Глава 14...Они так и живут первые дни: в том же непрезентабельном маленьком отеле, проводя большую часть времени на пляже или в вечерних прогулках по городу, в который Мальсибер, похоже, с каждым днём влюбляется всё больше и больше. Снейпу, пожалуй, всё равно – какая разница, где работать и думать – но климат ему тоже нравится, а восторг и энтузиазм приятеля веселят и привносят в его жизнь вполне достаточное количество радости. Тому, похоже, этого мало, и во время их вечерних прогулок он порой заводит беседы, определяемые Северусом – за отсутствием более точного понятия – как философские.
Например, вот такие.
- Вот ты когда в последний раз ел мороженое?
- Мороженое? – задумывается тот. – В детстве.
- Мороженое, Северус, едят в жару, а не в детстве, - смеётся Мальсибер. – Какое ты любишь?
- Я вообще не люблю сладкое, - напоминает Снейп.
- Не бывает людей, которые не любят сладкого! – отмахивается Ойген. – Потому что сладкое – это удовольствие, а не любить удовольствие ненормально. Хотя тебе и привычно… давай выясним, какое ты любишь? – спрашивает он, подводя его к прилавку мороженщика. – Давай постепенно пробовать всё – рано или поздно найдётся нужное. Ну, с какого начнём?
- Я не…
- Выбирай – не понравится, купим новое. Ну?
- Мне всё равно! Выбери сам.
- Хорошо… пойдём от противного. Что ты точно не любишь?
- Ореховое, - посмотрев, ассортимент, решает Северус. – И, наверное, шоколадное.
- Наверное? – уточняет Ойген.
- Не сейчас.
- Хорошо…
Он берёт мятное и малиновое – и, подумав, отдаёт спутнику первое. Тот пробует – и делает откровенную гримасу:
- Зубную пасту я предпочитаю использовать по назначению!
Мальсибер мирно протягивает ему своё, пока что нетронутое. Северус снова пробует, задумывается и кивает:
- Это неплохо…
- Завтра попробуем ещё какое-нибудь фруктовое, - кивая, говорит ему Ойген, пробует отвергнутое мороженое, тоже кривится, выбрасывает его в урну и покупает себе шоколадное.
Они медленно идут по вечерней улице – вечер тёплый, вокруг много народа… Мальсибер откровенно разглядывает людей, время от времени обращая внимание спутника на самые неожиданные вещи:
- Смотри, какая прекрасная талия у девушки!
Талия у той действительно хороша – но именно и только она, в остальном молоденькой негритянке явно не повезло. Северус удивляется:
- Тебе нравятся негритянки?
- Северус, нельзя всё сводить только к сексу! – в шутливом отчаянии смеётся Ойген. – Кроме него на свете очень много всего... вот бывают люди, которые за деревьями леса не видят – а у тебя как раз один сплошной лес, по-моему! Цельный. И никаких деревьев. Так невозможно… Люди же очень разные, и в каждом есть что-то красивое и приятное – глупо лишать себя эстетического удовольствия и не замечать всякие милые мелочи… мир очень красив, а люди – тем более! Ну посмотри – видишь, вон у той девушки дивные совершенно щиколотки, а вон мальчик – какие изумительные у него ушки!
Мальчику от силы лет пять, и заподозрить приятеля во влечении Снейп явно не может… он честно смотрит туда, куда указывает ему спутник – и каждый раз соглашается. И всё больше и больше недоумевает, как тот умудряется выхватывать все эти многочисленные детали, кажется, даже и не ставя себе особенно такой цели.
- Ну что ты глядишь так сосредоточенно, слово статью научную пишешь? – смеётся Мальсибер. – Ты знаешь, чем мы с тобой кардинально отличаемся друг от друга? И чем, напротив, схожи с Малфоем?
- Даже представить себе боюсь.
- И я, и он по умолчанию счастливы, - весело говорит Ойген. – Конечно, и меня, и его вполне можно сделать несчастными – кого угодно можно – но я о том, что если не делать ничего – то мы с ним чувствуем себя счастливыми. В отличие от тебя, - улыбается он. – Потому что тебя ещё попробуй заставь почувствовать это счастье, - он говорит легко, и вроде бы шутит, поэтому звучит это не оскорбительно и не насмешливо, а почти ласково. – Ты слишком логичен и не видишь вокруг красоты… вот давай поговорим про ту девушку, - он снова указывает на идущую за пару человек перед ними невысокую негритянку с изящнейшей талией, контрастирующей с излишне полным верхом и такими же бёдрами, к которым прилагаются не только полные, но ещё и некрасивые ноги. – Расскажи, что ты видишь?
- Девушка, - подумав, говорит Северус – Ойген хмыкает, но удерживается от комментария. – Со спины сказать трудно, но, думаю, ей от семнадцати до двадцати трёх… ест слишком много и всё не то, закомплексована, полагаю, бывает агрессивна… вряд ли счастлива… что? – спрашивает он, когда Мальсибер начинает беззвучно смеяться.
- Вот в этом и разница, - весело поясняет Ойген. – Ты понимаешь… вот если мы с тобой решим ей помочь поверить в себя – ты что сделаешь? Ты отведёшь её к какому-нибудь врачу – учитываем, что она маггла, да? – который что-нибудь сделает с ней, потому что она наверняка уже не здорова. Потом ты будешь долго ей объяснять, как и что нужно есть, какие физические нагрузки ей могут помочь, научишь… найдёшь специалиста, который научит её одеваться, причёсываться и краситься… в общем, убьёшь на неё кучу времени, денег и сил – а я просто проведу с ней один вечер и ночь, но так, что она узнает, насколько она хороша и прекрасна, потому что в двадцать красивы все, надо только знать, куда смотреть. А результат мы получим совершенно одинаковый, - он хохочет. – Хотя, конечно, в качестве отца и учителя я бы определённо предпочёл бы твой вариант, - милосердно добавляет он. – Но мой проще и намного приятнее.
- Мне казалось, тебе нравятся красивые женщины, - дразнит приятеля Снейп. Тот ведётся – возможно, вполне осознанно:
- Ну ты невозможен же совершенно! Я тебе вообще не о том говорю! И, кстати, её дивная талия вполне стоит одной проведённой с ней ночи, если уж тебе это так интересно… но речь о другом! Я о том, что ты на всё смотришь как на задачу, которую нужно непременно решить – желательно как можно более комплексно и основательно. И за задачами этими не видишь ни красоты, ни гармонии… это весьма эффективно, но, подозреваю, чудовищно скучно. И нудно. И вообще жить не хочется. Смотри, сколько вокруг красивого!
- Мне вполне хватает тебя и твоих восторгов по этому поводу, - усмехается Северус. – Хотя ты и прав, возможно. Но поздно уже.
- Как говорил мне один умный человек – никогда не поздно, пока ты ещё живой.
- Это поправимо, - он всё-таки улыбается. – И я рассмотрю этот вариант, если ты не оставишь меня в покое со своей красотой и восторженностью. Хотя с девушкой, признаю, было интересно.
Мальсибер машет рукой и отвлекается на проходящую мимо блондинку, на сей раз красивую даже по меркам объективного Снейпа – а потом Ойген торопливо прощается и устремляется за красоткой, заинтересованный взгляд которой обещает ему много интересного и приятного этой ночью. Снейпа подобные вещи скорее развлекают, чем злят: тесно общаясь с человеком, невозможно всерьёз сердиться на саму его суть, а это она и есть – лёгкость и любовь к удовольствиям, странно смешанные с порой удивительно точными наблюдениями и мыслями. Северус возвращается в одиночестве, потом останавливается у очередного мороженщика, раздумывает – и покупает странное оранжевое мороженое.
Дыня.
И решает, что оно ему нравится.
…Так проходит почти что неделя – за это время Снейп, наконец, отсыпается, а Мальсибер успевает хорошо изучить как сам город, так и, кажется, узнать массу полезного о штате и стране в целом: его больше не смущает городской транспорт, способы оплаты в магазинах и ресторанах, он отлично, похоже, знает, что такое пластиковые карты, почему автомобиль – вещь здесь совершенно необходимая (уже на третий день их пребывания здесь Северус видит на его прикроватной тумбочке книжку с правилами дорожного движения) и что делают с досками в море те странные молодые (и не очень) люди. Всей информацией он щедро делится с товарищем, передавая её и восторженно, и очень точно. С каждым днём он выглядит, как ни странно, всё моложе и лучше – Северус как-то шутит, что время здесь, вероятно, течёт в обратную сторону, и со временем им, кажется, придётся вновь пойти в школу. Мальсибер смеётся и отвечает, что в школу-то придётся пойти в любом случае – только в авто – потому что здесь у всех, в том числе и у волшебников, есть и автомобили, и права на управление ими. Но это, конечно, потом – сперва нужно как-то натурализоваться. Снейп возражает, что аппарация и камины удобнее любого автомобиля – не потому, что так думает, а чтобы послушать возражения. Разговор сворачивает на достоинства и недостатки волшебных и магловских способов перемещения – и тут Северус буквально потрясает приятеля небрежным замечанием о том, что, вообще-то, у него уже давно есть права, и водить он отлично умеет, так что в автошколу Ойген пойдёт один, а он, Снейп, просто пересдаст экзамен.
Они сидят этим вечером на пляже, просто потому, что номер – душный, не смотря на кондиционер, который Ойген с первой же минуты почему-то возненавидел, а балкона в нём нет, и просто так сидеть в четырёх стенах неприятно. А здесь почти пусто, разве что бродят или лежат целующиеся – и не только – парочки, и можно совершенно спокойно поговорить. Они вообще очень много времени проводят на воздухе, и чаще всего – в океане или на пляже.
- В общем, я тут подумал, - после длинной паузы, во время которой они молча лежат на медленно остывающем песке, говорит Мальсибер.
- Уже неплохо, - кивает Снейп. Он лежит, закинув руки и положив ладони под голову, и смотрит в темнеющее небо, в котором постепенно загораются звёзды. Мальсибер расположился рядом, оперевшись на локоть, и смотрит на воду.
- Я думаю, имеет смысл оттолкнуться от того, что я лучше всего умею делать.
- Здесь есть замечательная профессия: шоумен, - дёргает уголком рта Северус. – Тебе очень пойдёт. И деньги хорошие.
- Я думал об этом, - спокойно кивает тот, получив в ответ удивлённый взгляд. – Но это на крайний случай – всё-таки я же волшебник, - он улыбается, но в обычное своё паясничанье не скатывается. – А пока я размышлял о другом. Что я лучше всего умею? Если всерьёз, то – одно-единственное заклинание, ну и в ментальных практиках я всегда был хорош. Где всё это применить можно? В целом, тут или аналог нашего аврората – но я туда не пойду, потому что это ни денег нормальных, ни престижа… а главное – ну это просто неприлично с моей стороны, - он смеётся.
Снейп улыбается в ответ и переводит взгляд с неба на его лицо – то сейчас непривычно сосредоточено и даже серьёзно.
- И остаётся только игорный бизнес, - сообщает Мальсибер.
Это… неожиданно. Весьма неожиданно: Северус вскидывает брови и даже приподнимает голову. Потом уточняет:
- Ты решил заняться магическим шулерством?
- Зачем шулерством? – удивляется Ойген, невероятным образом не отвечая шуткой на шутку. – Скорее, наоборот… я думаю, это и мне было бы интересно, и денег бы принесло. И сфера такая… закрытая. В общем, я полагаю, что отлично смог бы ловить тех, кто занимается тем, что ты только что приписал мне. Не может быть, чтобы здесь никто не занимался подобным.
- Неожиданно, - говорит Снейп, внимательно смотря на него. – Ты меня удивил.
- Я сам удивился, - с улыбкой кивает Мальсибер. - Я хочу посмотреть, как тут это устроено… но сначала нам с тобой нужно легализоваться, наконец – и я хочу, чтобы ты мне в этом помог.
- Каким образом?
- Ты отличный легилимент – куда лучший, чем я. Опять же, если тебя поймают – катастрофы не будет. Ну извини, - говорит он примирительно – Снейп только рукой машет. – Тебя же не за что экстрадировать – ты ничего не нарушил. А у нас тебя не обвиняют ни в чём… в общем: у тебя есть два варианта – можно просто сказать, кто ты, подтвердить это – а потом поменять фамилию. А вот со мной так не выйдет.
- Я бы предпочёл другой вариант, - морщится Снейп. – Очень не хочется жить и думать, что при желании меня так просто найти.
- Понимаю, - кивает тот. – Тогда всё как со мной: нужна подделка. Хорошая. И проще сделать её сперва у волшебников – а у магглов наверняка все документы можно потом раздобыть. Надо узнать, как вообще здесь это организовано: сюда же многие приезжают, наверняка здесь целая служба есть, которая занимается этим. А раз есть служба – значит, должны быть и взятки, - смеётся он. – Или какие-то другие обходные пути. И вот это и нужно узнать… сможешь считать кое-кого?
- Ты уже знаешь, кого?
- Представляю. Но это нужно ехать в другой город.
Так начинается процесс их натурализации, оказывающийся не то чтобы непростым – скорее, весьма странным.
