Взрыв

Глава 16

Эпилог

– Придурок, если ты сейчас это сделаешь, то я буду на тебя в смертельной обиде! – заорал Капитан.
На подоконнике, вжимаясь в него пальцами ног, стоял Эхо. Рукой он придерживал веревку, тянущуюся от люстры в комнате до шеи. За те пару дней единственное, что, кажется, осталось от него – длинные молочные волосы, все так же непослушно забранные в хвост. Черты лица приобрели более резкие очертания. Под покрасневшими глазами залегли синеватые круги.
– Тебе не слышится ирония в твоих словах? Смертельная обида и смерть. Синонимично. Я все-таки прыгну. Только если ты уйдешь из комнаты.
– Зачем?
– Уходит один из нас, рушится вся идея. Меня достало находиться в вечном поиске.
– В каком еще поиске? Марко рассказал про все Лейну. Он вернется ради друга в команду, да и не только ради Кая. Еще и из-за брата. Все в сборе! Наблюдателя в городе мы можем найти. Слезай, слышишь?
– Ты правда думаешь, что все будет так хорошо? Дурак. Ты ничего так и не понял в этой жизни?
– А ты остался таким же трусом, который бежит от всех неприятностей? Стоишь на подоконнике с удавкой на шее и думаешь, что так героически закончишь свою жизнь? Трагик херов. Да, я из-за тебя начинаю ругаться матом.
– Считай, как хочешь. Знаешь, в один момент мне показалось, что ты мог бы...бля! – ноги заскользили вниз по металлической пластине. Веревка надавила на шею, от чего стало невыносимо страшно.
Тело Эхо оказалось практически невесомым. По крайней мере, именно эта мысль промелькнула в голове у Капитана, когда он подхватил парня и втащил в комнату, убрав у него с шеи веревку. На неестественно бледной коже она прочертила красные следы, оставила пару довольно глубоких царапин и не менее глубокую рану внутри.
–Что б тебя, неудавшийся самоубийца, – истерически захохотал Алешка, уложив друга на кровать. – Если еще раз увижу тебя за чем-нибудь подобным, выпорю и поставлю в угол за дурное поведение.
– Только попробуй, скотина! – улыбнулся Эхо.
– Попробую. Мы не должны исчезнуть.
– Никогда. Взрываем до конца?
– Навсегда, – поклялся сам себе Капитан.

На вокзале каждый день видели девушку со стрижкой под мальчишку. Только две длинные пряди выбивались из общей идиллии. Одна полностью белая, а вторая только наполовину. Другая ее часть совпадала с цветом волос – воронова крыла. Она держала в руке шлем от мотоцикла и ждала поезда с утра и до позднего вечера.
Ночью ее уже не видели у железнодорожных путей. Она шла по Городу пешком в паб, который никогда не закрывался. Садилась за столик у окна и смотрела то на улицу, то на дверь, будто кого-то ждала.
Знакомые, которых она изредка встречала, качали головами и проходили мимо. Кто-то крутил пальцем у виска. На нее давил Город своей атмосферой безразличия и теперь уже полного беспокойства. Где люди сновали, пытаясь избегать шумных мест, постоянно оглядываясь по сторонам, будто за ними следили.
Оставаясь одна в своей квартире, девушка начинала смеяться, рассматривая старые фотокарточки. Они – единственное, что еще грело ее изнутри. Они, да шлем и мотоцикл.

– Гай, что это за коробка у тебя в руках? – окликнул девушку Капитан.
– Это ее вещи. Думаю, что ей они не понадобятся. Разве что – его недокуренная пачка сигарет.
– Не надо, не отдавай. Может, она все поймет и вернется. Пусть думает, что остались только мотоцикл и шлем. Не стоит.
Сзади подошел Эхо и с грустной улыбкой взял с самого верха коробки ванильные сигареты.
– Это то, что еще не скурили. Тоже его часть.
– Ребят, он же все равно с нами? Он погиб не напрасно. Не поверите, но его свечка все еще продолжает гореть, как будто он сам ее поддерживает, – в гостиную спустился растрепанный Марко.
– Команда? – Лейн как всегда появился абсолютно внезапно.
– Да, – хором ответили ему.
– Будем бороться за смерть друга? Нет, друзей!
– Да!
Рядом с ними на протяжении всего пути неотрывно будут идти Кай и Айвери, рассматривая ребят сквозь призму времени.

31 декабря 2010 года Москва


Плюс, наверное, небольшой бонус. Почему именной Кай - объяснение подруге.

Ты сама все знаешь

Детка, ты сама понимаешь,
На этом свете он — не жилец.
На него надет терновый венец,
А он месит ногами пыль. Ты ведь знаешь.

Детка, ты предчувствуешь все равно:
Его смерть не первая из всего.
Но он призван из ничего,
Чтобы решить судьбу, а потом — все одно.
Он — труп.

Слишком сильно его берегут дороги.
Слишком долго они уж его ведут.
Все трассы конечны, итоговы, строги...
У них есть конец, к нему и бегут.

Да, они ему как колыбель и батут.
Они для него семья и вернейший друг.
Они его вскармливали — колоссальный труд.
Они за него и в огонь и в душ.

Вот только стоит выйти за их пределы -
Там реальный мир и реальные переделы.
Там сжигают жизнь, провожая взглядом
Пропадающий за соседним оврагом.

Там уже его не спасут дороги.
Там они его уже никак не найдут.
Он будет один, а в итоге?
Он просто найдет то, от чего его берегут.

Детка, прости, но это клеточки самоубийцы.
Они подсознательно в нем, как маленькие бойцы.
Он знает и сам про судьбу и чужие жизни.
Он думает, что спасет не себя, а их.