Глава 2Спать мы не могли лечь долго. Сначала наперебой обсуждали пир, выступление Дамблдора, а также самое главное – кого же из нас выберет Кубок. Виолетта хотела бежать и бросать пергамент с именем прямо сейчас, но мадам Максим сказала, что сделаем это все вместе и завтра утром.
Мне, честно говоря, участвовать в Турнире не хотелось. Лучше пусть выберут Флер или Эсмеральду, пусть они рискуют жизнью, а я от них отдохну. Тысяча галеонов, тоже мне! Разве это деньги? Соревноваться в магических искусствах стоит не ради денег. Тем более таких.
Но меня все равно не выберут, так что можно об этом не заботиться и спокойно лечь спать.
Спокойно лечь спать не получалось. Когда наконец-то тема хогвартских красавцев и Кубка Огня была исчерпана, Флер заявила, что ей холодно. И еще часа два обсуждалась тема страшных английских холодов, к которым наша хрупкая карета не приспособлена. Интересно, почему-то когда мы летели над землей, холодно не было.
На самом деле и правда стало прохладней, хотя вслух я этого не сказала. Но вторым одеялом укрылась. И заснула, кажется, еще до того, как все угомонились, ибо последнее, что я запомнила, – рассказ Эсмеральды о ее приключениях в Марселе, явно незаконченный. Еще подумала, что средиземноморские курорты – не самая подходящая тема для английской поздней осени. Только сказать не успела.
Дальше начался сон, который я поначалу восприняла как продолжение реальности. К нам в спальню пришел профессор Хмури и заявил, что я – злобный темный маг и меня надо арестовать. Девчонки тут же согласно закивали, причем их стало почему-то не семь, а двадцать или даже тридцать. Я приготовилась отбиваться, но не нашла свою палочку. Только что лежала на тумбочке возле кровати – и уже нету. Вместо палочки попадались то шпильки, то гребень, то книга незнакомых мне сказок с цветными картинками. Хмури схватил меня за руку и потащил куда-то прочь из спальни. Вышли мы почему-то в главный зал Хогвартса, где было совершенно пусто и только Кубок Огня светился зловещим красным светом. Он меня потащил к Кубку, а я не могла сопротивляться. Даже оттолкнуть его рукой не смогла.
Красные языки пламени взлетали метра на два. Хмури пробормотал что-то, и я поняла, что он хочет бросить в Кубок меня.
И попыталась закричать... но не смогла. Голос пропал вместе с умением сопротивляться.
И тут я проснулась. За окном – темень, в спальне – холодина, все спят, одна я, как дура, ворочаюсь без сна. Так и не смогла заснуть до самого утра, что не мешало мне проваляться дольше всех. Уже часу в одиннадцатом меня растолкала Камилла и со страшными глазами сообщила, что надо срочно идти на завтрак и не забыть кусок пергамента со своим именем. Который, я, конечно, с вечера не подготовила.
С недосыпа половина дня прошла, как в тумане. Когда мы вернулись в карету, все стали старательно наводить красоту, а я залегла спать. И проспала часов до четырех, после чего проснулась в бодром расположении духа. Наверное потому, что на этот раз мне ничего не снилось.
Разбудил меня пронзительный голос Виолетты:
– А я тебе говорю – он весь завтрак на нее пялился, не сводя глаз!
Неужто опять меня обсуждают? За завтраком я даже не обратила внимания, смотрел на меня кто-нибудь или нет.
– Мало того, – вступила в разговор Мануэлла, – мадам Максим тоже на него поглядывала!
Я раздвинула полог и встала с постели. Моему взору предстала картина: Эсмеральда старательно зашнуровывает платье на Флер, Мануэлла вдумчиво красится, Виолетта со страдальческим видом расчесывает волосы, Камилла, уже одетая, читает учебник по трансфигурации, а Мария и Сильвия тихонько хихикают, сидя на одной кровати.
Интересно, про кого они говорят?
– Я бы на месте мадам Максим на такое и глядеть бы не стала! – решительно сказала Флер.
– Ну почему? – вмешалась Эсмеральда. – По комплекции он ей подходит. Кого другого она просто придавит во сне.
– А как его хоть зовут? Бетти, ты наверняка уже тут все знаешь, как его зовут?
– Кого? – с недоумением спрашиваю я.
– Громилу, что за нашими конями ухаживает и за преподавательским столом сидит.
– Хагрид. Он преподаватель ухода за магическими существами. Любит возиться со всякими опасными тварями.
Мой простой ответ вызывает взрыв хохота. Сначала я не понимаю, отчего, а потом до меня доходит и я начинаю смеяться вместе со всеми.
– Вы представьте, – давится от смеха Сильвия, – подарит он мадам Максим какого-нибудь василиска вместо цветов!
– Ты другое представь, – вторит ей Эсмеральда, – как они любовью заниматься будут! Наша карета точно не выдержит!
– Тогда нас переселят в Хогвартс, и будет нам тепло! – заканчивает Мануэлла, что вызывает очередной взрыв хохота.
Честно говоря, мне не верится в то, что наша мадам Максим могла кем-то увлечься. Тем более этим Хагридом, совершенно непохожим на нормального волшебника. К громадному росту мадам Максим мы привыкли, а вот Хагрид внушал опасения. Да еще эта его любовь к злобным созданиям вроде трехголовых псов или драконов. Лично я от такого держалась бы подальше.
Когда мы наконец-то вышли на улицу, выяснилось, что наши самые худшие опасения сбылись. Возле кареты стоял Хагрид. Его прическу лучше всего можно было охарактеризовать словами Эсмеральды «взрыв на макаронной фабрике», а костюм напоминал шкуру убитого лет этак двести назад чудовищного животного. Вчера вечером он был и то симпатичней. Вот что значит – наводить красоту, того не умея.
Мы еще не успели ужаснуться внешнему виду Хагрида, как они с мадам Максим дружно понеслись к входу в замок.
– Да... – вздохнула Эсмеральда. – У меня слов нет.
Судя по отсутствию у Эсмеральды слов, событие действительно выдающееся. Флер вообще смотрела на удаляющуюся пару с ужасом. Да и мне, честно говоря, было немного не по себе. Лучше бы у мадам Максим с Дамблдором роман был, честное слово! Ну и что с того, что тот ее лет на пятьдесят старше?
На протяжении всего пира мы только об этом и говорили. Даже я в стороне не осталась. То и дело кидали взгляды на преподавательский стол, и увиденное нас отнюдь не радовало. Несмотря на то что Хагрид и мадам Максим сидели не рядом, переглядывались они довольно часто. И я бы не сказала, что внимание верзилы было нашей директорше неприятно. Интересно, как здесь относятся к романам преподавателей? У нас смотрят сквозь пальцы, лишь бы не в учебное время.
Но все равно – он мадам Максим не пара!
Интересно, а этот Хмури по-прежнему мной интересуется? Или успел позабыть? Я украдкой глянула в его сторону, и тут же наткнулась на ответный взгляд. Какие жуткие у него глаза! Особенно левый. Говорят, он им видит сквозь парты. Интересно, кто ему нормальный глаз выцарапал?
Ужин все никак не хотел кончаться. Мы, кажется, обсудили все, что могли, и наелись так, что было не встать. Оглядываясь по сторонам, я обнаружила, что мною интересуется не только Хмури. Сидящий за слизеринским столом белобрысый мальчик лет тринадцати-четырнадцати пристально за мной наблюдал, но стоило мне перехватить его взгляд, как он тут же смутился и отвернулся. Ну, допустим, Хмури я показалась похожей на какого-то темного мага. А этот-то что уставился? Влюбился, что ли? Как говорит Эсмеральда, я еще не настолько стара, чтобы интересоваться мальчиками. Если я уж в кого-нибудь и влюблюсь, то он будет старше меня лет на пять. Можно даже больше. Дядя старше тети лет на пятнадцать, что им абсолютно не мешает. Этому мальчику надеяться не на что.
Наконец-то золотые тарелки опустели, и Дамблдор поднялся с места. Все, как по команде, замолчали.
А вдруг я забыла бросить свое имя в Кубок? Помню, что мы все вместе к нему подходили... но я спала на ходу и вполне могла забыть.
– Камилла, – прошептала я на ухо соседке, – я точно пергамент в Кубок бросила?
– Точно, – успокоила меня Камилла, – ты прямо передо мной шла!
– Тише, вы! – шикнула на нас Эсмеральда.
И вовремя – Дамблдор заговорил.
– Кубок огня вот-вот примет решение, – сказал он. – Думаю, ему потребуется еще одна минута.
Еще минута? Он и так два часа думал, если не больше!
– Когда имена чемпионов будут названы, прошу их пройти в комнату, примыкающую к залу. Там они получат инструкции к первому туру состязаний.
Ну так называйте же скорей, не тяните!
А вдруг и в самом деле выберут меня?..
Нет, вряд ли.
Большая часть свечей погасла, и зал погрузился в полутьму. Кубок, казалось, засветился еще ярче. Хотя его пламя осталось тем же – просто при свете множества свечей синеватые языки пламени терялись.
И вдруг – красная вспышка, и из Кубка вылетел обгоревший кусок пергамента.
– Чемпион Дурмстранга – Виктор Крам!
Зал взорвался криком и аплодисментами. За нашим столом громче всех орали Цезарь и Марио.
– Какой-то он некрасивый, – презрительно поджала губы Виолетта.
– Ты что, не видела, как он летает? – накинулся на нее Цезарь.
– Ты летаешь не хуже! – влезла Мария.
Цезарь только усмехнулся.
– Эх, хорошая ты девчонка, Мария, только в квиддиче не смыслишь.
– Тихо! – оборвала начавшийся спор Эсмеральда.
Крам уже удалился в соседнюю комнату и все постепенно умолкли. Сейчас. Сейчас...
– Чемпион Бобатона – Флер Делакур!
Я так и думала. Кто же еще. Разве что Эсмеральда. Она в чем-то сильнее Флер, но может, Кубок решил, что не стоит выбирать в чемпионы полукровку?
– Флер, поздравляю! – Эсмеральда с радостным криком кинулась подруге на шею.
Остальные ее радость отнюдь не разделяли. Виолетта с Сильвией даже заплакали. Ну и дуры. У них точно шансов не было. Даже Камилла сидела расстроенная.
– Я думала, он тебя выберет, – прошептала она, глядя вслед удаляющейся Флер.
Я только усмехнулась.
– Я же говорила! – торжествующе произнесла Эсмеральда.
Врет. Ничего она не говорила.
– Ты что, расклад делала? – заинтересовался Цезарь.
– Ага. У меня так и вышло. Правда, попутно чушь какая-то получилась...
– Какая чушь?
– Да, ерунда. Потом расскажу. Когда третьего чемпиона объявят.
Эсмеральда замолчала и как раз в это время кубок выбросил еще кусок пергамента.
– Чемпион Хогвартса – Седрик Диггори!
– Хорошенький! – протянула на весь зал Сильвия.
Я не могла не согласиться – действительно хорошенький.
Кубок что, по внешности выбирает? Тогда непонятно, почему чемпион Дурмстранга – Крам. Там и посимпатичней ребята есть.
За столом Хаффлпафа все до единого вскочили на ноги и долго вопили и хлопали. Их радость была столько заразительна, что даже я не выдержала и захлопала в ладоши. Мне было абсолютно все равно, кто станет чемпионом Хогвартса. Но почему бы не порадоваться вместе с его студентами?
Когда все угомонились, Дамблдор начал речь:
– Теперь мы знаем имена чемпионов. Ваш долг – оказать им поддержку...
А что нам еще остается? Хотя лично я поддерживать Флер не буду. Зачем ее поддерживать, она сама ходит.
Внезапно Дамблдор остановился на полуслове. Кубок огня снова взметнул фонтан красных искр и выбросил еще один листок пергамента. Четвертый.
Директор Хогвартса протянул руку и взял пергамент. Смотрел на него долго-долго. И наконец произнес:
– Гарри Поттер!
Эсмеральда схватилась за голову. Такого ужаса на ее лице я никогда не видела. Даже когда вчера она говорила мне о грозящей опасности, то выглядела всего лишь встревоженной.
– Это кто еще такой? – недоуменно спросила Виолетта.
– Он стал причиной исчезновения Того-Кого-Нельзя-Называть, одного из сильнейших темных магов нескольких последних столетий, – четко, как на уроке, проговорила Камилла.
Ах да, теперь и я вспомнила. Мы это все изучали. И прошло с тех пор каких-то тринадцать лет. Только книжные строчки совершенно не ассоциировались с живыми людьми. Даже не думалось, что Гарри Поттер – обычный мальчик, такой же, как и мы все, и учится в обычной школе. Абстрактная книжная фигура – и не больше. Оказывается, не абстрактная, а вполне реальная. Вот он медленно поднялся со своего места и нерешительно направился к преподавательскому столу. Все смотрят на него: кто с недоумением, кто с неприязнью или даже с ненавистью, но только Эсмеральда – с ужасом. Это что, и есть та самая «чушь», которую ей показали карты? А что тут страшного? Странно – да, еще никогда в Турнире Трех Волшебников не было четырех участников. Но, может, Кубок просто ошибся? Может он хоть раз за столько лет ошибиться?
– Эсмеральда, – осторожно позвал Цезарь. – Так что за чушь у тебя получилась?
– Это не чушь, – страдальчески проговорила Эсмеральда.
Она и это предугадала? Но почему тогда не сказала нам?
И этот загадочный мой не то родственник, не то друг семьи... И этот Гарри Поттер, чуть ли в колыбели победивший страшного темного мага...
Ну и дура же я!
Я хлопаю себе по лбу с такой силой, что на меня все дружно оборачиваются.
– Бетти, ты чего?
Я ничего. Я полная дура. Я не могу сложить простейшие ингредиенты в элементарнейшее зелье.
Война с Волдемортом в Англии длилась одиннадцать лет. И закончилась в восемьдесят первом году, когда он так некстати нарвался на этого мальчика. А меня отправили во Францию в восьмидесятом году, в трехлетнем возрасте. Как раз война была в самом разгаре. И что там говорила тетя про английских Розье, которые пошли по неверной дорожке?
Я могу, конечно, обвинить тетю, которая мне ничего не рассказала. Но при чем тут тетя, если я не потрудилась сделать выводы из известных фактов, которые нам на уроках истории магии давали! Некого винить, кроме себя. Я круглая дура, и чтобы хоть немного искупить свою дурость, завтра проведу весь день в библиотеке.
– Ох и устроит сейчас мадам Максим скандал! – мечтательно произносит Виолетта.
Я поглядела на преподавательский стол – действительно, мадам Максим нет. И большинства преподавателей тоже. Скандал, судя по всему, будет грандиозный.
– Эсмеральда, ты куда? – восклицает Цезарь.
– В карету!
– Зачем?
– Посмотреть надо кое-что.
Вот и мне надо посмотреть кое-что. Но никто меня сейчас в библиотеку в такое позднее время не отпустит.
– Подожди, сейчас все вместе пойдем, – говорит Виолетта. – Вот мадам Максим дождемся...
– Мы ее еще долго не дождемся, – мрачно говорю я.
– Может, хватит на сегодня предсказаний? – сердито произносит Марио.
Мадам Максим мы, конечно, не дожидаемся. Хотя сидим добрых полчаса, и только когда все начинают расходиться, Эсмеральда решительно встает со стула и направляется к выходу.
Еще минут двадцать мы сидели в нашей гостиной и ждали. Эсмеральда сразу же куда-то убежала и вернулась только, когда пришли мадам Максим и Флер.
Флер была очень сердита. Посмотрев на нас и недовольно что-то пробормотав, она направилась в спальню. Эсмеральда бросилась за ней.
Судя по выражению их лиц, назревал скандал. Не много ли на сегодняшний день? Скандала с преподавателями мы не видели, и наблюдать новый я тоже не хотела бы. Но девчонки орали так громко, что слышно было даже в гостиной.
– Ты должна отказаться от этого Турнира!
– Ты что, с ума сошла?
– Это ты сошла с ума! Тебе грозит опасность!
– Раньше ты мне этого не говорила!
– Я не могла поверить, что это случиться! Что выберут еще и Поттера!
– При чем тут Поттер?
– При том, что кто-то замышляет против него зло!
– А я тут при чем?
– А ты можешь случайно встать у него на пути!
– Как я, по-твоему, откажусь? Чемпион не может отказаться, он связан магическим контрактом!
– А изменить этот контракт нельзя? – тон Эсмеральды стал спокойнее. – Чтобы кто-нибудь другой участвовал в Турнире? Хоть Колючка.
Здрасте! А я-то тут при чем?
– Нельзя! Ты не слышала, что Дамблдор говорил? Как я могу отказаться? Ты представь – тысяча галеонов!
– Дура! Тебе что дороже – галеоны или жизнь?
Насчет дуры я с Эсмеральдой целиком и полностью согласна. Насчет жизни, по-моему, она преувеличивает. Ну кому наша Флер нужна? Кто ее убивать станет?
– Сама дура! Ты мне завидуешь!
– Я тебя спасти хочу!
– Не надо меня спасать!
– Флер, ты не понимаешь...
Дальше Эсмеральда заговорила очень быстро и очень тихо, так что слов было уже не разобрать.
Не знаю, как кому, а лично мне надоело сидеть и слушать перебранку. Я решительно встала с дивана и направилась в спальню.
– А спать нам не пора?
Флер и Эсмеральда одинаково злобно посмотрели на меня. И хором сказали:
– Не пора!
После чего посмотрели друг на друга и рассмеялись.
Кажется, одним скандалом меньше. Ну и хорошо. Не люблю скандалов.
Это был, без сомнения, самый тяжелый день в моей жизни. Поздним вечером, сидя в своем кабинете, я дико боялся провала. Мне казалось, что Дамблдор раскусил меня с первого же дня. Мне казалось, что он наблюдает за каждым уголком Хогвартса и стоит мне подойти к Кубку, как меня сразу схватят.
Я даже не стал спускаться к Хмури. Ничего, переживет один день без еды. Я в Азкабане питался через два дня на третий, и пища была куда хуже. Ему жаловаться не на что. Все равно он большую часть времени в отключке. И дементоров здесь нет.
До полуночи я сидел за столом и тупо смотрел в висящий на стене Проявитель Врагов. Можно было отвлечься и попроверять рефераты: у меня накопилась их целая гора и эту гору надо разобрать к началу следующей недели. Но сама мысль об этом вызывала у меня приступ тошноты. Кому на самом деле нужны эти рефераты, эти контрольные и опросы, если Темный Лорд в беспомощном состоянии пребывает под опекой Хвоста в нашем доме, а его немногие оставшиеся верными сторонники мучаются в Азкабане?
Как ни странно, мысль об Азкабане придала мне силы. Я не раз думал о том, что когда-нибудь, возможно совсем скоро, мы освободим тех, кто там томится. В том числе и Беллу. Она не могла умереть, она должна дождаться! Вот она будет рада, когда узнает, что я не умер!
А чтобы она дождалась, я должен действовать.
В час ночи я надел мантию-невидимку и вышел из кабинета.
Как и в тот последний день лета, стоило мне начать действовать, сразу ушли все страхи и я почувствовал себя уверенным. Но тогда мне ужасно мешал Хвост и чуть не испортил все. А сейчас я был один и мешать было некому.
Темный Лорд научил меня, что надо делать. Поэтому и волноваться было нечего. Бросив в кубок пергамент, я еще долго стоял и любовался. Дух переводил. Два месяца хожу в обличье Хмури, а привыкнуть к его деревянной ноге все не могу. Как он умудряется с ней бегать? В ночь, когда мы на него напали, он нас так загонял!
Оставалось спокойно ждать завтрашнего вечера. Заклятие должно сработать.
А вдруг не сработает?
Нет, Темный Лорд предусмотрел все.
По замершим и притихшим коридорам Хогвартса я вернулся в свой кабинет. Мне не встречалось даже привидений, не говоря уж о ком-то более материальном. Я знаю, что иногда на Филча нападает охота патрулировать коридоры в поисках не то василиска, не то Гарри Поттера, не то обоих сразу. Хотя ни с тем, ни с другим он не сладит. Но Филча не было, хотя я от него на всякий случай защитился – мало того, что мантия невидимка на мне, так еще заглушающее заклятье на себя поставил.
Вернувшись в свою комнату, я долго не мог заснуть. После того как принял свой нормальный облик, долго смотрелся в зеркало – не в Проявитель Врагов, а в обычное. Всегда выглядел моложе своих лет. А сейчас – на полные тридцать два, если не больше. Но чувствую-то я себя не на тридцать два! Двенадцать лет я вычеркнул из жизни, связал узлом прошлое с настоящим, а все, что между ними – безжалостно выбросил. Вот если бы при этом и выглядеть на двадцать...
Вспомнилась девочка, похожая на Беллу. Поговорить бы с ней. Выяснить, откуда она такая взялась. Поговорить в своем обличье, а не в том, в котором я вынужден находиться в Хогвартсе. Хмури она, похоже, уже испугалась.
А вдруг она и меня испугается? Вон сколько у меня морщин на лице, и волосы наполовину седые. Это я не считаю двенадцати не прожитых лет. А на самом деле один азкабанский год стоит считать за двенадцать. Так сколько мне сейчас в итоге?..
Полностью разочаровавшись в своем теперешнем внешнем виде, я отправился спать. И приснилось мне нечто странное. Нет, Белла мне снилась и раньше. До Азкабана – очень даже часто. После – в основном кошмары. Вроде того, что я прихожу ее освобождать, а она умирает за минуту до моего прихода. Но сейчас она мне приснилась совсем молодая, не старше восемнадцати. И мне было примерно столько же. И в этом сне мы собирались пожениться. Где-то была мысль, что У Беллы уже есть муж, но это было в какой-то другой жизни, не здесь. Или это была другая Белла? Или вообще не Белла, а та девочка из Бобатона?
То, что мне снилось дальше, я бы не стал пересказывать даже самому себе. Просыпаться не хотелось, а когда я наконец проснулся, то долго еще лежал в постели и пытался удержать образ Беллы из сна.
Весь день я старательно делал вид, что выспался. Впрочем, Дамблдору было не до меня – он искренне потешался над попытками студентов обойти запретную линию. Я издали понаблюдал над тем, как бобатонцы одни за другим подходят к Кубку, обратил внимание, что Белла нынче тоже какая-то вялая. Ей что, всю ночь кошмары снились? Я, например.
Когда за окном пошел дождь, навевая сонное настроение, я махнул рукой на все и пошел к себе в кабинет спать. Несмотря на то что на этот раз я просыпался, чтобы принять очередную порцию оборотного зелья, чего не делаю ночью, отдохнуть я сумел. И на ужин спустился бодрый и в хорошем расположении духа. То бишь готовый раскрывать очередные заговоры очередных врагов. Враг на примете уже есть – Каркаров. Вчера я лишь припугнул его, а сегодня следовало его дожать. Желательно – при Потере.
Весь ужин я провел в каком-то полусне, невзирая на то, что выспался. Что-то ел, отвечал на какие-то вопросы, сам говорил что-то, но это проходило мимо моего сознания. Я ждал. Ждал, когда наконец-то объявят имена чемпионов.
– Чемпион Дурмстранга – Виктор Крам!
Знаменитый ловец болгарской сборной. Разумеется – кто же, как не он, достоин быть лучшим. Помню, как здорово он играл на том финальном матче. Несмотря на то что половину матча я думал о чужой палочке в моем кармане и о том, что можно с ней сделать, я успел понаблюдать за игрой Крама и восхититься ей.
Жаль, что ему ничего не светит.
– Чемпион Бобатона – Флер Делакур!
У меня отлегло от сердца. Не она. Она, похоже, и сама не надеялась. Не плакала, как пара ее однокурсниц. Только усмехнулась, глядя на то, как Делакур идет к преподавательскому столу.
– Чемпион Хогвартса – Седрик Диггори!
Мне абсолютно все равно кто. Диггори так Диггори. Лучше даже он, чем кто-нибудь из слизеринцев. Не так жалко отдавать победу другому.
Теперь все успокоились, а я, наоборот, напрягся. А вдруг ничего не выйдет? Вдруг я напутал?
Нет, не напутал! На середине проникновенной речи Дамблдора о том, что надо оказывать всемерную поддержку своим чемпионам, кубок огня выбросил сноп красных искр и с ними – кусок пергамента.
– Гарри Поттер!
Мне захотелось вскочить на ноги, захлопать в ладоши и заорать что-нибудь радостное. Но я сдержался. Только нахмурился еще сильнее и пристально стал оглядывать зал. Обоими глазами сразу. Все в смятении. Даже бобатонцы. Даже Белла. А она-то что?
А я? Я тоже в смятении. Прямо здесь, на моих глазах, случилось нечто странное, если не сказать – страшное. Кто-то бросил в Кубок имя Гарри Поттера, который вряд ли сам собирался участвовать в турнире. Да и не пустила бы его запретная линия.
Первым сорвался с места Людо Бэгмэн. За ним, спустя пару минут, последовали Дамблдор, Крауч, Каркаров, мадам Максим, МакГонагалл и Снейп. Я остался на месте. Выжду еще минут пять, чтобы скандал успел разгореться.
Вот тогда-то появлюсь и еще раз напугаю Каркарова. При Потере. Чтобы тот окончательно убедился, кто ему друг, а кто – враг. 
