Глава 16Весь вечер и полночи Гарри потратил на чтение перевода, но… «Впустую, все впустую…» Рецепт для Дадли был найден, вот только с таким же успехом можно было написать, что для лечения головной боли необходимо раздобыть искры с хвоста кометы. Всего-то и надо: омут воспоминаний, который теперь был у Драко, да воспоминания о Дадли от тех, кого он любит. Ах да, слезы феникса, по количеству тех, кого любит Дадли! Совсем немного: две, слезинки за родителей, и, может быть, одну за самого Гарри… Осталось только попросить феникса поплакать. Поймать и попросить. Только и всего…
Расстроенный Гарри отправился спать, но выспаться все равно не вышло: в восемь утра его разбудила тетя Петунья.
– Гарри, извини, пожалуйста, что побеспокоила, но мне бы хотелось приготовить для Дадли его любимый пудинг, а твой домовик не пускает меня на кухню и требует, чтобы я просто сказала, что мне нужно. Он никак не может согласиться, что я должна все сделать самостоятельно.
Почтя за благо не оставлять тетю наедине с Кричером, завтракал Гарри на кухне под не прекращаемые «мысли вслух» недовольного домовика. Глядя на хлопочущую тетю, Гарри не мог решиться сказать ей, что хоть рецепт и найден, воплотить его в жизнь не получится – достать слезы феникса было практически невыполнимой задачей.
Еще ночью, Гарри изучил в энциклопедии Ньюта Скамантера соответствующий раздел. Купить слезы было невозможно, по той простой причине, что они теряли свои свойства при хранении, иначе говоря, «свежие» слезы можно было взять только у самого феникса. Энциклопедия вышла в свет в двухтысячном году, и в ней ясно было написано, что приручить феникса удается крайне редко и единственный известный в двадцатом столетии ручной феникс – Фоукс – после смерти последнего хозяина, профессора Дамблдора, исчез и никакой информации о нем не имеется. Других ручных фениксов на момент выхода книги не было.
От грустных раздумий Гарри отвлек настойчивый стук в окно. Кричер довольно проворно для своего возраста запрыгнул на подоконник, раскрыл окно, впустил сову и уже хотел забрать у нее свиток, но та сердито щелкнула клювом и недвусмысленно протянула лапку Гарри. Как только свиток было отвязан, сова, напоследок снова щелкнув в сторону Кричера, улетела.
К своему удивлению Гарри обнаружил, что письмо прибыло из нотариальной конторы Перишер & Хэг.
«Мистер Поттер!
Мне необходимо сообщить вам некоторые подробности о вашем наследстве. Жду Вас сегодня к десяти часам.
Нотариус М. Хэг»
***
Нотариус был очень стар, худ, сутул и белоснежно сед; только глаза, остро глядевшие из под густых бровей, были невозможно голубые и полны кипучей жизни, а улыбка – светла, словно у ребенка. Пожимая старчески костлявую руку, Гарри понял, что улыбается в ответ.
– Входите-входите, мистер Поттер, я сегодня здесь и за себя, и за секретаршу. Позвольте представиться – Морган Хэг, нотариус, к вашим услугам.
Кабинет мистера Хэга был обставлен скромно: большой т-образный стол и несколько стульев; вдоль одной стены от пола до потолка были установлены шкафы, у другой стены стояли два мягких кожаных кресла с высокими спинками и небольшой столик, на котором стояло несколько бутылочек с безалкогольными напитками, два стакана и большая ваза печенья.
Указав Гарри на одно из кресел, мистер Хэг уселся в другое и, заговорщески потерев руки, сказал:
– Варить кофе в этих магловских кофеварках я не умею, а волшебный состряпать и вовсе не могу, так что не обессудьте: магловские лимонады и печенье.
Гарри опешил:
– Вы знаете о нас?
– Конечно, знаю. Я – потомственный сквиб, – улыбнулся мистер Хэг, – что не мешает мне принадлежать к довольно древнему чистокровному роду. Настолько чистокровному, что волшебная сила в нас стала вырождаться еще триста лет назад. Мой пра-не помню сколько раз-дед был первым сквибом в нашем роду и очень не хотел быть изгоем. Родительское богатство заставило волшебников с ним считаться, а чтобы авторитет держался не только на основе его состояния, он и занялся нотариатом. Дело оказалось прибыльным, и потому не только его состояние, но и авторитет преумножались год от года. Он женился на ведьме, но его сын все равно родился сквибом. Тот тоже женился на ведьме, но оба их сына волшебниками все равно не стали. И так по сей день – одни мальчики и все сквибы, женятся на ведьмах и все равно плодят сквибов. Включая и меня самого. Впрочем, у нас наконец-то родилась девочка, моя правнучка, и вот она через десять лет поедет в Хогвартс. А мой правнук, как только закончит учебу в университете, унаследует контору.
Не зная, что и сказать, Гарри поинтересовался:
– А мистер Перишер?
– О, он чистокровный! Чистокровный магл! Собственно, у меня всегда был на подхвате какой-нибудь магл, владеющий магловским правом. Перишер пришел в контору двадцать лет назад, поскольку ни мой отпрыск, ни его сын юриспруденцией не интересовались, а мне опять нужен был помощник. Я обратился в агентство по найму, и они мне подобрали этого зануду из зануд*, впрочем, право он действительно знает блестяще, что есть, то есть, да и делопроизводство в его руках наладилось, как никогда. Упустить такого коллегу было бы глупостью, и я взял его в долю.
– Он тоже в курсе?
– В общих чертах, но предпочитает отгораживаться, так что дела с волшебным миром – это моя компетенция. Он занимается маглами, и иногда я привлекаю его, когда задействованы обе стороны. Но вашим делом занимался я лично, только вот с оглашением получилась незадача. Увы, аккурат в день вашего рождения, мистер Поттер, я оглашал завещание одного очень старого господина, отписавшего все свое имущество нашей больнице. Его молодая жена была крайне разочарована и в сердцах прокляла меня. Вплоть до вчерашнего дня я был как раз в Мунго под бдительным оком старика Мерлина, но теперь совершенно здоров и льщу себя надеждой, что старая карга** еще переживет молодую.
Гарри прыснул – старик нравился ему, окончательно и бесповоротно. Между тем, мистер Хэг посерьезнел и продолжил:
– Гарри, позволь мне тебя так называть, мой мальчик, я позвал тебя, чтобы рассказать о Фрэнке.
– О ком?
– Фрэнке Эвансе, твоем деде.
– Вы были знакомы?
– Я составлял завещание, но знал его задолго до этого. Фрэнк выкупал цирк у прежнего владельца, и они обратились в первую попавшуюся контору – мою. Так и познакомились, пожалуй, можно сказать, что мы были приятелями. Он был прекрасным собеседником, веселым и жизнерадостным парнем, по уши влюбленным в жену и цирковое дело. Ты ведь знаешь, что он был фокусником?
– Я почти ничего о нем не знаю, мистер Хэг, моя тетя не любила говорить о родителях.
– Оно и понятно, Фрэнк говорил мне, что она тяжело пережила зачисление твоей мамы в Хогвартс, с этого все и началось. Ну да ладно, так вот о твоем деде. Ты ведь уже знаешь, что Цисси Блэк твоя тетушка. А познакомил Фрэнка с ее матерью, Друэллой, – я, случайно. Она, росла буквально на моих глазах, поскольку наши семьи были дружны. Я был Друэлле вроде старшего брата и ее нередко оставляли под мою ответственность. В тот день я встречался с Фрэнком в одном магловском кафе и тут, совершенно неожиданно появилась она. Я видел, что она в смятении, но расспрашивать не стал. К тому же со мной был Фрэнк, а он был способен поднять настроение кому угодно, что собственно и произошло – не прошло и получаса, как Друэлла повеселела. Я не стал бы называть их отношения романом, но и простой интрижкой это назвать было бы не правильно. Друэлла однажды призналась мне, что связалась с Фрэнком в отместку мужу, применила чары соблазнения, поскольку любовные не сработали. Да только не рассчитала, что он славный парень и привязалась к нему. Поэтому и не стала ничего делать с беременностью, родила Цисси и души в ней не чаяла. Весть о беременности была для Фрэнка тяжким испытанием: он всегда мечтал о детях, но у них с Виолеттой никак не получалось, и тут такой оборот… Он очень любил жену и считал, что завести ребенка на стороне – подлость, но не радоваться дочери, Фрэнк тоже не мог. Когда Друэлла запретила ему искать встречи с Цисси, он сам не свой был, просил меня повлиять на нее, но… Друэлла взяла с меня клятву, и я ничем не мог ему помочь. Впрочем, скоро Виолетта забеременела, и он примирился с мыслью, что старшая девочка будет звать отцом другого человека.
Мистер Хэг прервался, чтобы налить себе воды и Гарри спросил:
– Мистер Хэг, вы знаете, что песочные часы, доставшиеся Дадли – хроноворот?
Мистре Хэг удивленно посмотрел на Гарри.
– Хроноворот? Хмм… Нет, я этого не знал, хотя и подозревал, что предмет волшебный. Видишь ли, и часы, и чашу, и твою птицу Фрэнк получил при довольно странных обстоятельствах. Собственно для того я тебя сюда и позвал. Фрэнк был с цирком на гастролях за границей, признаться, уже и не помню где. На представлении был один старик. Когда публика разошлась, он остался сидеть на месте – как оказалось, умер прямо на представлении, со счастливой улыбкой на лице. Они сообщили в полицию, давали объявления в газетах, но старика так никто и не опознал и личность его установить не смогли. В камере хранения цирка остались его вещи: те самые песочные часы, чаша, да клетка.
– А попугай?
– Попугай? – мистер Хэг усмехнулся, – Гарри, это ведь был вовсе не попугай. Это был самый что ни на есть настоящий феникс.
Гарри почувствовал, что во рту у него пересохло:
– Феникс? Вы уверены? – сипло спросил он.
– Конечно, уверен! Я хоть и не волшебник, но все-таки рос в магическом мире!
– И дедушка знал, что это феникс?
– Узнал, но не сразу. Видишь ли, по правилам, вещи старика надо было бы сдать в полицию, но Фрэнк был просто очарован птицей, фениксы это умеют, как никто, вот он и не сообщил, ни о ней, ни о других вещах. К тому же издох цирковой попугай – здоровенный красный ара – и Фрэнку пришла мысль выдать одну птицу за другую. Вот так и провезли феникса, как цирковое животное – таможенники проверявшие документы, то ли просто не поняли, что это не ара, то ли феникс на них как-то повлиял, но обман не раскрылся. Вернувшись, Фрэнк заглянул ко мне с вопросом об оформлении документов на нового попугая, порода-то другая, ну я и открыл ему глаза. Он потом еще в течение года честно публиковал в той стране объявления об умершем, на случай, если найдутся наследники, но все безрезультатно. Уже, будучи при смерти, он решил вещи старика завещать внукам. В завещании тоже пришлось описать его как попугая, на случай, если я или кто-то из моей родни не смогут провести оглашение. А передать тебе птицу сразу было бы опрометчиво – ты жил тогда уже у Петуньи, шарахающейся от всего волшебного, и я предложил часть завещания отсрочить до момента, когда по магловским законам вы все станете совершеннолетними и сможете сами решать судьбу наследства. Фрэнк не сомневался, что вы сумеете всем этим распорядиться, хотя и знал, что сын Петунии обычный магл. Строго говоря, Фрэнк завладел вещами незаконно, и, теоретически, ваше наследство может быть оспорено, но, полагаю, что это маловероятно, а меня, как нотариуса, такие детали вовсе не касаются – я правомерность владения подобными предметами проверять не обязан.
Гарри сглотнул:
– Мистер Хэг, но ведь фениксы не умирают, а мистер Перишер сказал, что…
Старик фыркнул:
– Это все секретарша наша. Феникса держали здесь, в конторе, не в хранилище же: он никому не мешал; выбирался из клетки, не раньше, чем уходили клиенты; не пытался улететь, да ты и сам, наверное, знаешь, что ему, чтобы переместиться, летать не обязательно. Словом, клетку, и даже окна, без необходимости никогда не запирали. Ну и так уж получилось, что он исчез, когда в конторе никого, кроме секретарши, уже не было. Она увидела раскрытое окно, а вместо птицы кучку мусора в открытой клетке и не придумала ничего лучше, чем прибраться. Перишер немедленно принял решение оформить гибель птицы, а я, само собой, не мог возразить, иначе пришлось бы рассказать о фениксе. Птица не издохла, Гарри, она либо переместилась, либо возродилась, но сюда уже не вернулась.
Гарри вздохнул.
– А фотографий не сохранилось? – зачем-то поинтересовался он.
– Есть одна. – Мистер Хэг подошел к своему столу, порылся в одном из ящиков и вернулся к Гарри уже с небольшой фотографией. – Вот. – Он протянул ему фотографию, с которой на него смотрел улыбающийся мужчина с большой малиново-красной птицей на плече.
– Это же Фоукс! – выдохнул Гарри.
– Фоукс?
– Феникс Дамблдора… Во всяком случае, очень похоже… – Гарри задумался. – Если я не ошибся, то он точно жив, но после похорон Дамблдора он снова пропал…
Мистер Хэг лишь развел руками в ответ:
– Увы, мой мальчик, тут я ничем помочь больше не могу.
***
Нотариальную контору Гарри покинул около полудня. Не имея каких-либо планов на воскресенье, он просто шел, размышляя о том, что услышал, а больше всего о фениксе. На одной из улиц его внимание привлек огромный рекламный плакат с неизвестным ему спортсменом. Разглядывая гигантскую фигуру в полный рост, Гарри подумал о Хагриде, и тут его осенило, – если кто и знает что-то о Фоуксе, то только он. Недолго думая, Гарри поискал тихий закоулок и аппарировал в Хогсмид, откуда направился прямиком в Хогвартс, к Хагриду.
Уже в нескольких шагах от его дома, Гарри с сожалением подумал, что не общался с Хагридом уже очень давно и даже на поздравление с днем рождения не ответил, а теперь идет в гости без приглашения и с пустыми руками. Он хотел было вернуться в Хогсмид и купить хотя бы упаковку чая, как дверь дома распахнулась и выскочивший на порог Хагрид пробасил:
– Гарри! А я-то думал, ты обиделся, что я не смог прийти на праздник и отделался подарком!
Объятия были крепкими и на душе у Гарри потеплело.
– Хагрид, ну что ты! Это ты должен обижаться, что я и не поблагодарил тебя. Пирог с улитками был великолепен! – ответил он, хотя, по правде сказать, совы, доставившие пирог, видимо не раз роняли по дороге тяжелую ношу, и есть то, что осталось от хагридова творения, никто не решился.
– А я тут обедать сажусь. Завертелся сегодня, вот и припозднился. Будешь со мной?
Помятуя о способностях Хагрида к кулинарии, Гарри поспешно соврал:
– Я уже пообедал, – но чтобы не обидеть друга добавил, – а вот от чая не откажусь.
Уже за столом, отхлебывая странного цвета чай из огромной кружки, Гарри сказал:
– Хагрид, а я ведь к тебе с вопросом. Тут столько всего случилось…
И Гарри рассказал старому другу все: и про наследство, и про новых родственников, и про то, что стало с Дадли. Узнав о Нарциссе Хагрид неожиданно для Гарри сказал:
– Ты, Гарри не смотри, что она вся такая из себя надменная. Я ее еще ученицей помню, она была очень даже славная, хоть и слизеринка, и первая красавица на курсе. Их когда прежний учитель по уходу за магическими существами к единорогам повел, так они к ней первой подошли. Я тогда бросился ее спасать, а они вкруг стали и головы тянут, чтобы приласкала. Единороги, Гарри, черную душу за версту чуют. Эти конечно молодые еще были, но с другими-то барышнями они так не якшались. Только с нею. Так что не самая плохая тебе тетка досталась. А Драко… ты его лучше меня знаешь, скажу только, что Дамблдор не считал его безнадежным, и тебе не советую. Да ты и сам все понимаешь.
Хагрид снова принялся за еду, а Гарри стал рассказывать про своего деда – все то, что узнал от мистера Хэга. Когда дело дошло до феникса, Хагрид перестал есть и весь превратился вслух.
– Так вот, если я не ошибся, то Фоукс раньше принадлежал моему деду, а до него какому-то старику, видимо волшебнику, личность которого не известна. А теперь, чтобы вылечить Дадли, мне нужны слезы, но как их добыть не понятно – у Скамантера четко сказано: других ручных фениксов нет. Официально я хозяин Фоукса, а на деле – только его клетки. Хагрид, может, есть какой-то способ найти его?
Хагрид задумчиво почесал подбородок:
– Попробовать можно. Фоукс-то не все в кабинете директора сидел. Исчезал иной раз надолго, да только Дамблдор говорил, что чуть он нужен – стоит только позвать и он тут как тут.
– Позвать? Что просто крикнуть «Фоукс», как домовику?
– Нет. Я пару раз видел, как это делал Дамблдор – выходил на воздух, руку вытягивал, насвистывал что-то, а там хлопок и Фоукс уже на ней сидит.
– А что насвистывал?
Хагрид вскинул голову и немного поморщившись сказал:
– Ну, я, конечно, тот еще певец, но что-то вроде: па-пара-па-пам пам-па-ра-ра-рам, – напевно пробасил Хагрид, а затем вытянул губы в трубочку и просвистел то же самое.
Сказать, что Гарри удивился – ничего не сказать:
– Ты уверен, Хагрид?
– Ну, могу фальшивить, конечно, но да, как-то так…
Гарри невольно засмеялся:
– Хагрид, а ведь это The Beatles.
– Жуки?
– Да не, группа такая, магловская. Ты насвистел припев их песни «All you need is love».
– Кхе, вполне возможно, Дамблдор всегда говорил, что обожает музыку.
Гарри на минуту задумался, а потом сказал:
– Пойдем, Хагрид, попробуем. Вдруг повезет.
Они вышли во двор, и Гарри, вытянув руку, крикнул:
– Фоукс, ты нам очень нужен, появись, пожалуйста, – а затем с замирающим сердцем тихонько насвистел припев.
И Фоукс появился.
* perisher - зануда
** Hag – карга, ведьма
P.S. И как всегда жду тапочки.
