Глава 18Сириус не понимал, как же раньше он мог не любить Рождество? Люпин только дивился такой разительной перемене в настроении своего друга — всего лишь какой-то час, и теперь Сириус превратился из мрачного нелюдима в самого радушного хозяина. Из всех жителей дома на площади Гриммо только трое знали причину таких перемен — Гермиона, сам Сириус и миссис Уизли.
— А сейчас — рождественский ужин! — громко крикнула миссис Уизли, при помощи волшебной палочки внося в комнату несколько аппетитно пахнущих блюд.
— Мама, ты хочешь нашей смерти! — восхищенно проговорил Фред, не сводя глаз с накрытого стола, и почти тут же получивший от матери подзатыльник.
— Фред, никогда, никогда не смей говорить такое! — не на шутку рассердилась она.
— Молли, не бери в голову. Кстати, как Артур? — поспешил на выручку Люпин, аккуратно расставляя стаканы. Миссис Уизли мгновенно переключила внимание на него.
— Его обещают вскоре выписать. Кстати, мы можем завтра поехать и навестить его!
— Отличная идея! — воскликнула Тонкс, появляясь на пороге. — Надеюсь, мне найдется местечко за таким потрясающим столом? Миссис Уизли, вы — волшебница!
— Дипломированная! — польщено рассмеялась Молли. Мир был восстановлен. Гермиона тихо сидела в уголке, следя глазами за Сириусом. Заметив ее взгляд, он подошел и просто сел рядом. Гарри изогнул бровь почти как Снейп и изумленно приоткрыл рот, но его мгновенно отвлекла Джинни:
— А после каникул АД не прекратит свою деятельность?
— Нет, конечно же нет. Я ведь говорил…
— Я имею ввиду, после летних. Мне нравится как ты нам помогаешь, — бесхитростно сказала Джинни, захлопав ресницами. Гермиона, не выдержав, тихо прыснула в кулачок.
— Все будет зависеть от того, подействует ли на Амбридж проклятие, — мрачно пошутил Гарри. Люпин поднял голову.
— Амбридж?
— Ну да. Она теперь у них преподает ЗОТИ. — Сириус поднялся и подошел к хрипящему радио. — Может, послушаем что-то более веселое?
— Все никак не могу к этому привыкнуть, — пробормотал Люпин, прикрывая глаза. Тонкс обеспокоенно наклонилась к нему. — Все хорошо, просто скоро полнолуние.
Праздник удался на славу. К концу вечера никто уже не мог даже двигаться, и только смотрели, как мигает волшебная гирлянда.
— А самонаводящаяся омела — неплохое изобретение… — задумчиво пробормотал Фред, наблюдая за появляющимся на потолке веночком.
— Когда-нибудь, нам воздвигнут памятник за наши изобретения, — поддержал брата Джордж, а миссис Уизли гневно фыркнула:
— Если до этого вас не убьют рассерженные волшебники! И вообще, откуда у вас столько денег на такую ерунду…
Гермиона заметила, как Гарри вдруг покраснел и закашлялся, однако, миссис Уизли уже перевела разговор на другую тему:
— Завтра с утра надо будет поехать к Артуру. А мне еще посуду мыть…
— Давайте я вам помогу? — отважно вызвалась Гермиона, и Джинни, неожиданно, поддержала подругу.
— А я помогу Гермионе. Мы вдвоем прекрасно управимся, мама. Иди, отдохни.
— Но тарелки высоко… — с сомнением проговорила Молли, уже готовая сдаться.
— Я могу помочь им поставить тарелки на место, — мягко произнес Сириус, глядя на миссис Уизли с обезоруживающей улыбкой.
Сдавшись, Молли поднялась наверх, в спальню. Вскоре на кухне остались только трое смельчаков.
— Ну что, за работу? — радостно спросила Джинни, направляясь к раковине. Гермиона собрала первую партию тарелок и понесла к подруге на кухню.
— Гермиона, ты меня, конечно, извини, но у меня сейчас заболит голова, — прямо заявила Джинни, включив воду погромче.
— Э... что? — переспросила девушка, думая, что ослышалась.
— Повторяю. Сейчас у меня жутко, безумно, невыносимо заболит голова, и я пойду спать. А ты останешься тут с Сириусом. Смекаешь, к чему я веду? — Джинни заговорщицки подмигнула и прижала руки к голове, предварительно прикрутив воду. — О, Гермиона, прости, мне так плохо… Я, наверное, пойду спать, что-то я себя переоценила, прости!
— Э... да, конечно, иди… — проговорила Гермиона, по-прежнему пребывая в состоянии легкой прострации. Джинни, не прекращая стенать, как заправское привидение, вышла из кухни. Пожав плечами, Гермиона принялась мыть тарелки. Через некоторое время на кухне появился Сириус.
— А что с Джинни? — спросил он, подхватывая стопку посуды.
— Голова разболелась. Наверное, устала, — Гермиона порадовалась тому, что ее голос почти не дрожал.
Сириус кивнул и подошел к посудному шкафу. Как назло, Гермиона услышала знакомое позвякивание. Вздрогнув, она подняла голову. Нет, чисто. Только… Над Сириусом, ехидно позвякивая колокольчиками, замер веночек из омелы.
«Сделай вид, что ничего не видела, сделай вид, что ничего нет!» — испуганно зашептал ее внутренний голос. Гермиона закусила губу. Обычно она прислушивалась к гласу разума, но сейчас…
— Сириус.
Он оглянулся, не выпуская из рук тарелку.
— Что такое, Гермиона?
— Сириус, ты стоишь под омелой, — она словно разделилась надвое: часть ее была в ужасе, а другая часть искренне наслаждалась происходившим.
— Надо же… — усмехнулся Сириус, переводя взгляд на Гермиону и ставя тарелку. Девушка медленно подошла к нему. Опять, опять они слишком близко, в опасной близости. Гермиона закрыла глаза и обняла его, потянувшись к губам. Секунда — как вечность, и вот они уже целовались — бесшабашно, безумно, яростно, будто завтра война или конец света. Гермиона даже не пыталась анализировать свои ощущения. Просто сейчас есть они — и есть весь остальной мир. Ладони скользнули по спине привычно-уверенным жестом, и Сириус удивленно открыл глаза.
— Гермиона…
— Пожалуйста, ничего не говори, иначе я струшу и убегу от тебя. А я не хочу этого. Я не хочу убегать от тебя.
Гермиона нервно куснула губу, чувствуя, как ее уже отпускает тот кураж, и возникает такое привычное желание забиться в темный уголок, к привычным книжкам… Не получится. Сириус крепче сжал объятия, и уже сам поцеловал ее. В тишине спящего дома поскрипывание лестницы возымело эффект разорвавшейся бомбы. Мгновенно оказавшись в разных углах комнаты, они изо всех сил попытались не вызывать подозрений — Гермиона увлеченно читала газету вверх ногами, а Сириус с искренним любопытством следил за паучком на стене. Полуночником оказалась миссис Уизли, которая тактично не заметила ни повышенного интереса Сириуса к жизни насекомых, ни новый способ чтения Гермионы.
— Вы еще не спите? — пробормотала она, протирая глаза. — Ложитесь. Гермиона, я завтра сама все уберу, иди спать.
— Да, миссис Уизли, — дрожащим голосом пролепетала Гермиона и на негнущихся ногах вышла из кухни. Сириус, с трудом оторвавшись от наблюдения за жизнью паука, скомкано пожелал спокойной ночи и направился к себе.
Девушка сидела на своей кровати, чувствуя, что ее начинает трясти. На соседней кровати послышался шорох, и из-под одеяла высунулась встрепанная рыжая голова.
— Гермиона, с тобой все хорошо? — сонно спросила Джинни, присаживаясь к подруге.
— Да. Нет. Не уверена. Не знаю, — односложно ответила Гермиона.
— Может, пойдешь к нему?
— Зачем?! — девушка испуганно обернулась.
— Ну не хочешь, как хочешь! — примирительно проговорила Джинни, сдерживая зевок. — Тогда спи.
Гермиона кивнула, но так и не пошевелилась. Наконец, задавив страх, она на негнущихся ногах вышла из спальни и поднялась на третий этаж, к комнате Сириуса. Он, казалось, ждал ее — дверь распахнулась, едва Гермиона дотронулась до нее.
— Сириус, я сейчас все равно не засну. Можно я посижу тут, с тобой? — тихо спросила она, мысленно готовясь к тому, что ее сейчас прогонят — и будут правы.
— Конечно. Проходи.
Гермиона еще никогда не была в его комнате, и потому заинтересованно огляделась. Стены были украшены плакатами с известными рок-группами и (Гермиона хмыкнула) девушками в купальниках.
— Мать всегда на меня кричала из-за них, — проследив за ее взглядом, пояснил Сириус. — Поэтому я их заколдовал заклятием Вечного Приклеивания. Уже и сам не рад.
Гермиона тихо рассмеялась и почувствовала, что напряжение, сковавшее ее, словно цепь, постепенно уходит.
— Если честно, я не знаю, о чем говорить, — признался Сириус.
— Я тоже, — кивнула Гермиона, в кои-то веки не испытывающая желания разговаривать о чем-либо. — Тогда — помолчим вместе?
Сириус кивнул и сел на кушетку. Гермиона, помедлив пару секунд, присоединилась к нему, прижавшись к груди.
«Ненормальный ты, Бродяга. Или стареешь. Или просто влюбился. И кто поручится, что не все вместе?» — думал Сириус, аккуратно проводя ладонью по ее волосам. Гермиона перехватила его вторую руку и прижалась к ней щекой.
— Я сейчас, кажется, усну, — сонно пробормотала она.
— Я буду стеречь твой сон. Я же пес, — тихо проговорил Сириус. Гермиона резко подняла голову, встретившись с ним глазами.
— Не говори так! Ты — человек. Очень хороший человек, и...
Сириус кивнул и быстро поцеловал рассерженную девушку.
— Я все понял. А теперь спи, защитница справедливости.
Гермиона кивнула, и прикрыла глаза. Все было хорошо. Теперь действительно все было хорошо. Под мерный стук сердца девушка задремала, а там и вовсе заснула, не выпуская, правда, ладони Сириуса.
— А-а-а-а… Моя шея… — тихо простонала Гермиона, просыпаясь от жуткой боли, пронзившей шею и голову.
— Моя спина, рука и нога… — в тон ей пробормотал Сириус и поморщился. Они так и не расплелись за ночь, и теперь пожинали плоды своей неосмотрительности.
— Ночь страсти, вот уж точно. Разогнуться не могу, — пожаловалась Гермиона, с трудом поворачивая голову и садясь прямо. Сириус поднялся с кушетки и с хрустом потянулся.
— Вот и доказывай теперь, что мы просто мирно спали… причем, в самом приличном смысле! — пошутил он, растирая онемевшую руку. Гермиона хитро улыбнулась.
— А кому доказывать? Никто не узнает.
Сириус улыбнулся в ответ и помог девушке встать.
— Миссис Уизли удар хватит, — тихо прошептала Гермиона, пользуясь удобным случаем и обнимая Сириуса. Тот только согласно кивнул, зарываясь носом в ее волосы. — Я пойду. Не хочу стать причиной смерти матери семейства.
Вернувшись к себе в комнату, она натолкнулась на любопытный взгляд Джинни.
— Значит, так, или ты мне рассказываешь, или…
— А поспать мне можно? — взмолилась Гермиона, с тоской глядя на расстеленную кровать.
— Не-а. Итак, я жду!
— Мучительница… — пробормотала девушка и вкратце рассказала Джинни всю историю.
— Да… — мечтательно протянула Джинни, глядя куда-то в потолок. — Кто бы мог подумать… Эй, Гермиона, ты что, спишь?!
Гриффиндорская староста спала, нежно обняв подушку.