки отправил картины наверх.
- Все в порядке, все в порядке! – весело заверил он друзей, которые встревожено пытались высмотреть исчезнувшие за верхней площадкой картины. – Я их отправил прямиком к вашим новым комнатам. Учтите на будущее, дорогая Гермиона – для таких целей «Вингардиум Левиосса» намного лучше заклинания «Локомотор», поскольку она полностью компенсирует влияние инерции.
- Ой, спасибо, профессор! – воскликнула Гермиона.
- Не за что, дорогая моя, не за что! – с напускной сдержанностью отозвался Слизнорт, пряча улыбку в роскошных усах. – Кстати, Гарри, мой мальчик, я вам бесконечно признателен.
- За что, профессор? – удивился Гарри.
- За то, что вы передали мою просьбу МакГонагалл, конечно! Я имел несказанное удовольствие побеседовать вчера с самим Мерлином! Кстати, вы в курсе, что мой кабинет находится прямо над вашими комнатами? Так что, если я буду срочно нужен – постучите в потолок!
Все засмеялись и побежали по лестнице.
Их комнаты были расположены друг напротив друга, по обе стороны неширокого бокового коридора с более низким потолком. Его освещали не магические факелы или свечи, а что-то вроде газовых рожков в матовых абажурах – выглядело очень мило и уютно: не замок, не учебное учреждение, а старинная гостиница. Как они позже узнали, Слизнорт, создавший коридор с помощью Флиттвика, действительно воспроизвел в нем интерьер одной из своих любимых магловских гостиниц. Комнаты тоже напоминали гостиничные номера, роскошные и просторные (если и меньше гостиной Гриффиндора, то ненамного); в каждой был свой туалет и ванная комната – в общем, всем понравилось чрезвычайно. Картины уже дожидались их, паря в коридоре. Воспользовавшись советом Слизнорта, друзья без помех разнесли их по комнатам, прикрепили с помощью того же Заклинания Приклеивания, потом заколебались – не сходить ли сразу за портретом Луны – но решили передохнуть и собрались в комнате Гарри. Нарисованный Невилл, появившись в своем портрете и узнав, что все готово, ушел в портрет Лаванды – позвать Гермиону - и вскоре они все появились в нарисованной гостиной. Гермиона-на-портрете с помощью Лаванды сразу же начала наводить порядок и собирать рассыпавшиеся книги. Невилл добросовестно пытался помогал им, но крепкое монастырское вино давало о себе знать, и книги он то и дело ронял. В конце концов Гермиона-с-портрета усадила его на стул и посоветовала не мешать.
- О чем ты так задумался? – поинтересовался Рон.
Гарри пожал плечами:
- Кому понадобилось рисовать мой портрет?
- Это ты спрашиваешь? – со смехом воскликнул Рон. – Ты же Гарри Поттер. Скорее, надо удивляться, почему их нет всюду, где только можно повесить картину.
- Кстати, - вмешался Невилл, - уже есть шоколадные лягушки с нашими карточками! Я уже почти всех собрал – твоей только не хватает.
- Да? – удивился Рон. – Когда же ты успел? Ты всего три дня, как воскрес.
Невилл ужасно смутился, а Джинни хихикнула.
- Я ему отдала те, что ты купил мне, - рассеянно пояснила Луна. – Не обижайся, ладно? Полгода в Стране Мертвых – мы просто истосковались по сладкому…
- Ну, теперь понятно! – рассмеялась Джинни. – Рон, мама просто счастлива оттого, какой у Невилла хороший аппетит!
Невилл окончательно покраснел, и она ласково встрепала ему волосы. К его облегчению, в дверь постучали.
- Можно к вам? – раздался звонкий голос Чжоу.
Вслед за ней вошел Седрик, и Гермиона палочкой придвинула стоящий у дальней стены диванчик.
- Спасибо. Здорово, правда? – Седрик плюхнулся на атласную подушку.
Чжоу подсела к Гермионе. Обменявшись несколькими негромкими репликами, девочки встали и подошли к висящим на стене мечам. Сняв меч Гриффинлора, Гермиона протянула его Чжоу и вернулась к компании.
Седрик рассказывал о своем воскрешении. Как Гарри и предполагал, оно ничем не отличалось от воскрешения Невилла и Луны – за небольшим исключением.
- Проходом ведь послужил медальончик Чжоу, - весело объяснял он, - а на нем только мое лицо и часть плеч. Когда МакГонагалл его увеличила, получилось вот такое окошко, - он раздвинул руки фута на два, - и мне пришлось пролезть через него!
Все стали посмеиваться, представляя, как широкоплечий Седрик пролезает в двухфутовую дыру.
- Чуть себе плечи не вывихнул! У меня еще было такое паршивое состояние…
- Мы знаем, - негромко подтвердила Гермиона.
- Ну да, конечно… оно еще какое-то время держалось. В сущности, я очухался, когда уже был по пояс в этой дыре – и тут застрял, Чжоу с МакГонагалл несколько растерялись и стали меня тянуть. Потом МакГонагалл сообразила, достала палочку и приказала: «Акцио, Седрик»! И я – как пробка из бутылки! Проехал на животе почти до двери, Чжоу аж завизжала – наверное, решила, что я расшибся…
- Нет, - коротко возразила Чжоу, снова усаживаясь рядом с Гермионой.
- А что тогда? – удивился Седрик.
- Я успела заглянуть в окно перед тем, как МакГонагалл его закрыла. Оказалось, мы вовремя успели!
Седрик перестал смеяться:
- Дементоры?!
- Целая стая!
- А я и не знал…
Он умолк, растерянно и с некоторым испугом глядя на Чжоу. В комнате словно повеяло далеким холодом, и улыбки начали угасать.
- Все ведь позади, Седрик, - спокойно сказала Луна. – Ты здесь, а они обломились.
Холодок растаял, и все стало как прежде.
- Кстати, они не выносят, когда их кто-то обламывает, - заметил Невилл. – Они наверняка три дня выли на том месте, где ты от них ускользнул!
- Ты уверен? – усомнился Седрик.
- Может, и не три дня, - уточнила Луна. – Там ведь про время ничего нельзя сказать. Но наверняка долго. Я немало понаблюдала за ними – там все равно больше нечего было делать, пока нас не нашел Сириус.
- Давайте не будем сейчас о них, - попросила Гермиона.
- Хорошо, - покладисто согласилась Луна. – А куда ты подевалась?
- Я? Я здесь!
Луна молча кивнула на портрет.
- А, вот ты о чем! Не знаю, - с удивлением ответила Гермиона.
Гермиона-на-портрете и правда куда-то пропала. В ответ на вопросительные взгляды нарисованные Невилл и Лаванда только пожали плечами.
- Я пойду к себе, - сказала Лаванда. – Очень рада была увидеть вас всех! Не представляете, как я по вас скучала!
Она помахала всем рукой и исчезла.
- Ну что? – предложил Рон. – Пойдем обживать нашу комнату?
- Давай, - Луна встала. – Только я не хочу сразу переезжать. Поживем еще несколько дней у папы, ладно?
- Конечно. Но сегодня – здесь…
- Само собой.
Вслед за ними разошлись и остальные. Невилл-с-портрета последовал за своим оригиналом. Гарри и Гермиона, оставшись одни, лежали рядом поперек постели. Гермиона положила голову ему на грудь. Было тихо, спокойно и хорошо.
- Кажется, я догадываюсь, куда она пошла, - негромко сказала она. – Боюсь, ей долго придется искать…
- Ты так думаешь? – весело возразил ее голос с портрета.
А второй голос, который Гарри не сразу узнал – поскольку раньше не доводилось слышать собственный голос со стороны – добавил:
- Привет, Гарри!
Их словно пружинами подбросило; в одно мгновение оба оказались перед портретом. Гарри и Гарри-на-портрете с ошеломленными улыбками глазели друг на друга. Гермионы сияли, как прожекторы. Прошло несколько секунд, потом Гарри-на-портрете вдруг побледнел и пошатнулся. Перепуганная, Гермиона запрыгнула в раму и, слившись со своим двойником, поддержала его. Гарри последовал за ней, вместе они усадили его двойника на стул.
- Спасибо, сейчас… - пробормотал нарисованный Гарри. – Сейчас все пройдет… все в порядке…
Гарри так не казалось; он смотрел на Гермиону поверх его головы, смотрел с немым вопросом: «Почему мы не слились?» Гермиона еле заметно покачала головой - она тоже не понимала.
- Что с тобой? – негромко спросил Гарри.
Двойник поднял голову, через силу улыбнулся:
- Она же говорила – в одну сторону… Подожди немного. Мы еще не… как это называется… не полностью идентичны. Сядь пока, ладно?
Гарри подчинился – благо диван, край которого выглядывал за рамой, в нарисованной гостиной существовал целиком. Гермиона устроилась рядом, и двойник взял ее за руки:
- Поверить не могу, что ты существуешь и здесь!
Она улыбнулась, но взгляд оставался встревоженным.
- Но все-таки – что с тобой, Гарри? Ты разве сейчас не получил…
- Я все получил, - перебил ее Гарри-на-портрете. – В том-то и дело…
- Почему вы тогда не можете слиться?
- Я еще не полностью… я. Не полностью ты, - добавил он, посмотрев на Гарри. – Меня рисовал не такой мастер, как Дин… Да меня вообще не рисовали – мой портрет просто сотворили.
- Как это? – не понял Гарри.
Гермиона поспешила объяснить:
- Портреты создаются по-разному. Его, видимо, создали заклинанием, по магическому шаблону.
- Вот именно, - подтвердил двойник. – Я был несколько… как бы упрощенным. И, кроме того, я ведь существую дольше, чем портрет Гермионы. Меня сделали еще тогда, после похорон Дамблдора…
- А кто, кстати?
- Ты разве не догадался? Скриджмер, кто же еще?! – двойник рассмеялся. – Когда ему не удалось заполучить тебя в качестве «рекламного мальчика», он решил – хотя бы так я у них буду! Так что я висел у него в кабинете, пока не ожил полностью.
- А потом?
- Потом мы с ним очень долго спорили, - хмыкнул нарисованный Гарри. – Пусть упрощенный, но я – это я!
Настоящий Гарри тоже рассмеялся:
- Надо полагать, Скриджмеру это очень не понравилось!
- Да уж! Ему почему-то казалось, что я буду воспринимать его, как родного отца. Когда я ему сказал, что меня зовут Гарри Джеймс Поттер, а не Гарри Руфус Поттер, его чуть кондрашка не хватило!
- Не такой уж ты упрощенный! – рассмеялась Гермиона.
- А я не в том смысле, что глупее, - объяснил двойник. – Просто то, что я знал о себе – это было главным образом то, что знал обо мне Скриджмер. И хорошо, что он знал достаточно много… хотя не все. А, кроме того, я не знал то, что происходило потом, после моего появления. Скриджмер старался держать меня в неведении.
- Ты ничего не знал? – ошеломленно воскликнула Гермиона. – Даже то, что ты одолел Волдеморта?
- Сейчас-то я знаю! Сейчас-то я все знаю! – двойник посмотрел на Гарри. – Все, что знаешь ты! Еще немного, Гарри, и я уже буду тобой… буду собой!
- А почему – будешь? – недоумевал Гарри. – Что еще для этого надо?
- Чтобы все уложилось… - двойник помедлил, подбирая слова. – У меня сейчас, наверное, как было у МакГонагалл – когда на нее обрушились те воспоминания. Ну, ей было хуже, наверное – куча всех этих Реальностей… У меня только две, и то в голове полный сумбур. Я ничего не знал, Гарри. Даже то, что Гермиону убили – для тебя это уже прошлое, а я только сейчас узнал.
- Я же здесь, Гарри. И я жива! – встревожено сказала Гермиона.
Двойник кивнул.
- Все пройдет, - сказал он. – Это вроде некоторого раздвоения, но я уже чувствую, как все укладывается. Тогда уже мы сможем слиться, и ты все узнаешь. Ну, что со мной было. И расскажешь Гермионе…
- Ой, Гарри, расскажи сейчас! – Гермиона начала подпрыгивать на диване. – Он ведь расскажет то же самое, так зачем ждать?
Оба Гарри переглянулись и рассмеялись. Гермиона сделала сердитое лицо.
- Ладно! – сдался двойник. – Да и мне так легче будет уложить…
Он задумался, прикидывая, с чего бы начать. Гермиона подсказала:
- Ты говорил, что вы со Скриджмером долго спорили. И ни к чему не пришли, так? Что потом?
- Я сбежал, - просто ответил Гарри-с-портрета.
- Понятно… Но как тебя занесло в Швейцарию?
- В Швейцарию? – удивился Гарри.
- Да, я там его нашла – в Галерее Современного Магического искусства. Я там бывала иногда. Почему ты не вернулся в Хогвартс?
Двойник вздохнул.
- Я заблудился, - объяснил он. – Понимаешь ли, Гермиона – тебя ведь рисовал Дин, а он ведь настоящий художник, и наш друг, к тому же. Во-первых, ты – которая с портрета – получилась более настоящей, чем я, во-вторых – наверное, он немного передал тебе свое ощущение изображенного мира, и ты с самого начала умела хорошо смотреть…
Гарри хмурился, пытаясь понять, и Гермиона объяснила:
- Здесь это несколько как «нацелиться» в трансгрессии. Надо смотреть определенным образом – и увидишь картину, в которую хочешь попасть. Тогда можешь просто шагнуть туда.
- Понятно! А ты этого не знал? – спросил Гарри у Гарри.
- Нет. Я чувствовал что-то, и мне удалось уйти из портрета. Очень трудно сделать это в темноте…
- В темноте? Ты что, уходил ночью?
- Представления не имею. Когда мы со Скриджмером окончательно разругались, он приказал отнести меня в кладовку. Оттуда я и ушел – когда надоело торчать и пялиться непонятно на что. Здесь время не ощущается, но все равно может надоесть, если ничего не происходит!
Он вдруг замолчал. Потом улыбнулся:
- Кажется, все в порядке…
- Мы уже можем?.. – взволнованно спросил Гарри.
- Думаю, да.
Гарри колебался.
- Смелее, - подбодрил его двойник. – Это лучше, чем…
- Да, конечно! – быстро подтвердил Гарри.
Теперь уже Гермиона хмурилась в непонимании. А они встали, и Гарри подал руку своему двойнику.
Не было никаких особых ощущений. Он только оказался перед стулом, где стоял двойник. А тот исчез.
И, конечно, появились воспоминания. Или нет… Гарри прислушивался к себе. Нет, они не обрушились на него – видимо, «уложились», как выражался двойник. Они просто у него были, и он это знал.
- Ну как? – осторожно спросила Гермиона и, встав, сцепила пальцы на его плече.
- Странное ощущение, конечно, - он накрыл ладонью ее руки. Потом сел и усадил рядом с собой. – Но все получилось. Рассказать дальше?
- Конечно! И, кстати… о чем это было?
- Что?
- Когда он сказал: «Это лучше, чем…» Чем что?
Гарри чуть не поперхнулся. Гермиона смотрела на него с недоумением и как-то… очень уж требовательно.
- Я… ну как тебе объяснить! Понимаешь ли, я никогда не любил смотреться в зеркало. Ну не нравился я себе! «Лучше, чем»… Да лучше, чем глазеть на себя и думать – что вы с Джинни нашли во мне такого!
Гермиона смеялась долго, а когда Гарри начал сердиться, поцеловала его, и поцелуй был долгим-долгим.
- Ладно! – сказала она наконец, слегка задыхаясь, и вытерла выступившие от смеха слезы. – Обещаю – я тебе как-нибудь расскажу, что я в тебе нашла! Ладно… Расскажи о своих блужданиях.
- Хорошо, - с облегчением согласился Гарри. - Он… или я… Я буду говорить о себе, ладно? Я попал в какую-ту картину, где был бал…
- …Я даже не знаю, где она находится, эта картина, - рассказывал Гарри. – На портрете я в школьной мантии, растрепанный, и на балу я выделялся, как еж на выставке кошек. Все с таким возмущением на меня смотрели, что я сам не заметил, как очутился в следующей картине, где никого не было. Пейзаж с горами, и все. Видимо, она висела в чьем-то доме – за рамой была комната, там сидела маленькая девочка. Она так сердито на меня посмотрела и сказала: «Ты-то кто такой? Уйди, это моя картина!» Ну, я ей улыбнулся, пошел в сторону гор, очутился на морском берегу, и так далее. Картина за картиной… Я понемногу учился ориентироваться, но когда начало получаться, я был уже далеко от Англии… В одном доме я познакомился со старым волшебником, который понял, что я заблудился, и попытался мне объяснить, что делать. Но он был немец, по-английски говорил ужасно, я только уловил, как нужно смотреть. Стало несколько легче, но как брать направление, я толком не знал.
Потом мне встретились Скитальцы… ты их не встречала? Это такие же, как я, заблудившиеся в картинах, или просто бродяги. Некоторым художникам ведь нравится рисовать бродяг, но они ведь и на картинах остаются бродягами! И уходят с картин. Некоторые Скитальцы иногда объединяются в группы, чтоб не скучно было. Какое-то время я шел вместе с одной такой группой. Один из Скитальцев умел проникать в картины маглов… да, как и ты умеешь. Он иногда забирался в натюрморты, таскал оттуда еду, и мы устраивали небольшие пирушки. Но мне сильно не нравилось то, что он портит хорошие картины, мы из-за этого ссорились, один раз даже подрались. Смешно, конечно – портрет не чувствует боли, его даже убить нельзя. Даже если картина загорится, ты просто перескакиваешь в другую, и все. Так что не драка вышла, а так, непонятно что, и я от них ушел.
Не поверишь – меня аж в Африку занесло! Я пожил некоторое время в пейзаже на стене Консульства Магии – так и не спросил, в каком оно государстве, их в Африке много. Консула зовут мистер Олли Джейсон, мы с ним подружились. Ох, как он обалдел, когда в пейзаже с пустыней появился портрет Гарри Поттера! Вот с ним было приятно разговаривать. Над Скриджмером он всегда посмеивается. Помнишь, что Дамблдор сказал про Фаджа: «Хороший человек, но не на своем месте». Почти то же самое сказал мистер Джейсон про Скриджмера – правда, хорошим он его не считает. Однако сказал так: «Было время, когда на него можно было рассчитывать. Мой вам совет, молодой человек – ни в коем случае не идите в Министры». Потом до него дошло, что он говорит это портрету, а какой из портрета Министр? Ничего, посмеялись…
- Я и оттуда ушел, конечно, - рассказывал Гарри, - очень уж хотелось назад, в Хогвартс, посмотреть, что там творится. Посмотреть на себя, настоящего, узнать, что там с хоркруксами… Увидеть всех вас… и Джинни тоже. Я очень переживал из-за этого дурацкого решения порвать с ней. К тому же пейзаж, в котором я жил, изображал пустыню. Жарко! Мистер Джейсон, к сожалению, ничего не знал о законах нарисованного мира, но все же волшебником он был сильным, и кое-какие советы мне пригодились. Мы расстались друзьями… знаешь, давай как-нибудь сходим к нему в гости!
Спасибо его советам – я нашел Европу, но дальше… Ты же знаешь, сколько в Европе картин! В конце концов, застрял в Швейцарии. Нашел этот самый интерьер, в Галерее Современного Магического искусства. Я в него очень хорошо вписался. Снял очки, волосы причесал, и сидел за столом спиной к зрителям, изображая задумчивость. И спал – «сном портрета», когда время не ощущается. Я ведь так устал от поисков! Когда ты меня позвала, я сначала решил, что это мне снится. Потом понял, что это не сон, и свалился со стула. В зале были какие-то зрители. Начали смеяться, конечно, а какой-то мальчик крикнул: «Мама, смотри – он на Гарри Поттера похож!»
Он замолчал. Гермиона смотрела на него с таким восхищением, что становилось слегка не по себе. В конце концов, пытаясь справиться со смущением, он полушутливым тоном спросил:
- Ну давай, скажи – что ты такого во мне нашла?
- Все, - тихо ответила она.
- Что «все»? – не понял Гарри.
- Я нашла в тебе все.
- Ну, ты даешь…
Гермиона улыбнулась, прижалась к нему. Больше ничего не надо было говорить – и хорошо, потому что Гарри просто не знал, что тут можно сказать. А потом вдруг предложил:
- Выйдем в комнату.
- Зачем?
- Он хочет что-то сказать тебе. От себя, а не через меня.
Гермиона подняла голову:
- Вы все еще… несколько разделенные?
- Да. Думаю, и вы тоже. Просто у нас с ним было больше разной жизни.
Задумавшись, она последовала за ним, и они опять присели на кровать.
- Да, ты прав. Мы тоже сохраняем некоторую самостоятельность, даже слившись. Сейчас, когда ты это сказал, я тоже заметила. И так, по-моему, лучше. Правда, Гермиона? – она посмотрела на портрет.
Гермиона-на-портрете серьезно кивнула.
- А что ты хотел мне сказать, Гарри?
- Только это… - Гарри-с-портрета помолчал, подбирая слова. - Только то, как я счастлив… Скриджмер ведь не знал, что я тебя люблю – он не мог знать, потому что я ведь столько лет сам этого не сознавал… И я… вот этот «я», - рассмеявшись, он ткнул себя в грудь. – Я этого тоже не знал! А сейчас знаю. Вот. Давай навестим остальных! - предложил он Гермионе-на-портрете.
- Думаешь, им сейчас до нас? – усомнилась Гермиона.
- Ох, конечно! – Гарри-на-портрете оглянулся, посмотрел куда-то вдаль. – Да, Джинни с Невиллом лучше не беспокоить – пусть обживают комнату. Так… А Рон и Луна в коридоре – портрет несут. Пошли к ним! Обалдеют!
Они убежали за край рамы. Гарри и Гермиона весело смотрели друг на друга.
- Рон обалдеет, конечно, - сказала Гермиона. - Но Луна – вряд ли!
Потом она сделала страшное лицо:
- Так! Ты посмел не знать, что любишь меня?
- Не я! Не я! – притворно-испуганным голосом возразил Гарри и ткнул пальцем в пустой портрет. – Это все он! Но теперь и он знает, так что не я!
Гермиона попробовала изобразить рычание Сириуса, но на середине рассмеялась, схватила Гарри, и они повалились на кровать.
Друг от друга они оторвались только когда вернулись портреты. У нарисованных двойников вид был веселый и слегка сконфуженный.
- Ну, они и правда обалдели! – объяснил Гарри-на-портрете. – Так, что даже уронили картину!
- Ой! – воскликнула Гермиона. – Контроль потеряли, да?
- Да, - с досадой вздохнула Гермиона-с-портрета. – Вот чем «Локомотор» лучше – действует сам по себе. Автоматически, как выражается папа.
- У Луны на портрете все поопрокидывалось, посыпалось и так далее, - добавил нарисованный Гарри. – Хорошо, что не упала сама картина – только об пол ударилась. Пришлось помочь ей все убрать…
- Хорошо, что Луна не сердится долго. Картину уже повесили, мы там поболтали немного и вот, вернулись. Не хотите сюда? – предложила Гермиона-с-портрета.
Они переглянулись и засмеялись.
- Да нет, - сказала Гермиона. – Зачем? Вы же теперь вместе, Гарри и здесь, и там.
- Но тогда несправедливо получается – нам же будет в два раза лучше, чем вам!
Гермиона и Гарри задумались. Потом Гарри с улыбкой сказал:
- Не страшно.
- Нам зато будет в пять раз удобнее, - пояснила Гермиона, оглядев просторную кровать.
- Ну, как хотите! – засмеялся его двойник, обнял ее двойника, и они скрылись за край рамы.
- Ну что, Гарри? – шепнула Гермиона. – Обживаем комнату дальше?
Проспали они долго; уже ближе к обеду их разбудили Джинни и Рон.
- Завтрак проспали, сони! – сообщил им Рон. – Так хоть к обеду вставайте!
- М-м-м… - отозвался Гарри, разлепляя веки.
Гермиона села, потянулась с наслаждением и тут же со стоном повалилась на кровать.
- Ноет? – сочувственно спросила Джинни. – Пошли в ванную. Горячий душ, и все пройдет. Давай!
Постанывая, Гермиона последовала за ней. Гарри начал одеваться.
- Вот расплата за нелюбовь к спорту, - ехидно шепнул Рон.
Гарри подмигнул в ответ. При всей любви к Гермионе их всегда несколько злило ее равнодушие к квиддичу.
- Натренируется, - сказал Гарри.
- Конечно.
- А где Луна?
- Пошла навестить малышку Айрис.
- Как она, кстати?
- Не знаю – Луна еще не вернулась. Думаю, все в порядке.
- Привет! Ой! – поздоровалась с ними Гермиона-с-портрета и тут же со стоном опустилась на стул.
- Ты что? – удивился Гарри. – У тебя тоже мышцы ноют? Ты же нарисованная!
- Да, но я чувствую все, что и она! Ничего, уже проходит. Горячий душ – это вещь!
Вскоре девочки вышли из ванной. Гарри страшно удивился, когда Гермиона (уже пришедшая в норму), сказала, что собирается в Косой переулок, и предложила сходить вместе.
- Зачем? – спросил он и еще больше удивился, когда Гермиона сняла со стены мечи.
- Смотри, - сказала она, и Гарри подошел. Она показала ему рукоятку меча Гриффиндора: - Мне вчера Чжоу сказала.
С этими словами она повернула серебряную шишечку на рукоятке и сняла ее.
- Она полая? – удивился Гарри. – А для чего это?
Рон, заинтересовавшись, тоже подошел.
- Гриффиндор ведь был волшебником, - пояснила Гермиона, - и это меч волшебника. Сюда вставляется палочка!
- Вот это да! – удивился Рон, а Гарри спросил: - И Экскалибур так устроен?
- Нет – у него рукоятка сплошная. Но все равно он очень необычный. Стоит показать их Оливандеру.
- Оливандер жив? – воскликнул Рон.
- Нет… Это его сын, Мартин Оливандер, - Гермиона погрустнела. - Оливандера-старшего похитил Волдеморт, помнишь?
- Все-таки похитил? Многие говорили, что он сам к нему перешел.
- На него наложили «Империус», - Гермиона присела на кровать, положила мечи рядом, - и он действительно сам пришел к ним. Но потом начал сопротивляться заклинанию и через какое-то время смог действовать самостоятельно. Его заставили делать палочки, он их и делал. И через какое-то время палочки либо отказывали в самый критический момент, либо взрывались – кое-кого из Пожирателей даже убило. Вот… Пока до них дошло, ему удалось порядочно насолить им.
- Откуда ты это узнала? – спросил потрясенный Рон.
- Из записок МакГонагалл. А она узнала из протоколов допросов из Азкабана.
Все замолчали.
- Что случилось? Почему ты такой грустный, Рон?
Это вошла Луна. Рон рассказал про Оливандера.
- Да я знаю, - спокойно отозвалась Луна, - мне папа сказал, они ведь друзья… Я уже думала об этом.
- О чем?
- Что его тоже надо вернуть. Как и маму.
- Если бы мы могли, Луна! - вздохнула Гермиона.
- Мы можем! – с неожиданной горячностью возразила Луна. – Мы просто не знаем, как!
- Какая разница?
- Это же мы, - пояснила она. – Значит, разница есть. И большая. Я… что я хотела сказать? Да – давайте после обеда навестим Айрис. Она так хочет увидеть всех!
- Она уже видит? – обрадовалась Джинни.
- Нет, ей еще два-три дня придется ходить с повязкой. Но она же видит, по-своему, - Луна для ясности поводила в воздухе рукой с растопыренными пальцами.
- Хорошо, пойдем, - Рон посмотрел на всех. Никто не возражал. – Пошли уже в Большой зал. Умираю с голоду!
- А потом – в Косой переулок. Ладно, Гарри? – шепнула Гермиона.
Гарри рассеянно кивнул. Он все еще ломал голову над сказанным Луной. Что-то скрывалось за ее словами очень-очень важное…
