Глава 16— Потомок. Потомок! Сириус Блэк, соизвольте ответить! — рявкнула картина на стене, и Сириус проснулся.
— Что такое? — сонно пробормотал он, не уверенный, что голос не является плодом выпитого вчера на ночь стакана огневиски.
— К вам направляются Уизли и Поттер. Артур серьезно ранен. Подробностей я не знаю — мне не соизволили их сообщить! — сварливо произнес проявляющийся на картине Финеас Найджелус Блэк — самый непопулярный директор Хогвартса.
— Ну спасибо, что хоть так предупредили, — буркнул Сириус, окончательно прогоняя сон. — Когда они будут?
Портрет прервали невнятные звуки из кухни и последовавшие за этим вопли Кикимера:
— Мерзкие осквернители крови, забывшие честь! Ваш отец подыхает — да так ему и надо…
— Пошел вон! — рявкнул Сириус, мгновенно аппарируя на кухню. Кикимер убежал, злобно бурча себе что-то под нос. — Мне сказали, что ваш отец ранен. Как это произошло?!
— Спроси у Гарри, — сказал Джордж, и Фред поддержал его кивками. Сириус перевел взгляд на крестника. Тот отвел глаза и выдавил: «Ну.. это было что-то вроде…видения. На вашего отца напала огромная змея — Нагайна. Я... видел это как бы со стороны». Фред оглянулся на Сириуса.
— Мы должны ехать в больницу Святого Мунго.
— Вы должны сидеть тут, чтобы не вызывать подозрений! — резонно возразил Блэк, замечая, как в глазах близнецов разгорается недобрый огонь.
— Да плевать нам на подозрения! Там наш отец! — рявкнул Джордж.
— Мы должны быть с ним! — поддержал брата Фред, сверля Сириуса ненавидящим взглядом. — Легко тебе говорить, когда ты уже и так потерял всех своих близких…Хотя, что это я? У тебя их и не было!
На целую секунду Сириус был уверен, что не сдержится. Что он вцепится ему в глотку и убьет его. Но он сдержался.
— Дождитесь известий от вашей матери, — тихо произнес Сириус, сдерживая свою ярость, словно зверя на поводке. — А потом уже будете действовать как вам угодно.
Джинни тихо уселась в кресло, словно подавая знак остальным. Рон, бледный, словно призрак, сел на стул, сверля глазами стену. Несколько мгновений близнецы колебались, но затем тоже уселись на диван.
Комната погрузилась в тягостное молчание, изредка прерываемое потрескиванием дров в камине. Сириус встретился взглядом с Гарри и еле заметно кивнул ему — они оба чувствовали себя чужими. Это было не их горе, не их боль. Сириус ощутил, как внутри шевельнулся противный червячок. «Фред прав. У меня не было близких, кроме Джеймса. У меня нет теперь тех, кого я боюсь потерять». Однако Сириус мгновенно одернул себя. Он боялся потерять Лунатика, Гарри… и Гермиону. Рассказать кому — не поверят. Старый глупый пес, и о чем же он только думал.
Тишину разрушило негромкое пение, и в кухне появился Фоукс. Он бросил письмо на стол и исчез во вспышке яркого огня. Сириус схватил конверт.
— Почерк не Дамблдора. Кажется, это вашей матери.
Он бросил конверт Джорджу. Тот лихорадочно вскрыл его, и медленно зачитал вслух:
— «Отец еще жив. Я отправляюсь в больницу. Оставайтесь на месте, я извещу вас, если что-то изменится. Мама».
Джордж опустил дрожащие руки и обвел глазами стол.
— Еще жив… это значит…
Джинни судорожно выдохнула и прижала ладони к лицу. Все понимали, что это значит. Потянулись часы ожидания. Изредка кто-то спрашивал о том, который час, или мысленно гадал, что сейчас происходит в больнице. Постепенно, темнота за окнами стала выцветать, становиться все прозрачнее, как вдруг громко хлопнула входная дверь.
— Мама?! — обеспокоенно крикнул Джордж, вскакивая с дивана. Джинни резко подняла лицо, и стало ясно, что она недавно плакала — по щекам протянулись влажные дорожки.
— Все в порядке, — устало проговорила миссис Уизли, без сил опускаясь на подставленный Роном стул. — Отец жив. Он поправится.
Джордж выдохнул и крепко обнял мать, а Фред повернулся к Сириусу.
— Прости, что…
— Я понимаю. Забудем об этом. А сейчас — завтрак! Где этот чертов эльф?! Кикимер! Кикимер! — радостно воскликнул Сириус, стряхивая с себя оцепенение.
Однако эльф так и не показывался.
— Вечно его нет, когда он нужен, — ворчливо заметил Сириус, пересчитывая собравшихся. — Ладно, яичница на семерых, чай, тосты…
Гарри дотронулся до руки крестного, отвлекая его.
— Что-то не так? — обеспокоенно спросил Сириус, видя лицо парня — абсолютно белое, с темными синяками под глазами.
— Сириус, можно тебя на минутку?
Зайдя в темный чулан, Гарри выдохнул, и начал:
— Сириус, мне кажется, мной овладел Волдеморт.
— С чего ты это взял?!
— Я не просто видел змею, я был змеей. Я чувствую то, что чувствует Волдеморт, я знаю его мысли…
— Ты говорил об этом с Дамблдором? — резко прервал его Сириус.
— Да. Только он ничего не ответил. Он вообще со мной не разговаривает в последнее время, — горько заметил Гарри и добавил. — А перед тем, как нас перенесло сюда, я столкнулся с ним взглядом и почувствовал, что я змея, я хочу убить его…
Гарри передернулся от воспоминаний. Сириус ободряюще похлопал его по плечу.
— Выспись, Гарри, и я уверен, что все окажется просто дурным сном. Не терзай себя — если бы не ты, Артур был бы мертв.
Сириус вышел из чулана, по-прежнему сохраняя беззаботную улыбку на лице, и быстро поднялся к себе. В его душе опять проснулась холодная ярость. Выдохнув, он принялся за письмо Дамблдору. Первая версия отправилась в корзину, так как содержала в себе выражения, весьма далекие от приличных и принятых в обществе. Наконец, Сириус перечитал окончательный вариант письма.
«Альбус, я так понимаю, что ты ничего не рассказал Гарри ни о пророчестве, ни о его связи с Сам-знаешь-кем?! Мне интересно, как долго ты собираешься ему морочить голову своими россказнями о распрекрасной и всесильной любви? Запомни, если с ним что-то случится — мне будет плевать на осторожность и необходимость скрываться, и я найду тебя. И тогда сломанным у тебя окажется не только нос! Мальчик был змеей в своем видении, и он признался, что знает чувства и мысли Темного Лорда, а ты? Что делаешь ты? Ешь свои лимонные дольки?!
С пожеланиями несчастливого Рождества.
Бродяга»
Выдохнув, Сириус отправил письмо с почтовой совой. Оставалось надеяться, что старый…волшебник наконец-то перестанет темнить. Сириус подошел ближе к приоткрытому окну. На улице падал снег, умопомрачительно пахло елками и свежей выпечкой. «А ведь и, правда, скоро Рождество…» — отстраненно подумал Сириус, проводя рукой по налетевшему на подоконник снегу. Холодно. В ладонь словно вцепились чьи-то острые зубки. Поморщившись, Сириус стряхнул уже растаявший снег с руки и закрыл окно. Он давно уже не праздновал этот праздник и не понимал ажиотажа, царившего вокруг него. Хотя, нельзя не признаться — то, что он встретит его не в одиночестве, как обычно, а в компании Уизли и своего крестника, не могло не радовать.
***
Профессор Дамблдор скрестил тонкие пальцы под подбородком. На серебряном подносе догорало письмо Сириуса.
— Нельзя сказать, что он относится к вам с уважением, — произнес портрет Армандо Диппета, прошлого директора Хогвартс.
— Кровь Блэков, — с гордостью возразил Финеас, самодовольно поглаживая бородку, однако, тут же посерьезнев, спросил у Дамблдора. — И что вы думаете? Не хочу плохо отзываться, но мой потомок довольно четко поставил вопрос…
— Ничего. Гарри еще не готов к правде, — мягко отсек все вопросы Альбус, но не тут-то было.
— Вы меня, конечно, извините, но когда, по-вашему, он будет готов? Чем раньше он узнает, тем больше невинных жизней мы можем спасти! — взволнованно заявил Финеас, вскакивая с кресла. Ему возразил портрет Эдварда Эверарда:
— Я думаю, коллега, профессор Дамблдор знает, что делает.
— В этом деле нельзя рисковать, — медленно произнес Альбус, и портреты замолчали. — Гарри должен потерять всех тех, кого он любит. Чем меньше у него будет связей с этим миром, тем легче ему будет убить Волдеморта — и умереть самому.
— То есть, вы хладнокровно жертвуете людьми для достижения своей цели? И мне еще ставят в вину то, что я со Слизерина! — притворно удивился Финеас. Армандо грозно сдвинул брови.
— Не забывайтесь! Альбус поступает правильно — жертвуя малым, он спасает большинство.
— Благородненько, — с сомнением произнес Финеас, изогнув бровь. — Мне интересно, как бы отреагировал Гарри, узнай он о ваших намерениях…
— Я запрещаю вам говорить ему, — спокойно парировал Дамблдор, и Найджелус осекся. — А так же я запрещаю вам появляться в доме на площади Гриммо без моего на то разрешения. Я действую ради всеобщего блага.
— Что-то мне это напоминает, — с напускным раздумьем заявил Финеас, приставляя палец ко лбу. — У кого же был такой девиз, вы не припомните?
Дамблдор вздрогнул и перевел на портрет растерянный взгляд.
— Хватит! — рявкнул Декстер Фортескью и все мгновенно стихли. Пожилой волшебник прокашлялся и громко обратился к Финеасу. — Вы забываетесь, молодой человек. То, что делает Альбус действительно пойдет всем на благо. Нужно уметь жертвовать.
Финеас Найджелус фыркнул, но от дальнейших разговоров воздержался.
— Спасибо, — тихо произнес Альбус.
В дверь кабинета кто-то постучал. Портреты мгновенно стихли.
— Войдите! — властно крикнул Дамблдор, меньше всего напоминая того растерянного человека, которым был пару минут назад.
В кабинет вошла Минерва Макгонагалл, которая держала в руках исписанный пергамент.
— Профессор Макгонагалл, что произошло?
— Альбус, это письмо мисс Грейнджер. Она хочет провести Рождество с друзьями, на площади Гриммо. Я не знаю… — с сомнением произнесла Минерва, теребя письмо. Альбус улыбнулся.
— Ну конечно же. Семестр уже закончился, поэтому ни у кого не возникнет подозрения, если девочка уедет на каникулы из школы. Разрешите ей воспользоваться своим камином.
— Невозможно. Сеть у Амбридж под колпаком, — недовольно морщась, сказала профессор, невольно становясь похожей на кошку, которой брызнули водой на морду.
— Тогда, думаю, нам поможет «Ночной рыцарь», — твердо произнес Дамблдор, смахивая остывший пепел в мусорную корзину. — Счастливого Рождества, Минерва.
Макгонагалл коротко кивнула и вышла из кабинета. Портрет Финеаса еле слышно хмыкнул.
