РекаПримечание: главный герой этой главы НЕ Эдмунд.
Время растягивается и скручивается, а потом плавно изгибается и начинает следовать рядом, взяв меня под руку. Мои воспоминания тускнеют, зрение ухудшается, а на висках не серебрится седина, она того тусклого серого цвета, к которому не идут красивые эпитеты.
Мне сняться тоскливые сны, там мелькают лица из прошлого, которых я не помню, лица людей, которые заставили мое сердце разбиться, а потом сквозь туман пробиваются голоса тех, кто рядом.
Дочь сидит у моей кровати и держит мою руку. Анна, милая, не плачь. Это пустое, не стоит, все будет хорошо, все будет как надо, девочка.
Моей дочери пятьдесят два года, а моему правнуку три.
Я хочу сказать ей то, что думаю, но голос плохо слушается, и выходит только сиплое «Воды». Анна, девочка, не переживай так. У тебя дрожат руки.
Мой муж умер. Я уже не помню когда, последние годы были в тумане. Не могу сказать, что любила его, но он был моим добрым другом, без него стало отчаянно страшно, и эти лица из прошлого в моей голове…
На шее у меня всегда висит медальон, старинный, он всегда холодный, и внутри так – крошечная фотография моей семьи. Той, которая была нужна, но я отвернулась от них, не зная, что вижу в последний раз.
Вода теплая и чуть солоноватая. Мы прожили долгую жизнь, не сказать, чтобы все было очень гладко, но у нас трое счастливых детей, внуки и правнуки. Я уже не помню лица их всех, потому что те, другие, проступают все отчетливее, заслоняя своим сиянием все остальное, что есть на свете.
- Мама, - шепчет Анна. Ее голос не дает мне полностью уйти. Врачи считают, это их трубки и аппараты. Ха! Как бы не так. – Мама, тебе плохо?
Я только улыбаюсь и качаю головой. Мне плохо оттого, что я лежу в этой больничной рубашке, а аппарат, подключенный к моему сердцу, противно пикает.
Мою память наполняют другие звуки, и это пиканье не сочетается с ними. Я хочу покоя.
Я люблю свою новую семью. Но я уже не помню, как звали моего мужа. Врачи что-то говорили про то, что может быть, синдром Альцгеймера… Как бы не так. Как бы не так, вы ничего не понимаете.
Просто меня захватывает другая жизнь. Лица из прошлого – я вижу картины из иного мира, и они вытесняют из меня возможность жить в этом.
Я хочу уйти туда. Мои дети выросли, а у моих внуков есть их родители, а у правнуков будут их собственные бабушки и дедушки, и однажды мы, может, встретимся. Это будет ясный летний полдень.
Анна засыпает, и даже вредный аппарат замолкает. Я чувствую, что меня укачивают мягкие волны, теплая вода принимает меня в свои объятия, а потом я открываю глаза и вижу яркий свет, какого не видела уже так давно.
Я выбираюсь на мелководье реки, отжимаю подол промокшей больничной рубахи и щурюсь на солнце.
Время с тихим влажным шуршанием бежит дальше за моей спиной. Вокруг меня – жизнь, бурная и непередаваемая, и хочется танцевать от радости.
- Сьюзен! – трубит рог, и мир взрывается сотней ярких образов. Меня разрывают на части эмоции, и в итоге я просто кидаюсь сразу обоим братьям на шею, а сбоку меня обнимает сестра.
Я дома.
Прошло шестьдесят восемь лет, прежде чем я вновь увидела их, и воспоминания об Англии светлеют, но никуда не уходят, не выжидают или еще что-то такое. Они просто лишние в наших тесных объятиях.
