Глава 15. ГермионаКогда Гермиона и Сириус появились в каминной гостиной Гриндевальд-мэнора, их уже ждали хозяева поместья, которые изрядно волновались, как их примет внучка.
— Здравствуйте, мисс. Меня зовут Аарон Гриндевальд, а это – моя жена Виола, — учтиво кивнул Грейнджер головой мужчина. Женщина, поднявшись с диванчика, приветливо ей улыбнулась.
— Доброе утро, э-э-э лорд Гриндевальд, я Гермиона Грейнджер, — преувеличенно бодро ответила Гермиона, стараясь не расплакаться. Сейчас этого делать было никак нельзя. Это когда она вернется в башню Старост, она может дать волю чувствам, а сейчас нужно было проявить максимальную сдержанность.
— Пройдемте в гостиную, я заварю чаю, — Виола старалась оставаться спокойной. Эта девушка была так похожа на Джейн!
Гермиона молча проследовала за Гриндевальдами, ловя на себе взволнованные взгляды Сириуса, который все никак не мог решить, уйти ему или остаться.
— Мистер Блэк, не топчитесь на месте, — отчитал его Аарон, и девушка, не удержавшись, хохотнула. Блэк же, стараясь выглядеть пристыженным, опустил голову, и пошел, словно висельник на плаху.
От смеха Грейнджер разрумянилась, и Сириус неожиданно отметил для себя, что его будущая невеста выглядела совершенно очаровательно. «Будущая невеста, — подумал мужчина, — да она мне в дочери годится!»
В гостиной, как отметила Гермиона, было светло и уютно, и дом совсем не был оформлен в слизеринских тонах, как она представляла себе. Гости и хозяева расселись по своим местам и, взяв по чашке, приступили к разговору.
— Какими были мои родители? — спросила девушка, но не хотела знать ответа. Что, если ее родители были жестокими людьми, такими же холодными, как Люциус Малфой, что если они были Пожирателями Смерти?
— Твоя мать была лучшей на курсе, она училась на Рейвенкло, выпустилась в один год с твоим отцом. Она была очень доброй и храброй, Шляпа предлагала ей Гриффиндор, — с улыбкой вспоминала Виола. — Твой отец, вопреки семейной традиции, отказался ехать в Дурмстранг и поступил в Хогвартс на Слизерин. Преподаватели не раз отмечали, что с таким нравом, как у него, его место было в Рейвенкло. Они полюбили друг друга на шестом курсе, сразу после того, как мы заключили помолвку с Блэками, позже ее пришлось расторгнуть.
— А…почему они погибли?
— Отказались присоединиться к Волан-Де-Морту. Они хотели жить, а не выживать. И вот, что получилось, — леди Гриндевальд смахнула непрошенную слезу.
Аарон указал на родовой гобелен на стене.
— Дотронься до него в месте, где пустая рамка, — сказал он.
Грейнджер отставила чашку и, встав с дивана, нерешительно направилась к гобелену. Взглянув на него лишь мельком, она поразилась, сколько волшебников было в ее роду. Найдя глазами место, где должен был быть ее портрет, она дотронулась пальчиком до этого места. Гобелен словно ожил: золотые нити потянулись от ее предков к ее пальчику, вырисовывая вначале ее портрет, а затем и подпись: «Гермиона Джейн Гриндевальд, 1 сентября 1979 года».
Ей хотелось возразить, что она родилась 19 сентября, но затем она поняла, что ее родители-магглы могли просто вписать в свидетельство о рождении дату, когда они нашли Гермиону. Они ведь не могли знать, когда она на самом деле родилась.
Девушка вздохнула. С некоторых пор все было слишком сложно. Затем она вернулась к Гриндевальдам, с удивлением обнаружив, что Сириус уже ушел. Из разговора с дедушкой и бабушкой Гермиона узнала, что род Гриндевальдов зародился в Средневековой Германии, и они – последние его представители. Потом Аарон сказал, что нужно провести ритуал принятия Гермионы в род, так что они спустились в зал. Сам ритуал занял всего несколько минут, но, поскольку был рассчитан на младенца, пришлось его немного усовершенствовать.
— Мы хотели бы, чтобы ты приехала к нам на Рождество, — как бы между прочим сообщила Виола.
— Я подумаю, леди Гриндевальд.
— Что ты, можешь называть меня просто Виолой, — улыбнулась она.
Затем женщина вручила ей книгу «Все о чистокровных» и поспешила удалиться, легко чмокнув внучку в щеку. Аарон провел ее в свой кабинет.
— Я понимаю, что, на тебя и так слишком много свалилось, но это дело не терпит отлагательств. Понимаешь ли, еще до твоего рождения был заключен договор на помолвку, с одним чистокровным семейством.
— Кто мой, — девушка сглотнула, — жених?
— Сириус Блэк.
Сердце укатилось в пятки, к горлу подобрался ком, мешающий говорить, и Аарон продолжил:
— Это дело не терпит отлагательств и потому, что мистер Блэк должен наследовать титул только после помолвки. Так что, юная леди, тебе сейчас решать, разорвать нам договор или подписать бумаги на помолвку.
Внезапно все переменилось.
Девушка снова стояла в кабинете, но уже другом. Она увидела себя саму и Нарциссу Малфой, мирно говорящих о чем-то. Гермиона в видении тихо всхлипнула.
— Ну как так может быть?
— Успокойся, слезы ничем не помогут, — по-матерински приобняла ее Цисси. — В конце концов, помолвки расторгаются каждый день. Если ты встретишь большую любовь, и он будет достоин тебя, ты всегда можешь отказаться от этой помолвки, как в прошлый раз отказались Блэки, а если нет – у тебя будет муж, за которым ты будешь как за каменной стеной.
Нарцисса только что рассказала ей сценарий своей жизни.
Гермиона очнулась от оклика лорда Гриндевальда.
— Гермиона? — взволнованно спросил он. — Ты что-то видела?
— Пустяки, — отмахнулась она и, вмиг приняв решение, добавила: — Я подпишу бумаги.
В конце концов, между стабильностью и одиночеством, Грейнджер всегда выбирала стабильность.
Через несколько минут в кабинет вошел Сириус. Ознакомившись с договором помолвки, Гермиона с ужасом обнаружила, что ее обнародование должно состояться на Рождество, то есть на том же приеме, что и представление ее как Гермионы Гриндевальд. Но отступать было поздно, и она просто подписала бумаги.
Возвратившись в башню Старост, она закрылась в своей комнате и провела всю ночь, оплакивая свою прошлую жизнь.
На следующее утро Гермиона решила: новая фамилия новая жизнь. Но свыкнуться со всеми событиями не могла. А затем она обнаружила Выручай-комнату, прогуливаясь по замку. Зайдя в помещение, девушка узнала гостиную Гриндевальд-мэнора, что ей так приглянулась и содержала ее родовой гобелен. Она присмотрелась к нему: десятки поколений магов, и вот – она, жалкая девчонка, выращенная магглами. Гермиона плюхнулась на диван и разрыдалась: она не знала, как ей себя вести, чтобы не скомпрометировать род, она не понимала, как решать проблемы, свалившиеся на ее голову. Именно сейчас она особенно остро почувствовала свою беспомощность.
Сейчас все предстало в еще более мрачном свете: как воспримут ее происхождение друзья? Стоило ли вообще им рассказывать до Рождества, когда все и так раскроется?
Вопросы роились в ее голове, как пчелы, жаля ее друг за другом и не позволяя привести чувства в порядок.
Дверь тихо отворилась; в помещение юркнул Малфой, так же тихо закрыв за собой дверь. Девушка его не заметила.
Увидев гриффиндорку, он вначале растерялся, но затем подошел и осторожно спросил:
— Грейнджер, ты чего?
— Я не…я не, — всхлипывала Гермиона, впав в истерику и даже забыв возмутиться нарушением ее личного пространства. — Я не Грейндже-е-е-ер, — наконец-то закончила фразу она.
— А кто же ты? — недоумевал Малфой.
Девушка неопределенно махнула рукой, указывая, по-видимому, на гобелен. Драко уставился на него, и потом, не веря, даже глаза протер, увидев портрет Гермионы.
— Ну…Гермиона, успокойся, — он постарался, чтоб его голос звучал как можно спокойней, хотя он сам готов был разразиться истерикой: Грейнджер и чистокровная! — Не стоит плакать, ну же, перестань.
Гриффиндорка подняла на него взгляд.
— Малфой, — внезапно прозрела она. — Только никому не рассказывай! Не рассказывай!
Она посмотрела на него своими огромными глазищами цвета гречишного меда, исступленно шепча: «Не рассказывай». И он не смог отказать. Впервые Драко Малфой не смог отказать девушке.
— Не буду, Грейнджер, тьфу, Гриндевальд, — это обращение вернуло Гермиону к реальности, и она, наконец, перестала рыдать.— Ты в курсе, что сейчас, — он посмотрел на часы, — полшестого утра?
***
Всю неделю Малфой подкалывал Гермиону по поводу ее новой фамилии и статуса крови, но все же незримо оказывал поддержку. Как для человека, который был ее врагом все четыре года учебы, ему подозрительно легко было быть ее другом. Конечно, их отношения было сложно назвать дружбой, но, в последнее время они начали больше общаться, частично потому, что Драко сполна мог понять ее проблемы и даже помочь с чем-то; частично потому, что Гриндевальд (она решила даже мысленно так себя называть) стала избегать своих друзей, в чем сама бы даже не призналась.
В пятницу после Нумерологии она столкнулась с Гарри: ему удалось поймать ее в момент, когда она как раз выходила из кабинета:
— Гермиона, то, что ты теперь Гриндевальд не дает тебе никакого права игнорировать своих друзей!
