Глава 2. ГермионаНекоторое время он смотрел на постер. Поднял палочку. Джеральд ожидал какого-нибудь заклинания, но Гарри лишь прошептал:
- Гермиона.
Ничего не произошло.
- Гермиона!
Торшер вдруг замигал; в неверном свете Гермиона на фотографии как будто слегка шевельнулась.
- Ты меня слышишь, Гермиона? – настойчиво спросил Гарри.
Свет снова стал ровным. Ничего не изменилось.
- Гарри… - осторожно позвал Джеральд. Гарри беспомощно поглядел на него; его плечи опустились, будто на них навалился непомерный вес. – Скажите, а если мне все же не удалось убедить вас… полностью… ваша сила будет действовать?
Несколько секунд Гарри смотрел на него, потом снова повернулся к постеру и ответил - отрешенно, словно про себя:
- Вы меня убедили. Просто я еще до конца не свыкся.
Прошла невыносимо долгая минута; его плечи распрямились, будто сбросив тот незримый груз, и Гарри снова позвал – негромко и с неожиданной теплотой:
- Гермиона, любимая!
Раздался громкий, оглушительный в предрассветной тишине хлопок, и стало темно – в торшере лопнула лампочка. Сквозь шторы уже сочился сероватый свет, на смутно видимой фотографии Гермиона вроде подняла голову, оглянулась. Грейнджеры подались вперед; Гарри жестом остановил их и ткнул пальцем позади себя.
Джеральд с Эльзой встали у него за спиной, не отрывая взгляд от постера, который вдруг налился чернотой; его оконтурила яркая золотая линия – и он исчез. В комнату хлынул новый свет, тускло-серебристый с примесью пурпура, более яркий, чем сумерки за окном, тяжелый и тревожащий. На месте постера открылось окно, а за ним раскинулась почти бесцветная равнина, поросшая темной травой и какими-то белесыми цветами. Слева, скрываясь за край окна, возвышались скалы. Гарри, Джеральд и Эльза затаили дыхание – прямо на них шла Гермиона.
Эльза коротко простонала.
- Успокойся, - шепнул Джеральд, - он же предупреждал…
А Гарри весь дрожал.
Это – Гермиона?! Эта девушка с серым, пустым лицом, с бессмысленными глазами – Гермиона?!
Это было страшнее, чем если бы она оказалась в облике чудовища… ходячего трупа… дементора…
Гермиона остановилась, заметив неожиданное препятствие – значит, все же что-то воспринимала. Подняла на них блуждающий взгляд – в глазах мелькнул слабый интерес.
- Гарри?
Он вновь ощутил приступ страха. Голос Гермионы звучал слабо, словно доносился из невероятной дали – как голоса тех призраков, жертв Волдеморта, в памятном поединке на кладбище. Как голоса его родителей, как шепот из-за Арки…
- Мама? Папа? – вновь спросила Гермиона; чтобы разобрать слова, приходилось изо всех сил напрягать слух. – Вы тоже здесь? Вы тоже умерли?
- Нет! – со всхлипом отозвалась Эльза. – Гермиона, девочка моя… как ты?
- Не знаю… Плохо, наверное… Здесь плохо всегда… всюду… всем… - она говорила медленно, с усилием. – Не знаю…
Неуверенно подняв руку, она пощупала поверхность окна:
- Это стекло? – посмотрела вниз. – Висит в воздухе… как интересно… как ново…
Гарри ощутил прилив надежды – даже в таком состоянии Гермиона пыталась что-то понять! Только сейчас он заметил, что на ней белое платье – то, в котором ее похоронили – но это платье сейчас грязное, измятое, местами порванное. И что она босиком.
Он сунул руку в карман.
- Гарри, не надо! – Джеральд вдруг перехватил его руку и отобрал серебряный ножик. – Еще заражение получите! Вот, держите.
Гарри в недоумении скосил глаза и увидел скальпель в прозрачной упаковке. Хотел возразить, но удержался и сказал:
- Спасибо.
Сорвав зубами упаковку, он сжал холодную рукоятку и, стиснув зубы, ткнул себя в запястье.
- Что ты делаешь, Гарри? – спросила Гермиона, заворожено глядя на хлынувшую темную кровь; тяжелые капли со стуком падали на пол. – Это же больно… Гарри, милый, не делай себе больно…
- Ничего, - отозвался он, чувствуя, как защемило сердце. – Мне совсем не больно, Гермиона.
Он не сильно кривил душой – скальпель был очень остер, и боль почти не чувствовалась.
Шагнув вперед, Гарри решительно сунул палочку в карман, присмотрелся. Все было в порядке, окно не изменилось. Заклятье надежно удерживало само себя. Прижал к «стеклу» пораненное запястье и сделал широкий мазок. Кровь не стекла вниз, а расплылась в тонкую прозрачную пленку.
Он надавил, зашипев сквозь зубы – вот теперь стало больно! Поверхность поддалась, по ней разбежались, искажая картину позади, круглые волны. Ладонь прошла и стягивающее кольцо боли начала продвигаться к локтю по мере того, как он все дальше проталкивал руку. Гермиона слегка отшатнулась, и Гарри испугался – он-то ждал, помня «Одиссею», что та сразу бросится к источнику крови.
- Что ты делаешь, Гарри? – вновь спросила Гермиона.
- Пей!
- Зачем, Гарри?
- Ты… не хочешь?
- Не знаю… хочу, наверное. Почему-то хочу…
- Пей! – приказал он, стараясь, чтобы голос не дрожал. - Пей, Гермиона!
- Хорошо, Гарри, раз ты так хочешь… - она взялась за его руку, и он содрогнулся – пальцы были ледяные. – Ты такой горячий, Гарри…
Она нагнулась, прильнула губами к ранке – губы тоже были ледяными. Гарри ждал. Все ждали.
И внезапно ледяной холод исчез, по лицу Гермионы разлился румянец. Она резко выпрямилась, глаза расширились. Гермиона посмотрела на свою руку, измазанную кровью, на запястье Гарри, дотронулась до губ.
- ГАРРИ!!! – крик оглушил всех, словно кто-то врубил полную громкость. – Ч-что… что… ЧТО ПРОИСХОДИТ?!! – она с ужасом разглядывала свои пальцы. – Я – что – я пила твою кровь?! – Гермиона попыталась вытереть лицо рукавом платья. – Не смотри на меня… я на вампира похожа, да? Мама?! Папа?! Но… где вы?!
- Дома, деточка…
- Не называй меня «деточкой»! Гарри!!! Как ты это сделал?! Это ведь ты?
- Нет, это не я! – ответил Гарри, с трудом сдерживая нервный смех. – Это мой прадедушка в облике Волдеморта, когда тот принял мой облик.
На такой эффект он даже не смел надеяться. Да, его кровь должна была вернуть Гермионе разум. Но – жизнь?!
- Не морочь мне голову! – уже обычным голосом (и гермионским тоном) потребовала Гермиона. – Гарри, как ты это сделал?!
- Потом, Гермиона, - уже серьезно сказал Гарри. Он начал вытаскивать руку назад. Кровь уже перестала идти. – Скажи сначала, как ты?
- В норме, спасибо тебе… - она осеклась, схватилась за запястье. – У меня пульс! Гарри, у меня бьется сердце! Ты… ты сделал меня живой! Нет, но… как?!
- Гермиона!!!
Она резко повернулась, прослеживая его взгляд.
Они уже не были одни.
- Нас засекли! – закричала Гермиона. – Палочку! Гарри, дай мне палочку!
Она смотрела на приближающиеся темные фигуры - пока маленькие и далекие, но неотвратимо растущие по мере приближения. Подходили, видимо, со всех сторон, судя по тому, как метался взгляд Гермионы. Их было много. Очень много – не сосчитать. За спиной послышались быстрые шаги, дверь открылась и захлопнулась. «У Джеральда сдали нервы?!» - изумился Гарри.
Выхватив вторую палочку, он с размаху воткнул ее в красное пятно на окне и чуть не уронил – палочка вошла, как игла в масло, не встретив сопротивления. Гермиона с той стороны выдернула ее, перехватила за ручку.
- О, моя! Какой ты замечательный! – она прижала палочку к горлу. – Сонорус!
«Сонорус?! Она что, хочет их напугать?»
Он смотрел на Гермиону, которая вытянула руку с палочкой к небу, навстречу тяжелым кипящим облакам и застыла. Дверь комнаты опять хлопнула, снова простучали шаги – вернулся Джеральд. Гарри не обратил внимания – он, не отрываясь, смотрел на Гермиону.
Гермиона казалась… богиней. И это впечатление стало еще сильнее оттого, что неотвратимо приближающиеся фигуры вдруг остановились.
Усиленный заклинанием, голос Гермионы страшно загремел над равниной:
- ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!
«Патронус?! Это ДЕМЕНТОРЫ?!»
Гарри ждал, что сейчас появится Серебряная выдра – Патронус Гермионы – но из палочки вырвался белый смерч, беззвучно вырос до гигантских размеров и расплылся грибом под самими облаками.
- Что это, - закричал Джеральд, - атомная бомба?!
Гарри оглянулся и увидел у него в руке тяжелый пистолет.
- Ни в коем случае не стреляйте! – предупредил он. – Проход закроется!
Он снова повернулся к окну. Воронка смерча выворачивалась наизнанку, формируя купол, края которого начали обрушиваться вниз, на равнину. Темные фигуры одновременно развернулись, взмыли в воздух и полетели прочь. Расширяющийся купол догнал их и смел. Потом погас. На равнине осталась одна Гермиона.
- Квиетус! – произнесла она, коснувшись палочкой горла. Ее голос снова стал нормальным; она повернулась к ним и с вызовом посмотрела на отца: - Ну как?
- Великолепно, о Гера, царица богов!
- Все бы тебе шутить! – негодующая Гермиона опустила палочку. – Я не Гера, я Афина! Богиня науки и войны!
- Мне нравится, - улыбнулся Гарри.
- Но Гера лучше, - заметил Джеральд. – Я всегда считал, что «Гермиона» - это слишком длинно.
Гермиона от возмущения не нашлась, что ответить.
- Мальчики, хватит! - вмешалась Эльза. Похоже, она только сейчас обрела дар речи. – Гарри! Как ей перейти сюда?
- Гарри! – Гермиона бросилась к стеклу, прижалась ладонями. – Ты меня отсюда вытащишь?! Это получится?
- Должно! – ответил он, рассматривая свою руку. – Черт, кровь перестала идти.
Он снова взрезал запястье. Гермиона, передернувшись, отвернулась.
- Отойди! – сказал ей Гарри и, еще раз размазав кровь поверх прежнего пятна, протолкнул руку. На этот раз прошло куда легче. - Гермиона, я понимаю, это неприятно, но…
- Я просто не могу смотреть, как ты себя калечишь! – выдохнула Гермиона.
- «Калечу»? Это просто ранка!
- Что я должна сделать?
- Помоги размазать кровь с твоей стороны.
Гермиона оглянулась, подошла. Гарри согнул руку и начал водить запястьем по стеклу. Гермиона, стиснув зубы, обеими руками размазывала кровь, поминутно озираясь.
- Не отвлекайся, - попросил Гарри, - я слежу за тем, что у тебя за спиной. Никого нет. Шире, шире! Нужно такое пятно, чтобы ты могла пройти.
- Как странно, кровь впитывается. Тебе больно?
- Не то чтобы… Жжет.
- Есть заклинание. «Анестезио». Хочешь?
- Не сейчас. Вполне терпимо, уверяю тебя.
Их ладони столкнулись; Гермиона сжала его руку:
- Гарри…
- Потом, любимая.
Глаза Гермионы наполнились слезами.
- Это правда?
- Это правда.
Она отвернулась, вытерла окровавленным рукавом глаза и с удвоенными усилиями принялась за работу. Не удержавшись, снова оглянулась через плечо.
- Там никого, - успокоил ее Гарри и напряг мышцы, выдавливая новую порцию крови. – Ты смела всех до горизонта. Как это у тебя получилось? И кто они такие? Дементоры?
- Конечно. Это их мир, Гарри, мир дементоров, один огромный Азкабан. Они повсюду. Но здесь магия особая, мощность палочки – ты сам видел... И поэтому нет ни одной палочки… кроме одной – у Сириуса.
- Сириус здесь? – воскликнул Гарри. – Ты его видела?
- Да. Ему очень повезло, что он пролетел за Вуаль с палочкой в руке.
- Вуаль? Арка в Министерстве? Она ведет прямо сюда?
- Конечно.
- Гермиона, а другие… наши, которые погибли тогда?..
- Сириус их разыскивает. Ему легче – его палочки дементоры боятся, как огня. Он меня нашел и велел идти туда, где хочет всех собрать. Их же разбросало – здесь целый мир, Гарри. Я как раз туда и шла.
Она отошла, критически осматривая результат. Красная пленка образовывала неровный овал шириной около трех футов.
- Кажется, достаточно… Что сейчас?
Гарри тоже отступил.
- Дави!
Гермиона положила руки на красное пятно и надавила. И еще надавила. И еще…
Руки не проходили. Похожая на красное стекло поверхность начала выгибаться в комнату – потом резко спружинила. Гермиона отлетела назад.
- Еще раз! – закричал Гарри, бросившись к окну. – Я тебе помогу!
Он протолкнул руки сквозь прозрачную стенку – у него-то получалось! – схватил Гермиону за локти. Удвоенными усилиями они атаковали барьер, Гарри для верности упирался ногой в низ стены. Поверхность выгнулась еще сильнее, и казалось, она вот-вот лопнет, как мыльный пузырь…
Однако Гермиона не проходила.
- Гарри, ты мне кости сломаешь! – завопила она.
Испугавшись, Гарри разжал пальцы, и Гермиону снова отбросило. Они стояли, тяжело дыша, и растерянно смотрели друг на друга.
Потом Гермиона еще отошла, разбежалась и всем телом бросилась на окно.
- Разобьешься!!! – в ужасе закричал Гарри.
Она не разбилась – поверхность в третий раз спружинила, и Гермиона с криком покатилась по траве.
- Гарри! – позвал Джеральд. – Может, все же разбить это стекло? – он повертел пистолетом. - Это русский «Стечкин», мне его когда-то в Спитаке подарили. Девять миллиметров, двадцать патронов, пули с сердечником. Из упора не то, что слона – дракона вашего уложит!
- Папа, нет! – закричала Гермиона. – Это не стекло!
- Это пространство, - пояснил Гарри. – Спрессованное магией расстояние. Между нами и Гермионой на самом деле тысячи миль, и они все спрессованы в то, что вам кажется стеклом! Поэтому Гермиона не может и трансгрессировать сюда – она на самом деле не знает, где мы, не может нацелиться. А если пуля повредит окно, оно снова станет обычным пространством… Нет смысла. Простите, что так вышло, - он посмотрел на Гермиону, которая, прижавшись к окну, с ужасом смотрела на него. – Наверное, мне придется перейти туда. Я-то пройду.
- Нет, Гарри!!! – крикнула Гермиона.
- Гермиона… - он подошел к окну.
- Я тебя не пущу! – она отступила, выставила руки. – Гарри, выслушай меня! Ты не представляешь, что здесь! Здесь правят дементоры! Видел, какой я была? Помнишь, как на тебя действовали дементоры? Здесь это – каждый день, каждый час! Никакая любовь нас не спасет, Гарри…
- Моя …
- А ты можешь быть уверен? Да, твоя любовь и правда сила, но силу надо знать, иначе – много от нее пользы!
- У Сириуса нет моей силы, но он держится – я так понял.
- Правильно. Он анимаг. Когда ему плохо, он преображается и становится просто грустной собакой, - она улыбнулась. – А это легче, и к тому же в облике собаки он для дементоров невидим. Нет, Гарри. Должен быть другой выход.
- Да, должен. Знать бы еще, какой!
Он начал водить пальцами по окну, ощупывая красную пленку. Нахмурился, размышляя, и повторил:
- Должен.
Гермиона пристально следила за ним.
- Гарри! – решительно заявила она. – Ты что-то задумал. И мне не нравится то, что ты задумал!
- И что, по-твоему, я задумал?
- Представления не имею.
- Тогда почему это тебе не нравится?
- Потому что я тебя знаю! Не делай этого, Гарри!
- Ох… Гермиона, я посоветуюсь с Джеральдом. Тебя это устроит?
Гермиона перевела взгляд с Гарри на отца и обратно.
- Не уверена.
- Короче, следи, чтоб дементоры опять не появились.
Она испуганно оглянулась.
- Ох, ну ладно!
- Джеральд, - шепнул Гарри, - отойдем…
Они на шаг отошли к стене, где стояла Эльза.
- Миссис Грейнджер, - попросил Гарри, - вы не подойдете к Гермионе? Вы же хотели с ней побыть.
- Очень, Гарри, но боялась вам помешать.
- Сейчас как раз можно.
- Я вижу! Гарри, я знаю свою дочь. Она наверняка права – вы задумали что-то опасное.
- Конечно, она права. И сейчас это очень не вовремя! Но это шанс.
Помолчав, Эльза сказала:
- Хорошо, - и отошла.
- Что вы хотите сделать, Гарри? – спросил Джеральд. Пистолет он заткнул за пояс.
- Мне нужна ваша помощь.
- Хорошо, что я должен сделать?
- Джеральд, я, кажется, понял. Чтобы окно стало проходимым в обе стороны, его нужно пропитать кровью насквозь. Держите, - попытавшись улыбнуться, он подал ему скальпель, - я не силен в анатомии.
Джеральд побледнел:
- Вы с ума сошли! Если я вскрою вам артерию, вы истечете кровью, и пикнуть не успеете! Вы и так изрядно потеряли!
- Несколько секунд – этого хватит.
- А потом? Как вы закроете рану?
- Есть заклинание.
Джеральд поджал губы:
- Докажите! Закройте эти, - он показал на запястье Гарри.
- Эпискеи! Эпискеи! – Гарри ткнул палочкой в оба разреза, потом добавил: - Тергео!
Засыхающая кровь втянулась в палочку, открыв совершенно невредимую кожу. Джеральд схватил его за руку, поднес к глазам:
- Впечатляет… - он отпустил его руку. – Но все равно ничего не получится. Боль будет адской, вы потеряете сознание.
Гарри снова ткнул палочкой в предплечье:
- Анестезио! Все. Не будет никакой боли.
Джеральд снова схватил его за руку, сжал и надавил пальцем. Гарри удивленно посмотрел на него:
- А это зачем?
- Да, - повторил Джеральд, - очень впечатляет. Не будь обезболивания, вы бы заорали. От нажатия в эту точку орут все, даже я. Но мне все же не по себе.
- Я хочу вернуть Гермиону. А вы?
- Что ж, крыть нечем. Вы точно уверены, что я стал волшебником?
- Точно, а что?
- Дайте мне вашу палочку.
- Будьте осторожны!
Джеральд с опаской принял палочку, спросил:
- «Эпискеи» и все? И ткнуть?
- Сначала ткнуть или просто указать. Потом «эпискеи», ударение на «е». Кажется, я понял.
- Да. Я закрою рану.
- Джеральд… ПОЖАЛУЙСТА, удостоверьтесь, что кровь залила все окно!
Джеральд кивнул.
- Подойдите сначала вы… - Гарри оглянулся, - и встаньте так, чтобы она не видела.
Гермиона, прислонившись спиной к окну, держала палочку наизготовку и оглядывала горизонт. Эльза стояла у края окна. Похоже, ей удалось втянуть дочь в разговор.
Помедлив, Джеральд одним легким движением сдвинулся к ним. Эльза быстро глянула на него; похоже, они понимали друг друга без слов – она шепнула:
- Сейчас, доченька, я кое-что вспомнила… - и пошла к двери. Тем временем Гарри встал напротив Джеральда.
- Давайте – и сразу в сторону!
- Я знаю! – стиснув зубы, Джеральд вогнал лезвие на всю длину в предплечье Гарри, выдернул и отскочил. Повернувшаяся к ним Гермиона завизжала, отпрянула. Брызги алой крови ударили в окно и тут же начали расплываться. Снова – каждый удар сердца выбрасывал новую порцию. Снова. Гарри старался направлять их, опуская все ниже и проводя полосу за полосой. Ощущение было очень странным – словно к руке прижат невидимый шланг, дрожащий от напора кровавой струи. Голова закружилась, в ушах начало звенеть – и тут Джеральд, вновь сдавив его руку, большим пальцем пережал артерию и ткнул концом палочки в ранку:
- Эпискеи!
Кровь мгновенно остановилась. Вырвав руку, Гарри метнулся к окну, воспроизведя недавний бросок Гермионы; ему показалось, что он прыгнул в теплую и густую воду.
- Сюда, Гермиона! – он протянул руки.
Молниеносно заткнув палочку за поясок платья, Гермиона кинулась ему на шею, и он простонал – ее руки стиснули его стальным обручем. Кости затрещали.
- Задушишь… - прохрипел он, пытаясь ухватить за талию.
- Ой, прости! – она ослабила захват. – Прости, милый…
Стало легче дышать, но тут дыхание снова сперло – Гермиона его целовала. Очень хотелось ответить!
- Потом. Хорошая, любимая, потом… Давай!
Он пропустил руки у нее под мышками, сцепил пальцы на спине и начал тянуть. И опять красная поверхность сопротивлялась Гермионе. Но сейчас она проходила! Медленно, дюйм за дюймом, она продавливала спрессованное, плотное пространство, Гарри помогал ей, тянул сколько было сил, хотя в глазах начало темнеть, а в ушах зазвенело. Он потерял слишком много крови! Вдруг стало легче – его плечи вылезли, и за них ухватились могучие руки Джеральда.
Еще… и еще… Гермиона уже была в комнате по пояс, уже подняла ногу, продавливая преграду коленом… Подбежавшая Эльза схватила ее за талию.
- Они опять идут! – закричал Гарри, заметив сквозь неистово колышущуюся красноту далекие фигуры. – Скорее!
На этот раз они приближались быстро – очень быстро! И тут Гермиона застряла. Гарри рванул ее, но она закричала:
- Нет! Они закрывают проход! Мама, папа – отпустите! А то меня пополам разрежет!
Джеральд с Эльзой отскочили. Раздался оглушительный хлопок.
Гарри и Гермиона исчезли.
- А-а-а! – закричала, тыча пальцем, Эльза.
Джеральд обернулся – и вовремя: из окна лезла фигура в черном плаще. Отбросив палочку, он передернул затвор, вскинул пистолет двумя руками и открыл огонь. Первые же выстрелы отбросили дементора назад, комнату наполнили запах пороха и жуткий вой. Джеральд перевел пистолет на непрерывную стрельбу и начал выпускать короткие очереди. Отступая, дементор медленно погрузился в окно, и пули стали застревать в стеклянистой поверхности, как в бронестекле. Вокруг них начали ветвиться волосяные трещинки, они росли, переплетаясь, покрывая все окно, словно паутину – а потом вой дементоров словно унесло ветром, и окно исчезло. На стене снова был постер – измазанный кровью и издырявленный пулями.
Несколько секунд длилась какая-то неистовая, звенящая тишина. Оглушенный Джеральд положил на стол разряженный пистолет, поднял палочку. От мощных выстрелов в замкнутом пространстве заложило уши. А потом тишину прорезал крик:
- ГАРРИ, НЕ-Е-ЕТ! ЕННЕРВЕЙТ! ЕННЕРВЕЙТ!
Ахнув, Эльза вылетела из комнаты, скатилась по лестнице и ворвалась в гостиную, первый раз в жизни обогнав мужа.
- Он не выдержал трансгрессию!– рыдала Гермиона, сжимая запястье Гарри. – Он потерял так много крови, сердце остановилось! Мама, я не целитель, я не знаю, что делать! «Еннервейт» не помогает!
- Тихо! – рядом рухнул на колени Джеральд. – Держи! И не плачь! Тоже мне – Грейнджер! – он сунул ей палочку Гарри.
Гермиона сглотнула и умолкла.
Одним движением Джеральд разорвал рубашку Гарри, прижал ухо к груди, потом сцепил руки над головой и два раза мощно ударил в середину грудной клетки. Гарри дернулся, захрипел. Эльза схватила его за запястье.
- Есть?
- Очень слабый.
- Да… - он снова прижал ухо к груди. – Нужно переливание. Надо вызвать скорую…
- Не успеют, - тихо сказала Эльза и осеклась. – У него началась фибриляция!
- Что?! Точно! – он почувствовал частые, лихорадочные слабые толчки, почти не гнавшие кровь. - Господи, дефибрилятора у нас нет!
- Папа, о чем ты?!
- Это такой прибор – может заставить сердце биться. Разрядом… – Джеральд прислушался. – Пока работает… Железный мальчик!
Он выпрямился – и его взгляд упал на палочки в руках Гермионы.
- Так… Эльза! Ты помнишь устройство дефибриллятора?
- Немного. А толку-то?!
- Вспомни, я тебя прошу!
- Джерри, зачем?!
- Папа, о чем ты говоришь?!
- Крепко держи палочки! – приказал Джеральд и схватил кончик одной из них. – Эльза, берись за другую.
Эльза подчинилась.
- Что теперь?
Джеральд вытянул ладонь:
- Поняла?
- Да! – Эльза повторила его жест.
- Да что вы делаете?! - с отчаяньем закричала Гермиона.
- Тихо, деточка.
- Не называй меня деточкой!
- А раз взрослая – тихо. Эльза! На счете «три»! Раз! Два! Три!
Они одновременно прижали ладони к груди Гарри. Тот весь изогнулся дугой, из горла вырвался стон. Потом мышцы расслабились – и дрогнули веки.
- Он дышит! – крикнул Джеральд. – Эльза, настойку!
Эльза бросилась на кухню.
- Папа! Как вы это сделали?! – Гермиона лихорадочно передвинулась, приподняла голову Гарри и положила себе на колени.
- Гарри сказал, что мы стали волшебниками.
- Стали?! Так не бывает!
Прибежала Эльза, снова опустилась на колени и влила в рот Гарри немного жидкости из маленького графинчика. Гарри закашлялся, открыл глаза. Посмотрел на нее, перевел взгляд на Джеральда.
- Гермиона! Где Гермиона?!
- Я здесь! Ты у меня на коленях лежишь!
Гарри с усилием запрокинул голову, посмотрел снизу вверх на ее заплаканное лицо.
- Тебя… не утащили?
- Еще чего! – она нагнулась, поцеловала его. – А это что – поцелуй дементора? Гарри, милый, КАК ТЫ?
- Ничего… - он с трудом поднял руку, привлек к себе. Наконец-то он мог ответить на ее поцелуй.
- Звони в скорую, Эльза, - шепнул Джеральд. – Переливание надо сделать.
- Папа, не стоит.
- А куда? В вашу больницу? Гарри, вам нельзя сейчас спать!
- Я очень устал…
- Дай ему еще глоток, Эльза. Гарри, если вы сейчас уснете, проснетесь там, откуда вытащили нашу дочь! Ладно, Гермиона. В вашу больницу можно позвонить?
- Я могу их вызвать, но… - она подождала, пока Гарри откашляется. – Нет, папа, есть лучший вариант. Если только он сможет выдержать еще одну трансгрессию!
- Сейчас, после настойки, сможет, но куда ты с ним собираешься?
- В Хогвартс, к мадам Помфри. Мама, дай.
Она взяла графинчик, сделала порядочный глоток, и у нее сперло дыхание.
- Ладно, - решил Джеральд. – Если ты так считаешь.
- Мадам Помфри лучше всех целителей больницы Святого Мунго, вместе взятых, - сказала, отдышавшись, Гермиона. Она осторожно положила голову Гарри на ковер и приподнялась на колено. Подсунула под него руки и встала, подняв его, как ребенка. – Пока.
Она ободряюще улыбнулась ошеломленным родителям и исчезла.
- Что ж… - Джеральд устало поднялся на ноги. – Будем ждать…
Он направился к дивану. Эльза, оглушенная, последовала за ним.
- Боже мой… - прошептала она, устраиваясь рядом с мужем. – До меня только сейчас начало доходить, - она достала платочек, пытаясь справиться с хлынувшими слезами. – Наша девочка вернулась! Восстала из мертвых!
- И тут же умчалась! – ворчливо заметил Джеральд.
- Джерри! – укоризненно воскликнула Эльза.
- Ладно, не обращай внимания. Думаешь, мне легко?
- Да я знаю, это ты меня так успокаиваешь. Не надо, Джерри, я хочу выплакаться. Это ведь от счастья. И время быстрее пройдет. Столько событий – и вдруг надо ждать!
- Надо… - Джеральд вздохнул. – Терпеть этого не могу. Лишь бы она успела. Я ведь не смог ей сказать…
- Что?
- Гарри протянет не больше часа.
- Она это знает, Джерри. Ты же сам ее учил – надейся на лучшее, рассчитывай, исходя из худшего… Она будет считать, что у нее в запасе полчаса, или и того меньше, - Эльза украдкой бросила взгляд на настенные часы.
- Не смотри на них, а то время совсем остановится, - посоветовал Джеральд. – Хотя… надо же, уже совсем утро! В Хогвартсе, наверное, уже занятия начались. Все будет хорошо, – он глянул на Эльзу, и та улыбнулась сквозь слезы. – Может, в карты перекинемся?
- Нет, голова совершенно не работает. Я вся выжата. Просто отдохнем, - она встала. – Пойду кофеварку включу. Да и позавтракать стоит.
«Ей-то хорошо, - с некоторой завистью думал, закуривая, Джеральд. - На кухне можно убить время. Может, присоединиться?» Но он знал, что Эльза этого не потерпит, и лишь вздохнул.
Вскоре она вернулась с подносом.
- Не могу сосредоточиться. Включила тостер, - она поставила поднос с кофейником и чашками. – Обойдемся тостами. Пей кофе, - она взяла чашку, - я приготовила полную кофеварку. Гермионе ведь тоже понадобится, она ведь не успокоится, пока все не расскажет. Джерри… Ты видел, как она его подняла?
- Видел. Мне это очень не понравилось.
- Почему? Ты думаешь, она не совсем… человек?
- Это было бы не так плохо – она ведь все равно осталась Гермионой. Нет, это больше похоже на аффект. Может кончиться полным истощением.
- Не страшно, - заметила Эльза. – Я знаю Помфри, она с этим справится.
Некоторое время они сидели и молча пили кофе, а потом раздался хлопок трансгрессии. Шатаясь, Гермиона шагнула в гостиную и рухнула на пол. С ее рук спрыгнул Живоглот.
-…Спасибо, папа, все в порядке, просто сил не осталось. Голова сильно кружится, эта эльфийская трансгрессия – прямо жуть! Мадам Помфри дала мне Укрепляющее снадобье, только оно еще не подействовало… О, кофе! Мама, ты молодец. Я его так давно не пила! Там, знаешь ли, нет кофе… Гарри будет в порядке, он уже в порядке! Пусть отдохнет. Вы не сердитесь, но я немножко приду в себя и вернусь в Хогвартс. У меня сейчас сердце не на месте… Только метлу на этот раз захвачу – как же я про нее забыла! Было бы куда легче. Ой, мама, спасибо – я так проголодалась! Мне сейчас опять надо и есть, и пить, я уже забыла, каково это – быть живой…
Когда я трансгрессировала, Гарри опять потерял сознание, а я ведь попала всего лишь к воротам – в самом Хогвартсе до сих пор нельзя трансгрессировать. Хорошо хоть, сняли усиленную защиту, я смогла ворота открыть. Если б я не забыла про метлу, можно было долететь до больничного крыла! Я бежала до самого входа, разбила ноги в кровь, но по лестнице все равно поднялась – и тут силы кончились, Гарри вдруг стал страшно тяжелым, я упала и начала кричать. Иди сюда, Глотик. Сбежалось, наверное, пол-Хогвартса, если не весь. И первыми – куча первокурсников, они как раз шли на трансфигурацию, за ними, естественно, Мак-Гонагалл – узнала нас и вся побелела. Хотела сразу наколдовать носилки, но, представляете, первокурсники не дали! Как услышали, что это Гарри, что он умирает, так сразу подняли его на руки и понесли в больничное крыло. Меня тоже. Те, кто нес меня, были несколько кислые оттого, что не попали среди счастливчиков, которые несут самого Гарри Поттера, но тут одна из девочек меня узнала да как закричит: «Это же Гермиона Грейнджер!» И потом всю дорогу переговаривались насчет того, что всегда знали, что в «Пророке» сплошное вранье и что я ну просто не могла погибнуть! Оказывается, я тоже стала легендарной…
Мадам Помфри нас встретила безо всякого удивления – хотя, наверное, ей обо всем сообщила Мак-Гонагалл. Приказала малышне уложить нас на кровати и выметаться, и сразу же занялась Гарри. Я не выдержала, встала и заявила, что – ну такую глупость сморозила! – даю ей полчаса, чтобы она привела Гарри в норму. А она так искоса на меня глянула и говорит: «Целых полчаса на такую чепуху, как потеря крови? Я вам что - начинающая? Ложитесь, мне еще надо будет ваши ноги посмотреть». Потом добавила: «С возвращением, кстати». Ох, мне так стыдно было! Она начала водить палочкой над Гарри и, знаете – первый раз такое вижу – она заклинания не произносила, а пела! Надо будет попробовать! Однако это значит, что состояние Гарри вовсе не было чепухой… И все же мадам Помфри справилась минуты за три. Потом подошла, осмотрела мои ступни и привела их в порядок. Дала мне Укрепляющего зелья и велела идти домой. Я не хотела оставлять Гарри, но она и слушать не стала, заявила: «Раз вы мне дали полчаса - значит, пускай полчаса отдохнет. Не знаю, как он вас воскрешал, но досталось ему крепко». Вы понимаете – она догадалась! И нисколько не удивилась… В Хогвартсе, наверное, считают, что если Гарри сделал невозможное – значит, это возможно. Да и я сейчас так считаю.
Очень не хотелось тащиться босиком к воротам, я даже подумала, не попросить ли малышню еще раз меня отнести, раз я у них такая популярная. Подумала в шутку, конечно. Да их уже и не было – Мак-Гонагалл отослала и их, и преподавателей, но сама осталась ждать. Я очень смутилась, а она подошла, обняла меня и заплакала. Или не то чтоб заплакала – так, всхлипнула и тоже сказала: «С возвращением, мисс Грейнджер!» Я вся оторопела, забыла даже, как холодно без обуви на мраморном полу, все думала, что мне такого ей сказать – и тут какой-то топот… Мы с ней повернулись, и знаете – прямо «картина маслом»! Совершенно невозмутимо в нашу сторону шествует Глотик, за ним – Добби, а позади строем – все хогвартские эльфы! Мак-Гонагалл тут же говорит: «Простите, мисс Грейнджер, у меня сейчас урок. Жду вас у себя как можно скорее. Я хочу только предупредить – постарайтесь пока не попадаться на глаза Министерству, им все это очень не понравится!» Кивнула и ушла, а эльфы меня окружили, Добби, конечно, прыгает от радости и не умолкает – ну, все то же самое, как они счастливы, как их восхищает сэр Гарри Поттер, как они всегда считали его великим, но никогда не думали, что сэр Гарри Поттер когда-нибудь ПОБЕДИТ САМУ СМЕРТЬ! А ведь он прав, так оно и есть… Потом он меня огорошил, сказав, что все хогвартские эльфы безумно любят меня за то, что я бросила бороться за их свободу! Нет, мне эльфов не понять! Я, наверное, минут пять смеялась, а они мой смех слушали, как неземную музыку. Тут мадам Помфри выглянула и шикнула на меня. Тогда Добби шепотом спросил, что эльфы могут сделать для лучшей подруги великого Гарри Поттера? Я решила приколоться и спросила, не отнесут ли они меня к воротам. Сразу, правда, испугалась – а вдруг примут всерьез и потащат через весь двор, вот была бы картина! Первокурсники-то наверняка вовсю глазеют, высматривают меня. По счастью, Добби сильно удивился и сказал, что отнесут, конечно, но он не понимает, зачем. Я объяснила, что это была шутка, просто хочу поскорее домой, а отсюда невозможно трансгрессировать. Добби тогда задрал нос и заявил: «Для людей невозможно, мисс Гермиона Грейнджер, а мы – эльфы!» Я только успела Глотика подхватить – и все, дома, только голова страшно кружилась, я потому и упала. Трансгрессия эльфов – все-таки не для людей.
- Я в порядке уже, - закончила Гермиона и встала. – Спасибо за завтрак, мама. Вы… мою одежду не выкинули?
- Нет! Все на месте, - заверила ее Эльза. – Мы сохранили все, как было.
- Какие вы замечательные!
- Ты опять туда?
- Да… я только душ приму. Вид у меня, наверное…
- Героический, - невозмутимо закончил Джеральд.
- Папа!
Наградив его возмущенным взглядом, Гермиона направилась к лестнице, но на полпути повернулась:
- Мама… – она дернула себя за рукав.- Выкиньте это платье, ладно?
- Хорошо, Гермиона.
Эльза откинулась на спинку и устало улыбнулась. И тут же вскочила. С новым хлопком в дверях гостиной возник Гарри. Он шагнул внутрь, пошатнулся и повалился на ковер.
Эльза вскрикнула, Джеральд тоже вскочил на ноги – и тут раздался спокойный голос Гермионы:
- Все в порядке, мама! – она нагнулась, протянула ему руки. - Что, Гарри – срочная доставка «Добби и компания»?
Ухватившись, Гарри с трудом встал, прислонился к стене и сердито посмотрел на нее:
- Смешно, да? – он пытался придать своему голосу возмущенный тон, но чувствовалось, что еще немного – и расхохочется.
- Лень было дойти до ворот?
- Нет… Черт, как голова кружится! Ничего, кажется, проходит… - он посмотрел Гермионе в глаза. – Времени было жалко. Я хотел вернуться как можно скорее, у меня сейчас, когда я тебя не вижу, прямо сердце не на месте. И тут подвернулся Добби…
Гермиона бросилась ему на шею, и Гарри чуть снова не упал.
- Ты тоже воспользовалась их «доставкой»? Как я тебя понимаю!
Гермиона хихикнула. Потом они поцеловались.
- Ладно, - сказала наконец Гермиона. – Нам все же надо привести себя в порядок, а то папа нас задразнит… Да, папа – можно взять для Гарри что-нибудь из твоей одежды?
- Конечно. Эльза, пойдем на кухню. Устроим небольшой день рождения.
- Чей? – удивилась Гермиона.
- Твой!
- Но он же не сегодня…
- Гермиона! – уже привычным для Гарри «строгим» голосом заявил Джеральд. – С сегодняшнего дня и во все будущие годы у тебя будут ДВА дня рождения. Неужели непонятно?
…Они сидели, крепко обнявшись, как будто каждому казалось, что стоит ослабить объятия – и другой исчезнет навсегда. А на диване напротив в обнимку сидели Джеральд с Эльзой. Горели неяркие настенные светильники, и почти догорели свечи на столе – словно наступил вечер, хотя все знали, что за плотными шторами полдень. Шторы опустила Эльза, когда Джеральд предложил: «Зачем ждать вечер? Устроим его сами» Все страшно устали, но никто не хотел спать – даже Гарри, хотя со вчерашнего вечера он не сомкнул глаз. Утром он вытащил Гермиону из Страны Мертвых, а потом сам прошел через смерть – пусть даже клиническую, но в краткий отрезок времени от той жуткой секунды, когда Гермиона трансгрессировала с ним в гостиную и сердце остановилось, до момента, когда на его грудь обрушились страшные животворные удары Джеральда – в эту длинную неполную минуту Гарри видел равнину с белесыми цветами, где брели темные фигуры. Потом его вернули к жизни – и было просто забытье, пока он не пришел в себя в Хогвартсе, растерянно улыбнулся мадам Помфри, которую никак не ждал увидеть, сел и начал оглядываться, ища Гермиону.
И все это сейчас казалось далеким. Гарри сидел, обнимая ее, оглушенный неправдоподобным счастьем, и снова и снова вспоминал - родители Гермионы пошли на кухню, а они поднялись по лестнице. Гермиона зашла в свою комнату, охнула, увидев, во что она превратилась, и достала чистую одежду. Потом в комнате родителей взяла для Гарри рубашку и спортивный костюм отца; Гарри всюду заходил вместе с ней, и они крепко держались за руки. Наконец дошли до душа, Гермиона посмотрела на него и сказала: «Подождешь здесь? Я быстро» - и он кивнул, но он не мог отпустить ее руку, а она не могла отпустить его. Несколько бесконечных секунд они смотрели друг на друга – а потом вошли в душ вдвоем.
Они отмыли друг друга от засохшей крови, вытерлись и оделись. Больше ничего между ними не произошло – кроме осторожных ласк, летучих и пронзительно-нежных, убедивших Гарри, что Гермиона действительно вернулась к жизни, а Гермиону – что Гарри снова вернулся живой. Некоторое время они веселились, отбирая друг у друга горячий фен и суша волосы себе и друг другу, потом Гарри настоял на том, чтобы ее причесать, и, к обоюдному удивлению, это ему удалось, правда, не без помощи волшебной палочки. Гермиона своей палочкой подогнала для Гарри отцовскую одежду. Сама она надела короткое платье, Гарри глаз не мог оторвать от ее стройных ног, и ему подумалось: «Как глупо все же – носить эти наши мантии». Что, несомненно, маглы умели лучше волшебников – умели одеваться.
Они спустились в гостиную, где их уже ждал накрытый стол – весьма изящно сымпровизированные угощения, бокалы, свечи в стеклянных подсвечниках. Пока спускались по лестнице, Гермиона вдруг тихо спросила: «Я тебе понравилась, Гарри?», он засмеялся: «Не то слово!» и подкрепил эту реплику поцелуем.
И вспомнилось, как на пятом курсе, на рождественском балу он в первый раз за все годы учебы заметил, что Гермиона красива.
Им все же пришлось разомкнуть объятия – все мышцы затекли! Теперь они сидели чуть поодаль, положив ладони на сидение дивана и соприкасаясь только мизинцами – было очень забавно. Гарри усилием воли вынырнул из охватившей его счастливой истомы и стал слушать – Гермиона рассказывала:
- …кое-что было даже неплохо. Мне не нужно было есть, пить, не нужно было спать, я никогда не уставала. Могла брести сутками. Ни разу не присев, без остановки проходила сотни миль. Там нет времени. Все похоже… на все. Пройдешь сто или тысячу миль – а вокруг та же равнина, белые асфодели, иногда скалы, холмики… Да, я была очень сильна, раза два запросто опрокидывала каменный столбы – просто так. После того, как Гарри меня оживил, что-то от этого еще какое-то время оставалось. Видели, как я несла его? Что? Да, Гарри, я и правда несла тебя от ворот Хогвартса до самой лестницы, более того – бежала с тобой на руках, однако на лестнице я окончательно стала живой – потому и упала! Только не подумай, что жалею об этом – господи, как хорошо жи-и-ить! Все чувствовать! Я ведь там ничего не чувствовала. Ни радости, ни страданий, одна долгая-долгая тоска. Пустая совершенно… Там на всех давит сила дементоров, и кажется, что внутри тебя – вода, застоявшаяся вода болота, а все, что делает тебя человеком, все мысли, ощущения, желания – все под этим давлением осело на дно, спрессовалось в какую-ту тину и только изредка, когда что-то ее слегка взбаламутит, что-то ненадолго поднимается… Так бывало, когда я кого-нибудь встречала. Такого, как я – тень. Мы останавливались и долго стояли, или некоторое время шли вместе, хотелось поговорить, но ничего не приходило в голову, нечего было сказать, и через некоторое время мы расходились. И я брела дальше. Ох, неохота все это рассказывать!
- Не рассказывай, - подала голос Эльза. - Все позади, Гермиона.
- Да, все позади. Однако, Гарри… Ты должен знать об этом все.
Гарри засмеялся:
- Успеешь.
Ничто, даже рассказанное Гермионой, не могло развеять наполнявшее гостиную тихое и теплое счастье. Гермиона снова прильнула к нему, и он начал осторожно касаться губами ее шеи, не столько целуя, сколько лаская шелковистую кожу. Он услышал негромкий смех Эльзы, потом она сказала:
- Джерри, посмотри на них… Почему ты никогда так не делал?
- Не знаю… не додумался, видимо. Ну и что? Никогда не поздно научиться.
- Послушайте, мама с папой, - пробормотала с закрытыми глазами Гермиона, - когда вы наконец станете взрослыми?
- Сначала ты повзрослей, деточка, а мы посмотрим, как это выглядит.
- Мама! И ты туда же?! – сонно возмутилась Гермиона, потом, улыбнувшись, опустила голову ему на плечо. – Хватит, Гарри, ты меня совсем усыпил…
Гарри вопросительно посмотрел на Грейнджеров. Эльза с улыбкой объяснила, где спальня для гостей, он осторожно, нежно и с некоторым страхом поднял Гермиону на руки и понес к лестнице. Девушка почти спала, улыбаясь и крепко держась за его шею. Не уронить бы, думал Гарри, осторожно нащупывая ступеньки, не закружилась бы опять голова, вот позор будет – она меня донесла до Хогвартса, а я не смог донести ее до спальни… Он вдруг засмеялся – ну нелепые же страхи!
И все же почувствовал большое облегчение, когда лестница осталась позади.
