Глава 14. Перелом- Что это значит? - Чжоу в который раз перечитала несколько разбросанных по клочку пергамента слов. Казалось, будто из вполне осмысленного послания кто-то просто стер большую часть, оставив только эти дразнящие своей непонятностью обрывки.
- Не знаю! Сегодня утром я обнаружил это в кармане своей мантии, - ответил Малфой, - Новой! Ни разу не надетой!Понятия не имею, как кто-то ухитрился положить это туда.
- Гермиона Грейнджер лучшая ученица на курсе! Может, она как-то...Хотя нет, - оборвала сама себя Чжоу. Почему-то она была уверена, что это сделала не Гермиона.
- Нет, это не она, - покачал головой слизеринец, - Я уверен.
- Почему?
Он невесело усмехнулся.
- Она не лгала, когда я ее спрашивал. Я по лицу видел. Ты, кстати, тоже.
- Что тоже?
- Не врала.
- Как проницательно! - впрочем, острить Чжоу не хотелось, - Так ты расскажешь, что ты видел в своих видениях?
Малфой долго молчал.
- Нет. Не смогу. Я... их не помню!
Чжоу не смогла сдержать изумленный возглас.
- Совсем ничего! И... это страшно, Чанг! Мне кажется, как будто в меня что-то вселилось, какой-то призрак, или демон...Или Моргана знает что еще! И это что-то иногда захватывает надо мной контроль и делает все, что ему ни заблагорассудится! Тогда у меня и бывают эти «видения», как ты их называешь! И никак нельзя предугадать, когда это снова случится! Я могу спать, есть яичницу за завтраком, сидеть на уроке, да хоть просто в потолок плевать — и вдруг как будто булыжником в висок — шумит в ушах, голова трещит...А перед глазами какой-нибудь кошмар... Потом приходишь себя и понимаешь, что что-то не так только по перепуганным лицам тех, кто видел, как меня трясло... И не знаешь, что ты будешь вытворять, когда это опять случится... Может, меня снова вот так выключит, а придя в себя, я увижу гору трупов вокруг... - Малфой содрогнулся.
- Ну...уж не гору точно — тебе времени не хватит! - попробовала пошутить Чжоу, - Выключает обычно на пару секунд.
Малфой посмотрел на нее с каким-то странным выражением.
- К тому же в этот раз ты просто пригласил Гермиону на бал — не вижу в этом ничего такого, что...
- Что?! - Малфой вскочил на ноги и уставился на Чжоу с таким видом, как будто собирался рухнуть замертво, если она немедленно не заберет свои слова обратно. На его бледных щеках запылали алые пятна.
- А...А в чем дело-то? - с безграничным удивлением спросила Чжоу, горя желанием рассмеяться — слишком уж забавной и разоблачающей была неожиданно бурная реакция обычно хладнокровного слизеринца.
Вместо ответа Малфой покачал головой.
- Я предпочел бы гору трупов... - пробормотал он.
- И ты не помнишь, что ты увидел перед тем, как пригласил ее, да?
- Да! О Мерлин, ну когда же это кончится? Что следующее я сделаю? Признаюсь Поттеру в любви? - в голосе его прозвучало неподдельное отчаяние, но это не помешало Чжоу громко хихикнуть. Малфой смерил ее взглядом.
- Ладно, Чанг, раз уж мы теперь скованы с тобой одной цепью...
- Скорее уж связаны одной смирительной рубашкой! - пробормотала Чжоу.
- Дельная поправка! - неожиданно весело согласился Драко, - предлагаю договориться: если вдруг с кем-то из нас случится что-то совсем уж странное — то он дает знать другому. Если вдруг кто-то из нас доходит хоть до какой-нибудь догадки о том, что вообще с нами происходит — тоже. Идет?
- Идет!
***
Радостная эйфория, вызванная, возможно, тем, что теперь у нее появился союзник в попытках разгадать тайну непонятных видений, а возможно просто тем, что Малфой не счел ее совершенно сумасшедшей, развеялась слишком быстро. Едва она вошла в факультетскую гостиную, как лавина на время забытых проблем обрушилась на нее и погребла под собой. Прогулянные занятия и грозившие за них наказания, домашние работы и проклятый Бал... На фоне всего этого меркли любые таинственные видения и голоса в голове.
Последняя неделя перед каникулами, загруженная контрольными работами и домашними заданиями непомерных объемов, стремительно приближалась к концу. Вечером четверга уставшая, выжатая как лимон Чжоу сидела возле окна в Общей гостиной, прижавшись лбом к холодному стеклу, за которым в веселой пляске метались белые перышки снега. Безгранично свободные, невесомые, беззаботные...Неожиданное и острое желание полетать вместе с ними, хоть на мгновение ощутить и себя такой же свободной, бездумно кружится в холодном танце ветра пересилило усталость и сонливость. Чжоу закрыла учебники, над которыми корпела вместе с подругами и поднялась из-за стола.
- Куда ты? - спросила Мариетта, не отрываясь от звездных карт.
- Хочу немного полетать.
- С ума сошла? Там настоящий ледник! Простудишься! - всполошилась Элис.
Она, безусловно, была права, как и обычно, но Чжоу всегда отличалась упрямством.
- Я не на долго. Всю неделю на воздухе не была! А не летала вообще чуть ли не год. Скоро разучусь! - с этими словами она взбежала в спальню, натянула свитер и шапку, закуталась в шарф, захватила метлу и перчатки и под неодобрительным взглядом Элис покинула гостиную.
Сгущались сумерки. Выйдя из замка, Чжоу остановилась, наслаждаясь холодной вечерней свежестью. Настроение медленно, но верно улучшалось. Из-за белой пелены облаков пробились тусклые лучи зимнего солнца, превращая покрывавшее землю снежное покрывало в искрящиеся алмазные россыпи. Залюбовавшаяся этим сказочным блеском Чжоу подумала, что в мире достаточно магии и без заклинаний и волшебных палочек. Она зачерпнула ладонью немного колючего, рассыпчатого снега и, радостно засмеявшись, подбросила его над собой, закружившись в вихре осыпавших ее мерцающих звездочек. А затем, продолжая улыбаться, вся обсыпанная снегом, побежала к квиддичному полю.
Ветер прекратился, редкий снег падал медленно и словно сонно. Замотав лицо шарфом до самых глаз, Чжоу оседлала метлу, оттолкнулась от земли и взлетела. Долгожданное чувство безграничной, пьянящей, дикой свободы, детский, наивный и светлый восторг переполнили ее совсем как тогда, в одиннадцать лет, когда она впервые взяла в руки метлу. Радость и спокойствие. Счастье. Кружа над полем, она оглядывала расстилающиеся под ней просторы. Замок, похожий на крепость Снежной королевы, темное покрывало Запретного леса, осыпанное сахарной пудрой снега, серебряное зеркало озера...Ледяной порыв ветра чуть не сдул с нее шапку, и девушка громко расхохоталась, ловя ее одной рукой. Снег падал все гуще, застилал глаза, но Чжоу не обращала на это внимания, выписывая в воздухе узоры, как мороз рисует их на стекле, чувствуя себя частью этого ледяного мира — холодной, свободной и счастливой. Как снежинка! Не все ли равно, что стоит ей коснуться земли — как приходит конец ее хрупкой жизни, и она обращается в мутную каплю воды? Она живет, пока дует ветер! И, вновь громко засмеявшись, Чжоу стрелой взлетела вверх, словно стремясь никогда больше не возвращаться на землю. Лицо резал обжигающий холод, воздух шумел в ушах, снег залеплял глаза... Закружившись в сложнейшем вираже, она развернулась и понеслась вниз, огибая поле широкой дугой, не обращая внимания на все усиливающуюся метель. Внезапно возникшие перед ней темные контуры вратарских колец ничуть не напугали ее, хотя Чжоу и казалось, что она совсем в другой части поля. Она засмеялась и привычно наклонилась влево, огибая их, как вдруг резко изменивший направление ветер невидимым тараном ударил ее в спину, швырнув на удерживающий центральный обруч шест. Смех ее перешел в крик, тупая боль пронзила левую руку... Перед глазами все закружилось, как в калейдоскопе, небо и земля поменялись местами. А через мгновение она сорвалась с потерявшей управления метлы и рухнула в глубокий сугроб, подняв тучу засверкавших в угасающих солнечных лучах снежинок — последнее, что Чжоу успела увидеть прежде, чем потерять сознание.
***
На полу таинственно поблескивает старинная мозаика, изображающая змея, за высокими стрельчатыми окнами бушует гроза, слепящими вспышками молний высвечивая из темноты контуры окружающей змея многолучевой звезды. Маленький ножик с перламутровой рукояткой дрожит в ее руке, когда она медленно подносит его к раскрытой левой ладони. Острая боль — и неожиданно знакомый голос, характерно растягивающий слова:
- А мы теперь с тобой, считай, родственники...Кровь смешали...
Гермиона Грейнджер пробегает глазами только что дописанное письмо и ставит в нижнем правом углу свое имя...Взгляд Чжоу скользит по строкам: «Не знаю...есть здесь дело!... должен...поверь» - но остальные слова не рассмотреть...
Алые звезды оценивающе взирают на нее с высоты.
- Ты помнишь, что есть уважение времени? Я говорил тебе тогда...Это память, милая Гостья! И медленно но верно ты начинаешь заслуживать мое уважение... Своим смирением. Пусть в мелочи, но все же... Возможно, ты все же выучишь мой урок прежде, чем все кончится...
- Смирение? Но с чем я смирилась?
- Веселого Бала, Гостья! - завораживающий голос перешел в чуть слышное шипение и стих. Алые звезды подмигнули ей на прощание...
***
А в это время в библиотеке Драко Малфой, занятый домашним заданием по зельеварению, вдруг с криком схватился за левую руку, которую пронзила жуткая боль, ухватился за ближайшую полку, чтобы не упасть, перед глазами потемнело, и он без сознания рухнул на мраморный пол, обрушив со стеллажа лавину тяжелых запыленных фолиантов.
***
- Чжоу! Чжоу, очнись!
Она почувствовала, как ледяные объятия сугроба разжимаются. Кто-то вытирал с ее лица засыпавший ее снег. С неимоверным трудом она разлепила веки — растаявшие на ресницах снежинки мутной пеленой застилали взгляд. Но она уже узнала голос.
- Слава Мерлину, ты жива! - воскликнул Седрик с выражением непередаваемого облегчения. Расширившиеся серые глаза казались черными на его побелевшем лице, - Я думал... - он не договорил и вдруг каким-то неосознанным, порывистым движением прижал ее к себе. В левую руку словно вонзились тупые клыки, и Чжоу тихо вскрикнула.
- О, прости, прости, я не...
- Все в порядке, - прохрипела девушка. Губы, слепленные коркой засохшей крови, еле двигались. Ветер швырнул ей в лицо пригоршню снега, она отчаянно закашлялась, чувствуя, как раскалывается от боли голова.
- Нужно в больничное крыло! Можешь подняться?
Чжоу попробовала пошевелиться — все тело ныло, но ноги вполне слушались. Левая рука отдавалась резкой болью на любое движение. Седрик обнял ее за плечи и осторожно поставил на ноги. Попробовав ступить на левую ногу, девушка охнула и ухватилась за него, чтобы не упасть.
- Неверное, вывихнула... - голова раскалывалась, все вокруг раскачивалось и кружилось, к горлу подступала тошнота.
- Обопрись на меня! Как ты вообще...Нельзя ведь летать в такую метель! Даже матчи переносят, если такая погода! Как же ты... - сбивчиво говорил Седрик, казалось, для того лишь, чтобы отвлечь самого себя от каких-то ужасных мыслей.
- Знаю, я просто...Слишком давно не летала.
Говорить не хотелось - хотелось лечь на землю и провалиться в сон, в котором не будет так болеть каждая клеточка тела, как будто все внутренности превратились в один огромный синяк...
Шаг за шагом они приближались к замку.
- А...ты что делал на улице? - едва ворочая языком, спросила Чжоу.
- Гулял...Увидел, что ты идешь к полю, и пошел за тобой.
- Зачем?
- Хотел поговорить... сказать...я...Ты ведь... - Седрик окончательно запутался в словах и замолчал.
- Что?
Юноша перевел дыхание.
- Да, выбрал же я время...
- Для чего?
- Я понимаю, глупо теперь говорить об этом, но... Знаю, тебя уже пригласили, но если бы я набрался смелости и позвал тебя раньше других, то...
- То я бы согласилась! - воскликнула Чжоу, заходясь в очередном приступе кашля, - Я думала...Но ты... Флер нравится тебе гораздо больше чем я, я думала, ты позвал ее, поэтому я и согласилась пойти с Майклом... Хотела показать тебе, что мне все равно, так же как и тебе!.. - она едва не плакала от боли и внезапно затопившей ее унизительной жалости к самой себе.
- Ты бы согласилась? - казалось, Седрик пропустил мимо ушей все, последовавшее за этим признанием.
Жалея о собственной несдержанности и неспособности держать свои чувства в узде, Чжоу только молча кивнула в ответ. Голова кружилась все сильнее, земля раскачивалась под ногами, словно палуба корабля. Девушка далеко не сразу заметила, что они уже остановились.
- Флер никогда мне не нравилась! И мне никогда не было...все равно! - произнес Седрик с какой-то умоляющей искренностью, глядя ей в глаза и словно пытаясь прочесть в них ответ на некий невысказанный вопрос.
Чжоу вдруг поняла, что все это время только волевым усилием удерживала себя на краю беспамятства — слишком важно ей было услышать его слова. Но теперь, когда все было сказано, внезапный прилив радости и воскресшей надежды унес остатки ее сил, земля качнулась слишком резко, и ...Пожалуй, это был самый счастливый обморок на свете.
_________________________________________________
Каюсь, окончание главы у меня - прямо-таки реминисценция Голсуорси...:)
