Глава 2Казалось, что еще мгновение назад я любовалась так похожим на Гарри Альбусом, который отчаянно жестикулируя, обогнал своих друзей на несколько шагов, и моей прекрасной Розой, смущенной, раскрасневшейся, с глазами, горящими от того, что они вот так в обнимку со Скорпиусом идут навстречу родителям.
И вот я уже в ужасе вижу, как все трое одновременно падают на траву и остаются лежать без движения. Мерлин, я уже видела такие же светящиеся в темноте, лежащие на траве, земле, брусчатке Хогвартса силуэты. На какую — то жуткую секунду мне даже кажется, что вместо ароматов пионов и жасмина, которыми напоен вечерний воздух, моих ноздрей касаются запахи гари и каменной пыли.
Колоссальным усилием воли я возвращаюсь в реальность. Мозг начинает лихорадочно работать.
Молниеносно выхватывая палочку, я оглядываюсь по сторонам. Вокруг тишина, только из открытых окон Мэнора доносится музыка, и поют ночные птицы. Я понимаю, что не видела вспышек от заклятий, не слышала хлопков аппарации или звуков выстрелов из маггловского оружия.
— Здесь никого нет, — кричу я в спину бегущему с палочкой в руках Драко и вижу, как он падает на колени перед Альбусом.
Воздух подергивается рябью там, где его палочка выводит сложные, неизвестные мне узоры. До меня доносятся произносимые глухим голосом диагностические заклинания.
Непроизвольно я сжимаю себе горло ладонью, секундная слабость накатывает при мысли, что Драко сейчас спасает того, кто находится ближе к нему, хотя его сын лежит всего десятью шагами дальше.
Я бухаюсь на колени рядом с Розой, старым, как мир, маггловским методом проверяя пульс, а потом с восторгом и облегчением чувствую, как под моими пальцами ритмично подрагивает жилка на ее шее.
— Поттер жив.
— Она жива, — не отрывая взгляда от лежащих перед нами детей, одновременно произносим мы с Драко.
Он встает и переходит к сыну, а я вижу как сначала Альбус, потом Роза начинают приходить в себя. Я благодарю Господа Бога, Деву Марию, Иисуса Христа, Мерлина, Моргану Великомученницу, Святых Хранителей…
Кажется, я делаю это в слух, потому что слышу, как Драко обрывает меня:
— Помолчи!
Ал уже сидит на траве, прислонившись спиной к ближайшему дереву, я помогаю Розе приподняться и понимаю, что со Скорпиусом что-то не так. Он не подает признаков жизни.
Воздух уже не просто рябит под палочкой Драко — он искрит от насыщающей его магии. Заклинания сливаются для меня в сплошной гул. Вдруг все резко обрывается.
— Я не могу… Он в коме. Не понимаю… — произносит через силу Драко, опуская палочку.
Я же снова поворачиваю голову к Алу и Розе, засыпая их вопросами:
— Что вы пили, ели? Не болят голова, живот?
Роза только отрицательно машет головой, не отрывая взгляда от лежащего рядом Скорпиуса. Альбус отвечает за двоих:
— Мы пили только шампанское и ели торт за общим столом. И, сэр, — обращается он к Драко, — ведь все остальные делали то же самое, а плохо, похоже, стало только нам троим.
— Оставь, Грейнджер, это не отравление, — снова подает голос Драко. — Диагностические заклинания не показывают в их организмах наличия ядов и отравляющих веществ, ни магических, ни маггловских. Я токсиколог, можешь мне поверить. Думаю, что это больше всего похоже на проклятие. Нам необходимо доставить всех троих в «Святого Мунго». Из моего кабинета через камин есть прямая связь.
Я ловлю себя на мысли, что не слышу в голосе Драко привычных растянутых гласных: он чеканит слова, и это выдает крайнюю степень напряжения, в которой пребывает сейчас Малфой. Таким я его еще не видела.
Коротким
Акцио! он призывает к себе садовый шезлонг, трансфигурирует его в носилки и бережно укладывает Скорпиуса.
Мысль об аппарации была отметена мною сразу.
— Вы можете идти? — обращаюсь я к Розе и Алу. Получив утвердительный ответ, я несколько успокаиваюсь и мы потихоньку двигаемся в сторону дома. Рядом слышатся шаги Драко, левитирующего носилки с сыном.
***
Я готова была согласиться с Драко, что Скорпиус, Альбус и Роза подверглись действию проклятия, ведь прямое нападение с применением заклятий и отравление – намеренное или случайное — исключалось. Предполагать у трех здоровых подростков какое-то внезапное недомогание было бы просто смешно.
Но с другой стороны, у этой версии тоже было много слабых мест.
Если через детей хотели наказать родителей или повлиять на них, что наиболее вероятно, то меня смущала комбинация фамилий: Поттер – Уизли – Малфой. Месть Упивающихся? Тогда почему больше всех пострадал Скорпиус? А если целью нападавшего было добить последнего из Малфоев, то какой извращенной фантазией и смелостью надо было обладать, чтобы ради отвлекающего маневра, заодно поразить сына и племянницу Главы Аврората!
Если же предположить, что родители здесь не причем, то какое злодеяние могли совершить наши дети? О чем мы не знаем? А может, причина стара как мир – ревность и зависть? Тогда все возможно, и направлено проклятие было на всех троих. В этом случае фактор случайности я отмела сразу. Насколько я знаю, проклятие, в отличие от заклятий, отрикошетить не может. Почему больше всех пострадал Скорпиус, я по-прежнему объяснить не могла, но, похоже, это была единственная более-менее логично выстроенная версия. Нашей задачей было снять проклятие с детей, а потом найти и наказать преступника. А значит, мне был нужен Гарри.
Я так глубоко ушла в свои мысли, что вздрогнула, услышав голос Астории:
— Драко, гости… Что?
— Тише, Тори. Скорпиус жив. Мы — в «Мунго». Гостям что-нибудь соври. Через десять минут встретимся в госпитале.
Те же короткие, рубленые фразы, что и при разговоре со мной. Не замедляя шага, Драко прошел мимо жены, но я заметила, что он все же коснулся свободной левой рукой ее плеча.
У себя в кабинете Драко взял Скорпиуса на руки, и мы все, поочередно зачерпывая из чаши дымолетный порошок, шагали в камин, называя один и тот же адрес: «Госпиталь Святого Мунго».
***
— Мы в «порчетерапию», — сказал Драко, одновременно обращаясь ко мне и удивленной медиведьме в госпитальном холле, куда нас вынесло камином. Он с сыном на рукахсразу аппарировал в отделение, а я, держа Ала и Розу за руки, словно малышей, последовала за ним. Расщеп мне больше не грозил, ведь ничто так не успокаивает меня, как напряженная работа головой.
В палату интенсивной терапии, куда Драко занес Скорпиуса, мы не пошли. Из ординаторской в сторону «интенсивки» уже бежал дежурный целитель. К нам же подошла пожилая темнокожая медиведьма и с извинениями предложила проводить этажом ниже, в токсикологию. Она ссылалась на то, что их отделение переполнено, а у соседей свободна VIP-палата.
Вдруг взбунтовалась Роза.
— Я останусь со Скорпиусом, — твердо сказала она и сделала шаг в сторону его палаты, словно надеясь, что я не буду ее задерживать.
Мне на помощь неожиданно пришел Альбус.
— Пойдем, Роз, все равно тебя к нему не пустят, а в коридоре сидеть не разрешат. А еще мне надо поговорить с папой. Вот только надо узнать, где есть доступный камин.
Я готова была расцеловать Альбуса. Ну, конечно, именно о Гарри я думала, пока нас не окликнула Астория.
— Вообще-то пациентам и их родственникам запрещено пользоваться камином в ординаторской, но сейчас там никого нет, и я думаю, что мистер Малфой сделает для миссис Уизли исключение, — с интересом поглядывая на нас, сказала медиведьма.
— Спасибо вам, миссис Джордан, — прочитала я имя на бейджике, прикрепленном к ее халату. — Проводите, пожалуйста, мистера Поттера и мисс Уизли вниз, а я сейчас спущусь. И добавила, уже обращаясь к Альбусу: — Прости, Ал, с отцом ты поговоришь лично, я позову его сюда в любом случае.
***
Коротко переговорив с Гарри, я ожидала его с минуты на минуту. Предстоящий же разговор с Роном меня несколько напрягал.
Напрягал до такой степени, что я не решилась на обычную каминную связь. Сова же, по моим подсчетам, доставила бы мое сообщение только через час, а Рон уже и так нас, наверное, потерял. Пришлось собрать все свое мужество, представить, как мы все , здоровые и счастливые, покидаем больничные стены, и вызвать Патронуса.
Всю правду я Рону говорить не собиралась, да и какая тут правда, половина — домыслы. И вот как выглядели факты в том виде, в котором я собиралась представить их своему мужу: детям на празднике стало плохо, и их решили госпитализировать. Целители исключают наведение порчи. Я побуду с ними до утра и, если будет необходимость, попрошу его меня сменить.
Мной руководило иррациональное нежелание видеть Рона здесь, в больнице. То, что он оставался дома, давало мне иллюзию стабильности. Я как будто бы оставляла себе надежду, что вот сейчас Розу полечат, и мы отправимся домой, где нас ждет папа. А еще я знала, как близко к сердцу он воспринимает все, что касается дочери. И если уж совсем честно, то где-то в глубине души я боялась, что при виде Рона могу дать слабину, а этого сейчас допустить нельзя.
Я вышла из ординаторской и столкнулась с аппарировавшим к нам Гарри. Тут же раздался еще один хлопок, это была Астория Малфой. Не успели мы перекинуться и парой слов, как увидели идущего к нам Драко.
— Ему хуже, — сказал он, отвечая на невысказанный вопрос. — Я уже собрал консилиум. Поддерживающая терапия не дает положительного эффекта. Я не силен в порчетерапии, но спецы говорят, что случай нетипичный, причины не ясны, а поэтому на этиологический фактор мы воздействовать не можем. Попробую упросить целителя Голдстейна посмотреть Скорпиуса. Он был лучшим в Британии специалистом в этой области, правда, уже сто лет не практикует, занимается наукой. Надеюсь, что он не откажет в консультации.
Видимо, старому целителю польстила просьба, исходящая от госпитального руководства, и несмотря на такое позднее время, мы уже спустя пару минут могли наблюдать, как согбенный старичок с тростью в руках и волшебной палочкой, заткнутой за пояс домашнего халата, с трудом передвигая ноги, проследовал за Драко в палату интенсивной терапии.
Я проводила их взглядом и снова, уже подробнее пересказала Гарри и Астории то, что мы пережили в саду Малфой-Мэнора.
Мой рассказ занял совсем немного времени. Мы все находились в состоянии тягостного ожидания, разговор не клеился и постепенно сошел на нет. Гарри листал какой-то научный журнал по порчам и проклятиям, взятый из шкафа в углу ординаторской, Астория стояла у окна, вглядываясь в темноту, а я сидела на диване, уже в который раз поглядывая на часы, изнывая от неизвестности.
Мы дружно вздрогнули от хлопка, когда перед нами на секунду возник бледный, как смерть, Драко и со словами: «Спускайтесь в токсикологию» снова исчез. Мы аппарировали за ним.
В VIP-палате токсикологии нас ждали заплаканная Роза, измученный, но крепящийся Альбус, Драко и целитель Голдстейн.
— Я осмотрел мистера Малфоя, мистера Поттера и мисс Уизли, — неожиданно сильным и звучным голосом произнес целитель. — У меня есть кое-какие догадки и нет времени, чтобы дважды вести этот разговор: сначала с детьми, потом с родителями. Поэтому я пригласил вас присутствовать при этой беседе.
Целитель опустился в кресло и, не дожидаясь пока рассядутся остальные, обратился к Альбусу и Розе:
— Молодые люди, не совершали ли вы какого-либо магического обряда, который мог бы объединить ваши жизни или судьбы? Видя, что дети медлят с ответом, он уточнил: — Не приносил ли кто-то из вас Непреложного Обета?
Мы все замерли. Роза вздрогнула и, глядя целителю прямо в лицо, выдохнула:
— Да.
Глаза Голдстейна удовлетворенно вспыхнули, но он тут же нахмурился и спросил:
— Кто из вас заключал Обет, и кто его скрепил?
— Я и Скорпиус, — почти прошептала Роза, — а Альбус скрепил.
— В чем заключался ваш Обет, и почему он был нарушен?
Этот вопрос прозвучал в звенящей тишине. Я боялась увидеть на лицах Драко, Астории и Гарри тот же ужас, который, я знала, был написан на моем лице. Вспомнился усвоенный еще на шестом курсе урок: «Кто нарушит Непреложный Обет, того ждет смерть». Мерлин, Скорпиус…
— Нам было всего по тринадцать, — тихо произнесла Роза, но тут же вскинула голову и, блестя непролитыми слезами, почти с вызовом громко добавила: — Мистер Малфой, миссис, я люблю вашего сына, и он…
Ее голос все же сорвался, и за нее продолжил Альбус:
— Они поклялись тогда любить друг друга вечно, и Скорп… — Альбус вдруг замялся, скользнув взглядом по Астории и Драко. — Когда я уже скреплял их Обет… Скорпи добавил, что как только ему стукнет семнадцать, то он сделает Розу своей. Черт, точно, он так и сказал: «А когда мне стукнет семнадцать, я сделаю тебя своей!» Я это запомнил, потому что рассмеялся тогда над этой его фразой, а Скорп сказал, что у меня больная фантазия, и он имеет ввиду, что сделает Розе предложение, как только станет совершеннолетним и что в романах так говорят все рыцари своим дамам. Какими же мы были идиотами…
Я услышала, как Ал, не обращая на нас никакого внимания, тихо выругался. Видимо, до него начал доходить смысл сказанных им же слов.
Мне же все было предельно ясно. «Магический контракт» был нарушен. Что бы там ни говорил Алу Скорпиус, его слова звучали однозначно: «сделать Розу своей». И эта привязка к совершеннолетию…
Гарри, видимо, пришел к тому же выводу. Обращаясь к Малфоям, он спросил:
— Во сколько родился Скорпиус?
— В девять вечера, — прошелестела Астория.
А я добавила:
— Они потеряли сознание в девять. Я посмотрела на часы, когда проверяла пульс у Розы.
— Ну что ж, теперь, когда мы выяснили, что произошло на самом деле и убедились, что этим двум молодым людям ничего не грозит, нужно подумать о том, что мы можем сделать для мистера Малфоя — младшего. А вам, — Голсдтейн обратился уже непосредственно к Альбусу и Розе, — это будет уроком на всю жизнь, потом детям своим расскажите. Да, а сейчас — отдыхайте. Пусть ваш обморок был всего лишь побочным эффектом, отдых все равно необходим.
Целитель тяжело поднялся, опираясь на тросточку.
— Но сэр, Скорпиус… Вы спасете его? — Роза и Альбус вскочили с кроватей и с надеждой смотрели на него.
Тот непонятно хмыкнул, обвел взглядом меня, Драко, Асторию, а потом, глядя в пол, сказал:
— Мы с вашими родителями сделаем для этого все возможное.
***
— Я не буду сейчас говорить о том, как пришел к выводу о нарушенном Непреложном Обете. Думаю, что вы сами видели, сколько неувязок и белых пятен было в версии о проклятии, — мы все, сидя уже в кабинете Драко, прислушивались к тому, что говорил нам старый порчетерапевт. А он продолжал тоном профессора, читающего лекцию студентам: Все вы знаете, как этот Обет приносится. Двое обхватывают друг другу запястья, трижды повторяя обещания, а третий, подтверждая услышанное, оплетает их руки волшебной палочкой. Это магический аналог маггловской «клятвы на крови», когда надрезается кожа запястий, и дающие клятву прижимаются ранками, «обмениваясь» кровью. Как вы понимаете, это выглядит довольно эксцентрично, отдает сумасшествием и давно не практикуется... И к чему это я, да... Так вот, эти молодые люди — Скорпиус и Роза — иносказательно смешали свою кровь во время принесения Обета, а сейчас их связь разорвана, и мальчику не хватает чего?
— Крови Розы, — как на уроке ответила я.
— Вы правы, правы, но! — он снова бросил взгляд на меня, потом на Драко. — Обет от этого сам по себе не выполнится. Если бы все было так просто, то люди клялись бы таким образом постоянно, не опасаясь смерти, но на то он и «Непреложный». Добавив кровь Розы в специальное зелье, мы можем продлить жизнь мальчика еще часов на десять — двенадцать, но потом... — он пожевал губами , повозил тростью по полу и в полной тишине закончил фразу — потом Скорпиус умрет, если носители их с Розой крови не выполнят данное им обещание. Как оно звучит, я думаю, вы все помните. А так как такими носителями являются родители Розы и Скорпиуса, то, совершив чисто технически сексуальный контакт за своих детей, они решат эту проблему. Хотя, опять же, чисто технически возможно, что в роли Скорпиуса в паре с Розой может выступить его отец, но это уже дело ваших моральных принципов.
В полной тишине целитель поднялся со своего места и прошаркал к двери. Мы проводили Голдстейна взглядами, избегая смотреть друг на друга. На пороге он обернулся:
— Формулу зелья я составлю прямо сейчас, и, коллега, — обратился он к Драко, — надо по cito! взять кровь у мисс Уизли.
Драко, как мне показалось, на автомате, вышел вслед за ним, а я была близка к истерике. Чисто технически!
Чисто технически!
