Самый счастливый день

Глава 2

Все имеет свой конец, и самый счастливый день в жизни Джинни тоже подошел к концу. Произошло это очень вовремя, потому что еще пятнадцать минут – и она разрыдалась бы прямо на глазах у двух сотен гостей. Оказавшись в супружеской спальне, оно опрометью бросилась в ванную, заперлась, открыла все краны и наконец-то разревелась. Ей казалось, что никогда в жизни она не была столь несчастна.
В тот момент, когда Джинни окончательно погрузилась в пучину страдания, в дверь настойчиво постучали.
- Джинни, что ты там делаешь в ванной? – недовольно спросил Драко.
- Умываюсь, отцепись! – про себя Джинни решила, что свою первую брачную ночь проведет прямо тут, и вывести ее отсюда не сможет даже угроза пожара, наводнения и землетрясения вместе взятых.
- Джинни, ты там плачешь, – в голосе Драко не было ни малейшего беспокойства.
- Ничего я не плачу, не выдумывай! – в конце предложения она не удержалась и всхлипнула.
- Джинни, у тебя вода льется так, словно ты утопиться решила, но я все равно слышу, как ты ревешь!
«Твою мать! - подумала Джинни. – Надо было наложить на дверь Заглушающее заклятие. Кто мог подумать, что этот подонок станет подслушивать под дверью? Хотя, только наивная ирландская девушка могла поверить, что он не станет подслушивать».
- Джинни, невеста может рыдать после свадьбы только по трем причинам. Первое – ей жмут туфли. Второе – ей так и не подарили щенка.
- Дурак! – Джинни не удержалась и хихикнула, но тут же вознегодовала. Раз уж понял, что она плачет, то должен утешать ее, а не издеваться.
- Я тоже тебя люблю. И третье – она неожиданно поняла, что влюбилась в шафера.
- Драко, ты спятил? – Джинни, забыв про задвижку, толкнула дверь так, что чуть не выбила ее. План с ночевкой в ванной растаял в туманной дали, уступив место гораздо более кровожадному плану, куда входило удушение Драко и расчленение его тела на мелкие кусочки. Предполагаемый покойник стоял посреди комнаты, скрестив руки на груди, и на лице его играла отвратительно самодовольная ухмылка.
- Открылись заколдованные двери! С возвращением, любимая! – произнес он деланно торжественным тоном, и Джинни поняла, что он в очередной раз обвел ее вокруг пальца. Гарри честно просидел бы под дверью ванной три часа, уговаривая ее выйти… Но именно поэтому она сегодня выходила замуж не за Гарри.
- У тебя шафером был Гойл! Ты думаешь, в него можно влюбиться? – спросила она, уже наполовину смеясь.
- Влюбиться можно в кого угодно, – резонно заметил Драко. – Ладно, выкладывай, что у тебя случилось?
Джинни со вздохом опустилась на свое брачное ложе – гигантское сооружение на драконьих лапах с позолоченными когтями.
- Не знаю. Просто мама мне сказала, что это – самый счастливый день в моей жизни, а я…
Драко взял из малахитовой вазы румяное яблоко и принялся его подкидывать.
- Ясно. А ты совсем не чувствуешь себя счастливой. Моя мама права – твоя бестактность переходит всякие границы.
- Драко, я не то имела в виду! – в ужасе воскликнула Джинни, которая немедленно почувствовала себя самой настоящей свиньей. Бедный Драко – женился на девушке своей мечты, а она морщит нос и заявляет, что недостаточно счастлива!
- Могла бы сначала поинтересоваться у меня, как я себя чувствую, а потом уже реветь в ванной. Может быть, я бы тебе составил компанию, - невозмутимо продолжил Драко.
- Ах ты…
- Учти, если я тебе действительно так надоел, то подушкой ты меня все равно не убьешь… Осторожно! А если я сдачи дам?
- Пусти!
После того как они неожиданно, но крайне удачно обновили свою огромную кровать под зеленым балдахином, Джинни и Драко потребовалось время, чтобы отдохнуть и отдышаться. Нельзя сказать, что Джинни была совсем не готова к такому повороту событий, потому что три четверти ее ссор с Драко развивались по сценарию «стойка – партер». Собственно говоря, именно так она и лишилась невинности. Все трое ее бывших парней придерживались того мнения, что разгневанная Джинни страшнее огнедышащего дракона, поэтому ее надо всячески успокаивать, ублажать и не раздражать. Драко вспышки ее темперамента несказанно веселили, а когда она совсем выходила из себя и начинала швыряться посудой, он просто хватал ее в охапку и тащил в постель.
- Драко, вот скажи честно, тебе эта свадьба доставила хоть какое-нибудь удовольствие?
- Честно? Ни малейшего. Я столько раз тебя целовал, что чуть не потерял вкус к этому чудесному занятию.
Впрочем, Драко тут же продемонстрировал, что целовать Джинни ему еще не совсем разонравилось.
- Чудовище! Папа, бедный, так трясся, что чуть в обморок не упал. Особенно когда его заставили танцевать с твоей мамой. У моих братьев вообще была трагедия всей жизни, особенно у Рона. Твоя мама тоже не особенно счастлива, а у Снейпа просто на лице было написано, как он всех ненавидит. И скажи, кому нужно было устраивать весь этот прием, тратить уйму денег, месяц готовиться, если в результате это никому не доставило удовольствия?
- Ну почему же никому? Моя двоюродная тетя Мелисса обожает свадьбы, она на них всегда плачет. Мой троюродный дядя Каспар очень любит ходить в гости, потому что его жена отвратительно готовит. Думаю, они были очень довольны.
Джинни нанесла подушке несколько ударов, способных послать в нокаут профессионального боксера.
- Ты хочешь сказать, что я пятнадцать раз мерила платье, похудела на три фунта от переживаний, весь день провела в корсете, на высоченных каблуках и с головой, полной шпилек, и все для того, чтобы осчастливить тетю Мелиссу и дядю Каспара?!
- А что тебя удивляет? – саркастически спросил Драко. – Это очень по-гриффиндорски – выбиваться из сил ради людей, до которых тебе нет никакого дела.
- Язва! – ласково сказала Джинни и дернула его за волосы.
- А то! Если тебя так это волнует, то еще Гойл был счастлив.
- А он-то с чего? – удивилась Джинни. Ее мало волновали чувства Гойла, но тот факт, что он способен испытывать что-то, кроме голода и насыщения, показался ей весьма странным.
Драко лег на бок, призвал еще одно яблоко из вазы и начал его грызть.
- Он влюблен в Полоумную Лавгуд, а на свадьбе шафер танцует с подружкой невесты. У него, может быть, никогда больше такого шанса не будет.
- Он что?! – воскликнула потрясенная до глубины души Джинни.
- Что слышала. По-твоему, почему я попросил быть шафером его, а не Крэбба?
- Понятия не имею, - машинально ответила Джинни. Влюбленный Гойл! Ничего более невероятного и смехотворного ей в своей жизни слышать не доводилось. – На мой взгляд, они взаимозаменяемые, что один чурбан, что другой.
- И пришли на свадьбу, в отличие от твоих друзей.
Джинни отшатнулась, как будто он ее ударил. В каком-то смысле так оно и было. Каждый раз, когда она задевала Драко по-настоящему, она узнавала об этом через пять секунд, когда от его слов у нее перехватывало дыхание. Как-то он сказал ей, что настоящий девиз Малфоев – «Никто не тронет меня безнаказанно», и при этом совершенно не шутил. Драко отвечал ударом на удар так же мгновенно, как затаившаяся в траве змея кусает того, кто ее потревожил, и какой-то злобный инстинкт позволял ему безошибочно выбрать из всех возможных оскорблений самое болезненное.
Ей хотелось заплакать и ударить его, но она сдержалась. Вместо этого она повернулась к нему спиной и начала медленно вынимать шпильки из волос. Был только один способ показать Драко, что она на него обиделась: не обращать на него внимания. Крики, слезы и проклятия его только смешили, очевидно, потому, что в его семье такие вспышки темперамента были не приняты. Когда Нарцисса желала показать свое неудовольствие, она пожимала плечами и переставала замечать обидчика, и Джинни в последнее время начала перенимать эту тактику, причем весьма успешно. Вот и сейчас за ее спиной послышался глубокий вздох, громкий грохот, приглушенное проклятие, затем наступила тишина, и очень ровный голос тихо сказал:
- Джинни, я сволочь, прости меня.
Это было довольно бледное извинение, но, учитывая, что Драко было легче загнать себе иголку под ноготь, чем попросить прощения, Джинни решила не привередничать.
- Нет, ты прав. Я была уверена, что мои друзья меня не бросят, что бы ни случилось, а твои перестанут тебя замечать, как только ты объявишь о нашей помолвке.
Драко быстро поцеловал ее в щеку.
- Что ж, как говорит Снейп, жизнь внесла свои коррективы.
Джинни улыбнулась.
- Это еще мягко сказано. Есть от чего плакать в ванной, правда?
- Пожалуй. Ха! Я знал, что мама обо мне позаботится!
На прикроватной тумбочке стояла бутылка вина и два бокала.
- Хочешь выпить?
Джинни покачала головой. Она и без того чувствовала, что последние два бокала шампанского были совсем лишними. Драко пожал плечами, наполнил свой бокал, полюбовался пламенем свечи сквозь багровое вино и отпил примерно половину. Джинни сердито отвернулась. Он практически бросил пить с тех пор, как они начали встречаться, но каждый раз, когда она видела у него в руках бокал или бутылку, у нее резко портилось настроение. Драко подмигнул ей, допил вино, протянул руку к бутылке, чтобы повторить, но передумал. Вместо этого он превратил бокал в снитч, с которым начал играть.
- А ты знаешь, что твоему брату нравится Пэнси? – спросил он равнодушным тоном. Джинни подскочила так, словно ее ужалила пчела.
- Что? Которому?
- Угадай с трех раз. Хорошо сочетается – Пэнси и Перси. – Снитч вырвался из его кулака и заметался по комнате.
- Врешь!
Драко насмешливо приподнял левую бровь. Джинни никогда не могла с уверенностью сказать, когда он говорил правду, а когда сочинял. Временами это сводило ее с ума. Она читала Рона, как раскрытую книгу, она раньше всех понимала, что близнецы затевают какую-нибудь каверзу, но ее возлюбленный, сегодня ставший мужем, морочил ей голову как трехлетнему ребенку.
- А как, по-твоему, они оказались рядом за столом? – Драко превратил снитч обратно в бокал и поставил на тумбочку.
- Драко, ты издеваешься, да?
- И он с ней танцевал. Кто знает, может быть, он сделал ей предложение, а? В ритме вальса.
Джинни схватилась за голову и со стоном повалилась на кровать.
- Прекрати, я не вынесу Пэнси в роли невестки!
- Флер же ты выносишь?
- Я. Ее. Не. Выношу. Что за кошмарный день!
Драко присел на край кровати, пристально вгляделся в лицо Джинни и погладил ее по щеке.
- Ладно, не переживай, я пошутил.
Джинни вскочила и вцепилась ему в волосы.
- Драко, скотина такая, ты меня доконать сегодня решил?
- Но про Гойла – чистая правда. Эй, больно же!