Глава 2/ооочень сопливо...:):):)/
Ах да. Эванс. Мы говорили о ней. Что еще не сказано?
Эванс, знаете ли, проста. Нет в ней никаких загадок - во всяком случае, не для меня. Я все в ней понимаю - и то, почему она любит трансфигурацию, и то, почему любит рисовать, и то, почему не очень-то жалует меня. Думаю, где-то в глубинах Эванс скрывается дух авантюризма, он старательно подавлен, подпилен и подстрижен со всех сторон так, чтобы не выпирал из-за благонравности и правил. Вся моя надежда (если она есть, а я - оптимист) на этот латентный авантюризм Эванс. Если такое возможно, то когда-нибудь он сделает меня симпатичным в ее глазах, но я его не тороплю. Раньше торопил, а теперь мне все равно - пусть все идет своим чередом.
Эванс любит одиночество. Никаких тебе подружек, никаких шумных вечеринок, никаких гулянок. Любит ли она читать? Не замечал какой-то особой страсти - во всяком случае, большей, чем у любого здравомыслящего человека. Нет, Эванс проводит время не с книгами. И даже не с красками, хотя рисует много, и получается, надо сказать, неплохо. Хотя я, вообще-то, в живописи не очень, да и о ее мазне не могу судить объективно…. Эванс проводит время со своими мыслями. О чем она думает? Да знаю я, о чем. Эванс одержима идеей принести человечеству какую-нибудь пользу - существенную, значительную, ощутимую. Нет, не тщеславие, не жажда прославиться движет ею, а всего-навсего обида на то, что ее, якобы, могучий потенциал пропадает ни за что. Эванс склонна к самопожертвованию - это один из вариантов ее самореализации: принести себя в жертву ради чего-нибудь стоящего, а не из эгоистичных побуждений.
А эгоистические побуждения в системе счисления Эванс - это я. Я - то, что, обладая потенциалом, не желает пустить его на благо человечества, а желает поудобней пристроить свою задницу. К Питеру она таких претензий не имеет, само собой - ведь у Питера никакого потенциала нет, а, следовательно, ему и отдать за общее благо нечего. А я - эгоистичная, надменная скотина, которая свой внутренний резерв заныкала, уселась на нем, подмяла под себя, чтобы не торчал, и чтобы кто-нибудь, упаси Мерлин, на него не покусился. Думаете, дело в Снейпе? Да плевать ей на него. Он - всего лишь одно из многочисленных, темных слизеринских пятен, парящее где-то на заднем плане нашего зельевара. Дело в принципе: профуканные возможности - вот самый страшный кошмар Эванс. Я не удивлюсь, если окажется, что в 16 она мнит себя старухой, которая, ничего толкового в своей жизни не сделав, должна отползать на кладбище.
Если бы меня спросили года два назад, я бы, разумеется, ответил, что Эванс - самая красивая девочка во Вселенной. Теперь я подрос, поумнел и такую чудовищную глупость не скажу. У Эванс милая мордашка, не спорю, но бывает куда красивее. И даже в школе имеются значительно более красивые девочки. За что же я в нее влюбился, вы спрашиваете? Трудный вопрос. Я и сам не знаю - у меня есть несколько версий. Одна из них - я люблю ее за мечтательность. И вот доказательства:
**************
Последние дни на больничном - Лили находила это ужасно приятным. Ничего уже не болит, а ты все еще числишься больной и можешь ничего не делать, а просто лежать на спине, смотреть в потолок и улыбаться. Улыбаться она любила - сестра говорила, что Лили смотрится как умалишенная, когда улыбается своим мыслям, идя по улице и не глядя под ноги. Замечтавшись, Лили могла не просто пройти мимо своего дома или мимо знакомых, идущих ей навстречу. Недавно она не заметила толстую оконную решетку, раскрытую в переулок, и со всего размаха врезалась в нее. Иногда прямо посреди улицы она начинала хихикать. И не потому что у нее не все дома - она всего-навсего непрерывно думала - вела с собой внутренний диалог и порой удачно сама с собой шутила.
Заболела она еще на каникулах - в последнюю неделю. Обычная простуда, но неприятная - с температурой. Не ехать в школу было нельзя, поэтому она села в самое дальнее купе, заперлась в нем, чтобы никого не заразить, а по приезде в школу сразу кинулась в больничное крыло.
Завтра идти на занятия - она уже совершенно здорова. Интересно, о ней кто-нибудь побеспокоился? В общем-то, она никому не сказала, что находится в больнице, так что…а, с другой стороны, могли бы написать.
Комары в больничном крыле осенью были просто чудовищные. Они налетали со стороны леса, и даже заклятия от них не спасали. Кусать-то пусть кусают, лишь бы не жужжали - это жутко доставучий зудеж. Поэтому Лили легла на бок и закрыла голову подушкой так, чтобы не слышать комариных трелей. Можно спать.
В голове уже заворочалась какая-то ерунда, звуки сначала стали резко громче, а потом будто стихли - еще минута и она бы крепко уснула, но не тут-то было. Стук в окно - настойчивый и громкий. Она резко села на кровати, соображая, что это за источник шума и как его устранить.
- Эванс, открой! - послышалось в открытую форточку. Недоуменно взглянув на часы, показывающие почти 2 ночи, она соскочила с койки и принялась за поиски тапочек.
- Эванс, открой, умоляю! Будь милосердна! Тут собачий холод, к тому же висеть так очень неудобно!
- Джеймс? Джеймс Поттер? - она была рада. Хоть кому-то было дело до ее отсутствия. Она подбежала к окну и действительно увидела за стеклом лицо Поттера.
- А почему так поздно? - вырвалось у нее, - Я хочу сказать - уже 2 часа. И почему через окно?
- Потому что 2 часа - потому и через окно. Эванс, я тебя как человека прошу - открой, а то никаких сил нет! - Лили спохватилась и открыла окно. Осенний ночной ветер - прохладный и влажный - дунул ей в лицо. Вот ведь, подумалось Лили, в сентябре днем жара такая же, как и летом, а ночью сыро и холодно.
Джеймс подтянулся и тяжело перевалился через подоконник, рухнув на пол.
- Ох, Мерлин! - тяжело дыша, сказал он, поднимаясь с пола и отряхиваясь, - я уже слишком стар для такой физкультуры, - Лили высунула голову в окно и посмотрела вниз.
- Ты что… - с ужасом проговорила она, - Ты просто так залез?!
- А как иначе?
- А почему не на метле?!
- Ну, извини, что не угодил, - весело отозвался Джеймс. Затем улыбнулся и пояснил, - На метле не интересно. Вся романтика пропадает.
- Но там же высоко! - жалобно пискнула Эванс. Джеймс встал рядом и выглянул наружу.
- Да, действительно. Но никто не обещал, что будет легко, - просто ответил он, пожимая плечами.
- Ты - маньяк, - подытожила Лили. Разозлилась ли она? Мерлин, разумеется, нет. Как можно на такое злиться? Ну да, это добрая сотня школьных правил, но ведь у него есть оправдание - уважительная причина. Он ее навещал.
Джеймс тем временем, будто был у себя дома, подошел к ее койке, и снял маленький рюкзак, который принес с собой.
- Здесь тебе передача от нас. Ты уж извини, что так поздно - но ты сама виновата! - вещал Поттер, выкладывая на тумбу кексы, печенья, сок и праздничный пирог, оставшийся еще с распределения. Лили робко села на край кушетки и, сложив руки на коленях, приготовилась слушать, - Нет, правда. Я чуть с ног не сбился, разыскивая тебя. В поезде тебя не видели, на распределении тебя не было, в своей комнате ты не появлялась и никто о тебе ничего не знает. Пришлось пытать МакГонагалл.
- Это она тебе сказала, что я болею?
- А то!
- А письмо было не догадаться отправить? - ехидно заметила Эванс. Поттер на мгновения задумался, поправил очки и сказал:
- Да, и правда. Я об этом не подумал. Хотя с другой стороны - что ты предлагаешь? Оседлать метлу и лететь за совой?
- Я бы ответила и написала, где я, - пожала плечами Лили.
- Нет, так, опять же, весь кайф портится. Нет романтики. Это, знаешь…нынче летом Сириус жил у меня, а у нас дома стоит настоящий магловский телефон - даже два. Он был так счастлив, что все время звонил в соседнюю комнату и всех этим достал. Я это к тому, что писать письма из одного конца школы в другой - как-то глупо.
- А почему Блэк жил у тебя? - спросила Лили, забираясь на койку с ногами и принимаясь жевать кекс и запивать тыквенным соком. Джеймс сел на краешек кровати и заявил:
- Сбежал из дома, - Лили подавилась соком.
- Как сбежал?
- Ну так, - пожал плечами Джеймс, - Навечно.
- И ты ничего не сделал? - возмутилась Эванс.
- Как это ничего?! - возмутился в ответ Джеймс, - Я предоставил ему вторую половину своей комнаты и по-братски поделился всеми шмотками! - Лили шумно заглотила остатки кекса и запричитала:
- Как же так? Он ведь несовершеннолетний! Он должен жить со своими родителями! Ты должен был его отговорить, вернуть в семью!
- Он не гулящий муж, чтобы его в семью возвращать, - поморщился Поттер, поправляя очки, съехавшие на кончик носа, - У него с родителями идейные разногласия.
- Какие, интересно?! Гулять не отпускают?! - бушевала Эванс.
- Не в этом дело. Они просто сволочи! Эванс, слушай, ты ведь из магглов, и…
- Именно, грязнокровка, - решительно кивнула Эванс.
- Неправда! Я не это имел в виду! - рявкнул Джеймс, потеряв самообладание. Лили поджала губы, нахмурилась, а затем вздохнула и произнесла:
- Я знаю, - в конце концов, чтобы она не говорила, а обзывательства слизеринцев задевали за живое. Даже появилась некоторая неадекватность к…приятелям.
- Ну так вот, - успокоившись и сосчитав до десяти, продолжил Поттер, - ты из магглов и некоторых деталей не знаешь. Блэки - они не просто так Блэки, они в самом деле все черные. Ему не вырасти хорошим человеком, останься он с ними.
- Ммм… - протянула Лили с набитым ртом, выражая тем самым свое недоверие и недовольство.
Какое-то время они просидели молча. В общей плате было практически темно - других больных, кроме Лили, не было, и горела только ее крошечная настольная лампочка.
На улице пошел дождь - мелкий, редкий, по-осеннему жалкий. Его бы никто и не заметил, если бы он не был косым и не стучался в окно по этому случаю. Где-то очень высоко - в трубе, одной из тех, что остались здесь еще со времен основателей, выл ветер. В остальном же было удивительно тихо.
- Слышишь? - вдруг шепотом произнесла Эванс. Джеймс прислушался.
- Что?
- Со стороны леса, - еще более тихо, одними губами прошептала Эванс, - Со стороны леса - будто кто-то воет, - ее глаза расширились, на губах заиграла счастливая, загадочная улыбка.
- Не слышу, - честно признался Поттер.
- Ну прислушайся, Джеймс! - сдерживая смех, тихо сказала она, - Смотри как страшно…ночь, осень, дождь идет и в лесу кто-то воет…. - Лили мечтательно улыбнулась и посмотрела в окно, - Слушай! - вдруг воскликнула она, схватив его за руку, - А, может, это оборотень, а?! Настоящий оборотень!
- Нет, Лил, - рассмеявшись, ответил Джеймс, - Это не оборотень.
- Откуда ты знаешь?
- Сегодня не полнолуние, - разъяснил он и тут же об этом пожалел - мечтательная улыбка сползла с ее лица, она отпустила его руку и нахмурилась, - Что?
- Так скучно, я так не хочу, - ответила она, - Ты мне все мечты испортил.
- Да нет, Лил, там и впрямь кто-то воет! - воскликнул Джеймс, вскакивая на ноги, - Это не оборотень, но оно воет! - Лили вскочила вслед за ним. Глаза ее снова загорелись.
- Да? Ты теперь тоже слышишь?!
- Слышу-слышу! - заверил ее Джеймс, - пошли, послушаем, - они подошли к окну, приоткрыли его чуть сильнее и прислушались. Они стояли рядом и боялись дышать, чтобы не нарушить волшебство момента. Но если у Лили захватывало дух от мыслей о Запретном лесе, то Джеймс, глядя на нее - смешную, со сверкающими зелеными глазами и дрожащими от волнения руками, - думал о том, что ни за что и никогда - ни за какие сокровища мира - не расскажет ей, что это не таинственные, заколдованные, лесные монстры завывают над своей трагической судьбой, а всего лишь чертов Блэк вышел пописать посреди ночи. Уж что-что, а этот вой он узнает из тысячи.
В 5 часов Джеймс собрался уходить. Они пожали друг другу руки, Лили его поблагодарила за кексы.
- Эм…Я, пожалуй, через дверь, - сказал Джеймс.
- А мадам Помфри?
- Она не услышит.
- Уверен?
- Точно тебе говорю, - он кивнул ей на прощание и вышел.
Завтра на занятия, а на сон осталось меньше трех часов. Может, вообще не ложится? Хотя нет - Поттер ушел, и ей вдруг ужасно, мучительно, нестерпимо захотелось спать. Он легла и уснула, едва коснувшись подушки. Ей приснился Запретный лес и какие-то темные, воющие тени, мелькающие между деревьями и зовущие ее. Ей приснились какие-то поляны, заросли кустарников, в которых кто-то шевелился и шебуршал - будто она ночью идет по лесу, в дождь, в холод, на чей-то плач и скулеж. Затем устает, садится на мокрую от дождя траву, ест праздничный пирог. Вдруг сзади - уже совсем близко - раздается этот самый жалобный скулеж, и голос Джеймс говорит: "Сама подумай - останься он, и ему никогда не вырасти хорошим человеком". От неожиданности она проснулась. Солнце было уже высоко в небе.
*************
Смешная мечтательница Эванс…. Она думает, я не вижу, как она, задумавшись, натыкается на парты и спотыкается о первачков. Такая впечатлительная….
