Глава 18Вечером накануне второго тура ко мне подошла Мария и, запинаясь и глядя в пол, спросила, не хочу ли я переночевать сегодня в Хогвартсе. Я очень удивилась не столько просьбе, сколько тому, что произнесла ее Мария, – обычно с подобными поручениями ко мне отсылали Камиллу. Не иначе Камилла узнала, какими страшными черными магами были мои родители и отец Рины, и теперь боится ко мне даже приближаться.
Разумеется, отказываться я не собиралась – уж больно много радости было смотреть на страдания Флер перед очередным состязанием. Но все же спросила для порядка:
– А мадам Максим что скажет?
– Мы с ней уже договорились, – торопливо ответила Мария.
– Боитесь, Флер настроение испорчу перед вторым туром?
Мария принялась убеждать меня в обратном, но было видно, что именно этого они и боятся. Дуры. Делать мне больше нечего, как над Флер издеваться. Я не Драко.
Драко весь вечер разглагольствовал о том, как завтра опозорится Поттер. Я почти не слушала, погрузившись в очередной реферат по трансфигурации и попутно препираясь с Риной. Решила ее подразнить и ненароком упомянула, что завтра мы увидимся с Бэгменом, на что получила очередную лекцию о недопустимости опрометчивых решений, которая была завершена фразой:
– Завтра что-то случится. Что-то хорошее.
– Еще одна пророчица на мою голову! – Я картинно подняла глаза к потолку.
– Ты так говоришь, как будто слово «пророчица» – ругательное, – обиделась Рина, – и совершенно зря. Я тебе совершенно точно говорю – его миссия как-то связана с Турниром, а значит, мимо второго тура он пройти не может. А ты собираешься кокетничать с Бэгменом!
– Вот мимо этого он точно не пройдет! – радостно отозвалась я. – Как увидит, что я флиртую напропалую, так сразу же даст о себе знать!
На самом деле я не была уверена, что Перкинс даст о себе знать и что он вообще существует. Но как же не пококетничать с Бэгменом! Во-первых, позлить Эсмеральду и остальных, во-вторых, узнать что-нибудь новенькое о Крауче, и в-третьих, подразнить Хмури, который в последние дни как-то подозрительно стал на меня поглядывать. Если в первый месяц после моего приезда он смотрел с ненавистью, в последний месяц – с подчеркнутым равнодушием, то с прошлого четверга, когда я пришла к нему на отработку, в его взгляде появилось что-то новое, чего я не могла понять. Влюбился он в меня, что ли? Этого еще только не хватало!
Если и влюбился – ему же хуже. Пусть помучается. С ним я даже заигрывать не буду, как с Бэгменом. Я на него вообще внимания обращать не стану, как он на меня в последний месяц. А потом прокляну. Или отравлю. Не до смерти, потому что в Азкабан я не хочу. Но Крауч после нашего проклятия до сих пор в школе не появляется. Вот и Хмури не будет.
Утром в среду я проснулась в прекрасном настроении, и даже предстоящий урок по защите от темных искусств меня не пугал. Наоборот, я обдумывала новую тактику поведения с Хмури. Истерик я ему больше устраивать не буду, а вот громко обсуждать Бэгмена в его присутствии – пожалуй, можно. Не сообразила я раньше – надо было достать через слизеринских ребят какие-нибудь спортивные журналы прошлых лет, вырезать оттуда колдографию Бэгмена и на уроке тайком ею любоваться. Ничего, еще успею.
Сейчас, конечно, ребятам было не до Бэгмена – все наперебой строили прогнозы на второй тур. И утром в гостиной, и в Большом зале за завтраком.
Крам сидел на самом краю и время от времени поглядывал на гриффиндорский стол, словно ища там кого-то. Драко вслед за своим кумиром поглядел туда же и громко воскликнул:
– Смотрите, Поттера нет! И всей его компании тоже! Думают, за десять минут все сообразят! Я же когда еще говорил – не пройдет Поттер это испытание!
– Заткнись, – незлобно сказала я.
Драко состроил обиженную рожицу, но не заткнулся, а стал что-то громким шепотом доказывать Пэнси и Теду.
Я посмотрела на стол Равенкло. Наши девчонки сидели тесной группой и все наперебой в чем-то убеждали Флер. Та выглядела еще более бледной, чем перед первым туром. Как будто неживая. Одно слово – нелюдь.
Все-таки хорошо, что я в турнире не участвую!
Дамблдор, как и в прошлый раз, объявил, чтобы мы следовали за деканами своих факультетов и шли на берег озера, туда, где для нас поставлены трибуны. За деканами, разумеется, никто не пошел – двинулись беспорядочной толпой. Я специально задержалась за столом, чтобы выйти чуть позже Хмури, и, проходя мимо него к дверям замка, сказала Рине с интонациями Эсмеральды:
– Я надеюсь, Бэгмен на этот тур приедет? Он такой симпатичный!
Кинула через плечо быстрый взгляд на Хмури – как он отреагирует? Он совершенно явственно вздрогнул, но ничего не сказал. Что, не нравится? А это еще не все!
Трибуны для зрителей стояли на другом берегу, и идти к ним надо было мимо судейского стола, вокруг которого суетился Бэгмен. Сидеть на одном месте, как Перси Уизли, он не мог, а бегал вокруг: то перебирал какие-то бумаги, то спрашивал о чем-то Перси, то высматривал кого-то в толпе. Я невольно улыбнулась.
– Доброе утро, мистер Бэгмен!
– Доброе утро, мисс Розье, – улыбнулся он в ответ. – Поттера не видели?
– Его за завтраком не было, – пожала я плечами и пристально посмотрела на Бэгмена, тут же, впрочем, отведя взгляд в сторону.
Он еще пуще заулыбался, поняв мою игру.
– Ладно, мы пойдем, а то все хорошие места займут!
Хорошими в данном случае считались места поближе к озеру, но подальше от преподавателей. Их мы с Риной и заняли, оказавшись в самой гуще слизеринцев. Ни Хмури, ни Снейпа поблизости – красота! Перед нами – Драко с компанией, а рядом – семикурсники.
Пока народ рассаживался, мы с Риной продолжали препираться по поводу моих отношений с Бэгменом. Уже не с целью друг друга в чем-то убедить, а просто потому, что не могли остановиться.
– Вот смотри, дождешься, что Скитер что-нибудь про вас напишет!
– О, это будет шикарная разоблачительная статья! – подхватываю я. – Глава департамента магических игр и спорта, пользуясь своим служебным положением, соблазнил семнадцатилетнюю ученицу Академии волшебства Бобатон...
– А не наоборот? – смеется Рина.
– Хорошо, – тут же соглашаюсь я, – ученица французской школы магии, известной своими свободными нравами, соблазнила судью Турнира Трех Волшебников...
Рина хохочет в полный голос, и на нас уже оглядываются. Я продолжаю в том же тоне:
– А можно и так: Беатрис Лестранж, дочь известных Упивающихся Смертью, и Людовик Бэгмен, ранее подозреваемый в связи с ними, объединились, чтобы продолжить вредить Министерству, а также бывшему главе Департамента Магического правопорядка...
Рина вдруг становится серьезной и спрашивает совсем тихо:
– Откуда ты знаешь, что Бэгмен подозревался в связи с Упивающимися Смертью?
– Он мне сказал, – я делаю акцент на слове «он».
Поймет Рина, что я имею в виду отнюдь не Бэгмена?
Она понимает. И продолжает игру:
– Бывший аврор, а ныне преподаватель защиты от темных искусств Аластор Хмури решился разоблачить преступную пару...
– Но бдительная Беатрис его выследила, и Бэгмен превратил Хмури в хорька... Нет, – перебиваю я сама себя, – не будем повторяться. В жабу!
– Ага, как у Кэт!
– У Кэт жаба куда симпатичнее!
Кэт, одноклассница Рины, сидит тут же и подключается к обсуждению собственной жабы и возможной трансформации профессора Хмури. Но закончить обсуждение мы не успеваем, ибо к судейскому столу подбегает Поттер. Вид у него такой, как будто за ним гнались и авроры и Упивающиеся Смертью, причем все одновременно.
Ну точно – только что придумал, что делать. Драко на этот раз оказался прав.
Кузен со своей компанией вовсю потешался над Поттером, а я смотрела на Флер. Вид у нее совершенно отрешенный. Даже не шелохнулась, когда гриффиндорец чуть не сбил ее с ног.
Что же им предстоит? Драконов не видно, никаких других тварей тоже.
В озеро их, что ли, нырять заставят? Похоже, что да, судя по тому что Крам красуется в плавках. То-то он всю зиму из озера не вылезал – тренировался.
– Что же Флер купальным костюмом не озаботилась? – спрашивает у меня Рина.
– Замерзнуть боится! – весело отвечаю я. – Она же у нас южный цветочек!
– А ты?
– А я на севере Франции жила, между прочим!
Наш север, конечно, трудно назвать севером, хотя что-то похожее на зиму и у нас наблюдается. Но сейчас в Бобатоне наверняка уже ходят в одних платьях, любуются цветами и загорают на пляже. А здесь морозно, хоть и солнечно.
Бэгмен объявляет, что за час чемпионы должны найти то, что у них отняли и дает свисток.
На что мы смотреть будем? Отсюда не видно, что под водой творится!
Драко опять начинает громко потешаться над Поттером, но я даже его не одергиваю. Какое дело мне до Драко, до Поттера и вообще до второго тура! Знать бы, где сейчас Перкинс! На первом туре никаких следов его пребывания я не заметила, но я их и не искала. Зато сейчас я о нем знаю и должна представлять, где его высматривать!
Только ничего я не представляю.
Вот все участники скрылись под водой, и громкие крики на трибунах перешли в равномерный гул. Драко громко доказывал одноклассникам, что Поттер непременно утонет, Кэт о чем-то говорила со своей подругой, и до нас с Риной, в сущности, никому не было дела. Что на данный момент меня устраивало. В толпе проще затеряться, а в общем гаме можно поговорить, не боясь, что кто-то услышит.
– Как может быть Поттер связан с Темным Лордом? – задаю я давно мучавший меня вопрос. – И при чем тут Турнир?
Рина делает страшные глаза, как всегда, когда я произношу слова «Темный Лорд» на людях, но разговор все же поддерживает:
– То, что Темный Лорд не смог убить Поттера, и создало между ними какую-то связь...
Я перебиваю:
– Это еще Эсмеральда говорила! А что конкретно за связь? Что, для того чтобы Темный Лорд возродился, надо убить Поттера?
– Я так не думаю, – отвечает Рина. – Что такого особенного в этом Поттере? Обыкновенный гриффиндорец. Я с четвертого курса Драко в этом убеждаю, теперь что, и тебя надо?
– Меня не надо! Мне плевать на этого гриффиндорца и на весь Гриффиндор! Меня волнует, чем занимается Перкинс, при чем тут Турнир и можно ли хоть что-нибудь сделать, чтобы не сидеть тут, как идиоты!
– Тише! – шипит на меня Рина. – Не ори на все озеро, тебя даже под водой слышно!
Я только отмахиваюсь. Да никто нас не слушает, все говорят о своем, время от времени поглядывая на воду. Драко нас точно не слушает – он разглагольствует о растяпах-гриффиндорцах вообще и о Поттере в частности.
Дался всем этот Поттер!
– Вот зачем Темный Лорд хотел его убить?
– Может, ему что-нибудь нагадали, – неожиданно предполагает Рина. – Как тому русскому князю. Что-то вроде – погибнешь ты от Поттера. Вот он и погиб.
– Да ну, чушь какая! Какой идиот такое нагадает и кто в здравом уме такому поверит! Понимаешь, Рина, – я беру ее за руку, – меня не удивляет то, что он пытался убить ребенка. В конце концов, та сторона была не лучше. Меня же не просто так в другой стране спрятали!
– Мы тоже прятались, – вставляет Рина.
– Ну вот видишь! Но что там случилось? И что должно случиться сейчас?
– А твоя Эсмеральда не знает?
– Она не моя! И я ее спрашивать не буду!
Последнюю фразу я произнесла чересчур громко, и Нотт на меня оглянулся. Но Драко тут же дернул его за мантию, чтобы не отвлекался от его увлекательного рассказа о ненависти к Поттеру.
Давно я кузена не воспитывала. Совсем от рук отбился.
– Бетти, я знаю не больше, чем ты. Если и знала, то все тебе уже давно рассказала. Заниматься каким-то гаданием не хочу. То, что сказала Эсмеральда, – чистая правда...
– Про коня?
– Про трудность получения четкого ответа. Для меня прорицания – слишком неточная наука, чтобы я всерьез ей занялась.
– А что ты тогда говорила про предчувствия?
– Это я вообще не знаю, откуда приходит. Сейчас надо просто подождать. И он тебе ведь то же самое говорил – подожди, не вмешивайся.
– Да сколько можно ждать! – раздраженно произношу я. – Я месяц от него писем жду! Я не знаю, жив он или в Азкабане! А ты говоришь – еще ждать! Я не могу ничего не делать! Да хотя бы с Бэгменом пофлиртовать – хоть какое-нибудь да развлечение!
– Ладно, – соглашается Рина, – раз уж тебе так хочется, то флиртуй. Только до денег его не допускай.
– Спасибо за разрешение, – я склоняю голову. – Наконец-то моя старшая сестра разрешила мне немного развлечься!
На патетическую речь меня не хватает, и я разражаюсь громким хохотом. Рина подхватывает. Мы самозабвенно хохочем, не замечая, что на нас оглядываются, пока Кэт не дергает Рину за мантию.
– Смотрите!
Мы смотрим, куда нам показывают, и видим Флер. Одну. Мокрую и очень расстроенную. Она вылезает на берег метрах в десяти от судейского стола и застывает на месте в растерянности, словно решая – идти ей к мадам Максим или же нырять обратно в озеро.
– Что это с ней?
– Похоже, что она не справилась, – говорю я. – А что же все-таки у них отняли?
– Или кого, – добавляет Рина.
– Кого? Ей даже Эсмеральду не особо жалко, о ком-то другом я не говорю. Да вроде бы бобатонцы все на месте.
К Флер тем временем подбегает мадам Максим и начинает что-то горячо ей втолковывать. Та мотает головой и, кажется, плачет.
Флер плачет? Невероятно!
– Час еще не прошел?
– Почти прошел. Теперь уже скоро.
Разговор придется отложить. Может, и правда что-нибудь произойдет. Может, Бэгмен что-нибудь расскажет. А вдруг и Перкинс тут поблизости? Под мантией-невидимкой.
Через несколько минут после Флер выныривает Седрик. Не один – с ним девочка из Равенкло, с которой он танцевал на Святочном балу. Наверное, она была под каким-то заклятием, потому что некоторое время не подает признаков жизни и только потом встряхивает головой, выплевывает воду изо рта и что-то говорит Седрику. Что – отсюда не слышно.
Флер с берега пытается им что-то кричать, но этого тоже не слышно.
Значит, все-таки «кого», а не «что». А кого? Кто так дорог Флер, чтобы она бросилась за ним хоть в озеро, хоть в пасть к дракону? Явно не Эсмеральда. И тем более не Роджер Дэвис, который ей уже, кажется, надоел.
Я бы за Риной бросилась куда угодно. Про Перкинса уже не говорю.
Если он здесь, мог бы хоть какой-нибудь знак подать? Да хоть что угодно! Я его даже под оборотным зельем узнаю, даже в мантии-невидимке! Попадись он мне на глаза сейчас, я ему все выскажу! Зачем он оставляет меня на целый месяц без внимания? Думает, что он мне безразличен, да?
Вот возьму и на глазах у всех к Бэгмену сегодня подойду. И возьму его под руку. А может, еще и поцеловать? Нет, тогда точно Скитер напишет статью о том, как он меня соблазнил. Или я его.
А без Перкинса я переживу, кто он вообще такой, чтобы я о нем думала?
– Бетти! Ты спишь что ли? Смотри!
Смотрю. Сначала не понимаю, что я вижу – какое-то чудовище с акульей головой и девчонка. Кажется, это подружка Поттера. А чудовище – это вовсе не чудовище, а Крам.
Седрик, как и Флер, использовали заклинание головного пузыря. Знаю такое, сама ныряла в море с ним, подводную растительность смотрела. В акулу превращаться не пробовала – напугала бы всех своим видом.
А при чем тут подружка Поттера? Она и вправду гуляет с Крамом и у них настолько серьезно?
Жалко, не вижу реакции Эсмеральды. Ей ведь не нравилось, что Крам увлекся гриффиндоркой. Она к тому же еще и маглорожденная.
– Поттер, наверное, утонул! – громко восклицает Драко.
Да пусть тонет сколько угодно. Если от этого будет хоть какая-нибудь польза Перкинсу и Темному Лорду.
– Если Крам спас подружку Поттера, кого тогда он сам должен спасти? – спрашиваю я Рину.
Она пожимает плечами.
– Может, своего рыжего приятеля? Его тоже за завтраком не было.
– А как он в воду вошел, ты видела? Я что-то никакого волшебства не заметила.
Рина опять пожимает плечами.
– Может, какое-нибудь зелье?
– Зелье? Не смеши меня! Поттер и зелья – вещи несовместимые!
Мы замолкаем и снова глядим на озеро. На первом туре хоть было на что смотреть!
Дело даже не в том, что сейчас смотреть не на что. На первом туре у меня была цель – достать Крауча заклятьем. А сейчас цели нет. Очаровать Бэгмена – это не цель. Он и так от меня без ума.
Внезапно трибуны взрываются криком. Я поначалу даже не могу понять, что случилось, а потом вижу, как из воды выныривает Поттер. Вид у гриффиндорца совершенно обалдевший, а с ним – его приятель Уизли и какая-то девчонка, совсем маленькая, вряд ли школьница.
У Поттера всегда не как у людей – вечно что-нибудь учудит! Зачем ему понадобилась эта девчонка? И кто она такая?
Рина задается тем же самым вопросом. Причем задает его вслух. Мне. Как будто я знаю больше ее!
– Кто это, Бетти?
– Откуда я знаю?
– Ты должна знать! Поттер спас того, кого должна была спасти Флер! Кто с ней семь лет проучился – я или ты?
Действительно – не Рине же знать, что самое ценное для Флер!
Я хлопаю себя по лбу.
– Точно! Это сестренка ее младшая, я ее видела два года назад, когда мы на Лазурном Берегу летом отдыхали. Там полшколы было, и я еле от них отделалась!
И как я могла забыть, что у Флер есть сестра? Ведь своими глазами видела ее тем летом на море. Как я ни старалась отделаться от навязанного мне общества, совсем избавиться от него не получилось. На глазах у бесчисленных матушек и тетушек я изображала вечную дружбу со своими одноклассницами, и они делали то же самое. Хорошо еще, была Камилла, которая тогда не знала, кто я, и меня не боялась, и не было Эсмеральды, ибо полукровка в светском обществе была бы лишней. Габриэль, сестра Флер, ничем особым мне не запомнилась, разве что тем, что не дала Мариэтте, сестре Виолетты, себя воспитывать.
А Мариэтта подружилась с Аннет. Еще бы – они учатся в одном классе и троюродные сестры при этом. Прямо как мы с Риной.
За последние месяцы Аннет прислала мне два письма, а я не написала ей и десятой части того, что со мной действительно случилось. Зачем пугать ребенка? И кроме того, она тут же все перескажет тете и Мариэтте, а та еще хуже своей старшей сестры. Виолетта просто дура, а Мариэтта – дура деятельная. Она даже мне пыталась делать какие-то замечания, но была быстро поставлена на место.
Флер вырывается из крепкой хватки мадам Максим и бросается к сестренке. Неужели ее привезли из Франции ради второго тура? И как ее мама отпустила? Я бы Аннет не отпустила и вообще не позволила бы так над ней издеваться!
Только меня никто бы не спросил. Флер же не спросили!
Интересно, увижу я когда-нибудь кузину или нет? Во Францию возвращаться не собираюсь, что бы там ни говорила тетя Нарцисса. А если Эсмеральда права, то мне от своей семьи стоит держаться подальше, не стоит их вмешивать. Вдруг вторая война с Темным Лордом начнется?
И потом, Аннет, как бы я ее ни любила, мне не родная сестра и даже не троюродная. У нее есть родители, есть друзья, есть школа... без меня она как-нибудь переживет.
Дамблдор о чем-то разговаривает с вынырнувшей из воды русалкой, потом отходит к остальным судьям. Совещаются они невыносимо долго, мне десять раз успевает все надоесть. Могли бы вообще сюда не приходить. Смотреть не на что, поговорить свободно нельзя – даже если нас никто не слушает, Рина вся изведется, опасаясь чужих ушей.
Последнюю мысль я сообщаю Рине, на что, разумеется, получаю отповедь:
– Да ты что! Вся школа здесь, что бы о тебе подумали, если бы ты не пошла!
– Кто подумает?
– Да тот же Хмури! Он как пить дать заговор придумает с твоим участием!
– Да пусть что угодно придумывает! Я со скуки тут сдохну! Ты сказала – сегодня что-то случится, а что случилось? Флер опозорилась? Этого и следовало ожидать. Я вообще не понимаю, почему участвует она, а не Эсмеральда, – у той нахальства на десять чемпионов хватит.
– День еще не кончился, – успокоительно говорит Рина.
– Да ну тебя! – со смехом отвечаю я.
Наконец-то судьи заканчивают совещаться, и Бэгмен выходит вперед объявлять о результатах. Вряд ли он на таком расстоянии различает меня среди зрителей, но я на всякий случай обворожительно улыбаюсь и смотрю прямо на него, а потом отвожу взгляд в сторону.
Несмотря на то что Флер с заданием не справилась – на нее напали гриндилоу, и она не смогла отбиться – ей присуждают двадцать пять очков. Зато Поттер с Диггори делят первое место, ибо Поттер, оказывается, проявил высокие моральные качества, желая спасти не только своего, но и всех остальных пленников.
– Гриффиндорец! – с чувством говорит Рина. – Знаешь, какое главное качество настоящего гриффиндорца?
– Какое?
– Он успешно справится со всеми трудностями, которые сам же и создаст!
– Тогда, может, и я гриффиндорец?
– Нет! – уверенно отвечает Рина. – Ты истинная слизеринка! Если гриффиндорец надумает кому-то отомстить, он пойдет и на дуэль его вызовет, а не как мы с тобой...
Мы весело смеемся. В это время Бэгмен объявляет, что третий тур состоится вечером двадцать четвертого июня, и студенты начинают потихоньку подниматься с трибун и расходиться. Одной из первых с места срывается Эсмеральда. Мы с Риной только встаем, а она уже бежит к Флер и что-то ей кричит.
Я никуда не тороплюсь, иду медленно и с достоинством, полагающимся наследнице двух славных родов чистокровных волшебников. Мечтательно смотрю то в небо, то по сторонам и лишь изредка кидаю взгляд на Бэгмена. Тот делает несколько шагов мне навстречу и расплывается в улыбке.
Я же говорила, что его и завлекать не надо, он давно уже готов!
– Как вам второй тур, мисс Розье? Вашей подруге не повезло...
– Она мне не подруга. – Я снова обворожительно улыбаюсь и говорю Рине: – Подожди меня в гостиной, я скоро приду.
Рина вновь делает страшные глаза, но слушается и исчезает. Мы с Бэгменом остаемся наедине, хоть и на виду у всей школы. Такая ситуация меня ужасно веселит. По какому из предложенных мною вариантов развернется действие? По-моему, по всем трем сразу.
– Какие нынче неинтересные соревнования, – жалуюсь я, – и посмотреть не на что!
– В таком случае третий тур вам тоже не понравится.
– А что будет в третьем туре? – с невинным выражением лица спрашиваю я.
– Мисс Розье! – возмущается Бэгмен. – Я не могу разглашать задания Турнира до их начала!
– Хорошо-хорошо, – быстро соглашаюсь я, – не надо разглашать, хотя я бы никому и не сказала!
Я смеюсь, и Бэгмен смеется тоже. И тут мимо нас проходит Хмури – как всегда, медленно, опираясь на палку. Я окидываю его презрительным взглядом и говорю так, чтобы он слышал:
– У нас через выходные прогулка в Хогсмид. Вы там случайно не окажетесь?
– Мисс Розье, ради вас я готов аппарировать хоть на край света!
– А что мне на краю света делать? – смеюсь я. – Мне и здесь хорошо!
Хмури косится на нас очень неодобрительно, но что он может сделать? Никаких школьных правил я не нарушаю, стою себе спокойно и болтаю с начальником Департамента магических игр и спорта. Кто сказал, что это запрещено? Турнир устраивался ради укрепления международных связей, вот я и укрепляю.
Хмури, к счастью, долго возле нас не задерживается, ковыляя потихоньку по направлению к замку, а мы, наоборот, отходит к озеру и бредем вдоль берега. Я откровенно потешаюсь и над Бэгменом, и над собой, но мне это нравится. Нравится не только изображать из себя легкомысленную девицу, но и просто болтать о всяких пустяках. Это не значит, что я увлеклась Бэгменом. Я не увлекаюсь, я развлекаюсь. Имею я хоть иногда на это право!
– А вы не боитесь, что про нас Рита Скитер напишет?
Он смеется.
– Во-первых, ее здесь нет. Во-вторых, ей не до того. Вы читаете газеты? Кроме болезни Крауча, там сейчас еще одна тема – исчезновение Берты Джоркинс, она еще в прошлом году не вернулась из отпуска.
– А кто это? – спрашиваю я, чтобы поддержать разговор.
– Она работала сначала в отделе у Крауча, потом у меня. Летом поехала к родственникам в Албанию и не вернулась. Она всегда была рассеянной и все забывала, вот я и не особо беспокоился. С нее сталось бы попасть куда-нибудь в Африку! Но мне постоянно о ней напоминали, и пришлось заняться поисками. Столько времени прошло, пора бы ей и найтись!
– Что – так ее и не видел никто? А в албанское Министерство запрос не посылали?
– Посылали, они тоже ничего не знают! Со своей теткой она виделась, а потом поехала на юг к двоюродному брату – и как в воду канула! А тут еще слухи ходят, что в Албании якобы скрывался Тот-Кого-Нельзя-Называть...
Что?
Я резко останавливаюсь. Бэгмен с недоумением смотрит на меня.
– Что с вами, мисс Розье?
– Темный Лорд скрывался в Албании? Что же, эта ваша Джоркинс направилась к нему?
Бедный Бэгмен! От моих слов он побледнел, а глаза его из голубых сделались серыми. Мне его аж жалко стало. Не стоит говорить с ним о серьезных вещах, это же не Перкинс.
– Мисс Розье! Как вы можете говорить о таких вещах?..
– А кому, как не мне об этом говорить? – я смотрю на него открытым и чистым взглядом.
Знал ведь, с кем связался! Вот пусть и получает.
Бэгмен беспомощно смотрит на меня, соображая, что сказать. Наконец его осеняет мысль, он лезет во внутренний карман мантии и достает оттуда книжку.
– Хочу вам сделать небольшой подарок, – говорит он.
С обложки книги на меня смотрят семеро волшебников в мантиях с поперечными черными и желтыми полосами. Когда я беру книгу в руки, они энергично машут руками и метлами. Бэгмена я узнаю сразу – он стоит в центре и машет энергичнее всех.
– «Уимбурнские осы», – произношу я вслух название книги. – Это команда, в которой вы играли?
Желания исполняются, и очень даже вовремя. Теперь не надо просить никого из ребят – Бэгмен сам подарил мне книгу про себя.
– А вы мне ее не подпишете?
– Ну конечно же!
Он достает перо и размашистым почерком пишет на обороте обложки: «Очаровательной Беатрис Розье от ее покорного слуги Людо Бэгмена».
Я от избытка чувств радостно хлопаю в ладоши. Лучшего и пожелать нельзя! Только представлю себе, как разозлится Хмури...
– Ой, – спохватываюсь я, – мне пора возвращаться: скоро обед, а потом у нас уроки. Не проводите меня до замка?
– С удовольствием, мисс Розье, – послушно соглашается Бэгмен.
В гостиную Слизерина я вхожу с триумфом, держа книгу под мышкой. Ее тут же пытаются у меня отнять семикурсники Дерек и Боул, и я даже даю им полистать. Пока они листают, стою рядом, смотрю страшными глазами и намекаю на то, что перед просмотром столь ценного экземпляра неплохо бы вымыть руки.
Сама по себе эта книга мне не особо нужна, так что пусть квиддичная команда Слизерина наслаждается. И она наслаждается до самого обеда, когда я забираю книгу. Еще и легонько стукаю Монтегю по макушке, чтобы перестал тянуть к ней руки.
Я понимаю, если бы он ко мне руки тянул! Но разве эти игроки в квиддич что-нибудь понимают в девушках? В семнадцать лет точно не понимают.
На урок к Хмури Флер почему-то не пришла. На обеде она была, вместе с Габриэль, но потом куда-то пропала, когда мы с Риной подошли к кабинету, там стояли все бобатонские девчонки, кроме Флер.
Хмури, разумеется, тоже это заметил и первым делом поинтересовался:
– А где мисс Делакур?
– Она плохо себя чувствует, – глядя в стол, ответила Виолетта.
Так я и поверила!
– Мисс Бланшфор, в таком случае расскажите, пожалуйста, как справиться с гриндилоу, которых не смогла пройти ваша подруга.
Виолетта снова глядит в стол и что-то неразборчиво мямлит. Я тем временем достаю из сумки подаренную Бэгменом книгу и открываю ее на первой попавшейся странице. Рина, отчаявшись меня переубедить, смотрит в сторону.
– Мисс Розье! – Голос Хмури отрывает меня от любования юным и стройным Людо Бэгменом. – Что у вас за книга?
– Какая книга? – Я делаю невинное выражение лица.
– Которую вы держите под партой. Дайте-ка мне ее сюда.
Протягиваю книгу, все так же невинно глядя на Хмури. При этом, вспомнив советы Рины, думаю о Бэгмене, о нашей прогулке по берегу озера и о предстоящей встрече в Хогсмиде.
Дерек и Боул тоскливо переглядываются и жалобно смотрят на меня – как, мол, я могу отдать преподавателю такое сокровище?
Выражение лица Хмури вознаграждает меня за все сегодняшние труды. Неужто и вправду влюбился и теперь ревнует? Ну пусть поревнует, мне нравится смотреть, как он мучается.
Хорошо, что Перкинса сейчас здесь нет. Ему бы мое заигрывание с Бэгменом не понравилось. Но ведь это все несерьезно! И если он появится, я все объясню...
Как-то мне не верится, что он когда-нибудь появится.
Хмури забирает мою книжку и идет вместе с ней к преподавательскому столу.
– Получите в конце урока.
Хорошо хоть, в конце урока, а не в конце года. А то бы слизеринская квиддичная команда меня убила.
Рина меня даже и не ругает, тем более что в конце урока книга благополучно возвращается ко мне. Точнее, не ко мне, а к Дереку, который смотрит на меня такими жалобными глазами, что сердце мое не выдерживает. Книга мне больше не нужна, не брать же ее с собой завтра на очередную отработку у Хмури!
– Но у тебя это точно не серьезно? – в тысячный раз спрашивает Рина, после ужина, когда мы сидим в гостиной над учебниками.
– Ты издеваешься? Мне интересно с ним общаться, но влюбляться в него и не собираюсь! И в Хогсмид с ним на встречу я пойду с тобой, чтобы уж точно никакая Скитер про нас не написала!
Рина тяжело вздыхает, но при этом смотрит на меня как-то очень странно. Не иначе, как что-то задумала.
Но что бы она ни задумала, спрашивать ее бесполезно. В этом я еще в ноябре убедилась, когда пыталась добиться от Рины, что они с Драко могут обо мне знать.
В половине десятого я спохватилась, что пора идти в карету, если я не хочу нарваться на Филча или на мадам Максим, которая все еще не помирилась с Хагридом и посему была настроена весьма злобно. Рина проводила меня до холла, все еще продолжая ворчать по поводу моего поведения.
– Но зато какая польза! Ребята счастливы, даже Драко в восторге. А Монтегю теперь просит меня устроить ему встречу с Бэгменом, чтобы поговорить о квиддиче.
– Ты предлагаешь всю команду в Хогсмид взять?
– Тебе меня не жалко? Столько квиддича сразу я не выдержу!
У дверей мы прощаемся – на улице холодно, и Рине в одной мантии там делать нечего. Она направляется обратно в гостиную, а я выхожу во двор и иду к карете, размышляя о том, какое впечатление на девчонок должны были произвести мои заигрывания с Бэгменом.
Странный звук выводит меня из размышлений.
– Кто здесь? – Я останавливаюсь и лезу за палочкой.
Первая мысль – это Бэгмен решил меня подкараулить и довести дело до конца. Вторая – Хмури продолжает меня выслеживать. Третью я додумать не успела, потому как откуда-то из глубины леса вылетел бумажный самолетик. Я и не сразу даже поняла, что это, и он два раза облетел вокруг меня, прежде чем я спохватилась и взяла послание в руки.
Неужели он?
Терпения у меня, конечно же, не хватает, и я читаю письмо прямо тут, на тропинке, даже не заходя за дерево.
«Бетти! Прости меня за то, что не писал так долго. Я чуть было не попался. Я должен сделать то, ради чего я здесь, и мне надо быть осторожным. Нам лучше пока не встречаться. Но я обещаю тебе, что после третьего тура мы увидимся, возможно, мне тогда уже не придется прятаться».
После третьего тура! Третий тур – двадцать четвертого июня, так это мне четыре месяца ждать?
Да хоть четыре года. Главное – он жив, и ничего с ним не случилось. Но если он из-за меня чуть не попался, то лучше действительно не встречаться.
Кажется, я все-таки влюбилась. И отнюдь не в Бэгмена. Рина может быть спокойна.
Поттер был в панике. Я тоже. Второй тур неумолимо приближался, а тупой гриффиндорец так и не сообразил, что ему делать.
А что делать мне? Давать еще одну подсказку? Один раз уже давал, хватит. Намекнуть кому-нибудь, чтобы дал подсказку? У Невилла подсказка есть, так Поттер его даже и не спросил! Бетти для меня сделает что угодно, но Гарри ее помощь покажется подозрительной – он ведь неоднократно видел ее рядом с Малфоем и слизеринцами.
Да и не стоит мне сейчас обращаться к Бетти. Я опять могу забыть обо всем, а мне нужно думать только о том, чтобы Поттер прошел второй тур.
В понедельник кто-то прислал ему письмо, но, судя по разочарованию на лице мальчика, ничего относящегося к Турниру там не было. Поттер жаждал получить подсказку откуда угодно, но его проклятая гриффиндорская гордость не позволяла обращаться за этой самой помощью. Даже к Хагриду.
Хоть кто-нибудь есть в этом мире, кому он доверяет и через кого можно подсказать? Не Малфоя же просить, тем более что Малфой мне не доверяет. Он доверяет Бетти... но о Бетти лучше не думать.
Почему-то мне показалось, что в мысли о Малфое есть что-то здравое, но я никак не мог понять что. Всю первую половину вторника я мучительно об этом размышлял, пока Хмури вел за меня уроки. Надеяться на то, что Поттер за сегодняшний день что-нибудь придумает – глупо. Придумать должен я.
Поттер со вчерашнего дня потерял аппетит. Я тоже. Хотелось только пить, а оборотное зелье жажду не утоляло, а наоборот. Для виду приходилось съесть хоть что-нибудь, а потом, добравшись до своего кабинета, запивать водой.
Почему гриффиндорцы такие несообразительные? Даже Грейнджер. Она ведь всегда знает больше всех, и сейчас даже не сообразит, в какой книге искать? Неужели весь ее ум ушел на создание общества защиты домовых эльфов от нерадивых хозяев?
Домовых эльфов... Кажется, я понял, кто еще есть в Хогвартсе, кому доверяет Поттер. Бывший домовик Малфоев, Добби, который без ума от Гарри уже два года и дарит ему на рождество носки. Про него мне говорила еще Винки, возмущаясь его безалаберностью и свободолюбием.
Винки... Знать бы, где она. Может быть, в Хогвартсе?
Но думать о Винки и о доме я запретил себе еще раньше, поэтому переключился на более насущные вещи – как сообщить Добби о том, что предстоит Поттеру.
Сообщить оказалось очень просто – завести разговор в учительской, как раз в тот момент когда там совершенно случайно оказался пришедший за грязными мантиями Добби. Для кого другого, может, и случайно, но не для меня – я сам его позвал. МакГонагалл даже и не заметила эльфа, ведь для волшебника он просто элемент обстановки.
Это для меня на протяжении одиннадцати лет домовик был единственным родным существом...
На завтрак Поттер не пришел. Карта показала, что он в библиотеке. Неужели заснул за книгами? С ощущением полного провала я неспешно отправился к озеру, и тут мимо меня пошли Бетти с Айрин. Бетти что-то громко сказала про Бэгмена и оглянулась при этом на меня.
Она так дразнит Хмури? Или она вправду неравнодушна к Бэгмену?
Угнаться за девчонками я не мог, мог только наблюдать издали, как Бетти успела перекинуться с Бэгменом несколькими словами. Выглядела она при этом весьма веселой и явно была рада встрече.
Неужели все мои письма, два наших свидания были впустую? Неужели она такая же, как и другие девушки – бросается к тому, кто симпатичней и успешней?
Я чуть не забыл про Поттера и вспомнил, только когда он, запыхаясь, подбежал к судейскому столу.
Ну наконец-то!
Я сидел в верхнем правом углу, а слизеринцы пристроились внизу посередине. Бетти я видел лишь издали и, разумеется, не мог слушать, о чем они говорят с Айрин.
Неужели о Бэгмене?
Мне не нужно думать о Бэгмене! Мне нужно думать о Поттере! Достал ему Добби жабросли или не достал?
Достал. Судя по тому что Поттер, входя в воду, что-то ел, достал. Можно вздохнуть с облегчением. Нет, вздохнуть с облегчением можно будет тогда, когда он вынырнет со своим приятелем.
Бетти о чем-то оживленно беседовала с подругой. Я старался не смотреть в ее сторону, хотя не получалось. Хмури решил отдохнуть, и советов мне на этот раз не давал. Я ждал. Мы ждали.
И наконец-то дождались. Я сначала было подумал, что Поттер утонул, но нет – он вынырнул последним и сразу с двумя пленниками.
Гриффиндорец!
Как ни странно, задержку Поттера сочли проявлением высоких моральных качеств и присудили ему сорок пять очков. Чуть поменьше, чем у Диггори.
Явно идея Дамблдора. Еще один гриффиндорец.
Третий гриффиндорец – Хмури – одобрительно улыбнулся и захлопал в ладоши.
Вот теперь можно было вздохнуть с облегчением. Третий тур через четыре месяца, и Поттер должен его пройти. Лабиринт с сюрпризами – самое подходящее задание для гриффиндорца. Им Люпин нечто подобное устраивал в качестве выпускного экзамена на третьем курсе. Ну, разве что чуть попроще.
Вздохнуть с облегчением не получилось. Не успел я дойти до ближнего берега озера, как увидел, что Бетти разговаривает с Бэгменом. Одна. Айрин она отослала.
Зачем отослала? В «Трех метлах» они были хотя бы втроем! Здесь столпилась вся школа, но неподалеку Запретный Лес... Да нет, не пойдут они в лес посреди бела дня! Да и холодно там...
Завидев меня, Бетти нарочито громко произнесла:
– У нас через выходные прогулка в Хогсмид. Вы там случайно не окажетесь?
Мне пришлось призвать всю свою силу воли, чтобы не обернуться и не уложить обоих тут же, на месте. Точнее – силу воли не свою, а Хмури. Это он заставил меня идти дальше и не прислушиваться к разговору.
Я не прислушивался. Но я не мог о нем не думать! После тех писем, которые писала мне Бетти, после наших двух встреч, когда я почти поверил, что мне отвечают взаимностью, после нетерпеливых просьб о следующей встрече – она заигрывает с первым встречным, стоило мне пропасть на месяц! И это – дочь Беллы! Кому вообще можно верить, кроме Темного Лорда?
Себе я давно уже не верю. Хмури, который в моей голове, – пожалуй. Да и то потому, что я сам его создал. А чем он мне поможет?
Разве что за меня урок проведет. Как раз после обеда урок у седьмого курса. У ее курса. Как мне на нее смотреть, зная, что она забыла обо мне и встречается с другим? Что они собираются делать в Хогсмиде? Сидеть в «Трех метлах», как в прошлый раз? Или пойдут в ту пещеру, про которую говорила мне Бетти? Или аппарируют куда-нибудь в Лондон? На Диагон-Аллее и в Лютном переулке полно уютных местечек, где можно уединиться...
Оказавшись в своем кабинете, я первым делом посмотрел на карту. Точки с надписью «Беатрис Розье» и «Людовик Бэгмен» маячили где-то на краю листа, а потом медленно направились в сторону замка. И в холле наконец-то разделились. Но через полторы недели они встретятся! А когда встречусь с Бетти я, неизвестно.
Да и нужна ли ей вообще эта встреча? Так легко обо мне забыть, так легко променять меня на какого-то начальника Департамента магических игр и спорта...
На обед и последующий за ним урок меня привел Хмури. Я двигался, как в тумане. Победа Гарри в сегодняшнем соревновании, которой я так ожидал, сместилась куда-то за задний план. Да, мне удалось, да, я это сделал... а сам потерял последнее, что у меня было. До третьего тура четыре месяца, как я их проживу без Бетти? Как я мог сам от нее отказаться?
Флер на урок почему-то не пришла. Наверное, сидит в карете в обнимку с сестренкой и плачет. Пусть ее. На Бетти я старался не смотреть, а поднял с места Виолетту Бланшфор и стал расспрашивать ее о гриндилоу.
Но не смотреть на Бетти не получалось. На этот раз она не болтала с Риной, а пристально рассматривала что-то под партой. Мало того, что на виду у всей школы кокетничает с судьей Турнира, так она еще и на уроке посторонние книги читает?
– Мисс Розье, – говорю я самым холодным тоном, на который способен Хмури, – что у вас за книга? Дайте ее сюда!
Книга оказывается о квиддиче. И не просто о квиддиче – а о команде «Уимбурнские осы». Когда-то, в другой жизни, мне нравился квиддич. И я восхищался игрой Бэгмена, и бывал на матчах с участием английской сборной, если только они не проходили слишком далеко... Но сейчас держать в руках книжку, с каждой страницы которой улыбалось это наглое розовощекое лицо, было выше моих сил. Мало того – на обороте обложки было написано «Очаровательной Беатрис Розье от ее покорного слуги Людо Бэгмена».
Даже так?
– Книгу получите в конце урока, – говорю я, стараясь, чтобы на моем лице ничего не отразилось.
Студенты ничего и не замечают. Только два семикурсника-слизеринца жалобно смотрят на меня, а потом на Бетти. Не надо быть легилиментом, чтобы понять – для них это книга о квиддиче и только о квиддиче и они уже настроились на то, чтобы полистать ее перед сном.
Так уж и быть, ради них отдам. И ради того, чтобы не показывать Бетти свою слабость.
После ужина мне стало совсем плохо. Я тупо смотрел на карту, показывающую, что Беатрис Розье и Айрин Уилкс спокойно сидят себе в слизеринской гостиной и никуда не собираются.
«Ну как она могла? – в сотый раз спрашивал я себя. – После всего того, что она мне писала. После наших двух встреч...»
«Но ведь она не знает, куда ты пропал! – ответил мне Хмури. – Ты не допускаешь, что она тоже переживает, как и ты?»
С Хмури, который в моей голове, мы обычно напрямую не общались. Я предоставлял ему свободу действий, я знал, что говорит он, а что я, я ловил некоторые его мысли, но разговаривать с ним еще не разговаривал. Все-таки он мое творение, а разговаривать сам с собой – это первый признак сумасшествия.
Я и так уже сумасшедший. Мне теперь ничего не страшно. Можно и с самим собой поговорить. Тем более что Хмури – хоть и мое творение, но не я. Он может делать то, что не могу я, так может, он мне что-нибудь и подскажет?
«Хорошо она переживает – назначает свидания Бэгмену!»
«Она ведь говорила тебе – от Бэгмена она хотела получить сведения о твоем отце. Почему ты сразу представляешь себе самое худшее? Почему ты вместо того, чтобы справляться с реальной ситуацией, топишь себя в придуманной? Ты ведь выдумал себе повод для ревности и теперь страдаешь!»
«Но зачем тогда она назначила ему свидание? Да еще и постаралась, чтобы я это услышал?»
«А ты не понял? Она хочет подразнить меня».
«Тебя?»
«Тебя-то она не видит! Тем не менее ты во время ее отработки смотрел на нее так, что она решила, будто я к ней неравнодушен».
А вот о таком я и не подумал. Действительно, если Бетти вообразила, что Хмури к ней неравнодушен, она будет злить его всеми доступными способами. В том числе и заигрыванием с Бэгменом.
«Но она так естественно с ним себя вела! Ей было так весело!»
«А что – она должна плакать? Ей семнадцать лет, Барти! И она вся в мать, даже если хочется плакать – переломит себя и будет смеяться».
С Бэгменом она была веселая. А до того постоянно ходила то подавленная, то неестественно возбужденная.
Но мне-то что делать?
«Не изводи ее и себя. Напиши ей».
«А как же твоя знаменитая бдительность?»
«Ты себе сделаешь хуже, если не будешь писать, и никакая бдительность тебе не поможет!»
Это верно. Сейчас ничего, кроме обычных обязанностей преподавателя, от меня не требуется, а к ним я уже привык. И тоска по Бетти пополам с ревностью может окончательно свести с ума. Темному Лорду это не понравится.
«А вдруг меня снова засекут?»
«Кто тебя засечет в лесу под мантией-невидимкой? Карта у тебя, а Снейп под мантией тебя не разглядит. Вот встречаться лучше не надо, подождите до окончания Турнира».
Я бросил взгляд на карту – Бетти и Айрин все еще находились в гостиной. Надо поторопиться, чтобы успеть написать письмо и бросить его Бетти, когда она будет возвращаться в карету. Полчаса у меня есть. Успею.
Я отложил карту и потянулся за чистым листом пергамента. 
