Пожиратели и селедкаПо тундре, по широкой равнине,
Где мчится скорый «Воркута – Азкабан»...
(Приписывается Завулону)
Над ужасной азкабанской тюрьмой сгущалась ночь. Дементоры ушли в караулку играть в домино, напоследок подвергнув узников изощренным издевательствам: всех их лишили конституционного права попялиться в зомбоящик, потому что в волшебном мире телевидения не было.
- Слышь, Каркоров, - прошипел Джон Риддл, толкнув локтем лежащего рядом на нарах Игоря Каркарова, - ты куда шлем дел, зайка моя?
- Да ты че, Вольдеморт, - вступился за сокамерника Долохов. – Откуда ж ему знать? Ты шлем всегда в сумке носил. С сумкой приходил, с сумкой уходил. Дядя к тебе твой приезжал, вы толковали на кладбище. Ты что, не помнишь ничего?
- В поезде я с полки упал, башкой треснулся, - начал излагать свою легенду Джон Риддл.
- В Хогвартс-экспрессе? – тут же поддел его Долохов.
- В угол поставлю. То есть закруциативаю нафиг, - строго сказал Джон Риддл. – Так вот, треснулся башкой – тут помню, тут не помню.
- Так не бывает, - подозрительно сказал Долохов.
- Бывает, - поддержал лже-Вольдеморта Каркаров, - вот на Москве темный маг Завулон варит перцовый самогон. Я с ним ведрышко однажды выкушал. Проснулся в аврорате – ничего не помню!
- Надо было заклинание произнести: «Нет надо мной твоей власти, самогон», - наставительно сказал Долохов. – А ты, небось, в глотку безоар сунул.
Альбус Дамблдор с юности ненавидел книжку «Сделай сам», потому что от упражнений юного мага-теоретика по этой книге его семью постигла тяжелая утрата. Конечно же, ответственность за этот эпизод Дамблдор свалил на своего соседа Гриндельвальда, который и подарил ему злосчастную книжку, но с тех пор Дамблдор дал зарок ничего не делать своими руками и мужественно зарок держал, все свои проблемы решая руками чужими. Поиск шлема Годрика Гриффиндора не стал исключением: Дамблдор предложил Джону Риддлу организовать его побег из тюрьмы вместе с Долоховым и Каркаровым, чтобы те навели Риддла на шлем.
Джон Риддл за проведенные в камере несколько дней успел взять Долохова и Каркарова под опеку и начать относиться к ним как к своим хулиганчикам в детсаду. На побег он, разумеется, согласился, потому что и сам считал, что неплохим в общем-то ребятам Антону и Игорю в обществе преступников не место.
- Вы понимаете, - прочувствовано сказал Джон Риддл Дамблдору, - Игорь хороший. Но слабохарактерный.
- Точно, слабохарактерный, - кивнул Дамблдор. – Сам магглов авадил, а потом на других все свалил.
Дамблдор клятвенно заверил Джона Риддла, что мимо Азкабана, напротив арматурного склада, в 10:00 в понедельник пройдет порожняком рыболовецкий сейнер. Но потом, как и всегда, Дамблдор об одном не распорядился, о другом не рассказал, и в результате, проболтавшись битый час в ледяной воде, беглецы с трудом пробрались в трюм случайного судна, битком набитый вонючей селедкой. Вслед за тремя охотниками на хоркрукс увязался и аристократический хлыщ Люциус Малфой, который с гордостью заявил, что если все побежали, то он впереди. Правда, через пять минут в холодной воде Малфой раскис, а через пятнадцать минут уже успел всем надоесть своим нытьем и качанием прав олигарха. Через полчаса Джон Риддл заметил, что по нытью его спутники забьют даже младшую группу детсада. Джон Риддл не был ни волшебником, ни аврором, ни тем более директором Хогвартса. Он был простым воспитателем детсада, привыкшим отвечать за вверенных ему беспомощных малышей. Поэтому, несмотря на свой почтенный возраст, троих Пожирателей на борт наконец-то появившегося из тумана корабля он втащил на своем горбу.
- Проклятая селедка, - брезгливо сказал Люциус, морща нос и опрыскивая свою заляпанную арестантскую робу морской водой, словно это были французские духи, - не отмывается совсем.
Джон Риддл наконец нашел на берегу гладенькую дубинку, чтобы помолотить ей свою снятую робу, как это делали бабы, стиравшие белье в проруби. Деревенское детство научило его множеству полезных вещей – например, после оттирания песком его арестантская роба выглядела намного лучше, чем одежда его сообщников. Сообщники тем временем восхищались его природной магией.
- Он его пришьет, век воли не видать, - испуганно зашептал Каркаров сидящему рядом Долохову, который безуспешно пытался вызвать свою природную магию. – Либо дубинкой пристукнет, либо Авадой без палочки отоварит, от природной злобности. Антон, ну скажи ему, что не было у нас такого уговора.
- Сам скажи, - проворчал Долохов, который перепробовал даже детские считалочки типа «Старая вонючая роба, перекрасься ты в белый цвет», но роба его так и оставалась заляпанной рыбьей чешуей.
- Слышь, Лорд, продаст, - фамильярно прошептал Долохов Джону Риддлу на правах друга детства, наблюдая за тем, как Каркаров бычит на Малфоя и гонит его прочь, - сразу расколется. Ты ж знаешь этих графьев позорных.
- Ладно, - добродушно согласился Джон Риддл, - с собой возьмем. Жалко ведь мальчика.
Джон и не подозревал, насколько он в этот момент был близок к провалу. Если бы не остервенелое выражение лица, с которым он молотил тяжелой дубинкой свою робу, и не повязанный по-пиратски носовой платок на лысом черепе, Долохов наверняка бы понял, что таким добрыми вольдеморты не бывают.
Магические средства связи поражали Джона Риддла как ребенка, и при виде головы Дамблдора в камине он восхищенно всплеснул руками.
- Извините, конечно, - мягко начал Джон Риддл, - но с транспортом получилось немного неловко, не правда ли?
- Я задолжал вам объяснение, - признал Дамблдор. – Напомните мне об этом лет этак через десять. А лучше – когда я сдохну.
- Я, собственно, не о себе, - пробормотал Джон Риддл, которому было очень трудно разозлиться, даже когда он знал, что надо бы. – Но я обещал людям нормальный транспорт... Знаете, даже преступников обманывать неэтично, не говоря о том, что они неплохие ребята и мне поверили...
- Этично, неэтично, – проворчал Дамблдор с присущей ему как светлому магу гуманностью. – Это у нас с ними цацкаются, на поруки берут. А надо, как в Турции в старину: посадят вора в чан с дерьмом, только голова торчит, и возят по городу. А над ним дементор с мечом... И через каждые 5 минут вжик мечом над чаном! Так что если вор не нырнет – голова с плеч! Так он весь день в дерьмо и нырял.
- Так это в Турции, - сказал Джон Риддл и недвусмысленно положил руку на кочергу, вполне по-фамильному блеснув красными глазами, - там тепло.
Дамблдор поспешил убрать голову из камина.
Когда Джон Риддл вернулся в гостиницу, где он разместил своих подопечных, Долохов вместо природной магии призвал магию национальную, и громил постояльцев отеля в шахматы, демонстрируя, что он, Смыслов и Карпов одной крови.
- Лошадью ходи, - подсказывал Каркаров, ходя за подельником, дающим сеанс одновременной игры, и тыря со стола ладьи соперников. – Лошадью ходи, век воли не видать!
Джон Риддл любил тихие интеллектуальные игры и от души порадовался за своих хулиганчиков. Правда, радость его длилась только до возмущенного крика жильца из соседнего номера «Здесь стояла моя ладья!» и последовавшего за ним остаповского жеста Каркарова. В следующую минуту номер азкабанских беглецов превратился в поле рукопашной битвы.
- Давай, Вольдеморт! – крикнул Долохов, лупя магглов по голове шахматными досками. – Порви их, как кролика в детдоме!
Джон Риддл был человеком добрейшей души. Он любил кроликов и не любил насилие. Но за десятилетия работы в детском саду ему приходилось сталкиваться с массовыми драками, и как быть в таких ситуациях, он знал.
- Стыдно, друзья, - наставительно сказал мнимый Вольдеморт, держа мокрых драчунов под прицелом брандспойта. – Большие, а так хулиганите. Всем пострадавшим от этих шахматистов я приношу свои извинения и прошу покинуть номер. Вы, двое – вернуть людям деньги!
Долохов и Каркаров удивленно посмотрели на своего шефа.
- И не забудьте переодеться в сухое, простудитесь, - заботливо крикнул Вольдеморт вслед расходящимся магглам.
- А вы, - Джон Риддл сверкнул в сторону беглецов глазами, немного уменьшив их опасения, что у шефа после падения с полки все мозги вверх ногами встали, - слушайте меня. Если мы не хотим снова в Азкабан, если хотим до шлема добраться, с сегодняшнего дня все склоки прекратить. Не играть, не пить, не воровать – без меня. Расизм ваш и клички отставить, обращаться друг к другу только по именам, даже когда мы одни.
- Тебя как зовут? – кивнул Джон Риддл в сторону Долохова.
- Антон Палыч, - удивленно ответил Долохов.
- Тебя?
- Игорь.
- Тебя?
- Малфой.
- Я же сказал – клички отставить!
- Это фамилия, - обиделся Люциус. – А имя – Люциус Абраксасович.
- Меня будете называть... Том Томыч, - велел Джон Риддл. – Ясно? Как стемнеет, пойдем кассу брать.
