Глава 19. Волшебные премудростиГермиона наблюдала, как друг в абсолютном молчании меряет шагами пустынный коридор, пребывая в каких-то своих мыслях, и гадала, все ли с ним в порядке. Он так ничего и не объяснил, только притащил ее на седьмой этаж и теперь с таинственным видом бродил туда-сюда, хмуро глядя себе под ноги.
Она огляделась по сторонам. Вокруг было совершено безлюдно. Гермиона вздохнула и снова посмотрела на друга.
— М-м-м, Гарри, ты собирался рассказать мне, что происходит, — напомнила она, уже не зная, чего ждать от Поттера.
Тот в ответ промычал что-то нечленораздельное и остановился, повернувшись спиной. Гермиона сердито поджала губы, прожигая взглядом взъерошенный затылок.
— Гарри, это уже не смеш…
Она замолчала, когда в сплошной стене появилась дверь.
Глаза Гермионы удивленно расширились. Гарри в пол-оборота взглянул на неё и открыл загадочную дверь, отступая в сторону:
— После вас.
Не сказав ни слова, она прошла вперед и, чуть помедлив, переступила порог. Поттер вошел следом и, закрыв за собой дверь, привалился к ней спиной, наблюдая за тем, как его подруга остановилась посредине комнаты, в некотором недоумении осматриваясь по сторонам.
— Это…
— Выручай-комната, — подсказал с легкой полуулыбкой Гарри.
— Поразительно, — выдохнула она, — я читала о ней в «Тайнах и Загадках Хогвартса». Выручай-комнату называли одним из неподтвержденных мифов школы.
— Ну, считай, уже подтвержденным, — весело заметил Поттер. — Эта комната на самом деле настоящее чудо! — сказал он, искренне радуясь, что наконец-то может поделиться этим секретом с Гермионой, и одновременно гадая, почему не привел её сюда раньше. — Она может предоставить практически что угодно, за исключением, пожалуй, еды.
— Даже книги? — глаза гриффиндорской отличницы вспыхнули азартом.
Гарри кивнул, лукаво ухмыляясь:
— Включая те, что находятся в Запретной секции.
— О, Мерлин, — теперь Гермиона выглядела так, словно попала в Рай при жизни. — Так вот, где вы с Томом постоянно пропадаете.
Гарри кивнул, решив, что про библиотеку Слизерина рассказывать не стоит — Гермиона не поймет. К тому же это было бы слишком жестоко — рассказать об огромной коллекции редчайших книг, которые она никогда не сможет прочитать, так как доступ к библиотеке был только у наследников основателя.
— Выручай-комната может принять любой облик, стоит только пожелать! — объявил он, отгоняя невольное чувство вины. В конце концов, Гермиона была его подругой, а он столько всего от неё скрывал.
— О, — она снова огляделась, — и ты пожелал, чтобы она выглядела, как кабинет профессора Грюма, потому что?…
— Мне так проще думать, — Гарри прошел вглубь комнаты и уселся за рабочий стол, заваленный пергаментами и свитками. — Я, конечно, смог представить только то, что запомнил, но хоть так.
— Ну, ты достаточно много запомнил, — насмешливо отметила Гермиона, взяв со стола банку с раствором, в котором плавало какое-то странное существо. Повертев ее в руках, девушка поставила банку обратно и села в кресло напротив Поттера. — Так ты расскажешь мне, что происходит?
Вместо ответа Гарри вдруг вызвал своего домовика и попросил привести к ним Арчера, как только тот проснется и позавтракает. Виви исчез, оставляя двух подростков в одиночестве. Поттер выдержал небольшую паузу, словно размышляя, стоит ли начинать разговор без лучшего друга, окинул воссозданную копию кабинета Грюма задумчивым взглядом и все-таки вытащил из сумки Карту Мародеров. Тома они могут ждать еще долго, а излишне темпераментная девушка напротив особенным терпением не отличалась и вполне могла начать допрос с пристрастием, если в ближайшее время не услышит объяснений. Сдвинув в сторону бумаги, он полностью развернул пергамент и разложил на столешнице, прошептав пароль, открывающий карту. Гермиона перегнулась через стол, с интересом наблюдая, как на бумаге постепенно появляется детальное изображение внутреннего устройства замка, и вскинула вопросительный взгляд на друга.
— Это Карта Мародеров, — пояснил Поттер, исследуя взглядом переплетения коридоров, нарисованных на пергаменте. — Её сделали мой отец, Сириус, Ремус и, хм, Петтигрю, когда здесь учились. На ней видны все, кто находится в Хогвартсе.
В ответ послышалось неопределенное «о», после чего Гермиона обратила внимание на карту. Гарри даже удивился, что она по своему обыкновению не стала заваливать его вопросами или обвинениями в том, что он не рассказывал про карту раньше.
— И на что мы смотрим? — несколько мгновений спустя, уточнила она.
— Вот на это, — Гарри нашел то, что искал, и ткнул пальцем в точку на карте.
Девушка нахмурилась:
— Я думала, что Барти Крауч болен, — сказала она, недоуменно наблюдая, как выше обозначенный волшебник преспокойно бродит по коридору третьего этажа. — Об этом даже в «Пророке» упоминали.
— Я тоже, — кивнул Гарри и, сделав глубокий вдох, пустился в пересказ событий прошлой ночи.
Он рассказал Гермионе о своей неудавшейся вылазке, о Грюме, который никогда не выходит из своего кабинета, и о Крауче, который почему-то изображает профессора ЗОТИ. Та слушала, не перебивая, и только все больше хмурилась. Когда Поттер замолчал, Гермиона ещё какое-то время безмолвно наблюдала за передвижениями точки с именем «Барти Крауч» по коридорам замка, после чего задумчиво протянула:
— Возможно, твоя карта просто ошибается.
Гарри покачал головой.
— Карта никогда не ошибается.
— Откуда тебе знать? — с сомнением уточнила она. — Ее сделали четверо подростков сто лет назад, возможно чары ослабели…
— Гермиона, поверь мне, карта не ошибается, — настаивал Гарри. — В прошлом году она утверждала, что по школе бродит, вроде как покойный, Питер Петтигрю, мы тогда тоже думали, что с картой что-то не так и были неправы. И потом, я её проверял. С чарами все в порядке.
— Как ты мог её проверять? — не поняла Гермиона.
Поттер с улыбкой пожал плечами:
— Я просто выяснил, как она устроена и убедился, что всё работает, как надо. И если сейчас карта показывает, что по школе ходит Крауч, а в кабинете сидит Грюм, значит, так оно и есть.
— Ну, хорошо, — всё еще не очень убежденно протянула Гермиона. — Давай, на мгновение, допустим, что Крауч изображает профессора Грюма. Зачем?
— Отличный вопрос! — ехидно заметил Гарри. — Именно это я и пытался выяснить.
— Вломившись к нему в кабинет? — язвительно уточнила та.
— Я искал настоящего Грюма, — проворчал Поттер.
— Как я понимаю, ты его не нашел, — заметила она, слизеринец мрачно кивнул. Гермиона хмыкнула: — Что опять же приводит меня к мысли, что все дело в карте.
— Да оставь ты карту в покое, — отмахнулся Гарри.
— Ну и где же, по-твоему, тогда был профессор Грюм? — насмешливо полюбопытствовала Гермиона, — прятался в шкафу, пока ты переворачивал ящики его стола?
Гарри глянул на подругу исподлобья. Иногда она жутко напоминала ему Долохову. Даже интонации были похожи.
— По-моему, ты переобщалась с Хельгой, — не сдержавшись, прокомментировал он. — Скоро тоже начнешь курить трубку и ругаться русским матом.
— Хельга никогда не опустится до грязной ругани, — оскорбилась за наставницу Гермиона.
— Ну, я не знаю, что она там тараторит на своем языке, когда злится, — отмахнулся Гарри. — Мы с Томом думаем, что это русский мат.
— Потому что вы дураки, — отрезала Грейнджер. — Хельга слишком хорошо воспитана для этого.
— Ты ее идеализируешь, — иронично сообщил Гарри. — Так вот, — он вернулся к прерванной теме, — я абсолютно точно уверен, что Грюм в кабинете, но не понимаю, где он, — он обвел взглядом воссозданную копию кабинета. — Не то что бы тут было много мест, где можно было спрятаться, так ведь?
— Маскирующие чары?
— Проверил. Не было. Ни маскирующих, ни дезиллюминационных, ни каких-либо других.
Гермиона с любопытством взглянула на него.
— А что ты собирался делать, если бы нашел в кабинете настоящего профессора Грюма?
Гарри от такого вопроса немного растерялся. Не то что бы у него был какой-то продуманный план, когда он отправлялся на разведку…
— Эм… ну, я бы спросил у него, что они с Краучем задумали, — неуверенно сказал он.
Гермиона смерила друга очень красноречивым взглядом.
— Отличный план, Гарри, просто замечательный, — язвительно прокомментировала она. — Ты не думал написать книгу «Список самых дурацких идей, чтобы нажить себе море проблем»?
— С Томом ты, кажется, тоже переобщалась, — проворчал себе под нос Поттер.
— Гарри!
— Да что такого могло случиться? — он беспечно пожал плечами. — Я же ничего противозаконного не делал!
— Ты, как минимум, без разрешения влез в кабинет профессора, — напомнила Гермиона, — что уже само по себе является серьезным проступком. Это могло бы стоить тебе кучи баллов! Или ты до конца года сидел бы на отработках после такого!
— Гермиона, по школе в обличии Грюма разгуливает Крауч, — закатил глаза Гарри. — А Грюм в это время почему-то сидит в своём кабинете. Я сильно сомневаюсь, что они стали бы рисковать своим прикрытием, чтобы назначить мне отработку. Даже если Грюм и видел меня в своем кабинете, он предпочел не обнаруживать свое присутствие.
— Да, но, если он тебя видел, то теперь знает, что ты в курсе подмены, — обеспокоенно сказала Гермиона.
— А вот и нет, — Гарри широко ухмыльнулся. — Он только знает, что излишне любопытный четверокурсник пробрался к нему в кабинет, чтобы потешить свое любопытство. Ничего криминального.
— О, и часто ты вламываешься в кабинеты учителей любопытства ради? — ехидно поинтересовалась Гермиона.
— Ну, честно говоря, в первый раз, — он наткнулся на её красноречивый взгляд и торопливо продолжил: — Но это не значит, что до меня никто не пробовал. Уверен, все так делают.
— Сильно в этом сомневаюсь, — пробормотала Грейнджер. — Ну, хорошо. Вот чего я не понимаю, так это зачем глава Департамента международного магического сотрудничества изображает бывшего аврора, когда этот самый аврор прячется в своём кабинете?
— Причем весьма талантливо изображает, — добавил от себя Гарри, припомнив, как вел себя Крауч в своём собственном обличии: ничего общего с тем, каким он был теперь, под личиной Грюма.
Подумав немного, Поттер не слишком убежденно предположил:
— Может быть, они пытаются вычислить того, кто подкинул в Кубок моё имя?
— И Барти Крауч, глава Департамента международного магического сотрудничества, вызвался добровольцем? — скептически уточнила Гермиона. — С чего вдруг он сам будет заниматься такими вещами? В Аврорате что, нехватка компетентных сотрудников?
— И как им вообще удалось провернуть такой трюк под носом у Дамблдора? — соглашаясь с подругой, хмыкнул Гарри. — Директор с Грюмом вроде как друзья… ну, или что-то вроде того… неужели он не заметил перемен в поведении Грюма?
— Возможно, директор в курсе подмены? — предположила Гермиона.
Поттер помассировал переносицу. Вся эта картина была какой-то жутко нелогичной, как ни посмотри.
— И что же получается? Дамблдор, Крауч и Грюм втроем затеяли этот нелепый, чудной маскарад, чтобы что? Вычислить воображаемого шпиона в Хогвартсе?
— Помнишь, ты говорил, что директор Каркаров был пожирателем смерти? — помедлив, протянула Гермиона. — Может так быть, что они за ним следят?
— Да может, конечно, — вздохнул Гарри, — но причем тут, Мерлина ради, Крауч? Согласись, было бы куда разумнее, если бы за директором Дурмстранга следил Грюм, из них двоих он куда более подходящая кандидатура. Крауч тут вообще лишнее звено. К тому же, он явно недолюбливает и Дамблдора, и меня. Он бы скорее согласился, что я сам подбросил своё имя в Кубок, чем стал бы устраивать такой балаган ради того, чтобы вычислить шпиона, которого тут может даже не быть. Когда Кубок выбросил моё имя, он вообще угрожал мне допросом в Аврорате! — Гарри резко стих, сообразив, что начал слишком уж громко и эмоционально излагать мысли, и в некотором смущении прочистив горло, продолжил уже куда спокойнее: — В общем, я пытаюсь сказать, что помимо Крауча, у Дамблдора достаточно других доверенных лиц, кому это можно было бы поручить.
Грейнджер непонимающе нахмурилась:
— Ну и что ты предполагаешь? Что этот маскарад профессор Грюм и мистер Крауч устроили, никого в это дело не посвящая?
Поттер пожал плечами.
— Да черт их знает. Я вообще не понимаю, для чего они всё это затеяли.
Гермиона ещё какое-то время задумчиво хмурилась.
— Гарри, все-таки это совсем глупость. Не будет Крауч устраивать такой цирк под носом у Дамблдора, не поставив того в известность. Он же министерский чиновник, а не сыщик. Даже если бы они с профессором Грюмом действительно затеяли эту подмену, кто-нибудь уже давно бы заметил.
— Я и сам об этом думал. Но как тогда это объяснить? — Поттер откинулся на спину стула, прикрыв глаза. — Наверное, стоит как-то разузнать о том, кто может быть в курсе подмены. Например, Перси Уизли? Он ведь помощник Крауча и должен что-то знать.
— И как ты это представляешь? Письмо ему напишем? — фыркнула Гермиона. — «Дорогой Перси, расскажи нам, пожалуйста, зачем твой начальник уже несколько месяцев изображает профессора Грюма, в то время как сам профессор Грюм безвылазно сидит у себя в кабинете? Мы просто тут подумали, вдруг ты в курсе?», — она закатила глаза, — уверена, он сразу же всё тебе расскажет.
Гарри раздраженно взглянул на подругу:
— Я просто предложил.
— К тому же, чтобы бросаться такими заявлениями, нужно иметь хоть какие-то доказательства, — продолжила размышлять Гермиона. — Вряд ли упоминание о твоей карте кого-то убедит, — она помолчала. — Оно и меня-то не слишком убедило.
— Я про карту и не собирался никому рассказывать, — проворчал Поттер.
— А как ты тогда хочешь объяснить свою осведомленность? — удивилась Гермиона, которая была уверена, что друг планирует использовать карту мародеров как доказательство.
— Это зависит от того, будем ли мы кому-то рассказывать о подмене, — резонно заметил Поттер.
— Что значит «будем ли рассказывать»? — Грейнджер изумленно взглянула на него. — Мы, как минимум, должны проинформировать директора, — при этих словах Поттер недовольно скривился, но высказаться девушка ему не дала, продолжая свою мысль. — Если профессор Дамблдор что-то знает, то расскажет нам, а если нет — примет меры.
— Да, конечно, прямо возьмет и всё сразу расскажет, — саркастично хмыкнул Гарри.
— И когда это в последний раз наш «золотой» директор предпринимал хоть какие-то меры? — добавил насмешливый голос от двери.
Гарри и Гермиона одновременно обернулись: на пороге, привалившись плечом к косяку и скрестив руки на груди, стоял Арчер.
— И давно ты тут подслушиваешь? — пробурчал Поттер.
— Не очень, — признал Том, — я всё ждал подходящей фразы, чтобы эффектно вмешаться в разговор, — он прошел вглубь кабинета, иронично рассматривая обстановку. — Интересное решение, Гарри, — прокомментировал он. — Примериваешь на себя образ профессора ЗОТИ? Не думал, что тебя вдруг потянет к преподаванию.
Поттер усмехнулся.
— А что такого? Эта работа не лучше и не хуже остальных, — заметил он.
— Ну, то, что не лучше, это точно, — фыркнул Арчер. — Так о какой подмене речь?
Гарри немного поворчал о том, что теперь ему придется все заново пересказывать, но все же ввел друга в курс дела. Когда он замолчал, Арчер, который до этого бродил по кабинету, скучающе рассматривая обстановку, со вздохом покачал головой:
— Совет на будущее, Гарри, никогда даже не думай о том, чтобы начать карьеру сыщика, у тебя это до обидного паршиво выходит.
— Спасибо большое, — насупился Поттер.
— Мне не жалко ценного совета для друга, — великодушно улыбнулся Том, усевшись на край стола. — Особенно, если друг — идиот.
— Почему это?!
— Ну, во-первых, какого дьявола ты поперся на разведку один? — все так же спокойно осведомился Том.
— Не хотел тебя будить, — пробубнил Гарри.
Арчер смерил его красноречивым взглядом, словно спрашивая: «Ты серьезно или издеваешься?»
— Если память мне не изменяет, ты без особых зазрений совести растормошил меня сегодня посреди ночи, — известил он. — Уточни, пожалуйста, когда конкретно ты заботливо решил меня не будить? Когда тряс меня как грушу или когда я уже проснулся? Ты в курсе, что с твоей логикой что-то серьезно не в порядке?
Гарри помолчал, гадая, стоит ли упоминать о кошмаре при Гермионе.
— Ты вроде как был не в настроении разговаривать, — осторожно напомнил он.
— Да, когда ты начал блеять что-то вроде «ой, извини Том, я разбудил тебя в четыре утра просто потому, что мне приспичило тебя разбудить в четыре утра, спи теперь дальше». Скажи спасибо, что я тебя не проклял вообще.
Гарри закатил глаза:
— Ты драматизируешь.
— Ничего подобного, — усмехнулся Том. — Я всего лишь негодую. Итак, — продолжил мысль он, — ты благополучно решил пройтись по школе в одиночку, разнес школьное имущество, собрал в одном месте и в одно время самый малоприятный контингент школы, чудом избежал неприятностей, а потом, на следующее же утро, вломился в кабинет Грюма, где предположительно находился сам Грюм, и, ничуть не смущаясь, лазил по его шкафам и ящикам, даже не беспокоясь, что тебя могли видеть? И ты еще спрашиваешь, почему я назвал тебя идиотом?
— И что с того, что меня могли видеть? — не отступал Гарри.
— А, то есть ты даже об этом не подумал? — почти с жалостью уточнил Том, явно начиная злиться.
— Я вообще не понимаю, какой смысл Грюму было прятаться, если он знал, что я в его кабинете? — пожал плечами Поттер.
— Ой, дай подумать? — ядовито протянул Том. — Как насчет попытки сохранить секрет от настырного студента, который вечно сидит по уши в неприятностях и явно втянет в эти неприятности всех невиновных, случайно оказавшихся поблизости? Гарри, ну включи же свои мозги, ведь для чего-то они у тебя в лохматой черепушке есть! Если эта парочка конспираторов устраивает под носом директора балаган с игрой в переодевание и никого в это не посвящает, то вряд ли она захочет посвятить в это сопливого школьника, от которого и так полно проблем.
— Ты сегодня какой-то особенно «милый», Том, — обиделся Гарри.
— Потому что ты ведешь себя как недоумок, — строго отрезал Арчер. — Ты хоть на секунду задумался, чем это может тебе грозить?
— Вот именно, Гарри, — Гермиона в абсолютном молчании слушала перепалку друзей, но тут всё же не сдержалась. — Ты же мог сорвать все расследование. Крауч и так тебя не любит, представь, что он может тебе устроить, если узнает?
— Да, конечно, — саркастично протянул Том, — именно это меня и беспокоит, — он закатил глаза. — Вам, гениям, не пришло в голову, что они не шпиона в Хогвартсе ищут?
— В смысле? — Гарри вытаращил глаза на друга. — Ты думаешь, это они подбросили моё имя в кубок?
— Вполне допускаю эту мысль, — спокойно кивнул Том.
— Мне как-то мало верится, что Аластор Грюм, который всю жизнь боролся с пожирателями и Волдемортом, желает Гарри зла, — нахмурилась Гермиона.
— Если ты забыла, Грюм и из кабинета не выходит, — сообщил Арчер. — И получается, что всем тут заправляет Крауч. И почему, хотелось бы знать, он соврал, что болен, а сам изображает Грюма? Возможно, у него есть какой-нибудь план, чтобы дискредитировать Гарри в глазах общественности. Взять хотя бы ту же Скитер. Мы ведь до сих пор не знаем, где она собирает компромат.
— Считаешь, Крауч её снабжает информацией? — уточнил Поттер.
— Как вариант, — ответил Том. — Возможно, это одна из причин, почему Скитер ничуть не беспокоится за свою репортерскую карьеру, скармливая читателям всю эту лабуду насчет тебя.
— То есть, по-твоему, Крауч занял место Грюма, чтобы шпионить за мной и подбрасывать Скитер всякие подробности моей жизни? — скептически протянул Гарри. — Как-то это уж совсем глупо на мой взгляд. Да и причем тут тогда Грюм? — он фыркнул. — Что-то не припомню, чтобы я так сильно ему насолил, чтобы он согласился помогать Краучу. Да и глупо это, — Гарри развел руками, — ну вот совсем глупо.
— Нужно все-таки рассказать Дамблдору, — сказала Гермиона. — Покажем ему карту, объясним то, что видели, уверена, он поможет.
— Показать карту Дамблдору? — ахнул Гарри. — Ну уж нет. Она мне еще нужна, спасибо большое.
— Думаешь, он заберет у тебя вещь, доставшуюся от отца? — покачала головой Гермиона. — Он не станет этого делать.
— Я бы не был в этом так сильно уверен, — пробурчал Поттер.
— Гарри, он подарил тебе мантию-невидимку на первом курсе! Не то что бы это была очень подходящая вещь для ребенка, — напомнила девушка.
— Он мне её не подарил, а вернул, — упрямо нахмурился тот. — И это он сделал по собственной доброй воле. А вот о карте он не знает. И я не собираюсь его просвещать.
— Но ведь Дамблдор…
— Да оставь ты в покое Дамблдора, — нетерпеливо отмахнулся Арчер. — Он только все испортит.
— Почему вы так ему не доверяете? — нахмурилась Гермиона. — Он директор и очень влиятельный и могущественный волшебник. Кто, как не он, сможет решить все это?
На этих словах Арчер издал язвительный смешок, обратив на Гермиону ироничный взгляд:
— О, да, конечно, он-то всё мигом решит! — хмыкнул юноша. — Так же, как решил проблему с отравлением Гарри на первом курсе. Или, возможно, историю с Василиском на втором? Или, быть может, он как-то помог Сириусу, когда его без суда запихнули в Азкабан? Или когда в прошлом году Питер Петтигрю обнаружился в школе? Или когда похитили Гарри? О! Или когда волшебная кора Гарри разваливалась на части? Он тогда придумал просто гениальное решение — блокировать его магию и превратить Гарри в чёртова сквиба. Воистину, он шикарно решает все проблемы, Гермиона, — под конец этой речи на губах Тома по-прежнему играла улыбка, но глаза были холодны как лед. — И ты еще спрашиваешь, почему мы ему не доверяем?
Гермиона поняла, что этот спор ей не выиграть
— Но надо же хоть кому-то рассказать! — беспомощно произнесла она. — Нельзя просто узнать такой секрет и оставить его при себе. Это может быть опасно, в конце концов!
— Может, Снейпу рассказать? — помолчав, предложил Гарри.
— Нет, — в один голос отрезали Том и Гермиона.
— Почему? — расстроился Поттер.
— Он тут же расскажет Дамблдору, — закатил глаза Том, а Гермиона одновременно с ним произнесла:
— Он же бывший Пожиратель Смерти.
Оба слизеринца непонимающе взглянули на девушку.
— А это тут при чем? — нахмурился Гарри.
— При том, — вздохнула Гермиона, — что ему не стоит доверять.
— Ты не права, — покачал головой Поттер и тут же сменил тему. — Может, Сириусу рассказать?
— Ему тем более рассказывать не стоит, — фыркнул Том. — Он взбесится и наломает дров.
— И что ты предлагаешь? — раздраженно уточнила Грейнджер. — Просто промолчать?
— Давай подождем немного и понаблюдаем? — предложил Гарри. — Не стоит что-либо сейчас предпринимать. Слишком всё непонятно. Если мы сейчас необдуманно вмешаемся, то можем все только испортить. Лучше попробуем незаметно выяснить, что происходит.
— При условии, что ты не сдал себя с потрохами, пока шарил в кабинете Грюма, — отстраненно напомнил Том.
Гарри пожал плечами.
— Даже если Крауч теперь знает, что мы знаем, что Грюм знает, что мы знаем, он же не знает, что именно мы знаем.
— Я даже комментировать это не хочу, — Том поморщился, помассировав виски.
— Тогда, думаю, решено! — оживленно хлопнул в ладони Гарри. — Ждем и наблюдаем?
Он выжидательно посмотрел на Гермиону. Она несколько мгновений в молчаливой задумчивости кусала губы, после чего нехотя кивнула:
— Хорошо. Мы подождем.
Ещё некоторое время разговор вращался вокруг разного рода предположений, но как ни пытались, друзья так и не смогли придумать ни одной мало-мальски разумной причины для такой подмены и, сдавшись, оставили тему, договорившись вернуться к ней, когда у них появится новая информация. Том хотел еще немного понаблюдать за картой и посмотреть, действительно ли Грюм не покидает своего кабинета. Гермиона все еще настаивала, что стоит хоть кому-то рассказать, в итоге слизеринцы согласились, что если ситуация никак не изменится, они расскажут Люпину. Он не был так эмоционален, как Сириус, и, возможно, мог бы посоветовать что-нибудь действительно стоящее.
На этом все трое разошлись по своим делам. Гермиона отправилась в библиотеку, а Гарри и Том вернулись в слизеринское общежитие. Всю дорогу Арчер ворчал, что показывать Гермионе Выручай-комнату было плохой идеей и явно дулся из-за того, что прошлой ночью Гарри отправился на разведку один, ничего ему не рассказав. Поттер на недовольство друга реагировал смиренным молчанием, решив дать тому возможность выпустить пар. В конце концов, в какой-то степени тот имел право злиться.
* * *
Всё воскресенье Гермиона не находила себе места. Ей совершенно не нравилась идея просто молча наблюдать за происходящим и ничего по этому поводу не делать. Творилось нечто очень странное, а эта парочка гениев из подземелья просто решила оставить все как есть! Она и так, и эдак прокручивала в голове возможные причины подмены, но не могла понять, зачем мистеру Краучу и профессору Грюму этот маскарад. В одном Гарри был прав — вся эта ситуация была до ужаса нелогичной. Но как же быть?
До самого вечера она продолжала мысленную дискуссию с совестью и здравым смыслом. В итоге, как обычно, победил последний, и, проворочавшись до глубокой ночи в кровати, терзаемая сомнениями, Гермиона все-таки приняла то решение, которое казалось ей правильным.
Выбравшись из кровати, она тихо, чтобы не разбудить соседок по спальне, оделась и спустилась в гостиную, где к этому позднему времени никого уже не осталось, а комната была погружена в темноту. Остановившись на последней ступени, Гермиона мгновение помедлила, задаваясь вопросом, правильно ли она поступает, потом тряхнула головой, отгоняя последние сомнения, и уверенно вздернув подбородок, пересекла гостиную. Она уже стояла у самого выхода, собираясь открыть проход, ведущий в коридор, когда все свечи и огонь в камине одновременно вспыхнули, заливая гостиную мягким оранжевым светом. Гермиона вздрогнула, резко обернулась и застыла, в изумлении распахнув глаза.
Развернув в пол-оборота кресло, что стояло у камина, закинув ноги на подлокотник, в нем с комфортом расположился Томас Арчер. На Гермиону он даже не смотрел, и вместо этого задумчиво разглядывал волшебную палочку, которую крутил в руках.
Несколько долгих мгновений в комнате витала напряженная тишина. Грейнджер ничего не говорила, в молчаливом неверии наблюдая за неожиданным гостем, которому, признаться, было совсем не место в гриффиндорской гостиной. Том тоже разговор начинать не спешил. Наконец, Гермиона шевельнула губами, делая глубокий вдох.
— Что ты здесь делаешь, Том?
Он оторвался от созерцания своей волшебной палочки и, подняв голову, без всякого выражения взглянул на гриффиндорку:
— В гости зашел, — спокойно сказал он. — Давно хотел посмотреть, как выглядит ваша гостиная.
От такого ответа Гермиона на миг растерялась, но, быстро взяв себя в руки, вопросительно подняла брови:
— Ну и как?
-Да так себе, — буднично протянул Арчер. — Чересчур красно-золотая, как по мне.
Её губы дрогнули в невольной полуулыбке.
— Это дело привычки, думаю, — сообщила девушка и, помолчав, поинтересовалась: — Как ты сюда попал?
— С поразительной легкостью, честно говоря, — Том пожал плечами. — Проще было бы только, если бы вы, гриффидорцы, на стене у входа пароль написали.
— Ты подслушал? — уточнила Гермиона.
Ничего на это не ответив, Арчер только хмыкнул, продолжая пристально наблюдать за собеседницей.
— Мне вот любопытно, куда это ты собралась так поздно ночью? — отстраненно поинтересовался он.
Гермиона сжала губы в тонкую линию.
— А как это касается тебя, скажи на милость? — сухо ответила она.
— Дай подумать, — он сделал вид, что задумался на секунду, после чего бросил на неё насмешливый взгляд: — Если это как-то связанно с тем, что ты собралась доложить о Крауче и Грюме Дамблдору, то это определенно меня касается.
— С чего ты взял, что я собралась к директору? — нахмурилась Гермиона.
— Да с того что у тебя на лбу всё было написано, — закатил глаза Том.
— Ты знаешь, это даже обидно немного, что ни ты, ни Гарри совсем мне не доверяете, — помедлив, сказала она, делая шаг навстречу Тому. — Как можно называть человека другом и раз за разом отталкивать его?
— В том-то и дело, Грейнджер, — она вздрогнула от этого обращения и от того, каким холодным сделался его голос, — ты никак не поймешь, да? Доверие строится именно на таких ситуациях. Гарри доверил тебе секрет, и что же ты делаешь? Бежишь рассказать об этом кому-то еще? Неужели ты так и не поняла, что порой нужно просто уважать чужие тайны. Чужую жизнь. Даже если ты не согласна. Даже, если считаешь, что поступаешь правильно. Даже если веришь, что тем самым помогаешь. Прошлогодняя ситуация с «Молнией» тебя ничему не научила?
Гермиона подавила желание отвернуться от его ледяного взгляда и упрямо свела брови у переносицы:
— Тебя, и Гарри тоже, похоже, ничему не научили прошлые ситуации, — в тон ему бросила она. — Вспомни, сколько раз ваша с ним безопасность оказывалась под угрозой именно потому, что вы, парочка гениев, считали себя выше того, чтобы просто попросить помощи. Поэтому ты можешь и дальше сидеть тут и разглагольствовать на тему того какой ты замечательный друг, раз так трепетно хранишь все ваши секреты, а я сидеть сложа руки отказываюсь.
— А никто и не сидит, сложа руки, — закатил глаза Том. — Мы договорились решить проблему самостоятельно.
— Да. В этой вашей очаровательно суицидальной манере, — презрительно фыркнула Гермиона. — Это я уже поняла. И очень уважаю ваш психоз, — явно передразнивая собеседника, процедила она. — Но раз вы посвятили в это дело меня, то, быть может, вам стоит хоть раз прислушаться и к моему мнению?
Том насмешливо изогнул бровь.
— Я ведь могу просто стереть тебе память об этом дне, вместе с этим твоим значимым мнением, ты в курсе? — бархатистым голосом заметил он.
Грейнджер скрестила на груди руки.
— Ах, ну конечно, когда у Томаса Великого заканчиваются аргументы, он пускает в ход угрозы и грубую силу, да? — с легкой ноткой презрения хмыкнула она. — Очень ценное качество. Есть чем гордиться. Только вот знаешь, для человека, считающего себя венцом творения, у тебя до обидного примитивный склад мышления.
— Сказала самая благородная девочка самого благородного дома, которой кроме стукачества ни одной светлой идеи в голову не приходит, — парировал Арчер. — Куда нам до тебя?! Нимб-то не жмет, святая Грейнджер?
— О, да заткнись ты, Том, если сказать нечего! — разозлилась она. — Для чего ты пришел? Обмениваться оскорблениями?
— А с тобой по-другому разговаривать не получается, — он пожал плечами.
— О, интересно, почему? Воспитания не хватает? — жалостливо уточнила она. — Соболезную. И, кстати, пока ты не придумал какую еще гадость мне сказать, позволь сообщить, что я шла не к директору, — с этими словами Гермиона пересекла гостиную и практически швырнула в него запечатанный конверт, упавший слизеринцу на колени.
Том взял письмо и прочитал написанное на обратной стороне имя получателя.
— Хельга? — растеряв всю свою отстраненную холодность, он удивленно взглянул на неё. — Ты собиралась рассказать Хельге?
— Именно, — сердито сказала девушка. — Я надеялась, что она подскажет, как нам лучше поступить. И я уверена, она никому бы не стала рассказывать. Ты её знаешь.
Арчер мгновение молчал, а потом рассмеялся, расслабленно откидываясь на спинку кресла.
— Во имя Мерлина, Гермиона, — весело протянул он. — А зачем тогда устраивать эту конспирацию? Сказала бы сразу там, в Выручай-комнате.
— Я вспомнила про Хельгу только этим вечером, — помедлив, призналась та, присев на диван. — С вами это обсуждать было уже поздно, да и потом, я подумала, что вы бы все равно согласились, так зачем тянуть.
Том хмыкнул, рассматривая конверт, после чего протянул его Гермионе, и та забрала его обратно, положив к себе в карман.
— Что ж, — он еще немного помолчал, не глядя на девушку. — Честно говоря, идея-то неплохая. Но ты что, до утра не могла подождать?
Гермиона бросила на Арчера тяжелый взгляд.
— Не могла.
— Ну что ж, ладно, — он поднялся на ноги. — Рад, что мы всё прояснили.
Он прошел мимо, направляясь к выходу.
Совершенно обескураженная, Гермиона обернулась ему вслед.
— И это всё? — её голос дрогнул от возмущения.
Он помедлил у самой двери и непонимающе глянул на неё в пол-оборота. В душе Грейнджер снова вспыхнуло негодование.
— То есть, по-твоему, это нормально приходить сюда, осыпать меня оскорблениями, а потом вот так спокойно уходить?!
— Ну, мы, кажется, выяснили, что я зря беспокоился, — он пожал плечами.
— А тебе не приходило в голову, что стоит хотя бы извиниться?
Он мгновение просто смотрел на неё.
— Нет.
— Ну ты и… — она задохнулась от возмущения. — Ты хоть понимаешь, как обидел меня своими беспочвенными обвинениями?!
— Ну, они были не такими уж и беспочвенными, согласись, — он улыбнулся. — Так или иначе, ты, не посчитав нужным посоветоваться с нами, решила поступить по-своему. У меня были причины беспокоиться.
— Как же все-таки я тебя … — она резко замолчала и опустила голову, злость внезапно уступила место огорчению. — Я совершенно не понимаю, что происходит, — вдруг очень тихо сказала Гермиона.
Такая резкая перемена в её настроении заставила Арчера помедлить, хотя он уже собрался уходить.
— Что ты имеешь в виду? — уточнил он.
— Ты то оскорбляешь меня и ни во что ни ставишь, а то…то…целуешь, — последнее слово она произнесла так тихо, что Том едва её расслышал, впрочем, он и так уже понял о чем она говорит и, по правде, плохо представлял, что на это ответить.
— Ну, — он помолчал, — одно другому не мешает, как мне кажется.
Грейнджер обернулась, опалив его гневным взглядом:
— Тебе кажется! — ядовито процедила она.
— О, Мерлина ради, Гермиона, — Том возвел глаза к потолку, — один единственный поцелуй, а ты из-за него уже устраиваешь целую сцену!
— Зачем ты вообще меня целовал?! — она вскочила на ноги. — Если тебе плевать, зачем нужно было целовать меня?! Ты что, осваиваешь новые виды психологического насилия?! Придумал ещё один способ поиздеваться надо мной?! Вполне очевидно, что тебе до меня нет никакого дела, и если это очередная твоя идиотская игра, то я участвовать в ней отказываюсь!
Арчер совершенно спокойно выслушал её обвинения, и когда Гермиона, наконец, замолчала, пристально взглянул ей в глаза с каким-то очень странным выражением на лице:
— Я не имею привычки целовать девушек, до которых мне нет никакого дела, — негромко сказал он и, не дожидаясь её ответа, покинул гриффиндорскую гостиную.
Несколько секунд Гермиона потрясенно смотрела ему вслед, пока его последние слова гремели в её ушах. Когда же, наконец, их смысл в полной мере достиг её сознания, она бросилась следом, толком даже не обдумав, что собирается сказать, но к тому моменту, когда она оказалась в стылом полутемном коридоре, Арчера там уже не было. На одно мгновение ей показалось, что она увидела удаляющийся силуэт Тома, но в следующую секунду тот будто растворился в сумеречных тенях, что расчертили неровными полосами исчезающую во мраке ленту школьного коридора. Ещё пару мгновений Гермиона вглядывалась в темноту, после чего с тихим вздохом вернулась в гостиную, уже не увидев, как с подоконника на пол мягко спрыгнул угольно-черный кот и, бросив насмешливый взгляд в сторону входа в гриффиндорское общежитие, неторопливо потрусил по направлению к подземельям.
* * *
Шли дни, холодный, ветреный март сменился апрелем, и старинный замок осветили первые лучи весеннего солнца, разогнав свинцовые тучи, застилающие небо тяжелым полотном. В Запретном лесу запели первые птицы, а на заснеженных землях Хогвартса и у самого леса появились небольшие проталины, на которых проглядывала пожухшая, сухая трава. Все ближе были пасхальные каникулы, и учиться никому совершенно не хотелось. Дни тянулись как никогда спокойно и мирно.
Гарри и Том все больше времени проводили в Выручай-комнате, занимаясь частичной анимагической трансформацией и уже добились ряда успехов, сумев преобразить свои глаза. Эффект обоих необычайно порадовал. Том теперь мог, оставаясь в человеческом обличии, прекрасно видеть в темноте и различать витающие вокруг волшебников магические энергии, хотя, как он нехотя признавался, в кошачьем обличии магию разглядеть было проще. Гарри же, пользуясь ястребиным зрением, мог разглядеть малейшую деталь даже на очень большом расстоянии и уже предвкушал следующие игры в квиддич, ведь теперь высмотреть крошечный снитч для него не составит никакого труда. Том восторгов друга не разделял, считая, что можно было бы найти и более полезное применение волшебной дальнозоркости.
В целом постоянные магические изыскания оставались единственным развлечением друзей, потому что их маленькое расследование так ни к чему и не привело. Грюм постоянно сидел в своем кабинете, а Крауч притворялся Грюмом и, как ни в чем не бывало, вел уроки и патрулировал по ночам коридоры Хогвартса. Никаких новых происшествий и зацепок так и не появилось. Как и опасался Том, Гарри игра в детективов быстро наскучила, и он бросил бессмысленные наблюдения за лже-профессором. Не поспособствовал продолжению расследования и ответ Хельги, в котором Долохова с присущей её язвительностью отметила, что Грюм всегда был психом, а Крауч параноиком и что бы они там ни задумали, это определённо не стоило такого повышенного внимания. Доносить до сведения Дамблдора эти новости она тоже не посоветовала, лишь упомянув, что троим сопливым подросткам влезать в идиотские расследования Министерства совершенно не стоит и тем более не стоит отправлять столь компрометирующие письма совиной почтой.
«У Барти Крауча ни одна струна души не дрогнула, когда он отправил родного сына в Азкабан и отрекся от него. Настолько помешанного на правопорядке фанатика еще поискать нужно, поэтому я настоятельно не советую вам привлекать его внимание. Ему, как и Грюму заговор мерещится под каждым камнем. Если в его голову забредет хоть малейшее подозрение, что вы замышляете что-то против их драгоценного Министерства, то вы и глазом моргнуть не успеете, как окажетесь в соседней камере с его сыночком-пожирателем. Впрочем, тот, похоже, скончался не так давно, так что возможно даже в той же камере. Мой вам совет: не лезьте в это дело. Ничем хорошим это не закончится».
Гарри совет Хельги сначала воспринял в штыки, пылая намерением выяснить что происходит, но так как ничего интересного за последние недели так и не случилось, он заметно поостыл к этой истории и переключился на более интересные занятия, то расшифровывая дневники Слизерина, то пытаясь научиться летать в своей анимагической форме. Том резкую перемену настроения друга никак не прокомментировал и на каких-либо решительных действиях не настаивал. Гермиона к совету Долоховой отнеслась с предельной серьезностью, но непреодолимое желание понять, зачем нужна была эта подмена, не позволяла ей так просто отмахнуться от происходящего. Впрочем, всё, что она могла — это строить разного рода теории, которые к разгадке ни на шаг её не приближали. Раз или два она снова подняла вопрос о том, чтобы рассказать кому-нибудь о Грюме, но Гарри её предложение встретил до обидного безразлично, заявив, что, до тех пор, пока Министерство не лезет к нему, он не будет лезть к Министерству. Том вообще её проигнорировал. Отчаявшись, Гермиона даже начала снова подумывать о том, чтобы рассказать директору, но все же передумала. Быть может, Том был прав? Быть может, если они сейчас вмешаются, то все только испортят? В конце концов, ничего плохого пока не случилось, так может, и правда стоит оставить всё как есть?
Шли дни, и Гарри все реже вспоминал о расследовании, теперь лишь изредка посматривая на карту Мародеров и отмечая, что ничего не меняется, и Грюм кабинета не покидает. Он и сам уже начал подозревать, что с картой что-то не так, но очередная проверка выявила, что все чары на месте, да и остальных обитателей школы она показывала как надо. В итоге Поттер окончательно потерял интерес к происходящему, к тому же его все больше начинало беспокоить состояние лучшего друга, заставив на время позабыть о посторонних проблемах.
Том порой был сам не свой. Он то неожиданно становился вспыльчивым и раздражительным, то замыкался в себе и мог часами ни с кем не разговаривать, пребывая в мрачной задумчивости, то снова вел себя как обычно. Объяснений такому странному поведению Арчера Гарри найти не мог. Он замечал, что друга порой терзают головные боли и догадывался, что по неизвестной причине тот стал плохо спать по ночам, но разговоров об этом Поттер не заводил, надеясь, что Том сам все ему расскажет. Увы, Арчер все больше уходил в себя, и все меньше у Гарри оставалось надежд на то, что тот вдруг сам разоткровенничается. То, что с Арчером творится что-то неладное, замечали и слизеринцы, и Гермиона. Несколько раз Грейнджер пыталась сама выяснить у Тома, что с ним происходит, но тот каждый раз уходил от разговора. Драко тоже попытался узнать, что это нашло на Арчера в последнее время, но преуспел в этом не больше Гермионы. Наконец, терпению Гарри пришел конец, и он, выбрав подходящий момент, потребовал хоть каких-нибудь объяснений.
— Я же вижу, что ты сам не свой, — сказал Поттер, сидя в кресле напротив диванчика, где, вытянувшись в полный рост, расположился его лучший друг. — И если ты считаешь, что мне нет до этого дела, то ты сильно ошибаешься.
Арчер несколько мгновений молчал, глядя в потолок, потом скосил глаза на Поттера и вздохнул:
— Я бы и сам хотел понять, что со мной, — устало признался он. — Я не болен, не проклят и не отравлен, если тебя это беспокоит.
— Не беспокоит, — качнул головой Гарри и, заметив удивленный взгляд, улыбнулся: — Я несколько раз незаметно накладывал на тебя диагностические чары, и они не выявили признаки болезни или другие симптомы. Честно говоря, я просто уже не знаю, что еще придумать.
Том хмыкнул.
— Та же история.
— Так ты расскажешь мне, что с тобой? — настойчиво напомнил Поттер.
— В том-то и дело! — Арчер снова отвернулся, уставившись в потолок. — Я и сам не знаю.
— Ну, хорошо, — Гарри нахмурился. — Давай я скажу тебе, что знаю я, — поймав выжидательный и одновременно ироничный взгляд, он уверенно продолжил: — Я бы предположил, что твое плохое самочувствие и головные боли это следствие стресса. А стресс — следствие недосыпа.
— Вот так новость! — Том расширил глаза в притворном изумлении. — И как я сам-то не догадался?
Поттер язвительное замечание проигнорировал, продолжив развивать мысль:
— А причиной недосыпа являются кошмары, так? — он пристально смотрел на Арчера и по тому, как изменилось выражение его лица, понял, что попал в точку.
Почти минуту Том ничего не говорил, мрачно разглядывая приятеля, потом прикрыв глаза едва заметно кивнул.
— Что тебе снится? — тихо спросил Гарри, когда продолжения так и не последовало.
— По большей части какая-то чертовщина, — безрадостно хмыкнул Арчер. — Кровь, смерть, горы трупов, — он сделал прерывистый вдох, словно воспоминания о кошмарах продолжали преследовать его и наяву. — Иногда они лежат неподвижно и их пожирают насекомые, но гораздо чаще они говорят и двигаются.
— Они говорят с тобой? — нахмурившись, уточнил Поттер.
— Да.
— Что они тебе говорят?
Том скривился.
— Что это моя вина, — хрипло произнес он. — Что я их убил.
— И все?
— Да.
Гарри немного помолчал, обдумывая новую информацию, потом запустил пальцы в свою взъерошенную шевелюру и покачал головой.
— Бессмыслица какая-то, — пробормотал он. — С чего вдруг тебе все это снится?
— Хотел бы я знать, — пробурчал Том. — От этих кошмаров у меня уже голова раскалывается, — он поморщился. — Меня пугает даже не то, что мне снится, Гарри, а то каким реальным все это выглядит. Звуки, запахи, голоса. Каждый раз мне кажется, что все это происходит на самом деле.
Поттер еще какое-то время помолчал.
— Может, тебе стоит пить зелье сна без сновидений? — предложил он.
— Кошмары снятся не каждую ночь, — ответил Арчер. — Я же не могу предсказать, когда это произойдет. А пить зелье постоянно не получится.
Гарри понимающе кивнул, вспомнив, что если часто принимать это зелье, то оно перестанет действовать.
— Никак не пойму, почему тебе вообще всё это снится, — пробормотал он. — Может, это что-то подростковое?
— Чего? — Арчер в абсолютном ступоре взглянул на лучшего друга.
— Ну, я где-то читал, что у подростков бывают всякие сны, после которых они не могут спать.
По губам Арчера скользнула ехидная усмешка.
— Гарри, если ты имеешь в виду те сны, о которых я думаю, то это что угодно, но не кошмары.
— Э-э-э… да?
— Да. Я, честно говоря, не встречал ни одного подростка, чьи эротические фантазии были бы связаны с сотнями гниющих трупов.
— Эроти… — глаза Поттера расширились от внезапного понимания. — А-а-а…о-о-о…так это такие сны? — он смущенно почесал затылок: — А я не понял.
Несмотря на собственные мрачные мысли, Том рассмеялся: только Гарри удавалось так легко и ненавязчиво превратить серьезный разговор в клоунаду и попутно поднять ему настроение.
— Так и что же нам делать? — посерьезнев, спросил Поттер.
— Не знаю, — Арчер прикрыл глаза и, немного помолчав, сказал: — Только я вот всё думаю,… что если это видения моего будущего?
— Считаешь, что у тебя открылся дар ясновидения? — иронично уточнил Гарри.
— Ясновидение, вещие сны, пророчество, один чёрт, — Том скривился, — ничего хорошего там нет.
— Мне кажется, ты чересчур пессимистично настроен, — Поттер на удивление спокойно пожал плечами. — Что такого может забрести тебе в голову, что ты вдруг начнешь убивать людей налево и направо.
— Хм, наследственность? — язвительно предположил Арчер, бросив на друга колючий взгляд. — У меня весьма богатая на кровавые похождения родня, если ты забыл.
— Ой, да брось, — отмахнулся Поттер. — То, что он твой дедушка еще не значит, что ты внезапно слетишь с катушек и начнешь преданно продолжать его дело.
Том с минуту мрачно рассматривал друга, потом отвел взгляд и еле слышно произнес:
— А если начну?
— Что? — не понял Гарри.
— Что если однажды я стану таким как Он? — все так же тихо сказал Арчер. — Что если я начну поступать, как Он?
Гарри тяжело вздохнул.
— Ну, тогда мне придется отвесить тебе такого пинка, что тебя вынесет в следующую эпоху, — признал он.
— Да, конечно, — Том скривился, — при условии, что ты не попадешь в длинный список моих жертв.
На этот раз Поттер молчал гораздо дольше, обдумывая слова друга и гадая, что же в этих снах было такого, что могло настолько вывести его из равновесия.
— С чего ты решил, что я позволю тебе себя убить?
Том горько усмехнулся, глядя на Поттера.
— Потому что ты скорее предпочтешь пожертвовать собой, чем пойдешь против меня.
— Ты знаешь, а никто и не говорил, что я пойду против тебя, — фыркнул Гарри. — Мы семья, помнишь? Мы поклялись…
— Да-да, конечно! — раздраженно гаркнул Том, вдруг вскакивая на ноги. — Идиотская детская клятва сто лет назад! Она-то и спасет мир, когда у меня крыша поедет! Я вдруг вспомню, как мы что-то там друг другу пообещали, утру скупую слезу и сделаюсь белым и пушистым! Гарри, повзрослей, наконец! Данные в детстве обещания имеют свойство с годами терять смысл!
Поттер, удивленно подняв брови, наблюдал, как негодует его друг. Продолжая спокойно сидеть в кресле, он дал тому возможность выпустить пар; когда же Арчер замолчал, он тихо уточнил:
— Так что выходит, раз ты повзрослел, обещания уже ничего не значат? Или ты теперь так захвачен своим увлекательным будущим и совершенно непонятными мне страхами, что все остальное потеряло смысл? Может, и в дружбе нашей больше нет смысла?
Арчер раздраженно отвернулся и принялся мерять шагами библиотеку.
— Может, и нет, — глухо произнес он. — Дружба, — он презрительно фыркнул. — Какой, к чёрту, в ней смысл? Это глупая слабость, от которой нет проку. Игра в жизнь, в поддержку, в братьев. Что мы с тобой в итоге от этого получили?
— Семью, — пожал плечами Гарри.
— О, да брось! — Том закатил глаза. — Мы получили уязвимое место. Вот и все. Я многое знаю, многое умею и могу, но стоит с тобой чему-нибудь произойти, я с ума схожу и превращаюсь в паникующего идиота! Это же ненормально! Ненормально знать, что на свете существует человек, за которого ты, не задумываясь, отдашь собственную жизнь! От которого зависишь!
— Но ведь гораздо печальнее, если такого человека в твоей жизни нет, — развел руками Поттер. — Чего она тогда будет стоить, эта жизнь?
— Ты всесилен, когда у тебя нет слабостей, — высокомерно бросил Арчер.
— Ты одинок.
— Одиночество это благо.
— Это проклятье, которое рано или поздно сведет тебя с ума. Каково это, жить, никому не доверяя? Зачем тебе мир, если ты в нём один? Когда не с кем разделить свою радость или горе. Когда не с кем даже поговорить.
— Куда хуже каждую секунду бояться потерять кого-то.
— Знать, что ты можешь кого-то потерять, означает, что у тебя кто-то есть. Нельзя ведь потерять того, что ты не имел.
— И значит, ты не станешь оплакивать потерю. Не будешь уязвимым, слабым, жалким.
Гарри склонил голову к плечу.
— Общаясь со мной, ты чувствуешь себя жалким и слабым?
Том резко остановился, прекратив метаться из угла в угол.
— Нет, — тихо признал он.
— Тогда в чем проблема?
— Не знаю, — Том обессиленно рухнул на диван. — Что-то пугает меня, но я не понимаю что. Мне кажется, что оно следует за мной по пятам. Следит за мной. Наблюдает. Ждет.
— Что бы это ни было, мы справимся с этим, — уверенно пообещал Гарри. — Вдвоем.
— Вдвоем, — эхом повторил Том. — Всегда?
— Всегда, — с улыбкой кивнул Гарри.
* * *
В понедельник вечером, когда друзья устроили тренировочную дуэль в Выручай-комнате, Поттеру вдруг стало плохо. Он не сразу понял, в чем дело, лишь почувствовал головокружение, растерялся и не успел увернуться, попав под сбивающее с ног проклятье Арчера. Пролетев полкомнаты, Гарри с размаху врезался в стену и безвольно рухнул на пол, жутко перепугав друга. Когда пострадавший был спешно уложен на кушетку, Том встревоженно навис над ним, требуя объяснить, в чем дело, но Гарри в ответ лишь болезненно скривился и, слабо уверив друга, что с ним все нормально и что никого звать на помощь не нужно, провалился в беспамятство.
В себя он пришел далеко за полночь. Сонно моргая, Гарри принялся крутить головой, пытаясь сообразить, где он и что происходит, когда обнаружил в нескольких шагах от себя лучшего друга. Тот сидел на полу, по-турецки скрестив ноги, и, склонившись над книгой, что-то сосредоточенно изучал. Услышав шевеление со стороны Поттера, Арчер резко вскинул голову. Гарри невольно вздрогнул, наткнувшись на слабо светящиеся в темноте золотисто-зеленые кошачьи глаза, которые на человеческом лице Тома смотрелись немного пугающе. Заметив реакцию, Том криво усмехнулся.
— Частичная трансформация, — негромко напомнил он. — Ты как будто впервые наблюдаешь.
— Непривычно просто, — Поттер прочистил горло, ужасно хотелось пить и по телу все ещё волнами прокатывалась слабость, но чувствовал он себя уже намного лучше.
Арчер вернул своим глазам нормальный вид, взмахнул рукой, зажигая волшебные огни, и в Выручай-комнате тут же стало значительно светлее.
— Как ты? — он пересел ближе, протягивая Гарри стакан воды.
Тот благодарно его принял и, осушив до дна, блаженно вздохнул.
— Жить буду, — он заметил беспокойство в глазах Тома и вяло улыбнулся: — Не психуй, это последствия моей новой магии.
— Это я как раз понял уже, спасибо за «бесценные» сведения, — едко проворчал Арчер. — Только ты так и не объяснил, в чем они заключаются, эти последствия.
— О, это долгая история, которую я сам до конца еще не понял, — протянул Гарри. — Профессор Герхард называет это,… эм, знаешь, давай я тебе сначала лучше расскажу?
Том скрестил руки на груди:
— Я весь — внимание, — процедил он.
— Я на эту тему уже много чего прочитал, и Эрме, в смысле профессор Герхард, много чего рассказала. Но в целом, суть в том, что моё тело все еще привыкает к изменённой магии, — голос Гарри сорвался на хрип, и Том протянул ему ещё один стакан воды, смочив горло, тот продолжил объяснения: — Вообще, существует куча предположений о том, как работает наша магия, но толком внятного объяснения нет, так как в суть волшебства с такой дотошностью хотят вникать очень немногие. В двадцатом веке маггловские технологии шагнули далеко вперед и некоторые новаторы, вроде Эрмелинды, не брезгающие маггловской наукой, нашли объяснение магии в крови волшебника. Профессор Герхард этой темой почти одержима и придерживается мнения, что некие частицы в нашей крови и есть та магическая энергия, которая в дальнейшем трансформируется в заклинания. Она много чего наговорила мне про отличия между нашим и маггловским ДНК и про хромосомы и про антитела в крови, которые регулируют уровень магии и защищают организм от её токсичного воздействия. Что контролирует все процессы мозг. И что вообще вся суть в нашей крови. Но Слизерин, например, в своих записях говорит исключительно о Магическом Потоке — источнике силы, откуда берет начало волшебство, о том, что помимо физического тела существует магическое и так далее. Чему верить — непонятно. Но в одном мнения отчасти сходятся. Есть магическое ядро, генерирующее энергию, и есть магическая кора, которая не позволяет этой энергии разрушить слабую физическую оболочку. В современных справочниках по целительству пишут, что магическая кора, это такие антитела в крови волшебника. Более старые издания, датируемые началом двадцатого века и раньше, утверждают, что это грань, разделяющая физическое и магическое тело и что если этой грани не станет, нарушится баланс, и магическое тело уничтожит физическое.
— По причине? — задумчиво перебил Том.
— Слишком мощные потоки энергии просто разрушат организм.
— Хм…Ты сам-то, какой теории придерживаешься?
— Да никакой, — пожал плечами Поттер. — Говорю же, сам до конца не понял. Мне кажется, право на жизнь имеют обе теории, в конце концов, не просто же так чистокровные носятся со своим происхождением. Это знаешь, как у Египетских фараонов, которые женились на собственных родственниках, потому что считали себя потомками богов и не желали смешивать свою кровь с простыми смертными, — Гарри задумчиво почесал нос. — Мне вообще кажется, что фараоны были либо волшебниками, либо далекими потомками волшебников, которых собственно богами и мнили.
— Обширные у тебя познания, — Арчер хмыкнул.
— Ну, я много чего прочитал за последний год, — признался Гарри. — Благо источников хоть отбавляй: и у Хельги и у Эрме и в библиотеке Слизерина.
— Так до чего ты в итоге дочитался? — поторопил друга Том.
— Я думаю, генетическая наследственность имеет место быть, — медленно протянул Поттер.
— Подожди-ка, — тут же перебил Арчер. — А что тогда насчет магглорожденных? У них-то в крови откуда магии взяться, если в семье ее нет и не было?
— Тут две версии, — торопливо сказал Гарри, все больше увлекаясь собственным рассказом. — Первая, это давняя наследственность, например, если когда-то в роду были маги или даже сквибы. Иногда, спустя несколько поколений, активизируется магический ген, причем, еще на этапе формирования зародыша, и на свет появляется полноценный волшебник.
— А вторая?
— Вмешательство Потока Магии, — развел руками Поттер. — Не смотри на меня так. Это я в дневниках Слизерина вычитал. Помнишь, я говорил, что Салазар называл магглорожденных приносящими «чистейшую кровь» в магический мир? Я кое-чего сам еще почитал, прикинул и понял, что в этом есть смысл. Это целенаправленное изменение организма ещё в процессе развития эмбриона, заложенное природой для сохранения нашего вида.
Том помолчал с минуту, обдумывая предположение, но контр аргументов не нашел и махнул рукой:
— Продолжай.
— Всё это только вершина айсберга. Мы действительно отличаемся от магглов всеми этими волшебными бонусами, вроде долголетия, способностей к ментальной связи, обостренного зрения, позволяющего увидеть то, что для магглов незримо, и так далее. И антитела в крови у нас есть и то вещество, которое Эрме называет частицами магии, — он немного помолчал. — Но за всем этим кроется нечто гораздо более сложное и необъяснимое. То, что Айскальт,…ну или Шакал, называл Зверем, то, что живет за гранью этого мира и крепко связано с волшебниками незримыми узами. И это не просто частицы в крови, это живое, разумное существо. Подтверждение тому — Светлые Тени, помнишь, я говорил тебе о них? — Том кивнул. — Это те же магические тела, но привязаны они не к человеку, а к конкретному месту, которое наполняют магией. То есть, выходит, что изменения в нас вызывают не ДНК с хромосомами, а именно магические тела. И знаешь, что я думаю? — в глазах Поттера вспыхнул азарт. — Мы и правда, с генетической точки зрения наследуем от родителей предрасположенность к волшебству, но именно магическое тело является источником энергии. То есть, по сути, физическое тело это идеально приспособленный природой проводник для магии. Она проходит через нас и заряжает эти самые частицы, создавая некий резерв в организме. Антитела в свою очередь нейтрализуют вредоносное воздействие, чтобы этот заряд не «поджарил» физическое тело. И вот что выходит: чтобы сотворить какое-нибудь простенькое заклинание, ты посылаешь команду мозгу, мозг дает импульс «резерву», по всему телу вспыхивают магические искорки и бах! Вышел люмос. Сил на это много не требуется, «резерв» быстро пополняется, все довольны. Но ведь есть заклинания, требующие куда больше сил и концентрации. Плетельщики, что создавали заклинания, не зря так назывались. Они сплетали нити магии, составляли волшебные формулы, писали обряды, превращая эту науку в искусство, овладеть которым было сложно, а использовать еще сложнее. Мало просто создать импульс, нужно правильно сплести ветку финального заклинания. Процесс требует немалой концентрации и сильно расходует тот запас энергии, что есть в наличии у физического тела. Вот тогда приходит в движение магическое, с которым нас связывают нити, сотканные из наших чувств и эмоций, из наших страхов и желаний. По этим нитям мы отправляем импульс магическому телу, а оно передает нам энергию. Далее происходит следующее: поток энергии проходит через грань, которая разделяет два наших тела и равномерно распределяет почти неконтролируемый шквал магии в аккуратные речушки, эти речушки, в свою очередь, разбегаются по телу и дают заряд частицам, а частицы, под контролем разума волшебника, формируются в заклинание. Эдакое миленькое взаимодействие в полном согласии с магическим телом, — Гарри вздохнул. — Ну за исключением того, что взамен требовалось в той же пропорции отдавать магическому телу свою жизненную силу.
— Зачем?
— Без понятия, — честно признался Гарри. — Где-то я читал, что такая форма обмена была своеобразным ограничителем, иначе особо ретивые волшебники, бесконтрольно орудуя сумасшедшими по мощности магическими энергиями, разворотили бы к чертям всю планету. В других источниках я читал, что это такой естественный круговорот магии в природе, потому что жизненная сила колдуна, проходя через его магическое тело, трансформируется обратно в магию и пополняет Магический Поток.
— Занятно.
— Не то слово, — фыркнул Поттер. — Сначала для сложных ритуалов требовалось участие нескольких волшебников, чтобы их общая энергия в совокупности дала нужный эффект. Потом, стали использовать посохи или волшебные палочки, в которых было заключено второе ядро с псевдо магической формулой. Сначала она служила как дополнительный резерв, а когда до магов дошло, что вспомогательные инструменты можно применять на постоянной основе и не платить за магию собственной жизненной силой, они слегка их доработали, привязав магическое тело к ядру волшебной палочки и необходимость в плотном взаимодействии с ним просто отпала. Таким образом, колдовать стало гораздо проще: пара правильных взмахов, минимум концентрации, а если совсем концентрироваться неохота, то еще и пара заученных слов, в которых зашифрован код заклинания, и магическая энергия в крови послушно приходит в движение. Импульс при этом требуется минимальный. Конечно, поддельное магическое ядро сильно ограничивало изначальные возможности магов, и делало их зависимыми от волшебных палочек, но и проблем было куда меньше. Из магического тела просто выкачивали все силы, а взамен отдавали ту фальшивку, что наполняла ядро волшебной палочки. И внезапно изящные нити, связывающие нас с магическим телом, превратились в цепи, плотно приковавшие к нам естественный источник магии, а прозрачная грань между телами стала глухой стеной.
— Палочка выбирает волшебника, — пробормотал Том, вспомнив слова Олливандера.
— Угу, — Гарри помрачнел. — Палочка выбирает магическое тело, с которым совпадет состав её ядра. Стоит тебе взять её в руки и взмахнуть, как образуется первая цепь, сковывающая Зверя, — он сердито фыркнул, вспомнив, в каком состоянии был его Зверь, когда Гарри случайно с ним познакомился. — Запертое в клетке нашего подсознания, магическое тело оказалось обездвиженным, лишенным воли и измученным. Мы не слышали его плача, не знали его страданий. Боль, голод и одиночество сделало Зверя диким и озлобленным, исчезла та связь, что позволяла нам в согласии сосуществовать с собственной магией. Мы использовали её, но больше не слышали и не понимали, когда она пыталась говорить. Именно поэтому до одиннадцати лет у детей такая подвижная магия, они, не осознавая этого, живут в согласии с магическим телом, а когда приходит время, их магию связывают и контролируют. С одной стороны, волшебники могут творить со своей магией что угодно, а с другой Министерство может отслеживать, что именно творят волшебники, потому что каждое произнесенное заклинание оседает в памяти магического ядра волшебной палочки. Как дополнительный бонус, яркое магическое тело оказывается упрятанным в маленькую темную коробочку, и вычислить обладателя волшебной силы становится сложновато. Во времена инквизиции это спасло немало жизней. И это всем выгодно.
— Кроме магического тела, — вздохнул Том.
— Да. И вот мы приходим ко мне, — Гарри запустил пальцы в волосы и на миг задумался. — Яд Шакала затронул головной мозг, и количество антител в крови начало падать. Из-за этого заряженные частицы магии активизировались и запустили в организме разрушительные процессы, остановить которые было практически невозможно. Подсознание — хитрая штука. Оно знало, что есть шанс наладить весь процесс, если «разбудить» магическое тело. И дальше начались эти кошмарные магические выбросы, когда проснувшийся Зверь пытался в ярости пробить стену, уничтожить носителя — физическое тело, вырваться на волю и вернуться в Магический Поток. Мне удалось с ним договориться. То, что Эрмелинда, да и я сам, называем «разрушение магической коры» по факту является уничтожением стены и цепей между мной и Зверем. Меня и правда спас юный возраст, и, возможно, наследие Заклинателя, потому что мне удалось разрушить лишь стену, а не тонкую грань, фильтрующую магический поток. Иначе, всё могло закончиться весьма печально.
— То есть по факту, ты не уничтожал эти антитела? — уточнил Том.
— Нет, — Поттер улыбнулся. — Им, конечно, серьёзно досталось, когда я в конце прошлого года разворотил половину Аберфелди, но освобожденный Зверь быстро возобновил все процессы, как только восстановились первые связующие нити. И вот мы сняли оковы, стерли стену, залечили раны и вроде бы даже научились слушать друг друга, но от естественного взаимодействия мы со Зверем отвыкли. Поначалу, магическое тело так чутко воспринимало любую мою мысль, по вновь обретенной связи, что это вылилось в постоянные неосознанные стихийные импульсы, которые буквально преследовали меня повсюду. Пришлось срочно учиться контролю. Благодаря нашим с тобой тренировкам и постоянным попыткам прислушаться к Зверю, я весьма в этом преуспел.
— Хорошо, это я понял, — Арчер уселся поудобнее, привалившись спиной к стоящему позади креслу и вытянув ноги. — Но ты так и не объяснил, что с тобой происходит сейчас.
— А, ну да, — уныло протянул Поттер. — Видишь ли, изголодавшийся Зверь приличными порциями поглощает мою жизненную энергию, чтобы восстановить собственные силы и наладить баланс. Приходится делиться, потому что иначе мирного сосуществования не выйдет. Помимо этого, я пока плохо осознаю, сколько расходую магии и иногда сильно перебарщиваю со своими силами. В итоге бывают такие приступы. И если это случается, я просто на сутки выпадаю из жизни. Плюс в том, что со временем это пройдет.
— А минус? — настороженно уточнил Том.
Гарри неловко поерзал на месте.
— А минус в том, что если я использую слишком много магии, а Зверь заберет слишком много жизненных сил, это может меня убить. Я как раз учусь чувствовать «порог», — поспешил успокоить помрачневшего друга Поттер.
— «Порог»?
— Ну, как бы ту черту, которую переступать не стоит. По факту, получилось, что у меня внезапно оказался разум трехлетнего ребенка, в плане взаимодействия с магией. Но у детей в три года магии не так много, поэтому истощение им не грозит, и колдуют они скорее стихийно, а не осознанно, — юноша досадливо фыркнул. — И даже в три года они на интуитивном уровне чувствуют «порог». У меня же пока с чувствительностью плоховато. Приходится срочно «взрослеть». Профессор Герхард говорит, что прогресс уже есть.
— О, — Том иронично изогнул бровь, — и сколько нам нынче годиков?
— По словам Эрмелинды, лет десять, — нехотя пробормотал Гарри, получив в ответ веселый взгляд друга.
Не желая развивать тему, он торопливо продолжил:
— Летом, как ты помнишь, Хельга переделала мою волшебную палочку, оставив ядро лишь как вспомогательный инструмент. То есть она теперь не заменяет магию, а просто помогает лучше её контролировать при произнесении заклинаний. Зверя это никак не трогает.
— И сколько же тебе ещё терпеть эти приступы? — полюбопытствовал Арчер.
— Зависит от того, как быстро наладится контакт со Зверем, — задумчиво протянул Гарри. — Но я думаю, это продлится не больше года. Главное, пока очень осторожно пользоваться магией и следить за своим состоянием.
— Ты? Следить за своим состоянием? В десять-то лет? — Арчер насмешливо фыркнул. — Вот это как раз почти невыполнимая задача.
Гарри смущенно отвел взгляд, взъерошив свою непокорную шевелюру.
— Я…работаю над этим.
* * *
Снова полетели дни, и к порогу Хогвартса вплотную подобрались пасхальные каникулы. Хельга пригласила друзей погостить у неё, но оба на этот раз вежливо отказались: Гарри был намерен во что бы то ни стало освоить полеты и вплотную заняться дневниками Слизерина, и в Хогвартсе это делать было сподручнее, а Том, услышав, что к Долоховой собралась Гермиона, проворчал что-то о том, что ему Грейнджер и школе хватает и созерцать её круглые сутки в крохотном магазинчике он желанием не горит.
За пару дней до начала каникул с Поттером связался Сириус, сообщив, что получил для Гарри разрешение на посещение Отдела тайн и готов сопроводить его в Министерство. Превозмогая страстное нежелание связываться с пророчеством, Гарри всё-таки договорился с Блэком на грядущий понедельник и, предупредив Снейпа, что собирается повидаться с крестным, благополучно забыл о предстоящем походе, благо у него была куча тем, которые могли отвлечь его от пророчества.
— Говорю тебе, это что-то значит! — с жаром воскликнул Гарри, когда они с Томом направлялись в пятницу вечером в общую спальню. — Не просто так там во всех дневниках распихана это бессмыслица! Слизерин был со странностями, конечно, но не сумасшедшим. Я думаю, это какой-то шифр с посланием и его нужно расположить в правильном порядке.
— О, Гарри, я тебя умоляю, — Том со стоном закатил глаза, — тебе не кажется, что ты это просто за уши притянул? Почему тебе в этих дневниках так мерещится двойное дно? По мне так ничего таинственного там нет.
— Это потому, что ты критикан и консерватор, — насмешливо фыркнул Поттер, толкнув ладонью дверь спальни. — Все, что тебя не устраивает, автоматически переходит в разряд скучного или бесполезного. Весьма печальное качество для парня, который собрался править миром.
— Это распространенное качество большинства англичан, — иронично бросил Арчер. — Мы сторонники традиционных ценностей.
— Ой, не смеши меня, — хохотнул Поттер, — ты-то? Сторонник традиций?
— А что плохого в традициях? — раздался веселый голос Забини.
Друзья с легким удивлением глянули на соседа по комнате, не ожидая, что в спальне окажется кто-нибудь из сокурсников в это время. Блэйз выглядывал из-за полога своей кровати, и на губах у него играла лукавая ухмылка.
— Наконец-то вы соизволили объявиться, Драко тут уже извелся весь, — объявил он. — Чуть без вас не начали.
— Начали что? — насторожился Арчер.
— Традицию, конечно, — просиял сокурсник, — идите-ка к нам сюда, э-э-э, Гарри, дверь прикрой.
Заинтригованный, Поттер послушно закрыл дверь и вместе с Томом подошел к кровати Забини, заглядывая за полог. Арчер присвистнул.
— Да вы тут разошлись совсем, я смотрю, — весело заметил он, разглядывая разложенные на серебристо-зеленом пледе сладости и сэндвичи.
— То ли еще будет, — Блэйз заговорщицки подмигнул, выуживая из-под подушки бутылку с какой-то темно-золотистой жидкостью.
— Спрячь, идиот, — зашипел на него из дальнего угла кровати Драко, дожевывая бутерброд.
— А смысл? Все равно сейчас открывать будем, — он взглянул на Гарри и Тома, которые так и стояли возле кровати. — Ну, что вы застыли-то? Забирайтесь, не будем же мы тут этой прелестью на всю спальню светить.
— Где ты достал огневиски? — поинтересовался Том, усаживаясь на кровать.
— В Хогсмиде, — пожал плечами Блейз.
— О, и кто же у нас продает в Хогсмиде алкоголь несовершеннолетним? — ехидно полюбопытствовал Арчер.
Забини самодовольно хмыкнул:
— Места знать надо.
Гарри забрался на кровать следом за лучшим другом, и Драко торопливо задернул полог кровати, накладывая на него разного рода защитные чары, чтобы никто их не обнаружил. Когда с мерами предосторожности было покончено, он кивнул приятелю, и тот тут же принялся разливать напиток по бокалам. Поттер взял в руки стакан и с любопытством засунул в него нос, принюхиваясь. Пах огневиски очень даже приятно: лимоном, корицей и карамелью, даже и не скажешь, что алкоголь. Том тоже принюхался и выразительно глянул на Забини:
— А ты уверен, что это не детский огневиски? — саркастично уточнил. — Знаешь, такой, со вкусом леденцов и полным отсутствием спиртного.
— Эх, деревня, — сочувственно вздохнул Драко. — Это же не примитивное маггловское пойло. Попробуй сначала, а потом критикуй.
— Ну что, ребятки, — Блэйз обвел сокурсников сияющим взглядом, — поздравляю всех с началом каникул!
Они подняли бокалы и поднесли к губам. Поскольку пах напиток хорошо, Гарри решил, что на вкус он тоже должен быть сладким, и тут же залпом осушил стакан. Рот наполнился густой приторной жидкостью, словно он глотнул растопленного меда, но уже через несколько мгновений по телу начало разливаться тепло, а горло и язык опалил жар. Гарри, не ожидавший, что эта дрянь окажется острее перцовой настойки, зажмурился, хватая ртом воздух и пытаясь пережить этот вкусовой пожар.
— Ну ты даешь, Поттер, — с уважением протянул Забини, во все глаза таращась на сокурсника. — Никогда не видел, чтобы огневиски залпом пили, суровый ты парень, — он участливо улыбнулся. — Как самочувствие?
— Воды, — задыхаясь, прохрипел «суровый парень», вытирая рукавом мантии выступившие на глазах слезы.
Том молча протянул другу бутылку сливочного пива, и тот тут же приложился к горлышку, жадно глотая прохладный сладкий напиток.
— Фуф, — выдохнул он, обводя сокурсников ошалелым взглядом, — ну и гадость.
— Сам ты гадость, — обиделся Драко, чинно потягивая огневиски маленькими глоточками. — Пить надо просто уметь, Поттер.
— Вот ты, можно подумать, с бокалом вина в руках родился, — съязвил Гарри.
— Это элементарные нормы поведения в обществе, — фыркнул Драко. — Ни один приличный человек не станет стаканами лакать прекрасный напиток. Ты где рос, в хлеву?
— В чулане, — бездумно огрызнулся тот.
Том, удивленно подняв брови, посмотрел на друга. Не в характере Гарри было делиться такими подробностями своей жизни с окружающими, тем более с Малфоем. Драко мгновение непонимающе разглядывал сокурсника.
— В каком еще чулане? — нахмурился он.
Поттер в ответ вдруг просиял совершенно счастливой улыбкой:
— Под лестницей. Для обуви. И для веников, — жизнерадостно известил он, закидывая в рот конфету. — Швабры не учат хорошим манерам, знаешь, Драко? И бо-ботинки не-не учат. Зато я классный омлет готовить умею, ха!
— Чего? — Малфой теперь выглядел откровенно растерянным, то и дело бросая вопрошающие взгляды на Арчера.
Том со вздохом прикрыл глаза. Он даже не знал, смеяться ему или плакать, а Гарри тем временем продолжал свои рассуждения.
— Омлет, понимаешь? Эта такая штука из муки, яиц и… а хотя откуда тебе знать… Драко, вот ты плиту вообще хоть раз в жизни видел?
— И это с одного бокала, — в полголоса прокомментировал Забини.
— Я даже знать не хочу, что бы с ним было после бутылки, — пробормотал Том.
— А давай посмотрим, — заулыбался Блэйз, потянувшись за бутылкой.
— Только попробуй, — с угрозой прошипел Арчер и повернулся к другу, который перешел от рассуждений о кулинарии к своей любимой теме:
— Ты вот умный такой, а знаешь, что ты ведь не знаешь, и никто ведь не знает вообще, что в магическом мире было раньше! А я знаю! Я весь министерский архив перерыл, ты вот даже не представляешь, кем Слизерин был! Вообще ни о чем вы понятия не имеете, неучи чистокровные. Даже обидно, что такую историю похоронили в веках и забыли! И темные маги, они не темные. В смысле, темные, но не в таком смысле темные. То есть, было два типа темных: те темные, которые реально темные, и те, которых, ну, типа обозвали темными светлые, которые были не светлые, а как бы партия такая. А вы тут со своим Волдемортом носитесь. Историю бы выучили. Белые, черные, злые, добрые,… — он досадливо поморщился, набрал в грудь побольше воздуха и с абсолютным отчаянием заявил: — Господи, какие же вы все идиоты.
И опрокинулся назад вместе со стаканом, скрывшись за пологом кровати. Послышался глухой удар бесчувственного тела о толстый ковер, и наступила тишина.
Том, Драко и Блэйз так и сидели на покрывале со своими бокалами постно глядя на то место, где мгновение назад разглагольствовал Гарри.
— По-моему, это был рекорд по скорости опьянения, — тихо прокомментировал Забини.
— Я официально заявляю, что Поттеру ничего крепче сливочного пива употреблять нельзя, — сухо сообщил Малфой.
— Я официально поддерживаю твое заявление, — вздохнул Том.
Драко с любопытством глянул на сумрачного сокурсника.
— А он что, правда жил в чулане? — не сдержавшись, спросил он.
— У него просто была очень маленькая спальня, — скривился Арчер и отправился собирать с пола то, что осталось от приятеля.
* * *
На следующий день Гарри проснулся, как ни в чем не бывало — свежим и полным сил, и всё утро раздражал лучшего друга и соседей по спальне своей неунывающей жизнерадостностью.
— Поттер, сжалься, — простонал Блэйз, накрывая голову подушкой. — Это ты вчера в десять спал как младенец, а мы только далеко за полночь легли. Суббота же…
— А никто вас не заставлял до утра пьянствовать, — пропел Гарри, с грохотом разгребая свою тумбочку и попутно поедая оставшиеся после ночного пиршества сладости, — да где же она…
— Во имя Мерлина, — зарычал Драко, высовывая недовольную, заспанную физиономию из-за полога, — что можно разыскивать с таким грохотом в девять утра?!
— Палочку потерял, — отрапортовал тот и снова наполовину скрылся в своей тумбочке.
— Под кроватью Блэйза посмотри, — мрачно посоветовал из-под одеяла Том. — Ты так лихо вчера с неё грохнулся, что не мудрено там половину своего барахла потерять.
— Ну спасибо большое тебе, Арчер, — прогундосил Забини, когда Гарри принялся с не меньшим шумом копошиться под его кроватью.
— Заглушающие чары ставить научись, гений, — ядовито посоветовал Том, задергивая полог.
— Нашел!!! — радостно завопил Поттер, демонстрируя угрюмым сокурсникам волшебную палочку.
Никто его радости не разделил: забаррикадировавшись от шумного соседа звуконепроницаемыми чарами, ребята мирно досматривали сны. Гарри досадливо почесал нос, покрутил головой из стороны в сторону и, убрав волшебную палочку в карман, коротким взмахом руки разом снял все защитные барьеры одноклассников:
— Хогвартс-Экспресс, кстати, отходит через сорок минут, — громогласно объявил он и глянул на свои часы. — А через десять минут, не обнаружив вас в гостиной, сюда заявится Снейп, учует алкогольные пары и всех вас переубивает. Всем сладких снов и хороших каникул.
С этими словами он выпорхнул из спальни, успев только услышать, как из кровати на пол с руганью скатился Блэйз. Малфой сел, отшвырнув одеяло, и, отодвинув в сторону полог, с яростью глянув вслед уходящему сокурснику.
— Напомни мне никогда больше не давать этому ненормальному огневиски, — процедил он сквозь зубы, обращаясь к Блэйзу.
Тот, пытаясь одновременно натянуть штаны и застегнуть мятую рубашку, только что-то невнятно промычал.
К полудню Хогвартс заметно опустел. Ученики разъехались по домам, а иностранные гости тихо сидели по своим временным пристанищам. Наслаждаясь царящим в школе умиротворением, Гарри позавтракал, выпил чаю с профессором Герхард, побродил по коридорам и покормил с Луной фестралов, которые вернулись на своё лесное стойбище после того, как организаторы Турнира вывезли драконов. Ближе к полднику соизволил проснуться Том, и, перекусив, друзья засели в библиотеке Слизерина, разгребая древние фолианты. Гарри завел себе блокнот и взялся записывать все выбивающиеся из контекста записи в дневниках Салазара. Он был почти уверен, что в них сокрыт некий смысл, возможно, шифр, и вычислить его можно будет, только если перечитать и сопоставить все эти странные высказывания, на которые он порой натыкался в дневниках и которые по-отдельности казались абсолютной бессмыслицей. Том бросил изучать магическое право, которое устарело на доброе столетие, и переключился на обряды, явно вознамерившись придать своему титулу некое более весомое доказательство, чем рисунок на фамильном древе.
В непрерывном чтении, тренировках и разговорах пролетело два дня и подошло к концу воскресенье. Прохладный апрельский вечер расчертил горизонт алой полосой угасающего солнца, медленно опуская на дремлющий замок темно-синее полотно ночного неба, ознаменовывая завершение дня.
Накануне предстоящего похода в Министерство за пророчеством Гарри совершенно не спалось. Он добрых два часа ворочался в кровати с боку на бок, гадая, что ждет его завтра утром в Отделе тайн. В итоге, душевные метания его окончательно извели, и, со вздохом отбросив край одеяла, он тихонько вылез из кровати, понимая, что ему срочно нужно отвлечься. Бросив вороватый взгляд на кровать друга, Гарри торопливо переоделся и, прихватив мантию-невидимку, выскользнул из спальни.
Услышав, как, скрипнув, закрылась дверь, в соседней кровати тяжело вздохнул Том.
— Вот и куда тебя понесло опять посреди ночи? — проворчал он.
