Глава 18. Блэк-мэнорВ приемной министра Магии было как всегда многолюдно. Люди сидели или стояли, переговариваясь и ожидая пока полненькая секретарша в серой мантии позовет кого-нибудь из них. Но вот уже полчаса в кабинете мистера Фаджа, кроме него, никого не было, и мисс Флауэрс никого не звала.
Внезапно дверь отворилась, впустив в помещение двоих. В них с легкостью можно было узнать представителей магической аристократии, и те, кто хотя бы иногда открывали «Ежедневный пророк», сразу узнали в пришедших лорда Блэка и леди Малфой. Нарцисса была одета в строгую черную, расшитую серебряными нитями мантию, которая, безусловно, стоила баснословных денег. Длинные волосы были собраны в высокую прическу, из которой ни одна прядь не выбивалась. Она выглядела идеальной. Те, кто не знал миссис Малфой, всегда восхищались ее безупречностью, не зная, каких титанических усилий ей это стоило. Сириус тоже был в строгой мантии, которая была насыщенного темно-синего цвета.
Когда они вошли в приемную, в помещении воцарилась гнетущая тишина, каждый из присутствующих жадно разглядывал пришедших, заставляя миссис Малфой нервничать, что, однако, никак не отразилось на ее лице.
Мисс Флауэрс быстро подошла к ним и пролепетала:
— Министр Фадж ждет вас.
Сириус взял кузину за руку, и они вошли в кабинет Фаджа, дверь за ними закрылась, и в ту же секунду в приемной началось горячее обсуждение того факта, что лорд Блэк и леди Малфой вместе пришли к министру Магии.
Тем временем, Нарцисса и Сириус поздоровались с Корнелиусом и сели на предложенные им места.
— Итак, что вы хотели обсудить? — изрядно нервничая, спросил Фадж: не каждый день к нему приходили представители сразу двух чистокровных семей, пусть и родственники.
— Возвращение Темного Лорда, — без обиняков ответила Цисси. — Прежде чем Вы возразите, просмотрите эти воспоминания, — она протянула флакончик со светящейся жидкостью, — они моего мужа.
Министр побледнел: теперь смерть Люциуса не казалась ему местью Пожирателей. Он взял из рук женщины флакон, и, призвав думосброс, вылил туда содержимое. После просмотра воспоминаний министр стал еще бледней, ведь подтвердился его главный страх: Волан-Де-Морт вернулся.
Затем был долгий разговор с Нарциссой и Сириусом, который выторговал для себя все, что ему нужно было, в том числе и поддержку Министерства в своих делах.
В конце Фадж провел своих гостей к двери и, попрощавшись с ними, крикнул:
— Я сегодня больше не принимаю!
В приемной послышался недовольный гул, но Корнелиусу было, в сущности, все равно. Его ждали проблемы посерьезней, чем несколько раздраженных клерков.
***
Гермиона сидела в гостиной Старост, поджав под себя ноги. В последнее время это было единственным местом, не считая ее спальни, где она могла побыть одна. В библиотеке или Выручай-комнате она все время натыкалась на Малфоя, который день ото дня выглядел все мрачней, в башне Гриффиндора к ней тут же подходили Джинни или близнецы Уизли, и только Гарри предпочитал оставить ее наедине со своими мыслями, зная, что рано или поздно Гермиона придет в себя. Рон же, как ни странно, полностью погрузился в свои обязанности старосты факультета, и на друзей у него попросту не хватало времени.
Гриндевальд почти смирилась со своим новым статусом, но пока даже не представляла, как об этом рассказать остальным: позитивной реакции от них ждать не приходилось. Но просиживать все время в одиночестве Гермионе не хотелось. Она хоть и была книжным червем, но в общении с представителями своего вида, как и любое другое существо, нуждалась. Так что, собравшись с силами, девушка направилась в гостиную Гриффиндора, зная, что там ее как и всегда ждал Гарри.
Войдя через проход в гостиную, гриффиндорка огляделась: за шахматным столом сидели Рон с Дином Томасом, на диване устроились близнецы, которые в очередной раз рекламировали свою продукцию. Гермиона в предвкушении подошла к ним.
— И чем это вы занимаетесь? — притворно серьезно спросила она, уперев руки в боки.
— Мерлиновы панталоны, кто пришел, Фордж, — усмехнулся Фред и повернулся к брату.
— Я вообще-то вопрос задала, — требовательно взглянула на близнецов Гриндевальд.
— Знакомься, Грейнджер, наша новая разработка, — любовно погладил Джордж коробку. — Забастовочные завтраки!
— Болей с пользой, — назидательно произнес Фред, и оба расхохотались. — Разлетаются, как горячие пирожки.
— Они хоть безопасны? — изогнула бровь Гермиона.
— Конечно, безопасны, — махнул рукой один из близнецов. — Мы все проверяли на себе любимых.
Уже в среду пробную партию «Забастовочных завтраков» расхватали гриффиндорцы, используя их также как способ подшучивания над слизеринцами. Самым любимым товаром оказалась Кровеносная Нуга, действие которой на себе проверил уже чуть ли не каждый ученик Хогвартса. А уже через неделю большинство опробовавших на себе эту продукцию слегло с драконьей оспой. У мадам Помфри закончились места в Больничном крыле, так что башню Гриффиндора тоже пришлось закрыть на карантин, а уж о слизеринских подземельях и говорить нечего. Снейп рвал и метал, обещая виновникам заразы самые худшие наказания, ведь это именно ему пришлось варить зелья для Больничного крыла.
Близнецы же, как ни странно, остались живы и здоровы: драконью оспу они перенесли в далеком детстве. Рону же не поздоровилось, потому что школьная колдоведьма выявила у него достаточно тяжелую форму заболевания. К конце учебной недели половину заболевших госпитализировали в лечебницу святого Мунго. А Дамблдор был вынужден закрыть школу на карантин и отправить всех здоровых детей по домам, чтоб те не заразились.
В числе не зараженных были Гарри, Гермиона, Джинни Уизли, Драко Малфой, Фредерик и Джордж Уизли, Невилл Лонгботтом, Пенси Паркинсон и почти все ученики Рейвенкло и Хаффлпаффа. В субботу, четвертого ноября с платформы Хогсмида отправился Хогвартс-экспресс, везущий детей в Лондон. Поезд был полупустым, так что пассажиры были вольны сесть с теми, с кем хотели.
Гарри сидел в купе с Гермионой и Драко Малфоем, ведь всех троих со станции должен был забрать Сириус. И если в случае с Гарри и Драко все было понятно, то Гриндевальд решительно не понимала, почему должна была ехать в поместье к своему жениху.
Ей отчаянно хотелось сейчас топнуть ножкой и начать капризничать: не хочу того, хочу сего. Гермиона так хотела увидеть родителей, но не знала, о чем она будет с ними говорить, а потому предпочла не высказывать желания вслух, а то, поди, Блэк узнает, так он будет только рад спихнуть нерадивую невесту на ее приемных родителей.
Гриндевальд же, подумав о своей помолвке, решила: пусть все идет своим чередом. Во всяком случае, у нее будет уйма времени до Рождества узнать своего будущего мужа, и если она найдет что-то из ряда вон выходящее, она разорвет помолвку. Плевать, что подумают ее дедушка и бабушка. Она не просила себе чистокровности и положения в обществе.
К сожалению, до Рождества оставалось не так много времени, и Гермиона откровенно паниковала: одно дело – разорвать помолвку до того, как о ней узнают в обществе, конечно, родственники ее по голове не погладят, но так все было проще, а совсем другое – после ее объявления, сразу поползут слухи, что с невестой что-то не то, и тогда уж эти слухи будут преследовать ее всю оставшуюся жизнь, выйдет ли она замуж, или нет.
Девушка смахнула прядь волос с лица. Почему чистокровное общество было таким старомодным? Конечно, на этот вопрос был ответ, но он гриффиндорку не устраивал, потому что лишь подтверждал, что в ближайшие лет сто-двести ничего не изменится.
Гермиона вздохнула, оглядев купе и своих спутников: те тоже были погружены в свои мысли. Гриндевальд достала из сумки книгу, которую ей дала Виола: «Все о чистокровных». Эта маленькая книжица в последнее время очень выручала ее, отвечая на все вопросы, возникавшие в голове гриффиндорской старосты. Будучи выращенной магглами, Гермиона не знала о многих традициях чистокровных семейств, и эти пробелы в знаниях нужно было как можно быстрей восстановить. Так что она взялась за это с завидным рвением, с каждым днем узнавая все больше о волшебном мире и его порядках.
«Ритуал принятия ребенка в род относят к условно Светлой магии, но его, как известно, могут использовать как Темные, так и Светлые. По обычаю, в род принимают после года жизни ребенка, ведь ритуал очищает его от всех Темномагических проклятий, болезней и т.д., очищает магическое ядро. Но, все же, он нежелателен до того, как ребенку исполнится первый год, ведь в это время как раз формируется магическое ядро, и вмешательство может привести к негативным последствиям. Однако же, если ребенок тяжело болен или проклят, ритуал принятия в род провести можно, лишь с тем условием, что на Дары ребенка будут поставлены ограничители, дабы не подвергать наследника опасности.
Одним из немаловажных, но забытых эффектов является изменение внешности ребенка. Ведь, даже если он рожден в браке, он может быть признан бастардом и не принят в род. В Средневековье этот ритуал использовался в качестве отличия, ведь те, кто его не прошел, были легко отличимыми от истинных наследников. Например, если у наследника, который прошел ритуал, была бледная кожа, то у бастарда, который его не прошел, она, скорее всего, была смуглая. Этот пример, конечно, очень примитивный, но показывает, какое действие оказывают такие ритуалы на ребенка. Также, если принять бастарда в род, что тоже практиковалось в Средневековье ( иначе бы все чистокровные роды давно бы вымерли) он постепенно приобретал характерные родовые черты, как во внешности, так и в магии».
Гермиона поразилась, как, на первый взгляд, все было просто и гениально: бастард не мог претендовать на наследство, пока не появлялась угроза исчезновения рода. Да и отличить бастарда от наследника было легко, до чего же все это было мудро!
С другой стороны, после принятия в род, Гриндевальд не заметила никаких изменений во внешности, хотя сила на время перестала беспокоить ее.
Девушка отложила книгу и посмотрела на пейзажи, которые мелькали перед ее глазами. На секунду все помутилось, перед ее взором начали мелькать неясные картинки, но уже через мгновение все вернулось в норму; ее звал Гарри.
— Гермиона, ты в порядке? — спросил Поттер, глядя ей в глаза.
— Да, все нормально, — через силу улыбнулась она, чувствуя, что сейчас упадет в обморок.
— Поттер, ты бы не трогал ее, когда у нее видения, так можно навредить чего доброго, — хмуро отозвался со своего места Малфой.
Гарри вопросительно посмотрел на подругу,та лишь кивнула, мол, он все знает: что-то говорить у нее уже не было сил.
Драко порылся в кармане мантии, и достал оттуда шоколадку. Отломав от нее кусок, он протянул ее девушке со словами:
— Съешь, шоколад восстановит силы.
Гермиона взяла кусочек из его рук и уставилась на Малфоя с немым вопросом.
— Мама всегда так делала, — пожал плечами тот.
На платформе девять и три четверти было немноголюдно. С другого конца платформы Гарри, Гермионе и Драко помахал Сириус, Нарцисса, стоящая возле него, повторила его жест, и сходство между двумя Блэками стало просто неопровержимым. Оба обаятельные, притягательные личности, они даже стоя на краю платформы смогли к себе привлечь недюжинное внимание со стороны.
Троица подошла к сопровождающим. Мисс Нарцисса Блэк, вернувшая себе девичью фамилию, оглядела Гермиону с ног до головы, а потом, тепло, по-матерински ей улыбнувшись, сказала:
— Добрый день, мисс Гриндевальд, я Нарцисса Блэк, рада с Вами наконец-то познакомиться.
— Я тоже очень рада, — почему-то Гермионе очень хотелось, чтобы радость Нарциссы по поводу их знакомства была искренней.
Гарри и Сириус обнялись, а Цисси ласково потрепала шевелюру сына, на что он смешно фыркнул:
— Ну мам!
Все рассмеялись.
— Ну, идем? — спросил Поттер, которому не терпелось вернуться в Блэк-мэнор.
— Нет, мы ждем кое-кого, — ответил Сириус.
Уже через несколько секунд они поняли, кого имел в виду крестный Гарри. К ним продвигались близнецы Уизли, за которыми следом шла разъяренная миссис Уизли.
— Вы куда собрались? А ну живо домой, — напустилась на них Молли.
— Мама, мы уже все решили, — ответил за двоих Фред.
— Сириус, ну, хоть ты им скажи, — миссис Уизли перевела взгляд на лорда Блэка.
Тот лишь на секунду позволил себе проказливо усмехнуться, чего Молли, конечно, не видела.
— Молли, не могу тебе ничем помочь. Боюсь, эти молодые люди заключили со мной контракт. И у них есть свои обязательства.
Миссис Уизли задохнулась от возмущения.
— Вы посмотрите на них, они уже взрослые! Контракты ишь заключают, а как матери помочь, так не дождешься! — она зло оглядела сыновей, а затем снова повернулась к Сириусу. — Сириус, не думаю, что они принесут тебе хоть какую-то пользу, разумно было бы разорвать контракт.
— Миссис Уизли, если я не буду удовлетворен их работой, я это и сделаю.
Молли, поняв, что никак повлиять на решение лорда Блэка не сможет, бросила напоследок:
— Чтобы ноги вашей на пороге дома не было!
И гордо развернувшись, ушла восвояси.
— М-да, кажется, мы влипли, — выразил общественное мнение Джордж.
В Блэк-мэноре прибывших уже ждал праздничный ужин, на котором близнецы были как никогда молчаливы.
— Фред, — повернулась к одному из братьев Гермиона, — Ваша мать всегда была отходчивой. Со временем она поймет.
— Спасибо за заботу, Гермиона, — кисло улыбнулся парень. — Мы с Джорджем не хотели, чтоб все вышло так. Мы думали, что мама поймет, а она все выставила так, будто мы предатели семьи. А мы всего лишь хотим встать на ноги и открыть магазин.
— Мама всегда считала, что это вздор, — серьезно сказал Джордж. — Так что это было ожидаемо. Но, несмотря на то, что там думает мама, образование мы закончим.
— Я думал, вы не вернетесь в школу, и поэтому миссис Уизли так зла на вас, — сообщил Гарри.
— Нет, — махнул рукой Фред. — Мама просто очень обижена, что узнает о контракте в последнюю очередь.
— Молли любит все контролировать, — фыркнул Сириус. — Она никогда бы не позволила близнецам исполнить свою мечту. Ведь «этими штучками» на жизнь не заработаешь.
После трапезы гости понемногу стали разбредаться кто куда. Когда же Гермиона осталась наедине с Сириусом и Нарциссой, та буквально спасла ее от объяснения с ним:
— Сириус, ты иди, я сама покажу мисс Гриндевальд поместье.
По традиции поместье своим гостям должен был показывать хозяин дома, то есть Сириус, а гриффиндорка этого очень не хотела, ведь буквально нутром предчувствовала неловкую тишину, которая неумолимо возникала, когда Гермиона находилась в его обществе. Девушка ничего с этим поделать не могла и, честно говоря, не очень-то хотела, но когда-то ей все равно придется поговорить с ним. Рано или поздно.
Цисси показала девушке все самые живописные уголки мэнора, в том числе и галерею Блэков. Так называли огромный коридор, увешанный портретами всех представителей семьи Блэк.
— Однажды и твой портрет будет здесь, — смутила ее Нарцисса, и, взяв за руку, повела к портрету женщины с красивыми, черными волосами и пронзительно голубыми глазами. — Обычно чистокровные семьи не оставляют в галереях портреты женщин, ушедших в другие рода, но Блэки всегда славились своей памятью. Знакомься, Стелла Блэк-Гриндевальд, твоя прапрабабка.
Гермиона удивилась поразительной красоте женщины, и подумала, что ей самой никогда не сравниться красотой ни со Стеллой, ни с Нарциссой, она так и будет очередной женщиной рода Блэк. Почему-то этот факт больно резанул по ее сердцу.
Но Цисси продолжила свою экскурсию, показав ей оранжерею. Светлое помещение, которое даже в ночи было словно залито солнцем, было наполнено самыми разными цветами: нарциссы и розы, ромашки и лилии, тюльпаны и георгины – все было в этом буйстве красок. Но женщина вела Гриндевальд к неприметному уголку, который не мог похвастаться такой радужностью.
— А сейчас ты увидишь гордость семьи Блэк, — улыбнулась Нарцисса. — Когда-то это произвело на меня огромнейшее впечатление.
Мисс Блэк открыла дверцу, ведущую в небольшую комнату, сплошь усеянную цветами, которые были словно подсвечены изнутри.
— Полночная звезда, — сказала женщина. — Всю их красоту могут оценить лишь влюбленные.
— Почему? — недоуменно спросила Гриндевальд.
— Говорят, что для них цветы поют.
