Тридцать тысяч галеоновНазвание: Тридцать тысяч галеонов
Тема № 2: галлеоны
Ты
С высоты
Красоты своей меня не замечаешь.
Но я смогу сделать так,
Что ты меня еще узнаешь.
Браво, «Я то, что надо».
Билл порядком отвык от бумажной возни. Пять лет, проведённых в Египте, не прошли даром. Там он имел дело исключительно с гробницами и заклятиями, их охраняющими, и только изредка составлял списки найденных драгоценностей и артефактов. На этом его общение с пергаментом и пером заканчивалось. Теперь же ему пришлось вспомнить то, чем он занимался на первых порах работы в «Гринготтсе», потому что в Англии, увы, гробниц не наблюдалось, а были только бесконечные отчёты, отчёты, контракты с клиентами, сметы и снова отчёты. Несмотря на занятость в Ордене Феникса, Билл уже жалел о переводе и понимал, что скоро совсем погрязнет в бумажной канители. Вдобавок, в английском отделении работало совсем мало людей, всё сплошь гоблины — существа, в общем-то, неплохие, но сильно отличающиеся от людей, и ни о какой дружбе с ними не могло идти и речи. На площади Гриммо поговорить тоже было особо не с кем: Чарли, бывший ему не только братом, но и лучшим другом, по-прежнему жил в Румынии, Сириус в последнее время совсем замкнулся в себе, Ремус постоянно пропадал на заданиях… словом, жизнь день ото дня становилась всё скучнее. Работа — собрания Ордена — дежурства для Ордена — снова работа. Заколдованный круг. И когда Билл почувствовал, что пора что-то менять, иначе он сойдёт с ума от однообразия, в окружающей его серой действительности появился светлый лучик. Или искорка. Или маленький ураган. Сложно было сказать наверняка, но в первый момент ассоциация с ураганом показалась Биллу самой верной. Потому что для того, чтобы дать отпор Грипхуку, гоблину, занимавшему один из главных постов в «Гринготтсе», нужно было быть именно что стихийным явлением.
— Ви нишшего не понимаете! Это п’госто глупо! Мой англёсский вполне хо’гош! — восклицала она, размахивая перед носом гоблина какими-то бумагами. Но тот, казалось, не обращал на неё ни малейшего внимания. Дождавшись момента, когда она прервала выразительную тираду, чтобы отдышаться, Грипхук невозмутимо заявил:
— Мадемуазель Делакур, либо вы делаете свою работу
хо’гошо, — произнёс он, передразнив манеру её речи, — либо мы вас увольняем.
Прозвучавшая фамилия окончательно убедила Билла в том, что перед ним та самая чемпионка из Бобатона, которой он помог отыскать ход в Хогвартсе всего месяц назад.
— Вы не посмеете!.. — начала было Флёр, однако гоблин развернулся и зашагал к кабинету. — Да вы п’госто… п’госто… п’госто barbare! — так и не подобрав подходящее слово из своего английского словарного запаса, произнесла она французское ругательство.— П’гоклятые англёсские гоблины! Чтоб вам всем!..
Но Грипхук уже давно скрылся за дверью и не слышал её. Оно и к лучшему, решил Билл, потому что такое двусмысленное оскорбление наверняка не осталось бы незамеченным, и тогда уж точно не миновать ей увольнения.
— Я могу вам помочь? — произнёс он, испытывая дежа вю. Вот уже второй раз он встречает эту девушку, и во второй раз предлагает ей свою помощь.
Флёр вздрогнула и обернулась. В глазах у неё блестели слёзы, лицо раскраснелось, но если секунду назад она выглядела сердитой, то теперь вся её злость куда-то подевалась, уступив место растерянности.
— Ви? — только и смогла выговорить она, скользнув взглядом по Биллу, и тут же отвернулась назад, спрятав лицо в ладонях. — Не смот’гите на меня. Я вся к’гасная и нек’гасивая…
Билл поборол возникшее из ниоткуда желание рассказать ей о том, насколько ей идут выбившиеся из строгой причёски прядки, обрамляющие лицо, румянец на щеках и сверкающие в гневе глаза. Он сделал пару шагов и легонько коснулся рукой её плеча.
— Может, всё-таки расскажете, что случилось? — тихо произнёс он. Дважды просить ему не пришлось: Флёр шмыгнула носом и заговорила:
— Это п’госто… п’госто… террибль! Я так ста’галась хо’гошо учиться, эта работа была ошшень важна для меня! Papa гово’гил, что мне удастся поладить с этими… существами, ну, понимаете, мой да’г, — Биллу показалось, что она недовольно передёрнула плечами на этих словах. — Обещал, что всё будет чудесно, и я заодно улучшу свой англёсский… но я здесь всего па’гу дней, а уже вижу, что тут оказалось совсем не так, как рассказывали нам п’ги выбо’ге п’гофессии, и эти гоблины такие неп’гиятные, и в Англии… — неожиданно она замолчала и наконец посмотрела на Билла, а взгляд у неё был такой, словно она только теперь его узнала.
…Глаза у неё оказались совершенно удивительные. Билл припомнил, как Рон и другие описывали их, как голубые. Как ярко-голубые. Как небесно-голубые, наконец. Но почему-то никто никогда не говорил о том, что когда на неё смотришь, создаётся впечатление, что она попала в беду, и только ты один можешь её спасти.
Билл слегка тряхнул головой. Невероятное желание сделать что-то такое, что-то особенное, предназначенное только ей, не пропало. Что с ним происходит, чёрт возьми?..
Но тут она отвела взгляд. Переступила с ноги на ногу – каблучки царапнули по мрамору, вымостившему пол банка. Похоже, ей было неуютно.
— П’гостите, — Флёр сделала шаг назад. — Я не должна была… не должна была… — она замялась, но через мгновение закончила: — Не должна была вам всё это гово’гить… это всё ошшень глупо. Я лучше пойду. Нужно ещё пе’гевести этот ужасный документ, а я не знаю, что значат некоторые слова, — она снова отступила назад.
— Я могу помочь вам с переводом, — предложил Билл.
Флёр недоверчиво посмотрела на него, похоже, не ожидавшая таких слов:
— Ви точно этого хотите?
Билл кивнул. Флёр, помедлив, протянула ему бумаги, которые держала в руках и указала на нужную строчку.
— Вот, — сказала она. — Никак не могу понять, как пе’гевести это место. Получается «т’гидцать тысяч галеонов», но зачем Г’гинготтсу т’гидцать тысяч лодок? Какая-то несу’газица…
Билл искоса наблюдал за Флёр: сосредоточенное выражение лица, нахмуренные брови, цепкий взгляд, скользящий по строчкам… засмотревшись, он не сразу обратил внимание на интересующую её фразу… а обратив, не смог сдержать смешок, который попытался выдать за кашель, правда, без особого успеха.
— Что? — сразу насторожилась Флёр. — Я ошиблась?
Билл кивнул, не в силах произнести ни слова — смех разбирал его всё сильнее.
— Гово’ги же! — требовательно воскликнула она. — Или ты п’гедложил мне помощь только для того, чтобы посмеяться надо мной? Раз так, я ухожу! — не дождавшись ответа, она выдернула бумаги у него из рук и направилась в сторону лестниц, но Билл догнал её и удержал за локоть:
— Постой, пожалуйста! Я совсем не хотел тебя обидеть. Просто это действительно смешно.
Флёр предприняла ещё одну попытку сбежать, но Билл неожиданно решительно удержал её на месте.
— Да послушай же! Ты неправильно перевела одно-единственное слово. Должно было получиться «тридцать тысяч галлеонов», а у тебя вышло «тридцать тысяч галеонов». Вот и всё. Наверное, ты перепутала слова «galleon» и «galion»… — Билл посмотрел на Флёр, но она его, похоже, уже не слушала. Смущённая и покрасневшая, она не знала, куда деть взгляд.
— Я такая глупая… — пробормотала она. — Ошшень глупая. Мне так стыдно, неве’гоятно стыдно! Такая ужасная ошибка… меня в самом деле нужно уволить! Merci beaucoup, я пойду, п’гиведу весь пе’гевод в по’гядок.
Флёр забрала у него из рук бумаги и взбежала вверх по лестнице. И тут Билл понял, что пришло время для более решительных действий.
— Флёр! — окликнул он её.
— Oui? — произнесла она, развернувшись в пол-оборота к нему.
— Хотите, я вам помогу с английским? — спросил Билл.
— Что?
— Хотите, я помогу вам с английским? — терпеливо повторил он. — Ну... вроде как дам несколько полезных уроков.
Флёр окинула его оценивающим взглядом из-под густых ресниц и, помедлив мгновение-другое, ответила:
— Я не п’готив.
Развернувшись, она продолжила подниматься по лестнице, а Билл ещё некоторое время стоял, глядя ей вслед и думая о том, что ошибки — не такая уж плохая вещь.
