Глава 14– Давненько я не бывал в маггловском жилище, – заметил мистер Паркинсон, с любопытством озираясь, пока Гермиона еще раз проглядывала пергамент.
– Присядьте, вон там есть диван, – она махнула рукой в сторону упомянутой мебели, даже не обернувшись к юристу, что было с ее стороны довольно невежливо, но она была слишком поглощена повторением заклинания, – и ничего не говорите, пока я не закончу. Заклятье такое сложное, что боюсь даже представить, что может случиться, если я вдруг ошибусь.
Мистер Паркинсон без возражений уселся на вполне приличный – для маггловского – диван, а Гермиона отложила пергамент со шпаргалкой, взяла в левую руку перо, в правую – свою волшебную палочку и, набрав в грудь побольше воздуха, стала вполголоса медленно читать заклинание. Чем дольше она читала, тем сильнее возрастало странное напряжение в воздухе маггловской квартиры. Юрист почувствовал, как у него забегали по коже мурашки от магической мощи, все сильнее сгущавшейся от слов этой молоденькой девушки. «Если и Поттер с Уизли такие же опытные волшебники, немудрено, что Вольдеморт проиграл,» – промелькнуло в голове у мистера Паркинсона. – «Я никогда не слышал и не видел ничего подобного!»
Спустя пять минут Гермиона глубоко вздохнула и опустила руку с пером. Концентрация магической энергии сразу же пошла на убыль и через несколько секунд пропала совсем.
– Все, портключ готов, – слабым голосом произнесла она. – Теперь стоит только сломать перо пополам – и мы тут же окажемся в этой комнате. Сверху я наложила на него маскирующее заклятие. Пока портключ не будет задействован, никто не сможет догадаться, чем это перо является в действительности, – Гермиона осторожно положила перо на журнальный столик, нетвердым шагом медленно подошла к дивану и присела рядом с мистером Паркинсоном. Тот заметил, что она побледнела:
– С вами все в порядке? Хотите воды?
– Ох, я почему-то вдруг так устала, раньше такого никогда не было... Наверное, я просто немного переволновалась, – покачала она головой, откидываясь на спинку дивана и переводя дыхание. – Сейчас немного посижу, головокружение пройдет и все будет хорошо.
– Должен отдать вам должное – я никогда не был свидетелем наложения заклинания такой мощи! Вы молодец, мисс Грейнджер, хоть и... – тут он резко оборвал себя на полуслове.
– Хоть я и магглорожденная, вы ведь это хотели сказать? – докончила за него Гермиона.
– Простите, – вздохнул тот, заметно смутившись, – по инерции вырвалось. В моем возрасте людям бывает тяжело меняться.
– Ладно, – кивнула она, – прощаю. Знаете, я с недавних пор перестала обращать внимание, если меня называют грязнокровкой или магглорожденной. Я знаю, кто я и что из себя представляю. И знают мои близкие и друзья. А мнение остальных меня уже как-то перестало волновать. Главное – оставаться самой собой и не переступать через свои убеждения и принципы.
– А как относятся ваши принципы к тому, что вы собираетесь помочь опасному преступнику бежать из тюрьмы?
– Мистер Малфой – не преступник, – ответила Гермиона. – И мне очень жаль, что Визенгамот в свое время этого не понял.
Мистер Паркинсон с любопытством посмотрел на нее:
– Что же Люциус вам рассказал тогда? Не могу себе даже представить, что вы такого узнали, что так рьяно кинулись его спасать! Ведь он, сколько я его знаю, презирал и ненавидел вам подобных. Может, все же расскажете, в чем дело-то? – вкрадчиво спросил юрист. – Все равно через час или полтора я забуду об этом под действием вашего Обливиате.
– Извините, но нет. Не могу, и больше не просите, – твердо ответила Гермиона. Чтобы избежать дальнейших расспросов, она встала и быстро вышла в соседнюю комнату, где стоял котел с Оборотным Зельем.
У нее был приготовлен небольшой флакон, куда она перелила часть зелья из большого котла. Потом Гермиона осторожно развернула платок и кинула во флакон волос Риты Скитер. Жидкость немедленно сменила цвет с темно-коричневого на фиолетовый и запенилась. Гермиона, брезгливо поморщившись, тщательно закупорила флакон и вернулась к мистеру Паркинсону:
– Все, зелье готово, отправляюсь к камину в вашем кабинете! Мою палочку оставляю тут, – Гермиона аккуратно положила ее на комод, – заберу, когда вернусь с Лю... мистером Малфоем.
– На моем столе в шкатулке найдете летучий порох, остальное – за вами. Что ж, удачи вам, мисс Грейнджер, она вам сейчас очень нужна, – юрист встал и подал ей руку. Гермиона ответила на пожатие. – Буду с нетерпением ждать вашего возвращения!
– Хотите, я включу телевизор, чтобы вам не было скучно?
– Нет, спасибо. Я вполне в состоянии провести полчаса в размышлениях, – покачал головой мистер Паркинсон. – Ну а если будет совсем невтерпеж ждать, гляну, что там пишет маггловская пресса, – кивнул он на журнальный столик, где лежала стопка газет и журналов. Некоторые ингредиенты в Оборотное зелье было необходимо кидать строго по часам, и Гермионе приходилось иногда подолгу ждать в этой квартире, чтобы вовремя добавить толченый рог двурога или шкуру бумсланга. В это время она и развлекала себя чтением маггловских журналов – от нервного перенапряжения читать свои излюбленные научные трактаты из библиотеки Министерства у нее уже не осталось никаких сил.
Она была готова аппарировать, но медлила. Вдруг охранники Азкабана заподозрят, что перед ними не настоящая Рита Скитер? Вдруг заклинание не сработает и портключ не перенесет их с Люциусом обратно в квартиру? И тогда после окончания свидания охранник, пришедший отвести известную журналистку обратно в каминную, обнаружит в камере вовсе не ее, а совсем другого человека. И случится катастрофа.
Нет-нет, никаких «вдруг», не надо даже и думать о провале. В конце концов она уже на втором курсе Хогвартса сумела сварить Оборотное зелье – а это была трудная задача. Намного труднее, чем ей предстоит сейчас – всего каких-то полчасика поизображать любопытную и настырную дамочку.
Аппарировав в кабинет мистера Паркинсона, Гермиона откупорила флакон и, задержав дыхание, залпом выпила фиолетовую бурду. От омерзительного вкуса ее чуть не вывернуло наизнанку, но она смогла сдержаться. И почти сразу же почувствовала сильное жжение и боль, неумолимо распространяющиеся по всему телу. Под мантией пояс джинсов немедленно впился в тело, свитер стал размера на два меньше – Скитер была заметно полнее ее. Стиснув зубы и зажмурившись, Гермиона переждала превращение, а когда ощутила, что действие зелья наконец миновало, осторожно открыла глаза. И поняла, что стала плохо видеть. Пришлось нацепить на нос Ритины очки. Оглядев себя, она увидела, что, кроме лишних килограммов, заполучила длиннющие красные ногти на руках, а ощупав голову, поняла, что у нее квадратная челюсть и вместо прически – какое-то невообразимо уродливое сооружение. «Б-р-р, ну и видок у меня», – подумала она, – «настоящее пугало!»
Она сняла свою мантию, избавилась от нее с помощью Эванеско, чтобы не осталось никаких доказательств ее присутствия в доме мистера Паркинсона (а для путешествия за океан она ей все равно не понадобится) и нацепила мантию Скитер. Бережно разложила по карманам драгоценное принципиарное перо, пергамент и волшебную палочку журналистки. Где тут летучий порох? Вот он, как и говорил мистер Паркинсон, в коробке на его столе.
Пора.
Гермиона-Скитер взяла горсть летучего пороха, кинула в огонь, шагнула вперед и выпалила: «Азкабан!» Привычная череда чужих каминов, легкое головокружение – и вот она, отряхнувшись, выходит в знакомую по прежнему визиту комнату. Она сомневалась, что сегодня, как и в прошлый раз, будет дежурить мистер Кент, но в глубине души все равно на это надеялась.
Навстречу ей из-за стола поднялся крупный волшебник лет сорока с мрачным выражением лица:
– Рита Скитер? Из «Ежедневного Пророка»?
– Да, это я, – Гермиона заставила себя держаться уверенно и нахально, вспоминая, как вела себя журналистка во время их встреч несколько лет назад.
– К заключенному Малфою?
– Да.
– Я Ларри Стивенс, дежурный по каминной Азкабана. Сдайте вашу волшебную палочку.
Гермиона охотно протянула ему палочку журналистки. Охранник спрятал ее в шкаф, а потом взял со стола тонкий золотой прут длиной около двух футов и провел им вдоль тела лже-Скитер. Около кармана, в котором лежало принципиарное перо, прут сильно дернулся.
– Что это такое? – полюбопытствовала удивленная Гермиона.
– Эта штука определяет, есть ли у вас при себе какие бы то ни было магические предметы, – ответил тот. – А у вас явно что-то есть. Будьте любезны достать из карманов все магические амулеты и артефакты, которые при вас находятся.
У Гермионы заколотилось сердце, но она и виду не подала, что волнуется. Вынув перо, она протянула его Стивенсу:
– А-а, я поняла, в чем дело. Вот, прошу. Из магических предметов у меня с собой только принципиарное перо, но оно – неотъемлемая часть моей профессиональной деятельности и я была бы вам признательна, если бы вы меня его не лишали, – и она, в душе трясясь от волнения, кокетливо улыбнулась дежурному. Тот повертел неотъемлемую часть профессиональной деятельности в руках:
– И как это работает?
Гермиона, изображая бывалую журналистку, взяла из рук Стивенса принципиарное перо и небрежно поставила его на свиток пергамента, который вытащила из другого кармана:
– Проверка. Я нахожусь в Азкабане, готовлюсь взять интервью у бывшего Пожирателя смерти Люциуса Малфоя...
Перо застрочило с бешеной скоростью. Стивенс понимающе кивнул:
– А-а, ясно. Удобная штука, не надо разводить писанину, сиди себе и говори. Думаю, можете оставить его при себе, миссис...
– Мисс, – автоматически поправила его Гермиона.
– Мисс Скитер.
Гермиона изо всех сил постаралась сохранить безмятежно-уверенное выражение лица и не выдать своего ликования. Самый опасный момент был позади! Охранник не заподозрил, на что способна эта маленькая вещица! И его сканер – ведь Гермиона выросла среди магглов и прекрасно знала, как называются подобные предметы – не засек, что под зафиксированной им слабенькой магической аурой спрятана невообразимая мощь! А во время ее предыдущего визита мистер Кент не проверил ее сканером только лишь потому, что она была знаменитой Гермионой Грейнджер.
– Спасибо, мистер Стивенс, – она широко улыбнулась и нервно поправила на переносице очки Скитер. Они ее невероятно раздражали. – Знаете, какая это незаменимая вещь, когда берешь интервью! Кстати, у меня на сегодня запланированы еще две важные встречи, так что, будьте добры, поскорее проводите меня к Малфою.
– У нас в ближайшие дни вроде никакой годовщины победы над Вольдемортом не предвидится, – хмыкнул охранник, беря со стола дубинку и отпирая дверь каминной, – чего вам вдруг приспичило брать у этого подонка интервью?
– Я собираюсь написать целую серию очерков обо всех участниках той войны, а может даже и целую книгу, – важно задрала нос лже-Скитер, выходя в коридор. – Пока поговорю со всеми осужденными Пожирателями смерти, потом с Поттером и его друзьями и членами Ордена Феникса. Просто Малфой был правой рукой Темного Лорда, самым приближенным к нему человеком, поэтому я решила начать именно с него.
– Да этих уродов, Пожирателей, надо было сразу же казнить на месте, – зло прищурился Стивенс, – а не сажать в Азкабан! Были бы тут еще дементоры, они бы им устроили веселую жизнь! Вот это было бы подходящее наказание! Но нет, Орден Феникса, видите ли, не захотел марать руки, объявил, что хватит смертей! Забыли, что ли, стольких людей они угробили?
– Да, но...
– Что «но», мисс Скитер? – резко перебил Гермиону охранник. – Нотт замучил до смерти мою троюродную сестру, а я должен притворяться, что не испытываю к Пожирателям ненависти? Разве справедливо, что столько людей лежат в могилах, а эти сволочи будут жить, пусть даже и в Азкабане?!
Гермиона не нашлась, что ответить и сделала вид, что больше всего ее в данный момент интересует каменный пол под ногами. В полном молчании они довольно быстро дошли до знакомой Гермионе камеры и Стивенс, подняв дубинку, изо всех сил ударил ею по железной двери:
– Эй, Малфой, к тебе гости!
Ответа, как и в первый раз, не последовало. Стивенс отцепил от пояса ключи, отпер дверь и посторонился, пропуская Гермиону вперед. Она заколебалась, вспомнив, что по правилам охранник должен сначала надеть на Люциуса наручники. Стивенс угадал причину ее замешательства:
– Не бойтесь, мисс Скитер, ничего Малфой вам не сделает, он прочно прикован к стене. Недавно Макнейр набросился на собственную мать, пришедшую его навестить – видать, окончательно спятил. Да и прежде бывали случаи, когда заключенные пытались лезть в драку с охраной. И тогда администрация решила ужесточить правила и держать всех закованными постоянно. А уж если кто-то из визитеров на свой страх и риск захочет приблизиться к ним – что ж, пусть потом пеняет на себя. Ну что, вы идете? – спросил охранник замершую на пороге Гермиону. Она вспомнила, кого тот перед собой сейчас видит, и капризно протянула:
– А мне будет где присесть? Я же не могу брать интервью стоя!
– Я для вас табурет поставил, не очень удобный, конечно, но как-нибудь обойдетесь. Ладно, раз вы боитесь, я войду первым, – неверно истолковав заминку Гермионы, мистер Стивенс, всем своим видом изображая презрение к женской трусости, отстранил ее и первым шагнул в камеру. Она последовала за ним и увидела ту же знакомую картину – холодные каменные стены, табурет для посетителей, узкий топчан. Только на этот раз Люциус на нем не сидел, а лежал, лицом к стене. Через грубый серый холст тюремной мантии проступали острые лопатки. Гермиона присела на табурет и, продолжая изображать Риту Скитер, вынула из кармана пергамент и принципиарное перо, а охранник подошел к топчану:
– Давай вставай, ты!.. – Стивенс определенно проглотил какое-то грубое ругательство, уже готовое сорваться с его губ. – Что, не слышал? К тебе посетитель!
Люциус даже не пошевелился. Тогда охранник схватил лежащую в изголовье топчана цепь от наручников и дернул:
– Не встанешь – сильно пожалеешь!
Малфой, все еще лежа лицом к каменной стене камеры, очень тихо сказал:
– Я слышал голос. Это вовсе не мой сын, который должен был сегодня ко мне прийти. А ни с кем другим я говорить не хочу.
– Смеешь свои пожелания тут высказывать? Еще как будешь говорить, ублюдок! – рявкнул Стивенс злобно. – Вон, в «Ежедневном пророке»к тебе до сих пор интерес проявляют! Так что изволь ты, мразь, вежливо ответить на все вопросы мисс Скитер!
Малфой с трудом перевернулся на спину, повернул голову и холодно посмотрел на лже-Скитер. Гермиона вздрогнула, потому что у Люциуса был подбит правый глаз и рассечена губа.
– Мало вы изводили мою семью своими вопросами, пока меня судил Визенгамот? Мало написали гадких статеек? Что вам еще от меня надо? – с горечью спросил он.
Гермиона проглотила уже готовые вырваться слова насчет того, кто разрешил бить заключенных. Она ведь не подозревала, что Скитер могла и раньше беседовать с Люциусом. А грязные, как он выразился, статейки Риты она не читала, потому что после падения Вольдеморта всегда старалась максимально избегать ее «творчества». Но ей надо было оставаться в образе, поэтому она поправила на носу очки и важно ответила:
– Я задумала целую серию статей, посвященных войне с Темным Лордом, а мой редактор эту идею одобрил. Поэтому, Малфой, я здесь и собираюсь получить от вас ответы на все мои вопросы, хотите вы этого или нет!
– Не хочу, знаете ли, – и Люциус повернулся обратно к стенке. Гермиона растерянно посмотрела на Стивенса, понимая, что если Малфой не согласится на интервью, то ей придется уйти и весь тщательно подготовленный побег пойдет насмарку. Она лихорадочно сображала, каким же образом заставить Люциуса заговорить, причем так, чтобы охранник убрался наконец из камеры. Но прежде чем она что-либо придумала, Стивенс начал действовать. Он выругался сквозь зубы, схватил Люциуса за грудки, рывком поднял с топчана и, коротко замахнувшись, ударил его кулаком в живот. Малфой сдавленно охнул, согнулся пополам и упал на колени, а Стивенс отцепил от пояса дубинку и с размаху несколько раз опустил ее на спину заключенного. Потрясенная до глубины души Гермиона, забыв обо всем на свете, забыв о принципиарном пере, перелете в Америку и о том, что сейчас она – не она, а Рита Скитер, вскочила со своего табурета:
– Не надо! Не бейте его!
Стивенс резко обернулся к ней, и Гермиона, увидев выражение его лица, быстренько прикусила язык и опустилась обратно на табурет.
– Вы что же, жалеете его? – прошипел охранник в лучших традициях Темного Лорда. Гермиона поняла, что дала маху, и поспешила исправиться, стараясь не смотреть с жалостью на скорчившегося на полу Люциуса:
– Нет-нет, что вы! Жалеть? Кого, Малфоя? Да он этого не дождется даже за все золото Гринготтса! Просто если вы переусердствуете с... э-э... увещеваниями, вряд ли Малфой сможет ответить на мои вопросы. И получится, что я впустую тащилась в вашу ужасную тюрьму и зря потратила свое драгоценное время!
– Не волнуйтесь, – осклабился Стивенс. – Этих Пожирателей не так уж и легко вырубить. Оклемается через минуту, я ж ничего такого не сделал, так, только мозги немного вправил.
Ничего такого не сделал! Гермиона от возмущения чуть не высказала Стивенсу все, что она думает о его методах обращения с заключенными, но вовремя вспомнила, что Рите Скитер должно быть совершенно все равно, бьют бывших Пожирателей или нет. Ей лишь бы свое интервью взять, а больше ее ничего не волнует. С этими мыслями Гермиона проглотила рвущееся с языка гневное внушение, придала лицу максимально равнодушное выражение – хотя это было так трудно! – и стала терпеливо ждать, пока Люциус, явно находившийся в полуобмороке, хотя бы немного придет в себя.
Стивенс же прицепил дубинку обратно к поясу и продолжил стоять рядом с Малфоем, скучающе глядя на сжавшегося на холодных каменных плитах бывшего Пожирателя. Охраннику определенно было наплевать, что свидетелем его поведения оказалась Рита Скитер. Гермионе подумалось, что уж не из-за молчаливого ли одобрения администрации Азкабана (или даже самого Министерства!) Стивенс не боится, что журналистка, печально известная своим пристрастием к скандальным новостям, может сообщить общественности об избиениях заключенных в тюрьме. Хотя лично ей, Гермионе, в общем-то не было никакого дела до того, как обращаются с сидящими в соседних камерах Ноттом, Гойлом, Макнейром и прочими. Сейчас для нее был важен только Малфой и больше никто!
Она украдкой посмотрела на наручные часы – до вылета их рейса времени еще полно, но все равно терять лишние минуты ей вовсе не улыбалось. Мало ли какие непредвиденные обстоятельства могут возникнуть! Поэтому Гермиона вежливо кашлянула и осведомилась у Стивенса:
– Еще раз напоминаю, что у меня весь день расписан по минутам. Может, вы поднимете Малфоя и посадите туда? – она махнула в сторону убогого топчана. – Вряд ли на полу он быстрее придет в себя.
Охранник кинул на нее мрачный взгляд, помедлил немного, но все же решил послушаться – крепко схватил Люциуса под руку, рывком поднял с пола и грубо усадил на топчан. У Малфоя вырвался сдавленный стон, по лицу прошла судорога боли, а Гермиона впервые в жизни поняла суть выражения «сердце кровью обливается». Она неотрывно смотрела Люциусу в лицо, мысленно изо всех сил внушая ему: «Умоляю, не упрямьтесь! Согласитесь поговорить с Ритой Скитер!» Но он избегал встречаться с журналисткой взглядом и предпочел мрачно уставиться в угол камеры, прижимая к животу скованные руки. Стивенс хмыкнул, в сомнении разглядывая замерших в противоположных углах камеры журналистку и Малфоя, потом схватил Люциуса за плечо и встряхнул:
– Ну что, образумился? Будешь отвечать мисс Скитер или мне тебе придется преподать еще один, более серьезный урок, но уже после ее ухода?
Малфой наконец оторвался от разглядывания щелей в каменных глыбах, из которых был сложен Азкабан, и проговорил еле слышно:
– У меня разве есть выбор? Придется отвечать, а то вдруг вы мне потом что-нибудь сломаете.
– Мне, в общем-то, все равно, что с ними будет, но вам не кажется, что они и так уже понесли заслуженное наказание? – не выдержав, спросила Гермина-Скитер с деланной небрежностью. – Зачем же их еще и бить?
– А чтобы ублюдки знали свое место! К тому же они не люди, а Пожиратели смерти! Если эта мразь вам сейчас начнет расписывать, как с ним тут плохо обращаются, не слушайте – он это заслужил. А ты, – огрызнулся он на Малфоя, – не смей болтать ничего лишнего! – Люциус бросил на Стивенса выразительный взгляд, в котором явственно читались все те чувства, которые он испытывал к охраннику, но ничего не ответил, а только утвердительно кивнул. – Отлично! Тогда я пошел, у вас есть час. И рекомендую все же не приближаться к Малфою, хотя я уверен, что он ничего вам не сделает. Потому что знает, что случится, если он посмеет хотя бы пальцем вас тронуть! – Стивенс нехорошо ухмыльнулся и вышел, с грохотом захлопнув за собой дверь камеры.
Гермиона прислушалась, уловила удаляющиеся по коридору шаги и с облегчением вздохнула. Все, теперь дело за малым – подойти к Люциусу, активизировать портключ, и – свобода! Но пока она должна задать ему один вопрос, который мучал ее уже несколько минут.
– Как вы себя чувствуете? Он вам что-нибудь повредил?
– А вам-то какое дело? – безразлично ответил Малфой.
– Я должна знать, с какими проблемами нам предстоит столкнуться.
– Нам?! Проблемами? Мисс Скитер, я вас не понимаю.
– Ну чего вам стоит сказать, а? Что-то серьезное?
– Несколько синяков и, судя по ощущениям, трещина в ребре, – раздраженно сказал Люциус. – А теперь задавайте ваши вопросы и избавьте меня от своего общества!
Она радостно улыбнулась Малфою:
– Да нет никаких вопросов! Я вам обещала помочь выбраться отсюда – и сейчас сдержу слово!
Он удивленно посмотрел на нее:
– Я всегда знал, что вы наглая, беспринципная, алчная бабенка, но никогда не предполагал, что вы сумасшедшая! Неужели успели спятить по какой-то причине, пока я тут наслаждался прелестями азкабанского заключения?
– Нет-нет, я не сумасшедшая! А это, – Гермиона ткнула себя пальцем в грудь, – всего лишь Оборотное зелье! Я не Рита Скитер, а Гермиона Грейнджер!
Люциус потряс головой:
– Вы несете какую-то чушь, мисс Скитер. Не понимаю, что вы имеете в виду. Вам нужны ответы для вашей газетенки? В очередной раз прошу – быстрее задавайте вопросы и проваливайте. Мне никого, кроме сына, не хочется видеть, а вас – тем более.
– Повторяю – я не Рита Скитер! – рявкнула Гермиона, утомленная его упрямством. Она вскочила с табурета, подошла вплотную и встала перед Люциусом, уперев руки в боки. – Хотите, чтобы я вам это доказала? Пожалуйста! Когда три с половиной года назад в Министерстве шла битва за Пророчество, вы спасли меня от Беллатрикс Лестрейндж! Доставили меня к себе домой, чтобы со мной ничего не случилось, а потом сдались аврорам!
– Все это было в газетах, мисс Скитер, – холодно ответил Люциус, – и этим вы мне ничего не доказали. Не понимаю, почему вы продолжаете настаивать на подобной чуши – что передо мной сейчас находится мисс Грейнджер, а вовсе не лживая и бессовестная журналистка.
– Да нет же! Я не Скитер, говорю вам! – воскликнула Гермиона напористо. – Я была у вас четыре месяца назад, и вы признались мне, что много лет назад любили мою маму, Элизабет Джонс!
От неожиданности Малфой побледнел, хотя Гермионе казалось, что это уже невозможно, и отшатнулся от нее:
– Что?.. Но как вы?.. Шпионили за мисс Грейнджер? Тайно подлили ей Веритасерум?
– Клянусь Мерлином, я – Гермиона! И все, что вы совершали по приказу Вольдеморта, было для того, чтобы защитить мою маму! И еще вы стерли ей память – по ее же просьбе! А когда вы мне все рассказали, я обещала, что обязательно что-нибудь придумаю, но вытащу вас отсюда! Ну, вам еще нужны доказательства или уже хватит? – присаживаясь рядышком на топчан, спросила она у ошеломленного Малфоя. Он неверяще смотрел на нее во все глаза:
– Не может этого быть... Вы... Вы...
– Поверили наконец? – улыбнулась Гермиона.
– Я... Нет. Не знаю...
– Что там знать! Да я это, я!
– Не может быть. Просто не могу поверить, что вы скрываетесь под внешностью этой отвратительной особы!
– Именно я, мистер Малфой! И нам надо спешить!
Но Люциусу определенно было трудно поверить в то, что он только что увидел и услышал:
– Значит, вы под Оборотным зельем?!
– Да!
– Но как?..
– Очень просто! Похитить Риту Скитер, взять у нее волос, кинуть в приготовленное зелье – и вот я здесь!
– Что вы задумали? Это же очень опасно! Вы ради меня так страшно рискуете, а я этого не заслуживаю, – Малфой неотрывно смотрел на лже-Скитер, словно стараясь за внешностью журналистки разглядеть черты Гермионы. – К тому же отсюда нельзя выбраться, вы же знаете.
– Заслуживаете, – уверенно ответила она. – А как выбраться, я узнала, пока искала способ вытащить вас законным путем. Вот, глядите, – она показала Люциусу принципиарное перо. – Знаете, что это такое?
Тот отрицательно покачал головой.
– Я отобрала эту вещь у настоящей Риты Скитер и превратила ее в портключ. Сейчас я сломаю перо пополам – и вы с вами окажемся в безопасном месте!
– Мисс Грейнджер, из Азкабана нельзя выбраться с помощью портключа, – мягко заметил Малфой, – да и безопасного места для меня нигде нет и быть не может. А вы только подвергаете себя огромной опасности, и все из-за кого? Из-за человека, который был правой рукой Темного Лорда?! Из-за убийцы и мрази, как верно выразился этот... – он кивнул на дверь, имея в виду Стивенса.
– У меня нет времени сейчас вам все подробно рассказывать, – сказала Гермиона. – Но я действую не одна – мне помогают Драко и ваш семейный юрист, мистер Паркинсон.
– Драко? – уже в который раз за последние десять минут поразился Люциус. – Он захотел иметь с вами дело?
– Захотел, ради вашего спасения. Я все расскажу, когда мы выберемся отсюда. Время у нас есть, но его не так много, чтобы тратить его на разговоры? Беремся вместе за это перо, и держите его крепче! Я не знаю, подействует оно после наложения заклинания так же, как обычный портключ, или нет. Ведь заклинание настолько мощное, что должно запросто пробить антиаппарационный барьер этой тюрьмы!
Люциус обеими руками стиснул верхушку уже порядком измочаленного зеленого пера и пробормотал нечто вроде «Неужели меня ожидает сомнительная слава второго человека, сумевшего отсюда сбежать?». А у Гермионы промелькнула мысль – интересно, что же станет с цепями, приковывающими Люциуса к стене камеры? Перенесутся ли они вместе с ними целиком или кусок останется в Азкабане, а кусок окажется в маггловской квартире? Потом она взяла принципиарное перо за оставшуюся свободной нижнюю половинку и глянула на Малфоя:
– Готовы?
Тот кивнул, то ли от волнения, то ли от неверия в результат не сумев произнести не слова.
– Итак, на счет три! – предупредила его Гермиона. – Раз... Два... И... Три!
И она сломала многострадальное приниципиарное перо.
