Счастье в тебе

Глава 17

Всем хорошего дня, дорогие читатели!
Произошла действительно не самая лучшая ситуация, похожая на плагиат. Но я официально заявляю, что посмотрела Сумерки только в эти выходные, и то по наводке одного из читателей) Моя история не имеет с этим ничего общего.
И мне жаль, что получилось похоже (имею в виду беременность Гермионы и реакцию Драко).
Простите меня за это!
С наилучшими пожеланиями,
kvikky!

- Драко! Не томи меня, - возмутилась Гермиона, пытаясь снять повязку с глаз. – Мы ведь уже на месте?
- Почти, нам нужно еще немного пройти, - шепнул он и медленно повел свою жену по очищенной от снега тропинке, поближе к поместью, к той стороне, с которой вид был по-настоящему волшебным.
- Я не люблю сюрпризы, - крепко держась за руку слизеринца проворчала она. Ее любопытству не было предела, она даже представить не могла, чем хотел удивить ее муж.
- Этот тебе понравится, поверь, - вновь заверил ее Драко.
- Все, снимай ее с меня! – пройдя еще немного, строго сказала она. На этот раз парень повиновался, ведь они как раз дошли до нужного места. Медленно он развязал темную повязку и произнес, - это наш новый дом, миссис Малфой.
Гермиона не сразу полностью осознала то, что он ей сказал, однако увиденное поразило ее сполна. Поместье никак нельзя было назвать маленьким домиком, о котором просила она несколько дней назад, однако по сравнению с Малфой-менором, он действительно был небольшой. С первого взгляда девушка влюбилась в него и действительно почувствовала, что это их дом, где она может спокойно чувствовать себя хозяйкой. Трехэтажный коттедж был обделан темным камнем, колонны возле входа, наоборот, были гладкими и светлыми, поддерживая огромный балкон на верхнем этаже. По длине фасада девушка насчитала около тридцати окон. Справа от входа было установлено три небольших фонтана, которые располагались лесенкой: от большего к меньшему. В центре каждого из них стояли красивые статуи девушек в греческих платьях. На самом высоком женщина держала в одной руке ребенка, нежно прислоняя его к груди, а второй рукой держалась за гречанку, стоявшую по центру, которая, в свою очередь соприкасалась пальцами с самой низкой статуей. Третья девушка будто тянулась к той, что стояла по середине, а второй рукой удерживала на голове кувшин.
- Это восхитительно! – Гермиона ярко улыбнулась. – Это, правда, наш дом?
- Наш, - подтвердил Драко и крепко прижал к себе жену. – Давай я покажу тебе его изнутри.
- Здесь все как в сказке! – девушка не переставала удивляться, следуя за слизеринцем ближе к дому.
Неделя до этого события, проведенная в больнице, казалась гриффиндорке самой длинной в жизни. Совершенно однообразные дни, которые она проводила, в основном одна, угнетали. Драко все время решал какие-то дела, связанные с учебой и, скорее всего, с новым поместьем, однако самой Гермионе казалось, что он ее избегает, точнее не ее, а их ребенка. Каждый вечер возникал один и тот же разговор, одни и те же просьбы избавиться от малыша, которому было уже почти пять месяцев.
- Ты не понимаешь, - изо дня в день твердила мужу Гермиона. – Я чувствую его тепло. Воландеморт не смог бы сотворить такое чудо.
- У тебя просто материнский инстинкт. – пытался возразить ей Драко, - ты ослеплена.
- Этот ребенок питает меня своей силой, поэтому я так быстро лечусь. Он любит меня также сильно, как и я его.
На это аргументов у Малфоя не было, поэтому он вновь продолжал гнуть свою линию.
- Дети-индиго либо умирали сами, либо убивали своих матерей при рождении.
- Тебе не кажется, что статистика может врать? Их просто скрывали, потому что боялись общественной огласки, либо сами убивали, переживая за свои жизни. Я так не поступлю.
- Его надо вытащить из тебя, - заезженная пластинка Драко невероятно злила гриффиндорку. Вся ее выдержка и самообладание выходили из-под контроля, слушая на протяжении недели одно и то же каждый раз, она пыталась не обращать внимания, надеясь, что когда родится ребенок, слизеринец поймет, что ошибался. Однако сейчас она поняла, что терпеть больше не может.
Гермиона подошла к окну и задумчиво посмотрела на зимний пейзаж. Голые деревья стояли внизу, качаясь под порывами ветра то в одну сторону, то в другую. Небольшой пруд был покрыт тонким слоем льда, отражавшим сияние первых звезд, только появившихся на вечернем небе.
- Драко Люциус Малфой, - тихо и холодно произнесла Гермиона. – Ты обещал мне, что наш малыш будет самым счастливым. Ты обещал мне, стоя на коленях у моих ног и целуя мой живот, где ребенок только начинал расти. Сейчас ему почти пять месяцев, он еще даже не родился на свет, а ты уже его ненавидишь и хочешь убить. Разве так ты сделаешь его самым счастливым? Так сколько стоят твои слова, Драко? Даже если я умру, ты должен выполнить свое обещание. Растить и оберегать НАШЕГО ребенка. Любить его также сильно, как люблю его я. Сделать его самым счастливым. И ни за что не винить его в моей смерти. Потому что я тебе этого не прощу. Я чувствую себя совершенно здоровой и полной сил, а меня держат здесь, как в клетке. Мой ребенок сам может вылечить меня, чтобы кто ни говорил. А сейчас уходи. И подумай, чего стоит слово Малфоя, данное жене, вынашивающей его ребенка.
Слизеринец остолбенел от такой речи, не зная, что сказать.
- Уходи! – повторила Гермиона, зло сверкнув глазами на мужа.
Не дожидаясь пока Драко послушается, она легла на кровать, нежно обняла свой, уже достаточно округлившийся, живот. И, закрыв глаза, моментально уснула, погружаясь в глубокие безмятежные сны.

Малфой вышел на улицу и почувствовал облегчение от морозного воздуха, который заполнял его легкие. Драко тяжело дышал, однако холод приятно остужал разгоряченное тело. Ему неистово хотелось закричать, ударить кого-нибудь, что-нибудь сломать или просто забыться, однако он знал, что нужно держать себя в руках, успокоиться и принять решение. Застегнув пальто, парень направился вдоль больницы в поисках скамейки. Парк был голым, пустым и серым, и, что хуже всего, наводил на точно такие же мысли.
Драко знал, что если будет продолжать каждый вечер убеждать жену избавиться от ребенка, то потеряет ее. Сегодня вечером он понял это по ее взгляду, как никогда прежде. Гермиона была уверена в своем решении, и никто не смог бы ее переубедить. И эта непоколебимость подавляла Драко, ведь девушка, можно сказать, ставит его перед выбором – любишь меня, люби и малыша, а если не любишь его, то оставь меня. И, собственно, это был не выбор, а ультиматум, подкрепленный обещанием слизеринца сделать ребенка самым счастливым. Но как можно любить то, что может погасить жизнь самой лучшей женщины в мире? Это дитя еще не родилось, а уже причиняет боль, тяжелую и глубокую. А что станет, когда он появится на свет, скольким людям придется страдать из-за него? И как пережить то, что ты отец тьмы?
Слизеринец сел на скамейку и вновь тяжело вздохнул, выпустив при этом из легких клубы пара. Сердце билось невероятно быстро и сильно, будто хотело вырваться наружу и перестать чувствовать боль. Драко схватился руками за голову, поставив локти на колени и опустив глаза вниз. Снег был настолько белым, что слепило глаза от его чистоты. «Чистый и невинный, точно такой же, как моя девочка, моя жена, мать моего ребенка».
Перед глазами всплыл образ Гермионы, в белом платье, медленно идущей к нему по дорожке из лепестков роз для заключения магического венчания. Он вспомнил, как позже ночью свадебное платье медленно опустилось к ее ногам, как дрожала девушка в его объятиях, отдавая себя не только телом, но и душой, что имеет куда большее значение. И именно в ту ночь, их первую ночь любви, был зачат ребенок. И Драко чувствовал себя тогда самым счастливым на свете, наслаждаясь тем, как его жена мирно посапывает, свернувшись калачиком, а голову опустив ему на грудь. Разве может такое чудесное создание вынашивать в себе исчадие ада?
Драко настолько был погружен в свои мысли, что услышал шаркающие шаги и стук костыля об асфальт, заглушаемые слоем снега, очень близко от себя. Он резко поднял голову и увидел пожилого мужчину, который опирался на палку из красного дерева, медленно приближаясь к скамейке. До последнего момента слизеринец надеялся, что старик пройдет мимо, ведь вдоль замерзшего пруда стояло еще не мало точно таких же лавочек. Однако мужчина остановился именно возле Драко и хриплым голосом спросил:
- Вы не возражаете, если я присяду?
- Нет, - парень отрицательно покачал головой, намереваясь освободить место и продолжать размышление в одиночестве.
Но как только он поднялся, старик свободной рукой схватился за плечо Драко, стараясь этим жестом посадить его обратно. Парень был настолько растерян таким поведением незнакомца, что машинально повиновался.
- Я давно наблюдаю за тобой, - приземляясь рядом, сказал мужчина, растягивая слова.
Его морщинистое лицо вызывало необычайное доверие, а голос, веющий древностью, на удивление успокаивал. Он облокотил костыль на скамью и улыбнулся.
- Не правда ли вечер чудесный? – попытался он завести разговор.
- Простите, сэр. Зачем вы за мной следили? – недоуменно спросил Драко, игнорируя вопрос незнакомца.
- Я люблю наблюдать за людьми, - спокойно ответил он. И после небольшой паузы продолжил. – Может тебе покажется это странным, но я чувствую боль других. Не физическую, а то, что творится у них внутри. Вот здесь.
С этими словами старик указал на грудь, где находится сердце.
- Не понимаю, о чем Вы говорите, - Драко наигранно усмехнулся, не желая сейчас разговаривать. И вновь попытался встать.
- Я слышу, как сердце твое колотится и кричит, просит поверить ему, а не разуму. Ох это вечное противостояние… но каждый человек обязан сделать свой выбор, каким бы тяжелым он ни был, иначе можно просто прогнуться под этими двумя неведомыми силами.
Блондин замер, внимая словам старца.
- И как же сделать этот выбор? – хрипло поинтересовался он практически шепотом.
- Слушай себя, сердце и разум.
- Да Вы издеваетесь? – Малфой резко вскочил и пошел прочь, разозлившись на старого незнакомца, который, как казалось Драко, лишь еще больше запутал его своим советом.
- Свое сердце и ее разум, - крикнул мужчина вслед удаляющемуся слизеринцу и слегка улыбнулся. Он взял в руки дорогой костыль и трансгрессировал с характерным хлопком.
Драко, повернувшийся к нему сразу же после последней фразы, застал лишь пустую скамейку. Голос старца эхом отзывался у него в ушах: «свое сердце и ее разум».
***
Гермиона проснулась от прикосновений Драко, который нежно гладил ее по животу еще немного холодными руками.
- Сколько время? - прошептала она, чуть приоткрыв глаза.
- Еще рано, спи, - слизеринец поцеловал ее в щеку и лег рядом, продолжая обнимать.
***
Утро принесло миссис Малфой новый сюрприз. На полу возле кровати стояла огромная корзина полная алых роз, Гермиона не знала сколько их там точно, но было уверена, что счет идет на сотни. Маленький столик был уже накрыт завтраком, аромат которого пытался перебить волшебный запах цветов. Девушка села на пол, который был застелен мягким ковром, и, прильнув к розам, вдохнула так сильно, что голова немного закружилась. Записка от Драко, лежащая внутри букета, порадовала гриффиндорку больше, чем все остальное вместе взятое. И даже миллион роз не смогли бы заменить те слова, которые заставили навернуться на ее глаза слезы.
«Я сделаю его самым счастливым. Обещаю. Потому что люблю тебя больше всего на свете!»
И вот спустя несколько часов они вместе идут по заснеженной аллее, все ближе приближаясь к их дому. Гермиона была безумно довольна, когда вошла внутрь. Их встретил небольшой штат обслуги, в котором не было ни единого домового эльфа. Дворецкий, мистер Коллинз, мужчина статный и c легкой сединой в волосах, представил каждого работника по очереди. Три взрослые женщины обязаны были следить за порядком, еще столько же готовить еду и закупать нужные продукты, дворник был по совместительству и садовником. Помимо этих людей Драко сам представил жене лекаря – Доктора Хокинга, который лично будет следить за состоянием Гермионы и осматривать каждый день, раз она не хочет больше находиться в больнице. Девушка решила, что просто не имеет права возражать и ярко улыбнулась всем эти людям.
- Знаешь, это, конечно, не тот маленький домик, о котором я мечтала, но я уже успела полюбить его, - шепнула миссис Малфой своему мужу, когда они поднимались по лестнице, начиная осматривать дом.
Драко усмехнулся, ближе прижимая ее к себе, держа одной рукой за талию.
- Я лишь хочу сделать вас счастливыми, - ответил он, пытаясь, чтобы его голос прозвучал как можно бодрей, и Гермиона не почувствовала его боль, разрывающую сердце на мелкие части от одной мысли о том, что он когда-нибудь может уже не увидеть ее улыбку.